скачать книгу бесплатно
Загорелая девушка с очень спортивной фигурой и в довольно откровенном купальнике подошла к нам, разрушив всю интимность момента.
– Вот ты где! – громко воскликнула она, положив ладонь на плечо парня, и он мгновенно выпрямился. – Я за тобой. Тебя Али обыскался.
У нее было прекрасное английское произношение. Впрочем, у парня, имя которого я до сих пор так и не узнала, тоже. Интересно, они местные? Если так, то они выгодно отличались на фоне коверкающих самые простые слова жителей.
Девушка окинула меня настороженным взглядом, но все-таки приличия ради кивнула. Она была очень красивой, просто невозможно. Карие глаза удивительно гармонировали со светлыми волосами, которые, даже несмотря на переменчивую ветреную погоду, лежали небрежной роскошной копной. Мой мастер часто пытается добиться такого эффекта в махинациях с моими волосами, но ей это, увы, удается с трудом, да и результат держится недолго. Что понятно – с моими идеально прямыми прядями это практически гиблое дело.
Наш общий приятель окинул меня извиняющимся взглядом и поднялся с лежака.
– Позже договорим, Лана, – он подмигнул, и они вместе с блондинкой поспешно пошли к лестнице, ведущей на нижнюю палубу, тихонько о чем-то переговариваясь. Перед тем как спуститься, девушка обернулась и странно посмотрела на меня. Я почему-то смутилась и отвела взгляд, сделав вид, что всерьез сосредоточена чем-то у себя в телефоне.
Когда они скрылись внизу, вернулась Мила. На ее щеках горел яркий румянец – то ли от веселых танцев, то ли от общения с новым знакомым.
– Не надоело овощем лежать? – с легкой укоризной бросила она.
Наверняка она не видела, что буквально несколько минут на ее месте лежал тот самый «красавчик», о котором она раньше восхищенно отзывалась. В противном случае она бы не преминула засыпать меня вопросами.
– Я полностью обгорела, – я с раздражением окинула взглядом покрасневшие плечи и ноги. – Надо было взять зонтик. С моей бледной кожей это было делом времени.
Василькова с сожалением прикусила губу. Ей-то переживать было не о чем, скорее, наоборот. От природы смуглая, южный загар на нее ложился идеально и отлично контрастировал со светлыми волнистыми волосами, а голубые глаза на его фоне казались еще ярче. Я же такими данными похвастаться не могла, увы. Я всегда была бледной поганкой, и на чуть более агрессивном солнце сразу обгорала.
Внешность у меня от папы – такой же нос с небольшой горбинкой, узкий подбородок и резкие скулы. Глаза – самые обычные, серые, иногда приобретающие зеленоватый оттенок в зависимости от освещения. Прямые черные волосы, каре до плеч и челка на две стороны. На самом деле я никогда не комплексовала из-за внешнего вида, меня всегда все устраивало. Но на море мне всегда нужно было запасаться несколькими тюбиками солнцезащитного крема, а еще лучше – не вылезать из-под зонтика и гулять только рано утром и поздно вечером.
Близилось шесть часов вечера, прогулка на корабле подходила к концу, и во мне буйным цветом начало цвести беспокойство. Стало безумно важно еще раз увидеть своего безымянного спасителя, перед тем как наши дороги, возможно, навсегда разойдутся. Глупо, понимаю. Но у вас было когда-нибудь такое чувство, что вы только-только встретили человека, а вам хочется, чтобы у вашего знакомства обязательно были история и продолжение? Нечто подобное я испытывала сейчас. Я тщетно выискивала лицо парня среди всех пассажиров, но он как в воду канул. Повернувшись вправо, поймала сочувствующий Милкин взгляд. Подруга слишком хорошо меня знала.
– Я в туалет, – брякнула я.
Возможно, я выглядела жалко – туалет находился на нижней палубе, и Васильковой наверняка было понятно, что я лишь искала повод спуститься и осмотреть эту часть судна тоже. Ну не испарился же этот гребаный «Супермен», в конце концов!
Внизу почти никого не было. Рыжий парень сидел за стойкой с мороженым и о чем-то переговаривался с товарищем из персонала. Увидев меня, он сразу же выпрямился и послал мне добродушную улыбку, мол, еще чего-нибудь желаете? Я к вашим услугам! Я вежливо покачала головой и посмотрела на скамейку у боковых перил – там сидела парочка: парень с дредами и кольцом в носу и смуглая худая девушка. Они мило держались за руки, и парень близко склонился к своей спутнице, что-то шепча ей на ухо. Она хихикнула и посмотрела прямо на меня, заметно смутившись. Парень повернулся и наградил меня вопросительным взглядом. Секунду поколебавшись, я все же решилась и подошла к ним ближе.
– Вы не видели тут парня? – предприняла я попытку, надеясь, что они говорят по-английски. – Высокий брюнет с платком на руке и татуировкой дракона на груди?
Они пожали плечами, показывая, что не понимают меня. Я быстро включила переводчик на телефоне и, напечатав текст, повернула экран к ним. Они покачали головой, и я разочарованно побрела обратно к лестнице. На нижней палубе больше никого не было.
Тем временем, наверху все уже складывали свои вещи в пляжные сумки и надевали туники и рубашки поверх купальников. Экипаж корабля объявил о скором прибытии на берег. Милка уже упаковала наши скромные пожитки в холщовую торбу и, оставив все добро на лежаке, снова переговаривалась в сторонке со своим блондином. События между этими двумя развивались стремительно, потому что его огромная ладонь с выгоревшими волосками уверенно покоилась на бедре подруги, и она отнюдь не возражала.
Я хмыкнула, но, естественно, ничего не сказала. Их дело, главное, чтобы потом Василькова снова не плакалась, что встретила парня, а он оказался очередным козлом.
Ей почему-то постоянно не везло в личной жизни. Один ее бывший чуть не кинул ее с кучей долгов и проблем, пытаясь скрыться от какой-то мутной группировки, но, к счастью, его вовремя поймали, и Мила потом еще долго восклицала, что вот еще чуть-чуть – и вся ее жизнь покатилась бы в пропасть. Кстати говоря, полицейский, который поймал негодяя и помог ей со всеми бюрократическими заморочками, впоследствии оказался на его месте. В том плане, что они даже начали жить вместе, пока в итоге не выяснилось, что он женат и у него маленькая дочь. Василькова потом приперлась ко мне с бутылкой текилы и чуть не спалила мне квартиру, собираясь провести ритуал по сожжению всех фоток и оставшихся в ее жилище вещей этого «ушлепка».
Глядя, как теперь подруга доверчиво льнет к белобрысому турку, я надеялась, что она трезво оценивает шансы этого курортного взрыва гормонов и просто ловит момент, чтобы потом было о чем вспоминать холодными серыми днями в большом северном городе.
А ничего, что я сама не могла выкинуть из головы брюнета, с которым совсем недавно обсуждала музыку и которого даже одного часа не знала? Все сведения, которые у меня имелись, – это то, что у него прекрасная координация, эффектная внешность, приятный голос и хороший английский. Что ж, оказалось, что этого достаточно, чтобы запасть в душу такой легкомысленной девице, в которую я, к своему собственному удивлению, превратилась. Это все магия момента и романтика окружающей обстановки – тряхнув головой, убедила я себя.
Однако, когда мы сходили с трапа на берег, я все же не сдержалась и еще раз повертела головой по сторонам. Вокруг было полно брюнетов, и, не спорю, – каждый второй подходил на главную роль в какой-нибудь турецкой мыльной опере, но «моего» не было.
Рано утром на следующий день мы уехали в Стамбул на два дня, а потом наступила пора прощаться с гостеприимной солнечной страной. Мы надеялись, что это не последний наш визит сюда. Турция открылась нам с совершенно необычной и прекрасной стороны.
Уже сидя в самолете, который пролетал над пушистыми кудрявыми облаками, я откинулась на спинку сиденья, заткнув уши наушниками, и медленно листала плейлист в телефоне. Палец замер над недавно добавленной красивой балладой на исландском языке, и я нажала на кнопку проигрывания. Я не понимала, о чем там поется, но на душе почему-то стало неспокойно и муторно, будто исполнитель делился самым сокровенным и болезненным, чем-то потерянным навсегда. Мне казалось, что частичка моего сердца тоже навсегда осталась среди простора синих волн и криков чаек. Стало совсем тоскливо.
Милка спала. Я повернула голову к окну и вскоре тоже заснула. Мне снился взгляд черных глаз, который беспокойно блуждал по моему лицу, и чей-то голос, глухой, словно из-под воды, спрашивал: «Куда ты пропала, Лана?»
2.
Большой город встретил ливнем. Мы с Милой стояли под навесом у терминала аэропорта и ждали таксиста, который все никак не мог добраться до нас. Подруга нервно постукивала носком кроссовки по мокрому асфальту.
– Боже мой, где он застрял? – ворчала Милка, и я не могла ее за это винить.
Теплых вещей у нас практически не было, как-то мы не додумались тащить их с собой в страну, где от жары негде спрятаться. И предусмотрительно посмотреть прогноз погоды дома тоже не сообразили. Вот и тряслись мелкой дрожью. Наконец я увидела подъезжающий к шлагбауму белый «Хендай Солярис», если верить описанию в приложении. В марках автомобилей я разбираюсь так же хорошо, как Милка в мужиках. То есть никак. Мы сверили номер и быстрее побежали к остановившейся неподалеку машине. Низенький полный мужичок со смешными усами открыл багажник и помог засунуть туда наши чемоданы. Пока проводились все эти махинации, мы успели промокнуть до нитки, поэтому теплый сухой салон показался нам раем.
– Ну и ураган, – усмехнулся в усы водитель, и мы с Милой согласно закивали. – А вы откуда такие раздетые? – спросил он, укоризненно покачав головой.
Милка почему-то виновато одернула подол короткого сарафана и бросила взгляд в салонное зеркало.
– Да кто ж знал, что тут такая непогода, – проворчала она. – Мы из Турции приехали.
– Мм, Турция, знаем, знаем, – оживился мужчина, – были, были. Шикарная, конечно, страна. Но и у нас, знаете ли, есть где отдохнуть, и ничуть не хуже! – с какой-то даже обидой принялся он нахваливать родные курорты.
А мы чего? Не спорить же с ним, в самом деле.
Так, под пространные комментарии таксиста и сравнительный анализ «нашего» и «ихнего» мы и доехали до первого пункта назначения. Я открыла дверь, махнув рукой Милке на прощание и показав глазами «Держись!» – ей еще предстояло полчаса ехать в компании болтливого мужика. Дождь все не прекращался, но я уже не спешила – смысл? Сейчас зайду в квартиру – и скорее под горячий душ!
Колесики чемодана отстукивали рваный ритм, когда я с вывалившимся от тяжести языком перлась на свой девятый этаж. Лифт, зараза, не работал. Последняя ступенька была самой тяжелой, мне казалось, что я испущу дух. Но вот, наконец, я дома.
Я открыла дверь и вдохнула немного затхлый, но такой родной запах любимой квартиры. Открыла окно на кухне, и внутрь проник свежий влажный воздух и звук стучавшего по крышам и стеклам дождя. Капли не попадали в квартиру из-за широкого навеса над окнами дома – я жила на последнем этаже.
Протерев от уличной грязи колесики оставшегося на пороге многострадального чемодана, я вкатила его в комнату и все же решила сначала разобрать вещи, а уже потом приступать к водным процедурам.
Часть одежды сразу же отправилась в стиралку, другая – в корзину для грязного белья.
В боковом отделе багажа валялась книжка, которую я осилила только до середины, – «Шагреневая кожа» Оноре де Бальзака. Не спорю – мысль в произведении, наверное, очень глубокая и поучительная, но все эти философские и растянутые на десятки страниц рассуждения главного героя вводят меня в тоску. Я без сожаления задвинула книгу на самую дальнюю полку стеллажа – к тем ее собратьям, за которых я еще не скоро возьмусь.
Купленный в Стамбуле шелковый палантин оливкового цвета я отложила в сторону. Завтра надо будет отнести его маме, когда я поеду забирать Уголька – моего единственного теперь сожителя. Я подобрала его год назад, как раз когда мы закончили ремонт в квартире. Маленький черный комочек дрожал от промозглого ветра и жалобно мяукал у лавочки рядом с соседним продуктовым магазином. Я не смогла пройти мимо.
И вот теперь эта наглая мордочка каждую ночь проскальзывает ко мне под одеяло и мурчит под боком. Люблю не могу.
Антон, кстати, не воспылал сильными чувствами к Угольку и вечно норовил то высадить его в коридор за дверь, когда кот забирался к нам в постель, то забывал его накормить, когда я задерживалась допоздна на работе, а он приходил домой пораньше. «Он на мои новые туфли пописал!» – жаловался Антон утром перед выходом. Ну да, у Уголька не сразу получилось научиться справлять свои кошачьи дела в лотке, но разве можно долго обижаться на это пушистое чудо? Я пыталась искренне сочувствовать Антону, потому что туфли действительно были дорогими, кожаными, но он все равно обижался на меня, когда я прижимала виновника материального ущерба к груди и ласково поглаживала его по шерстке на спине. Антон уходил на работу злой, а Уголек лишь сильнее ластился ко мне всем своим мягким тельцем, как бы намекая: «Да ну его, хозяйка, сдался он нам…» Как оказалось в итоге, котенок был не так уж и неправ.
Разобравшись с вещами, я взялась за тряпку и принялась вытирать накопившуюся за мое отсутствие пыль со всех горизонтальных поверхностей. Друзья не зря называют меня «уборочным маньяком» – есть у меня такой пунктик. Я фанат уборки, ничуть не хуже Моники Геллер из сериала «Друзья». Даже в самый загруженный на работе день я могу вернуться вечером домой и, невзирая на поздний час, вооружиться пылесосом с чистящими средствами наперевес, чтобы отдраить дочиста квартиру. Мне физически плохо, когда что-то лежит не на своем месте, полка рядом с раковиной забрызгана водой и испачкана засохшими пятнами от зубной пасты, а к голым ступням противно прилипают крошки.
Мы с Антоном вечно ругались на этой почве – он просто выводил меня из себя, хоть и прекрасно знал о моей слабости. Нередко я с тяжелым вздохом подбирала его разбросанные по квартире футболки и носки и отмывала оставленную на письменном столе груду чашек с разводами от чая и кофе. Мои просьбы о том, чтобы он хотя бы немного старался быть более чистоплотным и организованным, проходили мимо его ушей. Мне казалось, он специально, назло мне, продолжал медленно, по кусочкам, разрушать мою нервную систему.
Кстати о бывшем – как только я поменяла симку в телефоне по приезде из Турции, меня завалило текстовыми и голосовыми сообщениями от него.
Сначала это были попытки достучаться до меня и уговорить выслушать его:
«Лана, прости меня!»
«Давай поговорим!»
«Ты должна меня выслушать!»
Потом пошли объяснения:
«Это была ошибка!»
«Она сама на меня набросилась, я сопротивлялся до последнего. Но я мужчина, в конце концов, ты должна понять! Все равно я люблю только тебя».
«Я был пьян, не ведал, что творил!»
А уже после, так и не добившись результатов, он, похоже, решил, что лучшая защита – это нападение, и последнее сообщение выглядело так:
«Ты последние месяцы буквально ночевала на работе, что мне оставалось делать?»
Как ни крути, я оставалась крайней.
Девица, которую он имел на моих глазах в моей же квартире, быстренько забрала свои немногочисленные шмотки и выкатилась за дверь, не желая быть свидетелем наших разборок. Хотя их, по сути, не было. Я просто велела Антону последовать примеру его любовницы и выметаться вслед за ней вместе со своими вещами. Он сначала что-то неразборчиво лебезил, но в итоге все же ушел. А теперь, видимо, обдумал свое поведение и понял, что поступил стратегически неверно. Упустить такое удобное место с возможностью сэкономить на жилье было адской ошибкой. Думаете, я такая меркантильная и не умею прощать чужие ошибки? Нет, просто среди массы сообщений от Антона я обнаружила еще одно, совершенно точно указывающее на мою правоту:
«Могу я хотя бы до конца месяца пожить у тебя?»
Нет, я его не виню: у меня просто нереально классная квартира, это я вам без ложной скромности заявляю. И, кроме весьма удачного расположения, у нее еще куча других преимуществ.
Это далеко не какой-нибудь шикарный пентхаус с «умной» техникой, нет. Но в нее вложено столько любви, стараний и души, что ранее выглядевшая непримечательно и серо двушка в старом доме теперь представляет собой самое уютное гнездышко на свете. Моя бабушка, папина мама, прочила мне ее еще после гибели отца.
Мы с мамой остались вдвоем, когда мне было тринадцать. С тяжестью в сердце вспоминаю это время, хоть и прошло уже двенадцать лет. Папа разбился на машине, когда его поздно ночью вызвали в больницу, – туда привезли парня с тяжелыми травмами в результате автокатастрофы. Такая вот злая ирония судьбы.
Пьяный мужик врезался в папин любимый, уже повидавший жизнь «Рено», когда отец делал поворот на светофоре. Виновника схватили на месте, но папину жизнь, увы, было не спасти.
Бабушка так и не смогла простить маме папину гибель. Да, она винила ее в случившемся. Отец был прекрасным врачом, ему прочили блестящую карьеру в одной из крутых столичных клиник, но он отказался от этого, чтобы переехать в небольшой поселок за городом, где жила мама. Они познакомились во время учебы в институте и сразу же влюбились друг в друга. Родители отца не одобрили выбор сына – мама была из бедной семьи, ее родители давно умерли, и она всего добивалась сама. Но, хоть они оба и учились в столице и получили достойное образование, мама наотрез отказалась оставаться там после учебы. Она вернулась в старый родительский дом, который был в полуразрушенном состоянии, а отец поехал за ней, бросив всю свою налаженную в большом городе жизнь. Они расписались в местном загсе и не праздновали свадьбу, но жили душа в душу. У отца были золотые руки: он практически сам, без посторонней помощи, преобразил дом, в котором они жили, все починил и наладил. Позже все же устроился на работу в столицу, ездил туда каждый будний день, а часто и по срочному вызову в выходные, и возвращался поздно вечером или утром. Но родители были счастливы. И я была счастлива вместе с ними.
Бабушка так и не смогла преодолеть неприязнь к невестке и ни разу – ни одного – не наведалась с визитом к нам домой. Папа сам навещал их с дедом и брал меня с собой. Мама отказывалась ехать с нами, да и ей там были не рады. Во мне бабушка с дедушкой души не чаяли, всегда задаривали гостинцами по поводу и без, а бабушка каждый раз с гордостью повторяла, что я – вся в отца! Такая же умная и красивая. Обязательно поступлю в столичный университет, устроюсь на престижную работу и выйду замуж за достойного красавца. И квартиру они перепишут на меня.
Дедушка умер, когда мне было одиннадцать. Бабушка еще долго не могла отойти от горя. А гибель отца через два года совсем ее подкосила. Она злилась и пеняла на маму, мол, не будь та такой упрямой и неблагодарной, согласись она жить с отцом в столице, ему бы не пришлось ездить каждый день по два часа туда-обратно, особенно по ночам. И все не закончилось бы плачевно.
Мама, которая сама после потери папы как-то вдруг осунулась и будто постарела на несколько лет, молча глотала бабушкины оскорбления. «Она потеряла сына», – тихо говорила она. – «Ее можно понять».
Бабушкино сердце не выдержало и полугода. Она ушла вслед за сыном, успев все-таки завещать мне квартиру, как и обещала. Мы с мамой остались жить в нашем доме за городом, а во время учебы в университете мне выделили общежитие. В квартиру я решила переехать сравнительно недавно, когда нашла хорошую работу и окончательно адаптировалась к столичной жизни.
Мама осталась верна себе – даже теперь отказывалась жить здесь со мной. «На кого я наш дом оставлю?» – с грустной улыбкой говорила она в ответ на мои уговоры переехать ко мне. – «Я тебя буду навещать. И ты меня».
Она помогла мне с ремонтом, и вскоре просторная, но уже старая и довольно обветшавшая квартира превратилась в милую стильную двушку со всеми необходимыми удобствами и особенной атмосферой.
У меня имелась своя – небольшая, но все же – библиотека. Я читала абсолютно все подряд, у меня не было предрассудков насчет того, что в моем возрасте пора бы озаботиться чтением лишь серьезной литературы. Раньше я часто говорила себе: «Лана, возьми лучше классику вместо этой книжицы с легкомысленной обложкой. Надо духовно расти!» Но со временем я поняла, что нужно читать то, о чем в данный момент просит душа.
Душа просила всякого. Иногда – чего-нибудь угнетающего и даже депрессивного вроде «Детей Арбата» Рыбакова или «1984» Оруэлла. А иногда – особенно часто в последнее время – легкого, ненавязчивого, с обстановкой, в которой я сама была бы не прочь оказаться. Последний прочитанный мной «бриллиант» в подобном жанре – роман английской современной писательницы Бет О'Лири под названием «Квартира на двоих». Он отлично поднимает настроение и помогает отвлечься от плохих мыслей и проблем.
Я очень люблю читать, и мне безумно повезло, потому что работаю я в книжном издательстве. Заниматься тем, что нравится и приносит удовольствие, и еще и получать за это деньги – это ли не мечта? Я обожаю свою работу, офис и коллектив, с которым мне тоже несказанно повезло, и я боготворю книги за одну только возможность проживать множество чужих жизней. А еще они вместе с фильмами и сериалами являются для меня огромным источником вдохновения – приобретение половины вещей из моей квартиры навеяно вычитанными и высмотренными деталями из литературы, кино и телевидения.
В спальне у меня шторы благородного зеленого цвета – отсылка к знаменитым портьерам из «Унесенных ветром», из которых Скарлетт О'Хара – моя любимая книжная героиня, между прочим – сшила себе платье перед визитом к Ретту Батлеру. На кухне – большие пузатые часы под старину с надписью «COOKIE», как на холодильнике у Моники из сериала «Друзья». А уже несколько раз упомянутый диван в гостиной, который я тщательно чистила много часов после предательства Антона, был куплен на барахолке: он бирюзового цвета и напоминает диван в квартире Пенни из «Теории Большого взрыва».
Да, я люблю яркие, уютные и необычные вещи в интерьере. И что вы мне за это сделаете?
Поэтому, закончив с уборкой, я с огромным удовлетворением оглядела свою обитель. Мой дом, место, где я чувствую себя хорошо и спокойно.
Я обожаю вкусные завтраки с панкейками, кофе и медом на кухне. Люблю зависнуть на диване с книжкой, подложив под нее цветную декоративную подушку. Мне доставляет непередаваемое удовольствие лежание в ванне с солью и пеной при свечах и с ноутбуком на деревянной подставке. Именно этим я сейчас, кстати, и займусь!
Телефон, поставленный на зарядку, завибрировал, и я потянулась к нему, молясь всем богам, чтобы это был не Антон. Звонила, к счастью, Милка.
– Скажи, что ты не погребла свое бренное тело под многочисленными слоями книжных страниц, – без приветствия начала подруга.
– Пока нет, – хмыкнула я, придерживая трубку между ухом и правым плечом и выливая пахучую жидкость из бутылька с пеной для ванны в воду.
– Отлично! – оживилась Василькова. – Тогда сегодня мы идем в рэсторан!
Ее голос был таким громким, что я, поморщившись, поспешила отодвинуть телефон подальше от уха двумя мокрыми пальцами. Так и оглохнуть недолго.
– Василькова, дай передохнуть, – особо не надеясь, что подруга внемлет моим просьбам, пробурчала я, – мне необходима спа-терапия, прежде чем я снова смогу прийти в форму и покорять злачные заведения города вместе с тобой. У меня болит голова, и кожа до сих пор слазит, как после желтого пилинга.
– Бу-бу-бу, – даже несмотря на то, что я не могла видеть лица подруги, я легко представила, как она сейчас смешно морщит нос. – Брусникина, ты как моя бабушка, ей-богу. Еще скажи, что у тебя кости ноют и суставы хрустят.
– И это тоже, – решила я поиздеваться над Милкой. – Магнитные бури, видимо.
Побухтев еще немного в трубку, она наконец сжалилась надо мной.
– Ну окей, тогда с тебя ужин завтра.
– Договорились, – с облегчением согласилась я.
– Кстати, – сказала Милка, когда мы уже попрощались и я собиралась нажать на кнопку отбоя, – угадай, кто мне звонил?
– Понятия не имею.
– Подсказка: начинается на «к», заканчивается на «мягкий знак».
– Конь, что ли?
– Какой такой конь? – затупила Василькова.
– Какой, какой… В пальто который.
– Да ну тебя! Все, покеда.
– Да подожди ты, я же шучу, – я проглотила смешок. – Ну, кто тебе звонил? Турок твой, что ли?
Милка повздыхала еще пару секунд, строя из себя насупленную барышню, но желание поскорее поделиться подробностями амурных дел возобладало над мнимой обидой.
– Прикинь? Говорит, скучает безумно. Хочет ко мне приехать.
