Сцена вне времени

Коридор офиса Infinity Stage тянулся пустынной лентой, свет люстр отражался в чёрной плитке под ногами Мишель, рождая блики, неспособные найти покоя. Шаги её звучали резко, каблуки выбивали эхо в тишине, где гул кондиционеров стал единственным спутником её смятения. Впереди мелькнула тёмная фигура Кайдена – плащ его, чёрный с серебряной каймой, колыхнулся, когда он направился к выходу, и Мишель ускорила шаг, сумка билась о бедро, а тепло пера в кармане пульсировало, подстёгивая её нарушить молчание. Воздух был прохладным, пропитанным слабым ароматом кофе из комнаты отдыха, но под этим витало напряжение, сжимавшее её грудь невидимыми пальцами, тянувшее к ответам.

– Кайден, постой! – крикнула она, голос её разорвал тишину, дрожа от тревоги, копившейся в ней днями.

Он замер, спина его напряглась, и тишина, обрушившаяся следом, стала тяжёлой, почти живой. Он обернулся медленно, тёмные глаза, холодные и глубокие, подобно небу перед бурей, впились в неё, и свет люстр высветил его лицо – острые скулы, резкие линии, высеченные в камне. Мишель шагнула ближе, шаги её замедлились, но не остановились, пальцы стиснули ремешок сумки, гася дрожь в руках.

– Ты знаешь Чжихо? – спросила она, голос её смягчился, но в нём звенела твёрдость, удивившая её саму. – Я видела его, Кайден. В дневнике, в моих видениях. Ты знаешь, кто он, верно?

Кайден молчал, глаза его потемнели, став почти чёрными, пальцы сжали ремень сумки на плече так, что кожа скрипнула. Он шагнул к ней, голос его, низкий и острый, рассёк тишину коридора:

– Не суйся туда. Ты не понимаешь, о чём говоришь, стажёрка.

Слова его ударили холодом, но она не отступила, взгляд её встретил его, и она заметила, как рука его дрогнула, выдавая страх, спрятанный за ледяной бронёй.

– Я знаю больше, чем ты думаешь, – ответила она, голос окреп, но дрожь осталась. – Я слышала его, Кайден. Он зовёт меня, я была там, в прошлом. Ты не можешь отвертеться – я видела, как ты смотрел на меня в студии. Ты знаешь его, скажи!

Губы его сжались, челюсть напряглась, и на миг показалось, что он ударит – не её, а стену, чтобы выплеснуть бурю, кипевшую в его глазах.

– Ты видела то, чего не должна была, – бросил он, голос стал тише, но в нём сквозила угроза, смешанная с тенью боли. – Это не твоя история, Мишель. Оставь, или пожалеешь. Я не шучу.

– Не моя? – переспросила она, шагнув ближе, голос дрогнул, но в нём вспыхнул гнев. – Тогда почему он зовёт меня? Почему я держу его перо? Ты знаешь, Кайден, и я не уйду, пока не скажешь. Это связано с тобой, я чувствую!

Глаза его сузились, он наклонился к ней, дыхание его, тёплое и резкое, коснулось её лица:

– Ты ничего не чувствуешь, кроме своих выдумок. Чжихо – это прошлое, и оно мертво. Не копай там, где тебя не ждут. Я не стану тебя спасать, если ты рухнешь.

Он отвернулся, шаги его ударили по плитке, гулкие и тяжёлые, унося его к стеклянным дверям, но слова его жгли её, подобно огню, не гаснущему в ветре.

– Ты боишься, – сказала она ему вслед, голос стал тихим, но твёрдым. – Я видела это в твоих глазах. Ты боишься его, или меня, или того, что нас связывает. Но я найду правду, с тобой или без тебя.

Он замер, рука дрогнула на ремне сумки, пальцы сжались сильнее, выдавая страх, не укрывшийся за холодом.

– Иди домой, Мишель, – бросил он через плечо, голос стал глухим. – И забудь, пока можешь.

Шаги его возобновились, унося его прочь, но Мишель осталась, сердце её колотилось, тепло пера стало опорой, связью с Чжихо, с этим зовом, не отпускавшим её. Кайден скрывал правду – не словами, а дрожью в руке, и этот страх стал её путеводной нитью к тайне, соединявшей их через время.

Ночь окутала квартиру Мишель тишиной, густой и плотной, а лунный свет пробивался сквозь занавески, рисуя серебряные полосы на стенах, где тени дрожали, подобно отголоскам её смятения. Она сидела на старом диване, подтянув колени к груди, сумка лежала рядом, чуть приоткрытая, ожидая её движения. Пальцы, дрожавшие от усталости и предчувствия, скользнули внутрь, нащупали тёплую кожаную обложку дневника, спрятанного после архива. Она вытащила его, тепло его поверхности пробилось сквозь ладони, мягкое, но упрямое, подобно дыханию, живущему в этих страницах. Комната вокруг дышала чем-то знакомым – потёртый ковёр, аромат остывшего кофе из чашки на столе, гул машин за окном, – но дневник в её руках казался пришельцем из иной эпохи, звавшим её к себе.

Она положила его на колени, пальцы замерли на обложке, и тишину рассёк голос – хриплый, тёплый, полный веры, согревавший её даже теперь, когда деда не было рядом:

– Дневники – это ключи к прошлому, Мишель, – говорил он, сидя у камина в их старом доме, седые волосы падали на лоб, глаза сияли, пока он учил её читать руны. – Они хранят больше, чем видишь.

– А что они хранят, дед? – спрашивала она, голос её звенел любопытством, пока она сидела у его ног, глядя на руки, водившие по строчкам.

– Души, истории, магию, – отвечал он, улыбаясь, но в голосе его тлела тревога. – Они ждут тех, кто готов их услышать.

Мишель сжала дневник, тепло его углубилось, она открыла первую страницу, пальцы дрогнули, касаясь бумаги, пахнущей пылью и временем. Свет лампы упал на текст, буквы вспыхнули золотом, мягко, но властно, пробуждаясь от долгого сна. Она вгляделась в строки, и перед глазами возникла картина – Чжихо, мантия его колыхалась в тенях, чёрных и густых, подобных дыму, душившему воздух. Он пел, голос его разрывал их, вызывал бурю, гудевшую в её ушах, и тени кричали, отступая, но не сдаваясь. Сердце её сжалось, слёзы обожгли глаза, она шепнула в тишину:

– Дед знал.

Голос её был слабым, почти утонул в комнате, но внутри он гремел, требуя ответа от прошлого, ожившего перед ней.

– Ты знал про него, да? – шепнула она снова, обращаясь к деду, чей голос звучал в памяти. – Ты говорил про магию, про ключи… Это Чжихо, верно? Почему ты не рассказал мне больше?

Слёзы, горячие и солёные, скатились по щекам, оставляя влажные следы, она смахнула их рукавом, но тепло дневника стало опорой, связью с увиденным. Мелодия в её голове усилилась, наполнила комнату невидимым ветром, шептавшим о прошлом. Перо в кармане джинсов запульсировало, его ритм отозвался в руке, став нитью, соединявшей её с Чжихо, с Кайденом, с эпохой, тянувшейся к ней через века.

– Ты хотел, чтобы я нашла его? – спросила она тихо, голос дрожал, но в нём крепла твёрдость. – Это твоё наследие, дед? Ты оставил мне это, чтобы я поняла?

Тишина молчала, но тепло пера стало её путеводной звездой в этой ночи, скрывавшей больше, чем глаза могли разглядеть. Она сжала дневник, сердце кольнуло от предчувствия связи времён, слёзы текли, смешиваясь с теплом, шептавшим о Чжихо, о тенях, о магии, пробуждавшейся в её руках.

Тишина в квартире Мишель была глубокой, почти живой, лунный свет пробивался сквозь занавески, отбрасывая серебряные полосы на стены, где тени дрожали, отражая её тревогу. Она сидела на диване, поджав ноги, дневник лежал на кофейном столике, кожаная обложка казалась тёплой в этом холодном сиянии. Пальцы, дрожавшие от усталости и предчувствия, коснулись страницы, бумага зашуршала под ладонью, сухая и хрупкая, храня дыхание веков. Она листала его медленно, дыхание её учащалось, мелодия – тоскливая, глубокая, звучавшая с первой ночи, – окрепла, шептала тайну, затаённую в этих строках.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.