Культ. Выжившая

Не знаю, сколько я пробыла без сознания и как именно это случилось. Открыла глаза я уже в ржавой клетке.

Когда я открыла глаза, моя голова раскалывалась, словно кто-то стучал по ней молотком, а взгляд не мог сфокусироваться и все вокруг казалось размытым и нечетким. Я резко попыталась встать, но сильно ударилась головой о что-то вроде потолка и упала.

Спустя пару минут я наконец смогла прийти в себя. Темное огромное помещение простиралось вокруг. Судя по очертанию окна были закрыты ржавыми металлическими листами, прошитыми сквозными дырами, через которые пробивались лучи спасительного света. Я поняла, что нахожусь в клетке. Небольшой, старой, но очень крепкой клетке примерно полметра на полметра. Уже привыкшие к темноте глаза смогли выцепить из тьмы силуэты таких же клеток, каких-то станков, конвейера и два ряда огромных крюков, висящих под потолком.

«Наверное на такие крюки вешают туши перед разделкой» – подумала я.

А потом в голову пришло осознание происходящего. Я заперта в клетке в каком-то жутком месте. А что, если эти крюки, когда-то державшие на себе туши перед разделкой, теперь будут держать над землей мое собственное тело, пока какой-то псих будет медленно отрезать от него куски плоти.

Страх затуманил разум, я схватилась за железные прутья и начала изо всех сил трясти их, кричать, бить в стенки ногами, но они даже не скрипнули. Резкие звуки моего панического возбужденного дыхания эхом отразились от холодных стен, усиливая чувство безысходности. Я прижалась к прутьям, но они не поддавались.

Спустя минут двадцать силы покинули меня, а головная боль разыгралась с новой силой. Тяжело дыша, я легла на спину и решила просто ждать. Рано или поздно мой похититель должен появиться и показать свои намерения.

«Так, Лея, у нас с тобой три варианта. Первый – он просто тебя убьет. Вариант, конечно, не очень хороший, но возможно, он сделает это быстро и ты не будешь мучиться. Второй – он попросит выкуп. Этот вариант уже получше, но все зависит от того, какую сумму он попросит и сколько даст времени. Третий – этот психопат будет издеваться над тобой мучительно и долго, пока ты сама не попросишь его убить. М-да уж… В любом случае наши с тобой дела плохи».

Я сама не заметила, как уснула. Не знаю сколько я спала, но, когда открыла глаза, сразу подметила, что солнечных лучей стало меньше, их свет слабо пробивался через дыры. Наверное, там за окном сейчас красивый закат. Красный круг солнца садится за высокие деревья, поджигая своими алыми лучами верхушки. От этих мыслей мне жутко захотелось пить.

Голова уже совсем не болела. Глаза совсем привыкли к темноте и с легкостью выхватывали все новые детали. Казалось, что я слышу каждый шорох. Где-то вдали слышались шаги, голоса, лязганье цепей.

«Ну что же, ты тут не одна, дорогая моя. Значит скоро тебя посетят. Судя по звукам тебе предстоит беседа с несколькими гостями».

Опершись на руки и подтянув свое тело, я села, прислонившись спиной к клетке. В затекших ногах закололо.

Когда солнечные лучи совсем исчезли и вокруг воцарилась непроглядная темень, откуда-то издалека донеслись приближающиеся шаги.

«Там точно несколько людей. Двое или даже трое. Они идут сюда. Соберись!»

Неспешные шаги становились все громче и громче, пока наконец в огромном дверном проеме не появились трое.

Раздался звонкий щелчок выключателя и под высоким потолком замигали тусклые лампы, постепенно освещая все пространство. Глаза, уже отвыкшие от света, резко заболели и покрылись пеленой слез.

Эти трое так же медленно приблизились к моей клетке и несколько минут молча смотрели на меня, словно позволяя мне вернуть четкость зрения и рассмотреть их.

Первой, кого я увидела, была невысокая девушка с пепельно-серыми волосами, собранными в хвост. Ее безумный взгляд буравил меня. Казалось, что она готова разорвать меня и выпотрошить в любой момент, но что-то сдерживает ее.

Через секунду мой взгляд метнулся на второго гостя. Высокого и очень плотного мужчину. Он будто сошел с картинок про скандинавских лесорубов. Рыжие волосы, пышная борода и усы, прикрывающие тонкую полоску губ.

«Непробиваемый» – подумала я, глядя на него.

– Пить хочешь? – спросил третий.

Худощавый парнишка с блондинистыми волосами, собранными в хвостик и явными проблемами с кожей. Но глаза его на удивление показались добрыми и чувственными.

– Хочу… – едва выдавила я.

Лесоруб протянул мне бутылку воды. Я схватилась за нее, открыла и начала жадно пить, давясь и проливая на себя эту спасительную жидкость. За несколько секунд я опустошила всю бутылку.

– Сейчас мы откроем дверцу. Ты должна выйти и проследовать с нами. Если попробуешь убежать или напасть на кого-то из нас, мы тебя убьем. Ты поняла? – сказала хищница.

Я качнула головой, показывая согласие. Лесоруб достал из кармана ключ и снял замок с дверцы клетки. Повинуясь их требованиям, я вытащила свое тело из клетки. Затекшие ноги пронзили иглы и идти было очень больно. Делая шаг за шагом, мы медленно вернулись к проему, из которого они появились.

За проемом оказался длинный застекленный коридор. Пройдя его, мы вошли в огромное помещение, которое явно служило центральным и административным корпусом этого огромного комплекса. Паутина коридоров расползалась в разные стороны, создавая впечатление лабиринта. В центре корпуса я увидела старый и уже явно не работающий лифт, а перед ним бетонную лестницу, ведущую на верхние этажи. Вдоль коридоров располагались кабинеты. Их плотно закрытые, молчаливые двери манили к себе, призывали повернуть потрепанные, скрипучие ручки и открыть их тайну, но оставались недоступны.

Наша процессия двинулась вперед. Преодолев два поворота и приближаясь к третьему, я почувствовала толчок в бок.

– Видишь свет? Тебе туда, – сказал худощавый.

Я сделала шаг, но они не пошли за мной. На секунду я остановилась, но почувствовав их пристальные взгляды, двинулась дальше.

«Что за дверью? Там кто-то еще? И почему они не пошли со мной?»

Помедлив несколько секунд, я взялась за дверную ручку, повернула ее и вошла в кабинет, освещенный ярким светом.

Свет снова ослепил меня. Глаза болезненно зажмурились, но через несколько мгновений привыкли.

Я окинула взглядом огромный кабинет. Наверное, когда-то он принадлежал директору этого предприятия. Возле правой стены стоял огромный мягкий диван, освещенный небольшим торшером, который стоял рядом. Я тут же словила себя на мысли, как сильно хотела бы лечь сейчас на этот диван и спать минимум сутки. Возле него лежал симпатичный красный пушистый коврик, на котором валялось несколько книг.

Взгляд метнулся дальше. Прямо по центру этого огромного кабинета расположился массивный деревянный письменный стол с небольшой настольной лампой такого же, как и ковер, красного цвета. Перед столом стояли две дешевенькие табуретки, предназначенные, видимо, для визитеров, а за ним возвышалось нечто похожее на резной трон, предназначенный, видимо, для зачинщика этого действа. Перед столом лежал еще один пушистый ковер, но значительно больших размеров.

«Кто-то явно любит кроваво-алые оттенки», – подумалось мне.

Взгляд плавно перешел к левой стене.

«Вот это библиотека!»

Вдоль стены стоял огромный шкаф. Полки его были заполнены сотнями разных книг от классических до современных авторов. Художественные тома плавно сменялись научными, а те в свою очередь уступали место философским. Взгляд выцепил из общей массы корешков черный том с золотыми буквами, гласящими «Библия».

«Забавно видеть тут Библию».

– Присаживайся, – раздался мягкий и до боли знакомый голос за спиной.

Я вздрогнула и обернулась. Атлетичный, высокий парень с пронзительными синими глазами. Воспоминание больно ударило в голову.

«Это ведь он подошел ко мне тогда возле пруда. Неужели это его рук дело?»

Повинуясь приказу, я прошла к столу и села на одну из паршивых табуреток. Она жалостливо скрипнула подо мной. Парень обошел стол и уместился на троне. Несколько минут он пристально вглядывался в мое лицо, словно пытался считать тайны, страхи и желания.

– Меня зовут Ярослав, – сказал он мягким и успокаивающим голосом все так же пристально всматриваясь в мое лицо. – Может ты хочешь что-нибудь спросить?

Уголки его губ приподнялись в легкой улыбке, наверное, потому что мое лицо приобрело гримасу непонимания и изумления.

– Ты можешь спросить что угодно и получишь честный ответ, – настаивал парень.

– Кто ты? – на удивление твердо сказала я.

– Я поражен.

– Чем?

– Обычно первым делом люди, сидящие на твоем месте, спрашивают убью ли я их, – улыбнувшись сказал Ярослав.

Я наблюдала за его лицом и мимикой. Передо мной сидел поразительно красивый человек. Насыщенные синие глаза проникали глубоко внутрь. Его мягкий баритон внушал спокойствие, располагал к себе. Я ощутила странное желание провести ладонью по его русым волосам, бритым под машинку. Аккуратная ямочка на подбородке, выразительные скулы. Темно-серая водолазка прилегала к его телу, ясно давая понять, что он хорошо сложен.

Ярослав положил руки на стол, скрестив пальцы. Он выражал абсолютное спокойствие. Создавалось впечатление, что подобные встречи для него не редкость и от этого становилось жутко.

– Как я уже сказал, меня зовут Ярослав. Те, с кем ты уже успела немного познакомиться мои друзья.

– Лесоруб, хищница и подлиза? – перебила я его.

Парень метнул взгляд в мою сторону и засмеялся.

– Да, они самые, – смеясь, продолжил Ярослав. – Я обычный человек, который устал от грехов этого мира.

– Значит, вы хотите как-то повлиять на строй мира?

– Да, ты правильно поняла. И со временем ты поймешь наш замысел.

– Кто эти трое?

– Тот, кого ты назвала лесорубом – Александр. Ты знаешь, что значит его имя? – сказал он, открыв ящик стола и достав небольшую книжку. – Его имя значит защитник. Уж поверь, его смелости и напору нет равных.

Открыв следующую страницу книжки, он продолжил. Я догадалась, что в ней он описывал характеры всех, кто его окружает.

«Видимо он во всем ищет символы и знаки, как какой-нибудь безумец, возомнивший себя Богом».

– Хищница по твоим словам – Виктория. Тут все просто, она – победа. Безумная, властная. Она вспыхивает за долю секунды, так что будь с ней поосторожней. Я сам лишь недавно обуздал ее вспыльчивый нрав, – сказал Ярослав, подмигнув мне. – А подлизой ты назвала Павла. Самого юного, но безмерно талантливого моего компаньона. Скромность его главная черта.

– Но ведь его имя значит незначительный?

Ярослав бросил пронзительный взгляд на мое лицо, уголки его губ поднялись, но он ничего не сказал.

– Я знаю, что твое имя означает мудрый, сильный и яркий. И это очень заметно. Мне понятно, что большую роль для тебя играет символизм имен…

– Ты нравишься мне все больше. Жаль, что ты не повстречалась мне раньше, – перебив, сказал парень.

Он углубился в поиски чего-то в книжке. Несколько минут в кабинете царила тишина, прерываемая лишь шелестом страниц.

– Так… А ты у нас Лея, – парень опустил глаза в книгу и начал читать. – По значению: овца, антилопа, голубоглазая. По характеру: резкая, упрямая, непредсказуемая.

Захлопнув книжку, он снова направил свой взгляд на меня.

– Я вынужден закончить наш разговор, безотлагательные дела. Но мы еще успеем вдоволь поговорить.

– Ответь на последний вопрос – зачем я тут?

Ярослав встал из-за стола и прошел за мою спину. Его горячие ладони легли на мои плечи. Он наклонился и голова его поравнялась со мной.

– Ты станешь частью великого замысла, поможешь создать новый, лучший мир, – тихо сказал Ярослав мне на ухо. – Благодаря тебе наш мир словно птица феникс сгорит и возродится из пепла новым, великим и прекрасным.

Сказав это, он выпрямился и медленно направился к выходу.

– Я возлагаю на тебя великие надежды, Лея.

Дверь закрылась, оставив меня в одиночестве. Тело обмякло и не слушалось.

«Он псих, законченный психопат. Но стоит отметить, что говорит он красиво, как священник для своей паствы. Милая моя, мы с тобой в полной заднице. Этот Ярослав не отпустит тебя, договориться с ним тоже не выйдет. Скорее он уговорит тебя пустить самой себе пулю в лоб. Анализируй… Думай… Что же делать…?»

Ход мыслей прервала открывшаяся дверь. Я повернула голову и увидела в проеме подлизу Павла. Щуплый мальчишка, сгорбившийся и будто потерянный, смотрел на меня своими невинными глазами.

«Павел значит… Наверное, ты был самой легкой его добычей».

Поднявшись со стула, я подошла к нему. Нутро подсказывало, что мне нужно следовать за ним и оставалось лишь молиться о том, что наш путь лежал не к той клетке.

Павел резко повернулся и, не говоря ни слова, быстрым шагом направился вперед по коридору.

Мы повернули к лестнице и на секунду страх возвращения в клетку ушел, но тут же сменился страхом попасть в еще более жуткое место. Проходя мимо одного из кабинетов, я заметила, что его дверь приоткрыта и немного замедлилась, пытаясь рассмотреть, что же там внутри. Глаза уловили три или четыре силуэта, мелькающие в кабинете, прежде чем мы свернули к лестнице.

Широкая бетонная лестница вела вверх, огибая лифт. Судя по количеству пролетов, в этом здании этажей пять, не больше. Лифт привлек внимание и я снова замедлила шаг, чтобы рассмотреть его. Сразу бросились в глаза кованные решетки вместо привычных дверей. Металлические прутья сплетались в разные причудливые узоры. Даже ржавчина на них придавала особый шарм, а не отталкивала. Шахта лифта представляла собой такую же паутину причудливых металлических узоров. Внутри виднелись истертые остатки красного коврового покрытия пола. На одной из стенок инородным телом уместилась панель с позолоченными кнопками и двумя рычагами, чье предназначение оставалось неизвестным.

Мы медленно поднялись на третий этаж. В разные стороны расползался темный лабиринт коридоров. Обстановка этого этажа удручала. Если первый выглядел довольно неплохо, будто кто-то привел его в порядок, то этот этаж снова дал понять, что мы находимся в давно заброшенном здании. С потресканных стен облазила пластами краска. Двери выглядели шатко, а некоторые и вовсе отсутствовали, демонстрируя пустое нутро кабинетов. Под ногами то и дело скрипели старые половицы и трескались осколки стекла. Местами с потолка свисали оборванные провода. Павел вел меня все дальше по коридорам. Обстановка выглядела все хуже и хуже.

За очередным поворотом я увидела свое новое пристанище. Несколько кабинетов с плотно закрытыми металлическими дверями, которые явно установили тут недавно. Казалось, что это какие-то сейфовые двери из банковского хранилища. Толстые, неприступные, встроенные в обветшалые, ободранные стены, они выглядели неуместно.

«Интересно, а в тюрьмах такие же двери или даже преступников охраняют попроще?»

Павел приблизился к дальней двери, достал из кармана увесистую связку ключей и уставился на меня, призывая подойти. Что-то внутри кричало, молило не следовать за ним, не делать шаг, но, тем не менее, я должна была сделать этот шаг.

«Стоит переступить порог и со свободой можно распрощаться навсегда».

Осознание всего ужаса сложившейся ситуации только сейчас окатило меня с головы до ног. Ком тревоги поднялся вверх по горлу и перекрыл свободный доступ кислорода. Спина покрылась липким, холодным потом, а по рукам и ногам пробежали неприятные мурашки. Я смотрела на эту массивную дверь, не могла пошевелиться и почувствовала, как все мое напряженное до предела тело вдруг резко расслабилось. Как будто кто-то нажал кнопку переключателя и отключил питание. В глазах тут же помутилось, поплыло, ноги подкосились. Мое тело автоматически попыталось ухватить ртом как можно больше воздуха, вдохнуть, но кислород не попал в легкие. Пелена перед глазами сменилась на темнеющие пятна и тело потянуло вперед.

«Я, как рыба, выброшенная на берег…» – подумалось мне за секунду до того, как я рухнула.

Открыв глаза, я сразу поняла, что нахожусь по ту сторону зловещей двери и я тут не одна.

Несколько минут я смотрела в облезлый потолок, с которого слоями свисала отслоившаяся штукатурка. В разные стороны расползалась паутина трещин, а в центре красовалась большая люминесцентная лампа, ослепляющая белым светом. Казалось, что я нахожусь в комнате специально созданной для пытки светом.

Попытавшись пошевелиться, я ощутила ноющую боль в спине. Наверное, я слишком долго лежала на металлической койке больше похожей на тюремную. Упираясь на дрожащие руки, я подтянула свое тело, спустила ноги и сев, принялась разглядывать свое новое пристанище.

Догадки оказались верны, я в этой комнате была не одна. На меня уставились три пары глаз. Такие же, как и я, три ничего непонимающие, испуганные девушки. Они сидели на своих койках, изучающе смотрели на меня, но никто из них не решался нарушить молчание. Несколько минут мы так и сидели, молча всматриваясь друг в друга, пока одна из них не решила наконец сказать первые слова.

– Как тебя зовут?

– Лея.

– А меня Аня, – сказала она, улыбнувшись.

Это была пышная, краснощекая девушка с красивыми голубыми глазами и русыми волосами. Классическая славянская девушка, словно сошедшая со страниц сказок. Ее улыбка внушила доверие и утешение. В глазах горел живой огонек. Мягкий, мелодичный голос дополнял ее образ и сразу стало ясно – она добрый и светлый человек.

– Та малютка – Маша, – сказала она, указывая пальцем на одну из девушек.

Проследив за движением ее руки, я увидела девочку на вид не старше четырнадцати лет. Рыжие волосы легкой волной спускались на острые плечи. Все лицо ее было усеяно веснушками. Ее детские серые глаза излучали добро и усталость.

– Это Вера, – палец указал на другую девушку.

Я перевела взгляд и увидела очень красивую девушку примерно моего возраста. Пышная белая коса спускалась почти до самых колен. Зеленые глаза блестели как изумруды. Тонкая длинная шея, бледная кожа и точеные черты лица.

Теперь нас четыре. Четыре ни в чем неповинные девушки в плену и ни одна из нас даже не представляет, какие испытания подготовила для нас эта жизнь.

– Вы знаете, кто эти люди? – спросила я.

– Нет. Они почти не говорят с нами. Иногда одну из нас забирают и ведут к Ярославу на что-то вроде проповеди. Он говорит о том, как этот мир прогнил и как в этом виноваты все мы. Задает странные вопросы, как будто на лекции по философии. А потом нас снова приводят сюда.

– Постой, то есть вы сразу оказались в этой комнате?

– Да. Первой тут оказалась Маша. Потом тут проснулась я. Маша сказала, что меня принес здоровяк и положил на эту койку. Около недели назад тут появилась Вера, а сегодня притащили тебя.

– И сколько ты тут находишься? – спросила я у Маши.

– Я не знаю. Долго. Время спуталось. Может… несколько месяцев.

Я замолчала и опустила голову, пытаясь понять, зачем же эта странная группа людей похитила нас. Почему они держат нас тут и сколько это будет продолжаться. Наверное, будь они маньяками, уже давно убили бы этих девушек. Мысли в голове метались в бешеном вихре. С одной стороны, я искренне верила в то, что мы обречены на мучительную гибель, но с другой – внутри еще горела надежда на то, что они просто хотят получить выкуп или что-нибудь такое, не зря ведь они до сих пор ничего не сделали с этими тремя.

– Он говорит, что мы избранные, часть великого замысла. Что благодаря нам мир станет лучше, – внезапно сказала Вера.

– Они просто психопаты, которые наигравшись, просто избавятся от нас! – почти прокричала Маша.

– А вдруг не убьют. Тебя же до сих пор не убили.

– Не обращай внимания, – сказала Аня. – Вера у нас просто слишком доверчивая.

Сразу стало ясно, что такие споры случаются у них довольно часто. Вера искренне верит, что все закончится хорошо. Маша устала и ждет самого худшего. А Аня выступает в качестве судьи, который должен выслушивать обе стороны, сдерживать, успокаивать.

Внезапно массивная дверь заскрипела и открылась. В проеме стоял Павел, а за его спиной грозной скалой возвышался Александр.

– Лея, – сухо сказал Павел.

Девушки уставились на меня и мне сразу стало ясно, что мне пора следовать за ним. Я встала и пошла за Павлом. Подойдя к первому повороту, я обернулась в сторону комнаты. Александр взял подносы с едой и поставил на пол комнаты, после чего запер дверь.

Мы шли уже знакомым путем. Вперед, налево, пройти два поворота, потом направо, дальше вперед и снова направо, вниз по лестнице и в сторону большого кабинета с библиотекой и красными коврами, но почему-то Павел повел меня дальше, минуя коридор, ведущий к двери кабинета. Мы спустились в какое-то подвальное помещение, обложенное старой белой плиткой, местами потрескавшейся и пожелтевшей. С потолка свисали одинокие лампочки, освещая длинные коридоры подвала белым светом. По обе стороны располагались двери, плотно закрытые и ведущие в неизведанные комнаты. Павел подошел к одной из этих дверей и отперев ее, подтолкнул меня внутрь. Это была небольшая комнатка стены, которой были обложены все той же белой плиткой. Ровно в центре комнаты в полу был сток и присмотревшись я поняла, что весь пол идет под небольшим уклоном. Прямо над стоком висела большая люминесцентная лампа, освещающая все помещение болезненно-белым свечением. Из стены торчал кран с приделанным большим шлангом, напоминающим пожарный и вентиль. Помещение было очень странным и непонятно для чего предназначенным. В комнате меня ждала Виктория, держа в руках планшетку с чем-то наподобие анкеты.

Она схватила меня под руку и провела в центр комнаты. Ее движения были резкими и грубыми. Она приказала мне снять одежду и недовольная моим темпом, начала хватать ее руками и силой сдирать, подгоняя. Когда я осталась обнаженной, она ногой откинула мою одежду в угол и подошла вплотную. Ее взгляд впился в мое тело, изучая каждый миллиметр, выискивая любой недочет, любую причину клеймить меня словом «БРАК» и выбросить на помойку. Из-за стука сердца в ушах никого не было слышно, и только гулкое эхо заполняло пустоту. Я пыталась понять, что происходит, но мысли путались, и страх охватывал меня. Я почувствовала, как меня тошнит от беспомощности. Виктория обошла меня кругом, ее дыхание стало тяжелым. Я ощущала, как холодный пот собирается на лбу, а внутри поднималась волна паники. Я пыталась произнести хотя бы слово, но язык не поддавался, как будто застрял в горле от испуга и непонимания. Виктория делала какие-то пометки в своей анкете и мне оставалось только надеяться, что они не грозят мне ничем страшным или непоправимым. Осмотрев тело поверхностно, она сказала мне раздвинуть ноги и терпеть. Я не послушала. Не хотела этого делать. Но она приподняла майку, демонстрируя спрятанный за поясом нож. Я стояла, замерев от ужаса, когда Виктория, решительно сжав планшет в руках, подняла взгляд, полный раздражения.

– Это просто осмотр. Это необходимо и я сделаю это в любом случае, – серьезно проговорила она.

С робостью я ощутила, как крыша над головой начинает надавливать, а стены сужаются. Каждый момент тянулся, как вечность, и единственным выходом оставалась полнейшая покорность в этой неизвестности. Лампа над головой ярко светила, словно следила за каждым моим движением, и это добавляло смятения. Я не могла понять, что именно было «необходимо» в этом странном и угнетающем месте, где каждый предмет казался бездушным, лишенным смысла, а каждый человек олицетворял целый легион чертей.

Подчиняясь приказу, я раздвинула ноги. Виктория снова стала позади меня, положила руку на спину и наклонила. Внезапно я почувствовала, для чего нужны были эти странные манипуляции. Она каким-то глупым и скорее всего совершенно неинформативным способом обследовала мои половые органы. Это длилось несколько секунд. Неприятных, ужасных и болезненных секунд. Закончив, она сделала несколько отметок в анкетке и схватила меня за лицо. Ее пальцы до боли впились в щеки, разжимая челюсть. Я поддалась и открыла рот. Ощутила себя лошадью или каким-то другим домашним скотом, который выбирают по зубам. Сделав еще две отметки, Виктория сунула планшетку за пояс и направилась к шлангу. Она разматывала его медленно, скидывая целыми кольцами на пол.

Казалось, будто это не шланг, а какой-то необычный змей, свалившийся откуда-то и вышедший на охоту. Когда весь он был размотан, она взяла его за стальной наконечник, направила в мою сторону и повернула вентиль. Сильная, ледяная струя воды больно ударила меня в живот. Из-за неожиданного напора холодной воды я вздрогнула, все напряжение внутри резко перешло в борьбу с шоком. Виктория, казалось, испытывала удовольствие от этого хаоса, наблюдая за моими реакциями с каким-то злобным удовлетворением. Вода стекала по телу, смешиваясь с холодным потом, вызывая острое чувство уязвимости. Я пыталась затаить дыхание, но страх и холодные капли лишь усугубляли паническую атаку. Из глаз катились слезы, смешиваясь с водой. Вокруг раздавался звук капель, падающих на плитку, создавая гулкую мелодию отчаяния. Я чувствовала себя беззащитной, разрываемой между инстинктом сопротивления и желанием подчиниться. Виктория, казалось, была удовлетворена своим «осмотром», и теперь её внимание переключилось на шланг. Она начала направлять поток воды, словно изучая, как я реагирую на эту пытку. Я пыталась увернуться, извивалась, прикрывая наиболее нежные и чувствительные места. Она неустанно перемещала шланг, направляя струю туда, где мне было особенно невыносимо. Мой ум пытался найти выход – хоть какое-то оправдание, чтобы устоять перед её атаками. Но оцепеняющий ужас лишь укреплял её власть, а внутренняя борьба высасывала последние силы. Каждая секунда тянулась словно вечность, и наталкивала на мысль, что этому испытанию не может быть конца. Вдруг Виктория сделала шаг назад, оставив меня наедине с холодными каплями и собственными мыслями. Ее смех раздался в воздухе, как насмешка над моим положением и моей болью. Это было унизительно и ужасно, но даже в этом безумии я начала понимать: настало время найти в себе искру сопротивления, чтобы разорвать этот замкнутый круг страха и подчинения.