Звёзды бездны. Зенит и Горизонт

СанаА Бова

Звёзды бездны. Зенит и Горизонт

Глава 1: Начало пути

Транспортный шаттл дрогнул, когда его магнитные захваты с лязгом сомкнулись вокруг причального шлюза станции «Зенит». Артада стояла у иллюминатора, ладонь прижалась к холодному стеклу, пальцы оставляли слабый след на его поверхности. Её дыхание дрожало, но она не замечала этого – взгляд был устремлён туда, где пустота обретала форму. Бездна раскинулась перед ней, густая и живая, её тьма струилась тонкими нитями света, что извивались, будто жилы неведомого создания, пронзавшего космос. Это была не мёртвая чернота учебных голограмм, а дыхание – древнее, необъяснимое, от которого по коже пробегали мурашки, острые, как звёзды за стеклом.

– Красиво, да? – хриплый голос пилота разорвал тишину, выдернув её из оцепенения. Он стоял у панели, небрежно опираясь на рычаг, и его пальцы, покрытые мозолями, постукивали по металлу. – Только не заглядывайся. Она коварна.

Артада кивнула, не отводя глаз от иллюминатора. Она знала рассказы: три цивилизации, растворившиеся в пустоте, их корабли и города – лишь отголоски в старых архивах. Эриданцы ушли последними, оставив станции, чтобы сдерживать эту тьму. «Зенит» и «Горизонт» стояли стражами на её краях, одинокие и непреклонные, как последние камни рухнувшей крепости.

Дверь шлюза с шипением распахнулась, и Артада шагнула внутрь. Металлический пол загудел под ботинками, воздух ударил в ноздри запахом озона и едкой пыли, пропитавшей всё вокруг. Она провела рукой по стене коридора, ощутив под пальцами сеть трещин, тонких, как паутина, что серебрилась в тусклом свете ламп. Мысль мелькнула и угасла – старость ли это или следы чего-то иного? Тишина обступила её, нарушаемая лишь низким гулом генераторов, что доносился из глубин станции, подобный дыханию спящего зверя.

Отражение в блестящей панели поймало её взгляд: короткие тёмные волосы, острые скулы, глаза, где тревога сверкала, как искры в ночи. Ей было двадцать семь, но груз миссии уже лег на плечи, тяжёлый, как ржавый металл «Келесты». Где-то там, на «Горизонте», Касир, должно быть, чувствовал то же. Она вспомнила его – высокий, с лёгкой сутулостью, скрывающий мысли за сухими шутками. Их встреча на тренировочной базе была мимолётной, но его взгляд – внимательный, с тенью насмешки – врезался в память, как луч в темноте. Теперь их разделяла Бездна, но Артада ощущала его присутствие, тонкое, как нить, протянутая через пустоту.

– Добро пожаловать, – резкий голос ударил из-за спины, холодный, как сталь. Артада обернулась. Доктор Велан стоял перед ней, седые виски блестели в полумраке, взгляд его мог бы пробить обшивку. Форма сидела безупречно, но кулаки, сжатые у боков, выдавали напряжение, что кипело под этой маской. – Надеюсь, ты осознаёшь, куда попала. Это не курорт на орбите.

– Осознаю, – ответила она, голос твёрдый, хоть внутри дрогнуло. – Я готова.

Велан хмыкнул, сомнение скользнуло в этом звуке, и махнул рукой в сторону коридора, где тени ламп дрожали на стенах.

– Идём. Посмотришь на неё вблизи.

Они двинулись через узкий проход, где стены оплетали тонкие линии проводов, будто жилы под кожей станции. «Зенит» жил своей жизнью: лёгкая дрожь под ногами, слабый треск в динамиках, воздух, пропитанный металлом и пылью. Это место было старым, изношенным, но крепким, как остов древнего корабля, что всё ещё держится в бурю. Велан шагал молча, и Артада не нарушала тишину, пока они не вышли к главному залу.

За огромным панорамным экраном Бездна раскрылась, величественная и живая. Артада замерла. Нити света двигались медленно, их танец завораживал, будто мелодия, что ускользала от слуха. Тьма дышала, и в этой глубине было нечто, отчего сердце сжалось – не страх, а трепет перед тем, что знало о ней больше, чем она сама. Эриданцы называли её «Сердцем пустоты», и теперь Артада поняла почему.

– Это не просто аномалия, – Велан подошёл ближе, голос его стал тише, но острее. – Это ловушка. Наша задача – держать её в узде. «Зенит» и «Горизонт» – единственная преграда между ней и галактикой. Контур должен быть безупречным. Никаких промахов, Артада. Никаких слабостей.

Она кивнула, но внутри шевельнулось сомнение, тонкое, как тень. Слабости? Мысль о Касире всплыла непрошенно – его улыбка на базе, лёгкая, тёплая, когда он протянул ей чашку чая и сказал: «Мы справимся». Тогда это звучало легко, но теперь слова отдавались тревогой.

– А «Горизонт»? – спросила она, голос ровный, скрывающий любопытство.

Велан бросил взгляд, острый, как луч.

– Там Касир и Ирэн. Они смотрят, как мы. Но забудь о них. Связь между станциями запрещена. Это не просто правило – это закон выживания.

Он кивнул в сторону учёных, что сидели у терминалов. Лара, женщина с короткими волосами, подняла голову от экрана, но тут же опустила взгляд, её лицо было неподвижным, как сталь станции. Артада сглотнула, подавляя протест, что рвался наружу. Она промолчала, но глаза невольно вернулись к экрану. Бездна смотрела на неё – и, возможно, на Касира. Их разделяла не только пустота, но и нечто большее, что она пока не могла назвать.

Велан отвернулся, бормоча о приборах, и ушёл. Артада осталась перед экраном, и в тишине зала ей почудился шёпот – не звуком, а ощущением, что пробиралось под кожу. Это был первый шаг, и пути назад не существовало.

Наблюдательный отсек «Горизонта» встретил Касира низким гулом систем и запахом машинного масла, пропитавшего воздух едкой горечью. Тусклый свет ламп отражался от ржавых панелей, бросая блики на пол, где пятна коррозии складывались в узоры, будто следы далёких бурь. Он стоял у панорамного экрана, высокая фигура чуть сутулилась, пальцы постукивали по краю терминала. Пройденный путь закалил его, но здесь, перед Бездной, он чувствовал себя острее, чем когда-либо. Сумка лежала у ног, её ремень свисал, касаясь пола, и сфера внутри была тихой, но живой, как пульс, что он ощущал в глубине сознания.

Ирэн, его куратор, склонилась над панелью в углу, механическая рука – сплетение стали и проводов – двигалась с точностью, от которой веяло холодом. Её лицо, наполовину скрытое тенью, оставалось непроницаемым, но глаза – тёмные, живые – горели напряжением, что выдавалось дрожью век.

– Ты здесь, чтобы смотреть, – начала она, голос низкий, с хрипотцой, будто стёртый временем. – Записывать. И ничего больше.

Касир кивнул, но взгляд его скользнул к экрану. Бездна смотрела в ответ, её нити света извивались, как струны, на которых играл невидимый ветер. В этой тьме он видел нечто знакомое – сияющий океан из сна, преследовавший его с «Келесты». Он провёл рукой по подбородку, стряхивая это чувство, но оно цеплялось, как дым к одежде.

– А если она заговорит? – спросил он, и насмешка мелькнула в тоне, лёгкая, как привычка.

Ирэн выпрямилась, механическая рука замерла, её суставы тихо щёлкнули. Она посмотрела на него, взгляд был острым, будто он ступил на край пропасти.

– Она не говорит, Касир. Она действует. Если ты дашь ей повод – через себя, через свои мысли, – контур рухнет. Эмоциональный резонанс – это не сказка. Это реальность.

Он отвёл глаза, раздражение шевельнулось внутри, но он сжал губы, подавляя его. Хотелось спросить, что будет, если он пошлёт сигнал Артаде, услышит её голос, но Ирэн уже отвернулась, её молчание резало тишину острее слов. Касир шагнул к экрану, глядя на Бездну. Нити света дрогнули, будто отзвук его дыхания, и где-то там, на «Зените», Артада, возможно, видела то же. Запреты Ирэн и Велана были клеткой, и он чувствовал её прутья, холодные и непреклонные.

Главный зал «Зенита» гудел тихо, свет экранов отражался от гладких стен, бросая длинные тени на пол. Артада сидела за терминалом, пальцы лежали на краю сенсорной панели, неподвижные, как металл станции. Перед ней мерцало «Око» – устройство, что следило за Бездной, но её взгляд был дальше. Она не могла сказать, когда это началось – голос Касира в эфире базы, его силуэт в голограммах инструктажа, или позже, когда пустота стала ближе. Теперь, спустя дни на «Зените», его присутствие жило в ней, острое, как луч в темноте.

Она коснулась панели, экран ожил, развернув Бездну – её тьму, пронизанную сияющими венами, что текли медленно, как реки. Изображение дрогнуло, и в центре возник он. Касир стоял у терминала на «Горизонте», чуть сутулясь, тёмные волосы падали на лоб, пальцы постукивали по столу. Бездна вплела в его образ звёзды, что мерцали вокруг, будто он шагнул в открытый космос, окружённый их холодным огнём. Артада затаила дыхание, красота этого видения резала сердце.

– Что ты делаешь? – голос Велана ударил, резкий, как треск проводов. Она не услышала его шагов. Рука метнулась к панели, экран погас, оставив слабый отблеск в воздухе.

– Проверяю спектр, – ответила она, голос ровный, хоть внутри всё сжалось. – Аномалии.

Велан подошёл, тень его накрыла терминал. Он молчал, и в этой тишине её пульс ускорился, отдаваясь в висках. Взгляд его был прямым, проникающим, будто искал слабину в её броне.

– «Око» не игрушка, – сказал он, понизив голос, и каждое слово падало, как камень. – Оно связано с контуром. Один неверный взгляд – и всё разрушится. Поняла?

– Да, – выдавила она, но вопрос рвался наружу: почему оно показывает «Горизонт», если это так опасно? Велан отвернулся, бросив:

– Смотри на Бездну. Остальное – лишнее.

Когда его шаги затихли, Артада снова включила «Око». Пальцы дрожали, но она не могла остановиться. Касир был там, ближе к экрану, его взгляд – или иллюзия его – смотрел прямо на неё. Бездна искажала образ, окружая его тенями волн, что струились, как живые. Это было неправильно, но тепло внутри росло, острое и тревожное.

На «Горизонте» Касир замер у терминала, холод пробежал по спине, тонкий, как лезвие. «Око» гудело тихо, едва слышно, и он решился. Коснулся панели – и вот она, Артада. Её лицо возникло на экране, чёткое, несмотря на пустоту между ними. Тени волн струились вокруг неё, будто она стояла на берегу невидимого моря, глаза её, тёмные и внимательные, смотрели мимо, но Касиру почудилось, что они ищут его.

Он провёл рукой по волосам, унимая беспокойство. Ирэн говорила о резонансе, о том, как чувства будят Бездну, но сейчас это было далеко. Артада была здесь, живая, и это чувство пробивалось сквозь запреты, как луч сквозь трещину.

– Ты тоже видишь? – шепнул он, зная, что она не услышит. Голос растворился в гуле станции, но вопрос повис в воздухе. Он наклонился ближе, и тени вокруг Артады дрогнули, будто в ответ. Касир отшатнулся, сердце заколотилось быстрее – это было реально.

На «Зените» Артада заметила, как звёзды вокруг Касира мигнули, будто свет вспыхнул и угас. Рука замерла над панелью. «Бездна», – мелькнула мысль, но другая вытеснила её, вырвавшись вслух:

– Он видит меня.

Уверенности не было, но ощущение сжало горло.

– Кто видит? – голос Лары, сухой и резкий, раздался сзади. Артада вздрогнула, экран погас от резкого движения.

– Никто, – ответила она, слишком быстро, жар поднялся к щекам. – Просто смотрю.

Лара хмыкнула, но промолчала, вернувшись к терминалу. Артада осталась с гаснущим экраном и чувством, что не могла прогнать. Образ Касира, окружённый звёздами, жил в ней, и Бездна, возможно, знала об этом. Где-то в её глубине нити света дрогнули сильнее, будто почувствовали этот взгляд – первую трещину в стене, что не должна была возникнуть.

Глава 2: Тени станции

Утро на «Зените» рождалось не в сиянии звёзд – здесь не было рассвета, чтобы пробудить станцию мягким светом. Тишина раскололась резким сигналом побудки, его пронзительный звук вырвал Артаду из сна, оставив гул в ушах, словно отголосок далёкого взрыва. Она лежала на узкой койке, пальцы сжимали край тонкого одеяла, пока видение ускользало – сияющий океан, бесконечный и манящий, шептался голосами, что растворялись в глубине. Артада провела ладонью по лицу, прогоняя этот образ, но его следы цеплялись за сознание, как соль на коже после ветра.

Она поднялась, натянула форменный комбинезон, ткань которого скрипела под пальцами, и шагнула в коридор. Металлические стены отражали её шаги слабым звоном, воздух был пропитан запахом озона и едкой пыли, оседавшей в горле. «Зенит» жил своей усталой жизнью – дрожь пробегала по полу, тонкая, как пульс, и лампы мигали, отбрасывая блики на панели, покрытые мелкими трещинами. Это место отличалось от орбитальных баз, где она бывала раньше, своей глубиной, своей тяжестью, ложащейся на плечи незримым грузом.

В главном зале её ждал Велан. Он стоял у терминала, руки скрещены, взгляд прикован к экрану, где Бездна струилась световыми нитями, медленными и живыми. Его фигура излучала холодную твёрдость, но Артада заметила, как побелели костяшки его сжатых кулаков, будто он сдерживал бурю внутри.

– Медлишь, – бросил он, не оборачиваясь, голос сухой, как ветер пустошей.

– Три минуты, – ответила она, подавляя раздражение, кольнувшее грудь. – Это не задержка.

Велан повернулся, и его глаза прошлись по ней, острые, как луч, вырезающий металл.

– Здесь каждая минута – грань. Бездна не ждёт твоего пробуждения. Садись.

Артада заняла место у терминала, пальцы легли на сенсорную панель. Экран вспыхнул, поток данных хлынул перед глазами – частоты, спектры, линии контура. Её учили замечать малейшие сдвиги, но мысли ускользали к сну. Сияющий океан. Его волны были знакомы, будто эхо чего-то, что она видела раньше. Она бросила взгляд на панорамное окно – Бездна пульсировала, и в её тьме мелькнуло движение, подобное танцу воды под звёздами.

– Задумалась? – голос Велана резанул воздух, он стоял за спиной, слишком близко, и её плечи напряглись.

– Нет, – солгала она, заставляя пальцы двигаться по панели, вычерчивая ровные линии. – Всё стабильно.

– Стабильно, – повторил он, и насмешка скользнула в этом слове, тонкая, как лезвие. – Первый день, а ты уже судишь? Сосредоточься. Бездна не терпит отвлечений.

Артада стиснула зубы, но промолчала. Велан видел в ней инструмент, отточенный и безупречный, её навыки – лишь звено в системе, держащее тьму в узде. Но чем дольше она смотрела на экран, тем яснее ощущала – станция жила. Дрожь под ногами усиливалась, слабая, но настойчивая, и ладони стали влажными. Это было не в цифрах, не в линиях. Это было в воздухе, в металле, в её венах.

День растянулся, как тень в пустоте. Учёные – двое, мелькнувшие вчера, – работали в соседнем отсеке, их присутствие выдавали лишь шорох ткани да стук клавиш. Они не смотрели на неё, не нарушали тишину, и Артада начала подозревать, что молчание здесь – не выбор, а броня. Велан подходил к её терминалу, проверяя записи, и с каждым разом его взгляд тяжелел, будто он искал в ней слабину.

– Ты читаешь слишком медленно, – заметил он ближе к вечеру, когда свет ламп стал тусклым, а станция погрузилась в полумрак. – Пропустишь сдвиг – и контур дрогнет.

– Не пропущу, – ответила она, и вызов мелькнул в её голосе, острый, как искра. – Но эта дрожь… Она не в норме. Вы её слышите?

Велан замер, и на миг его лицо напряглось, будто она коснулась запретного. Он быстро взял себя в руки, стряхнув тень с глаз.

– Это станция. Металл, генераторы. Обычное дело. Не выдумывай.

Он ушёл, оставив её с чувством, что она ударилась о стену, холодную и непроницаемую. Артада откинулась в кресле, глядя на экран. Цифры текли ровно, но дрожь не стихала – слабая, как шёпот под кожей. Она закрыла глаза, и сияющий океан из сна вспыхнул перед ней, волны его шептались, касаясь разума. Пальцы сжались в кулаки. Это не усталость. Это нечто большее.

Ночь в каюте принесла тот же сон. Океан приблизился, его голоса звучали яснее, вплетаясь в её дыхание. Артада проснулась, сердце колотилось, и она поняла – Бездна была не только за окном. Она жила в стенах «Зенита», в её голове, и Велан, со всей его властью, не мог её заглушить. Взгляд упал на потолок, где лампа мерцала, слабая, как звезда в бурю. «Что ты прячешь?» – мелькнула мысль, и она не знала, к кому этот вопрос – к станции, к Бездне или к человеку, что держал её в клетке своих правил.

Касир шагал по коридору «Горизонта», и каждый шаг отзывался глухим звоном в металле под ногами. Станция была старой – ржавчина проступала на панелях пятнами, будто шрамы, а свет ламп дрожал, словно не решаясь гореть ярче. Тишина здесь была густой, почти живой, она заглушала слабый гул систем, и Касир ловил себя на том, что вслушивается в неё, как в шёпот ветра. Это место отличалось от «Келесты» своей пустотой, своей глубиной, цепляющейся к мыслям.

Он вошёл в наблюдательный отсек, где Ирэн уже стояла у терминала. Её механическая рука – стальное сплетение проводов – двигалась с мягким щелчком, вводя команды, а лицо оставалось неподвижным, как маска. Но Касир заметил, как дрогнули её губы, когда он приблизился, – тонкий намёк на напряжение.

– Не опоздал, – сказал он, садясь в кресло, и лёгкая насмешка скользнула в голосе, привычная, как броня.

– Садись, – ответила она, не поднимая глаз, голос низкий, с хрипотцой, будто стёртый годами. – Данные ждут.

Касир бросил взгляд на экран. Бездна смотрела в ответ, её нити света струились, медленные и живые, как жилы в теле космоса. Он привык к её виду, но сегодня в её глубине мелькнуло нечто новое – холод пробежал по спине, острый, как игла. Может, это сны, подумал он, потирая шею. Сияющий океан, являвшийся ему с «Келесты», жил в памяти, зовущий и тревожный.

– Задумался? – Ирэн посмотрела на него, глаза её сузились, будто искали в нём трещину.

– Всё в порядке, – ответил он, добавив насмешки, чтобы скрыть беспокойство. – Просто гадаю, долго ли она будет спать.

Она выпрямилась, механическая рука замерла, издав тихий щелчок.

– Она не спит, Касир. Она ждёт. И наша работа – не дать ей повода дождаться.

Он кивнул, но слова оставили осадок, тяжёлый, как ржавчина на стенах. Ждёт. Это звучало слишком осмысленно для аномалии. Касир отвернулся к экрану, заставляя себя вникнуть в цифры – частоты, спектры, контур. Всё было ровно, но дрожь под ногами шепталась, тонкая, как нить, натянувшаяся в тишине.

В отсеке были ещё двое – мужчина с землистым лицом и женщина с пальцами, порхавшими над клавишами. Они не поднимали глаз, не нарушали тишину, и их молчание было холодным, как металл станции. Касир глянул на Ирэн, но она уже погрузилась в работу.

– Они всегда такие? – спросил он, кивнув в их сторону, голос его прозвучал громче, чем он хотел, и эхо отскочило от стен.

Ирэн не обернулась.

– Какие?

– Безмолвные. Будто их выключили.

Она помолчала, и Касир решил, что ответа не будет, но затем она сказала:

– Здесь не говорят зря. Они знают своё дело. Как и ты должен.

Тон её был ровным, но острым, как сталь в её руке. Касир пожал плечами, скрывая раздражение, кольнувшее грудь. Он не любил, когда его обрывали, но Ирэн была права – он должен был смотреть. Только мысли ускользали, цепляясь за Артаду. Её лицо всплыло в памяти – острые скулы, спокойный голос, спрашивавший о звёздах на базе. Тогда он отшутился, но теперь этот вопрос резал глубже.

Он провёл рукой по волосам, прогоняя её образ. Ирэн предупреждала о резонансе, о том, как чувства могут разбудить Бездну. Но он не мог не думать о ней, не мог не гадать, видит ли она тот же океан в своих снах. День тянулся, и к вечеру станция ожила – дрожь под ногами стала яснее, пробегая по полу, как слабые волны. Касир заметил это, глянув на экран, но цифры молчали.

– Ирэн, – позвал он, голос нейтральный, хоть внутри шевельнулась тревога. – Ты это слышишь?

Она подняла голову, и их взгляды встретились. На миг её глаза дрогнули, будто она знала больше, чем хотела сказать.

– Это «Горизонт», – ответила она после паузы. – Старые системы. Не отвлекайся.

Слова её были быстрыми, слишком гладкими, как заученная ложь. Касир отвернулся, глядя на Бездну. Нити света мигнули, будто отозвались на его сомнения, и он понял – станция скрывала тайну. Не только от него, но и от Ирэн. Тишина была маской, за которой жило нечто древнее, чем они могли понять.

Он сжал кулаки под столом, пульс ускорился. «Что ты скрываешь?» – подумал он, глядя на экран, но вопрос был к «Горизонту», к его стенам, к этой тишине, шепчущейся в его голове, как голоса из сна.

Ночь на «Зените» не меняла света – лампы горели тускло, а за панорамным окном Бездна источала своё вечное сияние. Артада сидела в отсеке, одна, окружённая гудением терминалов и слабым дыханием станции. Смена закончилась, но она осталась – сон пугал её, океан в видениях становился ярче, а голоса в нём звенели, как струны. Она предпочитала смотреть на экран, где цифры текли ровно, успокаивая нервы.

Но сегодня покой ускользал. Утром она заметила сбой – короткий скачок в контуре, исчезнувший быстрее, чем она успела вникнуть. Теперь он вернулся. Экран дрогнул, линия частот изогнулась, как нить под ветром, и тут же выпрямилась. Артада нахмурилась, пальцы пробежали по панели, проверяя данные. Ничего. Всё ровно. Но сердце стучало быстрее, будто знало больше, чем разум.

Она откинулась в кресле, закрыв глаза, и тут же пожалела. Мысль о Касире вспыхнула – его улыбка, чуть прищуренные глаза, видевшие дальше слов. Тепло разлилось в груди, мягкое, но острое, и в этот миг терминал пискнул. Она открыла глаза – линия частот дёрнулась, сильнее, чем раньше, и экран мигнул, будто свет угас и вернулся.

– Что за… – шепнула она, наклоняясь ближе. Пальцы замерли, а в голове закружился вопрос: «Это из-за меня?» Она гнала мысли о Касире, но сбой повторился – резкий, как эхо её дыхания.

– Ты ещё здесь? – голос Велана, хриплый и усталый, ударил сзади. Он стоял в дверях, тень его легла на пол, длинная и острая.

Артада выпрямилась, скрывая растерянность.

– Да. Смотрю данные.

Он подошёл, взгляд упал на экран. Линия была ровной, но его глаза сузились, будто он чуял ложь.

– Что-то есть? – спросил он, и подозрение сквозило в тоне, как тень в свете.

– Лёгкие сбои, – призналась она, решив не лгать. – Появляются и гаснут. Странно.

Велан молчал, изучая экран. Его кулак сжался, мышцы на шее напряглись, как струны.

– Это станция, – сказал он наконец, но голос дрогнул, потеряв твёрдость. – Старое железо. Иди спать.

Она кивнула, но осталась, когда он ушёл. Сбои приходили с мыслями о Касире – это было слишком ясно. Артада посмотрела на окно. Бездна пульсировала, её нити мигнули, будто в ответ. Дыхание сбилось. Это не случайность. Это связь.

На «Горизонте» Касир сидел в отсеке, окружённый полумраком. Лампы отбрасывали блики на стены, неровные, как шрамы, и тишина давила, тяжёлая, как ржавчина. Терминал светился голубым, пальцы его водили по краю панели, прогоняя мысли, заполняющие в голову.

Он думал об Артаде. Это было глупо – Ирэн запретила связи между станциями, но её образ жил в нём: острые скулы, голос, вопрошавший о космосе. Касир улыбнулся, вспоминая её вопрос о страхе, но теперь страх был – тонкий, как игла, кольнувшая грудь. Экран мигнул. Он замер, вглядываясь. Контур дрогнул – короткий скачок, почти незримый. Пальцы проверили настройки, но всё было ровно. Тишина – и снова скачок, яснее.

– Ирэн! – позвал он, не отводя глаз. Она появилась в дверях, механическая рука жужжала тихо.

– Что? – спросила она, и тревога мелькнула в голосе, тут же спрятанная.

– Контур, – Касир кивнул на экран. – Он шевелится.

Ирэн подошла, свет экрана осветил её лицо. Скачок повторился, и губы её сжались, будто сдерживали бурю.

– Это шум, – сказала она после паузы. – Система.

– Шум? – Касир прищурился, раздражение вспыхнуло внутри. – Трижды за минуту? И каждый раз, когда я…

Он осёкся, чуть не выдав себя. Ирэн посмотрела на него, взгляд её стал острым, как сталь.

– Когда ты что? – спросила она тихо, и сила в этом вопросе пробрала холодом.

– Ничего, – буркнул он, отводя глаза. – Просто странно.

Она промолчала, но тишина её резала. Пальцы пробежали по панели, сбои стихли. Когда Ирэн ушла, Касир остался, глядя на Бездну. Экран дрогнул снова, коротко, но ясно. Он сжал кулаки, сердце стучало. Это не станция. Это Бездна – и она слышала его. Слышала их.

За тысячи километров Артада смотрела на ту же тьму, пальцы её сжались на краю стола. Она не знала, что Касир чувствует то же, но их мысли пересеклись, и эхо этого отозвалось в стенах станций – слабое, но живое.

Глава 3: Запретный взгляд

Тусклый свет наблюдательного отсека «Зенита» дрожал в глазах Артады, отражаясь от её зрачков, пока она сидела перед терминалом «Ока». Пальцы её лежали на холодной панели, неподвижные, будто замёрзшие от страха выдать себя. За панорамным окном Бездна струилась своим вечным ритмом, нити света извивались в тьме, но Артада смотрела не туда. Экран перед ней мерцал, рождая образ, который она вызывала всё чаще, несмотря на запреты Велана, острые, как сталь.