скачать книгу бесплатно
– Чтобы такие глупые понятия, как свобода и сострадание, не испортили построенную им монархию, – сухо произнесла принцесса.
– Именно так.
– А эти дворяне, которые прислушивались к Раодену? Они проводят встречи?
– Нет. – Люкел нахмурился. – Они боятся поддерживать свое политическое движение без покровительства принца. Мы убедили наиболее преданных делу встретиться послезавтра в последний раз, но я сомневаюсь, что из собрания выйдет толк.
– Я хочу на него попасть, – заявила Сарин.
– Они не слишком расположены к новичкам, кузина. Они привыкли быть подозрительными, ведь их встречи могут расценить как измену короне.
– Они все равно собираются прекратить встречи. Что они могут сделать при виде меня – отказаться присутствовать в следующий раз?
Люкел подумал над ее словами и улыбнулся:
– Хорошо, я предупрежу отца, и он найдет способ провести тебя.
– Мы можем поговорить с ним за обедом.
Сарин бросила последний расстроенный взгляд на холст и начала убирать краски.
– Так ты пообедаешь с нами?
– Дядя Киин обещал познакомить меня со старинной фьерденской кухней. Кроме того, после сегодняшних откровений я не думаю, что смогу вынести общество Йадона. Я так зла на него, что вот-вот начну кидаться кистями.
Люкел рассмеялся:
– Это добром не кончится, даже для принцессы. Пошли, Кэйс будет прыгать от восторга. Отец всегда готовит для гостей парадные блюда.
Люкел оказался прав.
– Она здесь! – запищала Кэйс, увидев принцессу. – Папа, готовь обед!
Джалла встретила супруга объятием и быстрым поцелуем. Она прошептала что-то на фьерделле, Люкел заулыбался и любовно погладил ее по плечу. Сарин с завистью наблюдала за ними, но постаралась взять себя в руки. Не пристало теоданской принцессе жаловаться на несправедливость королевских браков. Если Доми решил забрать ее мужа перед свадьбой, значит он хотел направить ее мысли на другие дела.
Дядя Киин появился в дверях кухни, засунул кулинарную книгу в карман фартука и заключил Сарин в медвежьи объятия:
– Ты не смогла устоять перед чудесной кухней Киина?
– Нет, па, она проголодалась, – заявила Кэйс.
– Неужели? Присаживайся, ваше высочество, обед будет готов через несколько минут.
Трапеза протекала в том же духе, что и вчерашний ужин. Кэйс жаловалась на медлительность, с которой отец подавал еду, Даорн старался выглядеть взрослее и серьезнее сестры, а Люкел безжалостно дразнил обоих, как и полагалось старшему брату. Адиен вышел к столу поздно, рассеянно бормоча под нос серии чисел. Киин принес несколько исходящих горячим паром блюд и извинился за отсутствие жены: у нее оказалась назначена встреча.
Все наслаждались восхитительной едой и интересной беседой, пока Люкел не решил поведать семейству о художественных талантах Сарин.
– Она открыла новый стиль абстракционизма, – серьезным тоном провозгласил любезный кузен.
– Правда? – спросил Киин.
– Правда. Хотя я не смог определить, что она пыталась заявить обществу, когда изобразила цветы в виде коричневого пятна, смутно напоминающего лошадь.
Сидящие за столом расхохотались, и Сарин покраснела. Но ей не стоило надеяться, что худшее позади: Эйш выбрал этот момент, чтобы бесповоротно предать свою хозяйку.
– Она называет это школой творческого ненаправления, – серьезно объяснил сеон глубоким, хорошо поставленным голосом. – Я думаю, что принцесса ощущает свою значимость, создавая работы, которые полностью исключают способность зрителей понять, что там нарисовано.
Киин не выдержал и согнулся в приступе смеха. Но вскоре мучениям Сарин пришел конец, и разговор перешел на другую тему, которая очень заинтересовала принцессу.
– Не бывает школы творческого ненаправления, – решительно заявила Кэйс.
– Не бывает? – поинтересовался ее отец.
– Нет. Есть школа импрессионизма, неорепрезентализма, школа абстрактного происхождения и школа ревиватионистов. И все.
– Неужели? – весело переспросил Люкел.
– Да. Было еще движение реалистов, но они ничем не отличались от неорепрезентализма. Они просто взяли другое название.
– Перестань выпендриваться перед принцессой, – пробурчал Даорн.
– Я не выпендриваюсь. Я хорошо образованна.
– Нет, выпендриваешься. К тому же реализм совсем не одно и то же, что неорепрезентализм.
– Даорн, прекрати ворчать на сестру, – приказал Киин. – Кэйс, прекрати выпендриваться.
Кэйс насупилась, обиженно отодвинулась от стола и начала нечленораздельно бормотать себе под нос.
– Что она делает? – удивленно спросила Сарин.
– Она ругается на нас по-джиндоски, – непринужденно ответил Даорн. – Она всегда так делает, если ее переспорят.
– Она считает, что если знает несколько языков, то может задирать нос, – добавил Люкел. – Как будто это означает, что она самая умная в мире.
После его слов поток фраз изо рта белокурой девочки изменился, и пораженная принцесса узнала фьерделл. Но Кэйс не остановилась – она закончила речь коротким, но ехидно звучащим выражением. Вроде бы на дюладене.
– Сколько языков она знает? – изумленно спросила Сарин.
– Четыре или пять, если только в мое отсутствие она не выучила еще один, – отозвался Люкел. – Хотя скоро ей придется остановиться. Сворданские ученые утверждают, что человеческий разум способен вместить только шесть языков; потом он начинает их путать.
– Кэйс поставила себе целью доказать их ошибку, – вставил Киин. – И еще доесть последние крохи съестных запасов Арелона.
Девочка задрала нос, фыркнула и вернулась к еде.
– Они оба такие… образованные, – заметила Сарин.
– Не обольщайся, кузина. Они недавно проходили историю искусств, и эта парочка изо всех сил старалась перещеголять друг друга.
– Все равно.
Кэйс, все еще недовольная поражением, пробурчала что-то в тарелку.
– Что? – строго переспросил Киин.
– Я сказала, что, если бы принц был здесь, он бы ко мне прислушался. Он всегда меня поддерживал.
– Он просто делал вид, – возразил Даорн. – Это называется «сарказм», Кэйс.
Девочка показала брату язык:
– Он считал, что я красавица, и я ему нравилась. Он ждал, пока я вырасту, чтобы на мне жениться. Тогда я стала бы королевой и посадила бы вас в темницу, пока вы не признаете, что я всегда права.
– Он не мог на тебе жениться, дурочка, – оскалился Даорн. – Он женился на Сарин.
Должно быть, Киин заметил, как вытянулось лицо Сарин, стоило зайти речи о принце, потому что тут же строгим взглядом заставил детей притихнуть. Но было поздно. Чем больше принцесса слышала о Раодене, тем чаще ей вспоминался мягкий приветливый голос, долетавший до нее через сеонов за сотни миль. Ей вспоминались непринужденные, скачущие с темы на тему письма, рассказывающие о жизни в Арелоне, о доме, который он готовил к ее приезду. Она так хотела удивить его своим ранним прибытием, но оно, похоже, вышло недостаточно ранним.
Возможно, ей следовало послушаться отца. Он неохотно согласился на брак дочери, хотя прекрасно понимал, что Теоду необходим прочный союз с новым арелонским правительством. Обе страны вели происхождение от одной расы и имели общее культурное наследие, но за последние годы контакты между ними практически прервались. Беспорядки после реода угрожали всем, хоть как-то связанным с элантрийцами, и теоданская королевская семья могла оказаться в опасности. Но сейчас, когда Фьерден снова стремился расширить свое влияние (и особенно после падения Дюладелской республики), стало очевидным, что либо Теод возобновит договор со старыми союзниками, либо встретит полчища вирна в одиночку.
Так что Сарин предложила брак между королевскими семьями. Отец поначалу сопротивлялся, но потом склонился перед логической силой ее доводов. Не бывает уз сильнее, чем узы крови, особенно если один из супругов – наследный принц. И не важно, что брачный контракт запрещал Сарин выходить замуж во второй раз: Раоден был молодым и сильным мужчиной. Все предполагали, что его ждут долгие годы жизни.
Тут принцесса заметила, что Киин обращается к ней.
– Что, дядя?
– Я спросил, не хочешь ли ты осмотреть Каи. Ты здесь уже несколько дней, пора познакомить тебя с городом. Уверен, что Люкел с удовольствием покажет тебе достопримечательности.
Молодой человек развел руками:
– Извини, отец. Я бы с радостью поводил нашу прекрасную кузину по Каи, но мы с Джаллой наметили встречу с одним из купцов; собираемся обсудить закупку шелка для продажи в Теоде.
– Вы пойдете вдвоем? – удивилась Сарин.
– Конечно. – Люкел бросил на стол салфетку и поднялся. – Джалла торгуется с заразительным пылом.
– Единственная причина, по которой он на мне женился, – с улыбкой добавила сворданка. – Люкел – истинный купец. Во всем ищет выгоду, даже в браке.
– Правильно, – засмеялся он, взяв жену под руку. – То, что она красавица и умница, мне даже и не пришло в голову. Спасибо за обед, отец, великолепно приготовлено. Всем хорошего дня.
Пара удалилась, не отрывая друг от друга взгляда. Даорн озвучил их выход, делая вид, что его тошнит:
– Фу. Папа, поговори с ними. Они такие приторные, что еда в горло не лезет.
– Наш дорогой братец совсем спятил, – согласилась Кэйс.
– Будьте терпеливыми, дети, – прервал их Киин. – Люкел женат всего месяц. Дайте ему немного времени, и он станет прежним.
– Я надеюсь, – протянула Кэйс. – Меня от него тошнит.
Сарин не сказала бы, что девочка выглядит нездоровой: она набросилась на еду с прежним ожесточением.
Сидящий рядом с принцессой Адиен продолжал бормотать себе под нос. Его речь не отличалась разнообразием, в ней мелькали в основном числа да иногда проскальзывало слово «Элантрис».
Это всколыхнуло память Сарин.
– Я не прочь осмотреть город, дядя, – сказала она. – Особенно Элантрис. Я хочу увидеть, из-за чего ведется столько яростных споров.
Киин потер подбородок.
– Ну… – медленно произнес он. – Думаю, что близнецы покажут тебе округу. Они знают, как добраться до Элантриса, а заодно я ненадолго от них избавлюсь.
– Близнецы?
Киин улыбнулся:
– Так их прозвал Люкел.
– Мы ненавидим, когда нас так называют, – отрезал Даорн. – Мы не близнецы – мы совсем не похожи.
Сарин пристально оглядела обоих детей, одинаковые копны их светлых волос, упрямые лица, и тоже улыбнулась.
– Ни капельки не похожи, – подтвердила она.
Стена Элантриса нависала над Каи, как суровый часовой. Только оказавшись у подножия, принцесса осознала, насколько внушителен город. Она была во Фьердене, и ее поразили укрепленные города-крепости этой страны, но они не шли ни в какое сравнение с Элантрисом. Стена была настолько высокой, ее поверхность настолько гладкой – с первого взгляда становилось ясно, что ее создавали руки необычных людей. Всю протяженность стены покрывали высеченные эйоны, многие из которых Сарин не смогла опознать, а она полагала себя хорошо образованной.
Дети подвели ее к массивному ряду ступенек, взбегавших к вершине стены. Великолепно обработанная, с многочисленными арками и смотровыми площадками, лестница производила царственное впечатление. А также наводила на мысли о заносчивости. Ступеньки определенно строились одновременно с городом, а значит, стена возводилась не как мера защиты, а для обособления. Только необычайно уверенные в себе люди решат создать непреодолимое укрепление, а потом пристроить снаружи лестницу.
Их уверенность в себе оказалась необоснованной, так как Элантрис пал. И все же, напомнила себе принцесса, не захватчики овладели городом, но что-то иное, не понятое до сих пор – реод.
Сарин остановилась на половине подъема, облокотилась на перила и оглядела с высоты Каи. Городок казался младшим братом Элантриса: он изо всех сил старался доказать свою значительность, но все равно проигрывал огромному соседу. В другом месте здания могли бы выглядеть внушительно, но по сравнению со спокойным величием Элантриса казались крохотными шавками.
«Шавки или нет, – напомнила себе принцесса, – мне надо сосредоточиться на Каи. Дни Элантриса в прошлом».
Несколько шаров света парили с наружной стороны стены – первые сеоны, увиденные ею в Арелоне. Сначала она обрадовалась, но потом припомнила слухи. Раньше шаод не затрагивал сеонов, но с падением города все изменилось; теперь, когда шаод забирал человека, его компаньон терял разум. Они кружились без цели и смысла, как потерянные дети, держась неподалеку от попавших в Элантрис хозяев.
Сарин отвернулась от сеонов, кивнула детям и продолжила подъем. Ее задачей, бесспорно, оставался Каи, но принцессе хотелось увидеть великий город, прочувствовать его былую славу.
Поднимаясь, она провела рукой по высеченному на стене эйону. Линии равнялись ширине ее ладони, и нигде не чувствовалось швов. Она читала, что стена представляет собой небывалой величины монолит.
Только сейчас его участки крошились и трескались, особенно ближе к вершине. Чем выше они поднимались, тем больше им встречалось мест, где отсутствовали крупные куски камня, оставив за собой рваные раны, похожие на следы гигантских челюстей. Но ничто не могло испортить вида со стены – от него захватывало дух.
– Ох. – У Сарин закружилась голова.
Даорн настойчиво потянул ее за платье:
– Не подходи к краю.
– Все в порядке, – ответила она, но позволила мальчику оттянуть себя назад.
