Точка соприкосновения

– А, чуть не забыла! Спасибо большое, Саша! – отдаю ей дезодорант. – Ты очень внимательная!

– Да не за что, милая Полли! – она обнимает, целует, специально дышит на меня, и я чувствую запах текилы. Чуть отстранившись, она подмигивает мне и шепчет. – Только сейчас, до этого ни-ни!.. Пойду тётю Машу угощу, – и уже вслух. – Как круто, что я начала ходить на баскет! Где бы ещё так повеселилась?! Мне пора бежать. Кого подбросить – бегом к «барашку»! – и, попрощавшись со всеми, она уходит.

Кто-то из девчонок спешит за ней, прокатиться с ветерком, кто-то остаётся ещё немножко поболтать, я же спешу на выход, увидеть Лоренса. В коридоре полы мокрые, их лишь начали протирать, стоят два ведра с тряпками, никого нет.

Спускаясь по лестнице, думаю, почему Саша сказала, что ей так весело именно на баскетболе. Может, она нашла увлечение, в котором всё крайне здорово получается, и оттого ей так весело? Но ведь вроде бы и вне секции у неё нередко настроение по меньшей мере не хуже того, что было, например, только что…

Какая всё-таки удивительная кузина у Лоренса! Не устаю поражаться!.. Мои размышления прерываются. Вижу Лоренса, ждущего меня в вестибюле.

Сам он куда скромнее. И новые вещи на нём увидишь не так часто. И говорит, и шутит, и смеётся, соблюдая меру и такт. Но от этого он не становится менее привлекательным, разумеется. По крайней мере, на мой взгляд.

К слову, его сестра, как и Лоренс, и, насколько успевала заметить, их родители, совсем или почти не носят украшений. А если и носят, то не слишком дорогие. Мы молча выходим на улицу, и там я решаюсь спросить у него причину. Ведь наверняка они могли позволить себе весьма недешёвые ювелирные изделия.

Как раз выезжает со стоянки серебристый «Додж». Челита сигналит, девчонки машут нам, и через несколько секунд трак скрывается из виду.

– Просто такова традиция нашей семьи. Украшения не в большом почёте. А в вашей семье как?

Я рассказываю о пристрастиях в бижутерии и «ювелирии» мамы, бабушки и некоторых других родных и маминых подруг и коллег. Мой спутник слушает внимательно, я же не устаю любоваться его внешностью…

– А есть один, волочильщик Олег, тоже из первого цеха, так он вообще цепь носит чуть не в большой палец толщиной. Причём ему за сорок уже!..

И только тут я замечаю, что мы подошли к моему подъезду. Вот идиотка! За всю дорогу не дала ему и слова сказать!

– Вот мы и пришли… Извини, я столько болтала!

– Ничего, прекрасная Полина! Мне было небезынтересно, поверь! К тому же я в любом случае наслаждался прогулкой с девушкой, которая мне весьма по душе!

Я опускаю глаза. Лоренс делает шаг ко мне, обнимает за плечи. Решаюсь поднять взгляд. Он наклоняется и целует меня в щёки. Отвечаю тем же, но не убираю губы от его лица… Квантовый спин! В такой ситуации я была бы не прочь, чтобы Лоренс оказался столь же раскован, как и его сестра. Но нет, он отстраняется:

– Спасибо за прогулку, Полина! Увидимся завтра.

– Да, конечно, Лоренс! Пока-пока!

У порога меня встретила мама. Поинтересовалась сначала, что за аромат от меня исходит. А затем был небольшой «допрос». «Что с тобой в последние два дня?» «Уж не начала ли с кем встречаться?» «Что, с тем самым?!» «Ну ладно-ладно, молчу. Ты девочка большая, ты у меня умница, я надеюсь, всё будет хорошо и… безопасно». «Что «ну мам»? Вы же теперь все молодые да ранние, Дашуля-то вон твоя давно уже, наверное… Ладно, иди в душ, потом перекусим! Красавица моя! – мама порывисто меня обняла. – Радость моя ненаглядная!»

Вообще-то, мама была права. В том, что у Даши «было». Хотя она дольше месяца ни с кем не встречалась. Случалась пара романов в Сети, по переписке, примерно по полгода каждый. Но это не в счёт. Что же до интимного плана. Хотя Викуся однажды и выразилась «У Дашули хоть что-то!», но сама Дашуля, по-моему, от этого не стала счастливее нисколечко. Дело в том, что у неё «было» четыре раза на «вписках», и в каждом случае она была довольно пьяная. Два раза с мальчиками, два раза с девочками. Однако ни к каким отношениям «это» не привело. Опять же, в двух случаях другая сторона делала вид, что «секс не повод для знакомства» – в двух сама Дашуля, протрезвев, изменила взгляд на того, с кем проснулась в одной постели. Изменила на едва ли не диаметрально противоположный.

На кухне мама уже спрашивала только про школу, и я с удовольствием рассказала про события на тренировке.

Как и договаривались с подругами, побеседовали в скайпе. Где я чуть не через минуту стучала по дереву, чтобы не сглазить. Поведала Викусе и Дашуле о походе в кафе вчера и о том, как Лоренс проводил меня сегодня. Разумеется, подруги очень радовались за меня. Напоследок Дашуля выдала такой совет: «Знаю, знаю, ты не инстаграмщица какая-нибудь, но думаю, тот букет точно украсит твою страницу! Да и Лоренсу твоему будет приятно, что ты позаботилась о цветах и пересадила их в просторный вазон!» Вообще-то, это сделала мама, пока я была в школе, но ведь при случае я могу сказать об этом Лоренсу.

Попрощалась с подругами. Выложила фото отличного букета, ставшего отличной композицией на окне. Написала любимому «Вконтакте» пожелание сладких снов. Выключила компьютер, заглянула сказать маме «спокойной ночи!», и легла спать. Снова крайне довольная. И, наверное, без пяти минут счастливая.

XXII

«Я иду по тёмной улице с редкими фонарями на одной из рабочих окраин столицы. Редкие прохожие спешат укрыться от вечерней прохлады и ненадёжного сумрака в своих маленьких комнатах. Здесь живут в основном рабочие близлежащих фабрик, часто целой семьёй, с детьми, в единственной маленькой комнатушке. Я же направляюсь на квартиру прачки Арситы, точнее, крохотную квартирку. Кроме того, что она работает с утра до вечера в прачечной, говорят, она иногда по ночам принимает клиентов в несколько ином качестве. Моё имя Флориэль, граф Сэттон-Фавр, мне скоро шестнадцать. Оглянувшись перед входом на лестницу, никого не увидев, захожу через скрипнувшую дверь внутрь. Свечу себе спичкой, так как ещё плохо знаю этот дом, спускаюсь по лестнице в цокольный этаж, условным стуком тихонько стучусь в одну из трёх дверей. Мне открывает сама Арсита, укутанная в шаль: «Сейчас протоплю, ваша светлость, я только начала. Здравствуйте, проходите!» Действительно, осенняя прохлада ощущается и в небольшой комнате внутри квартирки. Я первый сегодня на этой конспиративной квартире. Буду дожидаться остальных.

Здесь собирается наша ячейка партии «За свободу!» Ибо на нашей родине власть удерживает тиран. Ещё лет двадцать назад власть была у избираемого большинством населения парламента, а монарх обладал властью, сопоставимой с властью министра. К слову, мой дед был главой одной из парламентских партий. Но новый король, Впитулад Первый, будучи принцем возглавлявший один из отделов тайной канцелярии, со своими шпиковскими замашками, стал запугивать поборников демократии. Кого-то высылал из страны, кого-то отправлял в ссылки и тюрьмы, а народ запутывал популистскими обещаниями величия и постоянства. В итоге всю власть подмял под себя, парламент превратил в фиктивный орган, а выборы в него в фарс. Ещё и развязал пару войн с соседями, дабы отвлечь население от внутренних проблем. Наша партия одна из трёх революционных, наша цель – возвращение парламентской демократии путём контрпропаганды. Для этого работают несколько подпольных типографий, наша ячейка как раз держит одну из них, а так же распространяет выпуски нашей газеты «Молния и гром». Существует и боевое крыло партии, призванное запугивать цепных псов режима – агентов тайной канцелярии и жандармов, особенно тех, кто разгоняет уличные акции протеста. А так же проводников пропаганды, проклятых журнашлюх. На мне лежит значительная часть финансирования издания, а так же некоторые обязанности по распространению.

При тусклом свете керосиновой лампы не почитаешь, да и книг тут нет, кроме пары экземпляров бульварной литературы. Вспоминаю случай месячной давности. Портативные часы, которые мне подарил дедушка на десятилетие, стали сильно отставать, и я отправился с ними в часовую мастерскую на углу, неподалёку от нашего особняка. Я сильно удивился, увидев из окна мастерской Минихса, участника нашей ячейки, в хорошей одежде, в рабочее время в будний день, в нашем квартале, одном из самых престижных. Хотя Минихс работает подмастерьем на механическом заводе. Он также направился к мастерской, посему я поспешил в комнату для особых клиентов, где попросил приготовить мне кофе. Сам же передвинул кресло и сел как можно ближе к двери. Где удалось расслышать частички разговора Минихса с незнакомцем с тонким голосом. Глаголы «обезвредить», «вычислить», «проследить», «выявить» недвусмысленно намекали на их занятие. Скоро их разговор прервался и раздались шаги к выходу. Я выглянул в окно мастерской, и увидел, как патрульные жандармы на перекрёстке отдали честь Минихсу и его собеседнику. В тот же час передал пару сообщений товарищам, и на старой основной явке мы больше не появлялись, а Минихса, этого агента-провокатора, передали товарищам-боевикам. Говорят, он сумел-таки уйти от них, выскочив в закрытое окно.

Пока я предавался воспоминаниям, собирается наша полная ячейка, все восемь человек, включая вчерашнего стажёра, а ныне полноправного члена партии, юного, на год младше меня, Кутлига. Глава ячейки, опытный подпольщик Крисп, заходит последним, и мы начинаем обсуждение текущих дел. Я предлагаю свою заметку в газету, и Крисп, пробежавшись, говорит, что передаст в редакцию, которую возглавляет лидер партии, Лирбо, энергичная и харизматичная женщина. Которую мне как-то под большим секретом показал на улице Крисп. Вместо занемогшего товарища из другой ячейки выполнить роль связного просится Эмма, девушка, присоединившаяся к нам пару месяцев назад. Однако Крисп пока не может доверить ей это важное задание и просит меня. Эмма – молодая медсестра из одного из столичных военных госпиталей. Красивая и очень обаятельная, она мне очень нравится и, кажется, я ей тоже. Один раз мы даже вместе прогулялись вечером по центральным бульварам, а через пару дней должны пойти в театр.

В дверь стучат, но стук не условный. Он становится всё громче, но недовольных соседей затыкают резким «Откройте, полиция! Живо!» Мы бросаемся к запасному выходу: кто сидит ближе, тот и пролезает в потайную дверь первым. Она ведёт в соседнюю клетушку, а оттуда через окошко надо вылезать во двор. Вышло так, что, пропустив Кутлига и Эльму, я выхожу последним. Но тут жандармы справляются с дверью, разломав и выбив её усилиями двоих толстяков и прикладов. Я достаю свой пистолет, чтобы задержать этих псов и дать товарищам возможность оторваться от погони. Но его заедает. Тогда я изо всех сил упираюсь в простенки дверного проёма, и всё же на какое-то время удерживаю несколько жандармов.

Через полчаса я уже на допросе в отделении. Сухощавый жандармский офицер пытается то запугать меня, то сулит в будущем приговоре поблажки за сотрудничество и знатное происхождение, а также за отличные характеристики из моей гимназии. Однако без адвоката я отказываюсь отвечать на любые вопросы. Тогда меня отправляют в камеру на пару часов, а оттуда рано утром в тюрьму поблизости, через пару домов, в следственный изолятор. Часов в шесть я оказываюсь в небольшой камере на четыре человека. Буквально через полчаса обоих сокамерников куда-то переводят, а ко мне в камеру бросают… Эмму!»

23

Субботнее утро выдалось пасмурным и довольно холодным. Выпавший ночью снег лежит не растаявшим. Иногда снежинки хлопьями снова падают с серого неба.

Съездив ненадолго в приют, я поспешила сделать уроки и стала собираться в школу. Снова надеваю то серое пальто и снова уделяю много внимания косметике для глаз. Также опять идёт в ход мамин парфюм. Всё-таки суббота, почти выходной день. Почти праздничный. Или без «почти» должен быть праздничным. Ведь мы с Лоренсом сегодня должны идти в кино.

Размышляя об этом, не замечаю, как дошла до школы. Со стороны стоянки от жёлтой «Теслы» мне навстречу идёт Лоренс. В тёплой спортивной куртке, вязаной шапке и кожаных перчатках и зимних ботинках. Шапка и куртка жёлтые, джинсы, обувь, перчатки – чёрные. Коротко посигналив, «Тесла» выезжает с парковки. За рулём его мама, она машет сыну рукой. Но он не видит – мы смотрим друг на друга. Я останавливаюсь чуть подождать Лоренса.

Он же подходит, обнимает меня и целует в щёчку: «Привет, Полина!». Отвечаю тем же действием: «Привет, Лоренс!». Вместе идём внутрь школы. У гардероба, пока он помогает мне снять пальто, замечаю удивлённые взгляды окружающих. Многие смотрят, будто невидаль какая происходит на их глазах. Он провожает меня до кабинета технологии для девочек, возле которого беседуем о красоте белоснежного покрывала, укутавшего всё вокруг. Через несколько минут с неохотой приходится прощаться. Снова обмениваемся поцелуями в щёчки. Обняв меня на миг, Лоренс шепчет: «А твои ланиты уже успели согреться!» На что я просто улыбаюсь и смотрю вниз. На его классные, с замшевой отделкой тёплые ботинки.

Уже зайдя в кабинет, думаю, что на его слова можно было бы ответить так: «Да я вся готова согреться и растаять от твоих поцелуев и в твоих объятиях!» Как это часто, если не всегда, бывает, хороший ответ приходит в голову не сразу.

На пятом уроке, физкультуре, как и на технологии, мы не рядом с ним. На остальных же предметах и переменах сидим вместе за партой. Порою совсем без слов: я просто любуюсь им, а он держит мои ладони в своих. Гладких, тёплых, нежных…

Болтаем о школьных уроках, о трейлере «Лунный свет на мансарде», фильма, на который собрались идти вечером. Договариваемся, где и когда встретимся – он зайдёт за мной за час до начала. В общем, уроки проходят быстро.

Прямо по Энштейну. Хотя нам и предстоит проходить его теории только в следующем году, но одно высказывание величайшего физика подходит как нельзя кстати. Когда его спросили, как можно в двух словах объяснить относительность, он ответил: «В мире всё относительно: целый час с милой девушкой может пролететь как мгновение – несколько же секунд на раскалённой сковородке покажутся вам растянувшимися на часы».

Однако я чуть не забыла поведать о большой перемене после информатики. Почти весь этот урок шёл снег, и прекратился минут за пять до конца. Как мне рассказала потом Викуся, ведь я сама почти не смотрела в окно – сидящий рядом магнит для моего взгляда не позволял наблюдать атмосферные осадки. Так вот, оказывается, мальчишки четырёх старших классов, то есть всех десятых и одиннадцатых, договорились сразу после звонка выбраться на улицу, чтобы поиграть в снежки. Многие наблюдали из окон, некоторые вышли на крыльцо, а кое-кто пожелал присоединиться, даже несколько девочек.

Десятые классы расположились слева от крыльца, а одиннадцатые справа, метров за тридцать от своих соперников. Минуты три парни, готовясь к перестрелке, лепили свои снежные снаряды, складывали их в небольшие кучки. Снег как раз был достаточно мокрым и хорошо лепился в комки, буквально за пару секунд. Пацаны подзадоривали друг дружку разными шутками, подколами. Я тоже выбежала наружу и стала помогать Лоренсу в пополнении «боезапаса». Дашуля также присоединилась и успела слепить пару маленьких комков.

И тут на нас, на сторону десятых классов, обрушился снежный «залп». В силу внезапности досталось многим. Дашке один из выстрелов прилетел в плечо, «осколки» отскочили ей в голову, от неожиданности она взвизгнула. Андрей из «ашек», с двумя снежными следами от попаданий на спине, здоровый спортивный парень, скомандовал: «Пацаны, на «раз-два-три» отвечаем! Раз, два, три!» Но одиннадцатиклассники были готовы к этому и почти все сумели или увернуться, или ногой или рукой сбить наши снаряды на излёте. И тут же снова метнули в нас килограммы уплотнённого снега.

«Ай, за шиворот попало!» – Дашуля присела лепить ещё, и ей снова досталось. «Ай, холодно, бр-р-р!» Я присела рядом с ней, посмотреть, всё ли в порядке, и тут в меня попали сразу два снежка – в колено и в сапог. Мелкие осколки отлетели в лицо и мне, и снова бедняжке Дашке.

– Пикец в этом году десятые унылые!

– С ними даже неинтересно!

– Точняк! Считай, мы уже выиграли эту битву! – радостно улыбались довольные ребята из выпускного класса.

– Хрен вы угадали! – ответил им Андрей. – Пацаны, е..ашь! – обратился он к нашим и, сделав два шага вперёд, стал как машина пулять снежками в противников.

Ему подносили комки две восьмиклассницы, прячущиеся от выстрелов с другой стороны за его широкой спиной. Ещё двое ребят, один из его, другой из нашего класса, встали по обе стороны от него, и тоже решительно метали снежки в двух ближайших одиннадцатиклассников. После нескольких попаданий тем даже пришлось чуть-чуть отступить, и больше уворачиваться, чем кидать самим.

Однако остальные противники, стоявшие несколько по сторонам, не прекращали расходовать свои кучки запасов. Ещё когда только комки попали мне в ноги, Лоренс сразу встал перед нами с Дашулей. Оказавшись примерно вровень с Андреем, на самом переднем краю боя. И следующие несколько комков, которые могли бы в нас попасть, Лоренс все ловко отбил руками. Я залюбовалась этой его ловкостью, красотой движений, а больше всего румяными, такими красивыми щёчками. Вообще, его лицом, на котором, мне показалось, азарт игры почему-то боролся с чем-то сдерживающим. Как будто за мальчишкой кроется взрослый серьёзный человек, не дающий увлечься весельем игры.

– Полли, давай ещё лепить! – напомнила Дашуля. Я последовала её совету, попутно стараясь наблюдать всю картину замечательной зимней забавы.

– Ребят, скоро звонок! – крикнула какая-то девчонка с крыльца, но почти никто не обратил внимания, если не считать нескольких возгласов мальчишек «Да и пох!», «Не, мы ща им покажем!», «И хрен с ним!».

Большинство заранее подготовленных комков с обеих сторон уже иссякло. Лишь паре человек и там, и тут, тем, у кого были помощники, а главным образом помощницы, почти не приходилось самим лепить комки. Большая часть снега под ногами уже была собрана, и нам с Дашей пришлось отойти в сторонку, чтобы брать снег ближе к стене школы. Перестрелка утихла – обе стороны отдыхали и готовили новые запасы снарядов, кто-то отряхивался от снега.

Снова инициатива первого залпа оказалась за одиннадцатиклассниками. Тихо сговорившись, они выбежали вперёд на несколько шагов, двое же при этом на лопатах несли за ними запасы комков. Нашим мальчишкам пришлось хорошенько уклоняться. Отстреляв все комки с лопат, одиннадцатиклассники вернулись на свои позиции.

Прозвенел звонок, и это как будто послужило сигналом для наших ребят. Они, мало заботясь о точности и упирая на скорость, выпустили в сторону противника просто град снежков. Даже мы с Дашей и те две восьмиклассницы присоединились к этому действу. Однако попаданий с нашей стороны и в этот раз было мало. Так что одиннадцатиклассники убегали на урок радостные, даже немного гордые своей победой. Однако и мы спешили в школу, конечно же, в весьма хорошем настроении, довольные, улыбающиеся, смеющиеся. Так что даже строгая Светлана Павловна, когда мы с извинениями входили в класс, сказала:

– Да ничего, ребята, проходите!.. Ах, как я вам завидую!

После школы мы с мамой прошлись по магазинам за продуктами и парой обновок. Затем я убиралась, а мама готовила субботний ужин. На который мы обычно позволяем себе немного расслабиться. В этот раз маленькой слабостью была пицца. На ужин пришла мамина подруга, она же коллега по работе, Светлана. Незамужняя весёлая женщина немного за тридцать. Она принесла бутылку шампанского.

– Насть, а что это твоя красавица такая красивая и нарядная сегодня? – интересуется гостья. Ведь я заранее уложила волосы, поколдовала вместе с мамой над макияжем, надела новые джинсы и толстовку.

– Свет, да я и сама сегодня ничего! – смеётся мама. – А ты у Полинки спроси, куда это она так? – мама подмигивает мне.

Я немного смущаюсь и пожимаю плечами. Тогда Светлана, с одобрительного кивка мамы, наливает мне бокал игристого напитка.

– Давай, Полинка, колись!

– Светлан, просто… Просто сейчас за мной должен зайти молодой человек… И мы собирались сходить в кино.

– Ого! Вот так Полинка!.. – Светлана радуется за меня и через некоторое время наливает ещё бокал шампанского.

Без пяти семь на мой телефон приходит SMS от Лоренса: «Жду у подъезда». Читаю вслух. Мама с подругой выглядывают в окно. Светлана произносит с восхищением:

– Ничего себе, вот это красавчик! Смотри, Полинка, в оба глаза, чтобы не увели! – и продолжает со смехом. – Может, дашь его телефончик?

– Светка! Совсем уже, что ли?! – смеётся и мама.

Они с шутками провожают меня и, кажется, достают третью бутылку шампанского. На самом деле, конечно, это просто игристое вино, ведь шампанское, по сути, производится по особой технологии и из винограда, выращенного в Шампани. Но такова уж традиция в России, большинство игристых вин гордо именовать шампанским.

В прекрасном настроении выхожу на улицу. Лоренс встречает меня замечательным комплиментом и поцелуем в щёчку. Рассказываю ему о шутке Светланы, он отвечает, что не может дать ей свой телефон:

– Самому нужен. И у меня там фото изменений в расписании на понедельник… Как классно ты смеёшься, Полина!..

Он продолжает шутить, я рассказывать про Светлану и забавные моменты с ней на маминой работе и у нас дома. Мы не торопясь идём в сторону центра. Кажется, я готова лететь без всяких крыльев. Единственное, что меня приземляет и немного напрягает – Лоренс как всегда нагибается чуть не за каждой бумажкой, обёрткой, фантиком, что брошены на тротуаре и возле него. Подбирает и несёт мусор до урны. Но это мелочь, на которую смело можно закрыть глаза с таким кавалером!

Раньше на улице я часто обращала внимание, вероятно, от зависти, от желания как-то покритиковать парочки, на то, что парень идёт с девушкой не с той стороны. По этикету принято, чтобы кавалер шёл слева, а барышня справа. Так вот Лоренс, скорее всего, знаком с этим правилом, ибо всегда идёт слева от меня.

Держусь за его руку, смеюсь над его шутками, наслаждаюсь комплиментами и его голосом… Но вот мы уже возле кинотеатра. Только что из-за стола, поэтому отказываюсь от предложения Лоренса взять попкорн и напитки на сеанс. Мы берём места на последнем ряду в большом зале.

Один из трейлеров рассказывает о фильме «Человек-радуга. Начало», который должен выйти в начале нового года. Картина повествует об обычном старшекласснике, который после падения сквозь двойную радугу химического смога открывает в себе способности управлять цветом своего тела, становиться невидимым и даже растворяться и быстро перемещаться во влажном воздухе. При этом супергерой является геем.

– Лоренс, прости, пожалуйста! – поворачиваюсь к нему и спрашиваю на ушко. Всё-таки какой же приятный аромат! И не пойму, может ли быть парфюм такой неповторимый и великолепный, или это эффект от парфюма, наложенного на естественный запах кожи. – Ты случайно не гей? Извини, просто давно хотела спросить.

– Нет, Полина, я гетеросексуал. Давай лучше смотреть кино.

Через минуту начинается лента, на которую мы и пришли – «Лунный свет на мансарде». Она оказалась довольно романтичной. В одном из эпизодов герои в шутку обменивались поцелуями рук. Пользуясь случаем, отваживаюсь взять пальцы Лоренса в свою ладонь. Вскоре, опять-таки с подсказки с экрана, где герои встретились после продолжительной разлуки, Лоренс поднимает подлокотник, разделявший наши кресла, и обнимает меня. Прижимаюсь к нему и также обнимаю его за талию. Он сам, его джемпер, его объятие оказываются такими тёплыми, такими уютными, что я уже мало смотрю на экран, а просто наслаждаюсь объятием! А если и смотрю, то мало что вижу, понимаю и запоминаю из творящегося в киноленте действия.

Он сидит слева, я обнимаю его левой рукой, правая же моя ладонь находится в его гладкой, немного даже горячей, ласковой руке. Он немного поглаживает ею мою кисть, а рукой, обнимающей мою талию, также иногда скользит по моей толстовке. Квантовый спин! За этим удовольствием я лишь через какое-то время – чёрт знает, сколько его прошло – соображаю, что могу ведь и ответить на эту ласку! Большим пальчиком я стала поглаживать его пальцы, а левой ладошкой его поясницу… Но тут он убирает свои руки. О боги! Что не так?

Но оказывается, что всё ещё лучше! Одна его ладонь ложится на мои волосы, другая проводит по щеке, от чего я уже едва не схожу с ума. С какой нежностью он это делает! И в то же время поворачивает мою голову уверенно и настойчиво, да я и не думаю сопротивляться! Закрываю глаза в предвкушении…

Кончиком носа он легонько трётся о кончик моего. По-моему, я вся горю, какие-то особо тёплые и приятные волны поднимаются от … от середины таза вдоль позвоночника вверх, они же или другие закручиваются в двух сторонах груди, концентрируясь на двух её кончиках. Губы Лоренса касаются моих, сначала очень легко и нежно, затем чуть сильнее, он проводит ими туда-сюда, я приоткрываю рот навстречу этой головокружительной ласке. Волны усиливаются и становятся ещё горячее, мои бёдра тоже получают порцию этого потрясающего тепла. Начиная от них, вверх по всему телу, до моих груди и сосков, до находящихся на острие событий губ, приносящее невиданное мною ранее наслаждение тепло усиливается ещё, усиливается оттого, что рот Лоренса чуть посасывает мои губки, оттого что я осмеливаюсь ответить идентичной лаской. Похожие ощущения у меня бывали только во сне! Насколько же приятнее всё это ощущать в реальности! Или это сон? Что бы это ни было, я хочу ощущать это вечно, хочу раствориться в объятии Лоренса – ведь это его руки снова обнимают мою талию, несколько прижимая к себе, а мои отвечают лаской его шеи, плеч и спины? Хочу наслаждаться всегда этим сопряжённым с объятием поцелуем, первым, но таким кружащим голову, столь ласковым и в то же время столь неожиданно для меня эротичным, дарящим эти необычные теплые струи удовольствия внутри, от которых я буквально таю и непонятно как не растекаюсь по рукам любимого и по креслу. Креслу в кинотеатре или креслу в неведомом мне доселе месте небывалых телесных удовольствий?..