Обратная сторона души

Конечно же, он получил своё. Очередная душа в подчинение бесконечным пескам адского времени.

– Зачем? – ты падаешь на колени. – Мне было достаточно просто знать, что с тобой всё хорошо. А теперь… Я жил все эти года один, не связывая себя узами брака, детьми… Ничем. Я жил памятью о тебе… А теперь ты отбираешь у меня даже это.

– Уводи его отсюда. Ураган совсем близко. – мне не хотелось слушать эти откровения. Возможно, я не до конца ему доверяла… А, возможно, мне было больно слышать эти фразы, ведь каждое слово доказывало, что мы дико ошиблись… Мы разрушили наши жизни пустым и никому не нужным молчанием.

– Я останусь здесь. С тобой. – ты беспомощно опускаешь голову, а из моих глаз начинают капать слёзы. Я никогда не видела тебя таким беспомощным, открытым и искренним.

– Нет. У тебя в запасе ещё несколько лет. Проживи их за нас двоих. – я присела рядом с тобой. Это далось мне тяжело, ведь старые кости напоминали о том, что я далеко уже не юная девочка. Обняв тебя, я заплакала. – Реализуй всё то, на что раньше не осмеливался. Забудь о рамках и границах – их не существует. Все барьеры только в нашем сознании, но их нет в реальности. Иди вперёд!

– Это не справедливо. – ты крепко обнимаешь меня, прижимая к себе так плотно, что я чувствую твоё сердцебиение. – Прости меня за всё!

– Хватит извинений. Ты всю жизнь извинялся!

– Почему ты не обменяла душу на года жизни?

– Моё время закончилось. Я не хочу идти против отведённых судьбой мне сроков. Это глупо. Нельзя перехитрить время.

– Ты просто сдалась.

– Я имею на это право.

– Я не хочу жить, зная, что тебя нет в этом мире.

– Ты жил без меня и раньше. Так живи сейчас зная, что вскоре мы будем вместе. А пока что живи. Живи в память обо мне. – я поцеловала тебя в лоб и почувствовала дрожь.

– Да, я жил… Жил прекрасно понимая, что ты в порядке… Что жива и здорова… Что ты пишешь, творишь… Мне не надо было другого. А теперь я знаю, что ты уходишь из этого мира и… Ты уходишь в Ад. После такого тяжело уснуть, знаешь ли.

– Тебе пора. – я встала на ноги, с трудом сохранив баланс, и отошла в сторону. Отвернувшись к окну, я увлечённо рассматривала, как на улице сверкали молнии. Картина была слишком уж прекрасной, чтобы казаться мне хотя бы отчасти устрашающей. – Уводи его! – я не могла видеть, как он растворялся. Я в очередной раз потеряла тебя. Дьявол забрал тебя, но твой запах ещё долго витал в воздухе.

На удивление я не слышала шума и грохота. Я ощущала лишь жар от окутанного пламенем соседнего дома. Мне оставались считаные минуты.

Я видела, как падали и загорались деревья. Пожары охватили всю округу. Во мне не было страха. Не было сомнений. Не было желания пытаться спастись или укрыться в подвале. Полное смирение. Я устала жить. Я истощена. Но на моём лице сверкает улыбка, ведь я увидела тебя. В последний раз. Всё это того стоило. Я уверена, что и в Аду найду способ добиться всего, чего пожелаю…

Ведь тебя я уже получила…

Многолетние скитания по смертному миру в бесчисленных попытках стать частью потустороннего… Я написала так много историй о мире, к которому была причастна лишь в моих снах, но уже и не надеялась, что этот мир выйдет со мной на контакт. Семьдесят лет я искала своё место в этой реальности и никогда не находила.

Я была уверена… Я знала, что всё то, о чём я пишу реально… Но меня не впускали в тот мир. Почему-то мне упорно отказывались раскрывать двери в иную реальность, к которой я так стремилась. И вот, когда мои смертные дни уже подошли к завершению, сам дьявол предстал предо мной. Я прекрасно понимала, что его невозможно вызвать. Всё это байки.

Дьявол не прислужник, чтобы приходить на просьбы и мольбы.

Дьявол всегда является сам.

Лишь некоторые души способны заинтересовать властителя Ада и все эти мифы, распространяемые священниками о значимости обычных человеческих душ, изрядно преувеличены. Человек довольно глуп по своей сути, чтобы создать собственных бесов, ведь таким образом он списывает с себя ответственность за всё низменное, что ему присуще. Демонам неинтересны подселения, ведь у них есть собственные тела… Сильные и могущественные, выкованные временем и окаменевшие от пыток. Люди слишком завышают собственную цену, считая, что служителей Ада способно заинтересовать их ничтожное тело, которое может разрушиться и разложиться за считаные часы…

Я всегда понимала это, а потому и не пыталась предпринимать ничего для связи с иными мирами. Я просто писала о них. Мне даровали способность излагать то, что было необходимо для них. И лишь благодаря этому дару, я приобрела ни с чем не сравнимые знания…

Знания об истинной структуре Вселенной и уже через несколько мгновений я окажусь там, куда стремилась всю мою сознательную жизнь, став неотъемлемой частью энергий.

Глава 3. Пустыня проклятых

Пустыня Проклятых была местом, где мир, казалось, умирал с каждым мгновением. Она не просто существовала – она жила, шептала и наблюдала. Её песок, острый, как лезвие, хрустел под ногами, но даже этот звук казался чужим, словно был порождён не моими шагами, а чем-то невидимым и скрытым под поверхностью. Тогда я очнулась от глубокого сна, абсолютно не понимая, что именно было реальностью – то неощутимое воспоминание, где я умирала человеком, или эта реальность, разъедающая мою плоть и жадно высасывающая каждую каплю крови, чтобы затем вновь наполнить. Именно своего прохождения я и не могла вспомнить. Это осталось каким-то призрачным воспоминанием, напоминающим сновидение, которое никогда не снилось мне, ведь я даже не могла вспомнить, была ли способна спать .

Земля под ногами двигалась и пульсировала, будто дышала. Иногда песок вздрагивал, открывая на краткий миг мёртвые серые корни, извивающиеся, словно черви. Я не могла понять, что это было: остатки мёртвых деревьев или часть чего-то гораздо более ужасного. Ветер в этой пустыне не приносил прохлады, а красное небо над головой, украшенное черно-золотыми прожилками, напоминало дорогой мрамор, являющийся частью крышки, отделяющей меня и это пространство от свободы. Воздух тут был горячим и наполненный приторным насыщенным запахом гнили, который впивался в кожу, заставляя чувствовать себя частью этой умирающей земли.

Вдали, на горизонте плясали силуэты, похожие на раскалённых путников. Они двигались медленно и хаотично, а потом исчезали, растворяясь в жарком воздухе. Каждый раз, когда я пыталась сосредоточиться на них, мне казалось, что они становятся ближе, а их тени растут, но стоило мне моргнуть – они исчезали.

Шёпот начался внезапно. Он проник в моё сознание, как резкий порыв ветра, который становилось невозможно игнорировать. Сначала это были едва различимые звуки – как шелест песка или треск сухих веток, но постепенно они становились всё отчётливее. Эти звуки заполнили пустыню, отражаясь от каждой песчинки, от каждого крошечного трещания земли. Каждый шёпот казался чуждым, как будто его источник был древним и непостижимым для моего понимания. Эти звуки не имели одного направления, они окружали меня, будто вихрь, преследующий жертву. Казалось, они исходят из самого воздуха, из песка под ногами, из ветра, который не дул, но всё же был здесь, сдавливая меня своим присутствием.

Я попыталась закрыть уши руками, надеясь хоть на мгновение отгородиться от нарастающего звукового хаоса, но шёпоты не исчезали. Они усилились, словно находились не снаружи, а внутри моего разума. Иногда даже казалось, что шёпот приобретал ритм. Он не являлся бессвязным – это были слова, предложения, даже голоса. Они звали меня по имени, повторяли его с едва заметной насмешкой. "Иди… ты должна прийти к нам, Кэтрин." – шептали они, и каждый звук отдавался в моём сознании ледяной иглой.

Все эти голоса не принадлежали одному существу. Это был хор тысяч, но каждая нота, каждый тон звучал так, будто его произносили сразу в разных плоскостях. Один голос был низким, как утробное рычание зверя, другой – высоким, как плач ребёнка. Иногда они звучали в унисон, но чаще перекрывали друг друга, создавая беспорядочную какофонию, от которой хотелось кричать. Это была самая настоящая пытка.

Шёпоты не только звали меня – они показывали то, чего я не хотела видеть. С каждым их эхом в моём разуме вспыхивали образы. Это были лица, изувеченные и мёртвые, их глаза горели, как раскалённые угли, а рты были широко открыты в беззвучных криках. Я видела руки, протягивающиеся ко мне из песка, а их пальцы изломанные и покрытые трещинами напоминали иссохшие ветки. Они не касались меня, но ощущение их присутствия вызывало дрожь. Я пыталась не смотреть, но каждый раз, когда я закрывала глаза, образы становились лишь ярче, превращаясь в оживающий кошмар.

Каждый раз шёпоты становились всё ближе и иногда казалось, что они дышали мне в ухо. Холодное прикосновение ветра сопровождалось словами, которые проникали прямо в сердце. "Ты сгоришь здесь…" – шепнул один из голосов, и я ощутила, как внутри меня что-то холодное прижимается к груди. Странно, но я начинала привыкать ко всем несуразностям этой реальности.

С каждым шагом шёпоты менялись. Они не просто говорили – они смеялись, рыдали, кричали. Я слышала имена, которые никогда не знала, понимала молитвы на языке, которого никогда не учила. Иногда мне чудилось, что эти звуки – отголоски людей, прошедших этот путь до меня. Но самая страшная часть заключалась в том, что эти шёпоты не были просто голосами – они обладали весом. Мне казалось, что они наклоняют песок под ногами, словно их сущность давила на землю, заставляя её изгибаться.

Когда я пыталась идти дальше, ветер усиливался, неся с собой ещё больше звуков. Иногда он превращался в густое облако песка, которое облепляло меня с ног до головы и в этих песчаных завесах я видела лица, глаза и рты, которые продолжали шептать несмотря на то, что их нельзя было назвать живыми. Эти шёпоты становились тяжёлыми, как груз сотен неисполненных обещаний, резко свалившихся на мои плечи. Они окружали, вытесняя воздух из лёгких. Я чувствовала, как земля под ногами пульсирует, будто шёпоты исходили прямо из её недр.

В какой-то момент я ощутила прикосновение. Оно было лёгким, как пёрышко, но холодным, как ледяная сталь. Это были не руки, а что-то неосязаемое, скользящее по моей коже, оставляя за собой липкое ощущение страха. С того мгновения я больше не могла идти. Шёпоты становились оглушительными. Они заполнили всё сознание, не оставляя места даже для мыслей. Я упала на колени, чувствуя, как песок сковывает движения, как если бы сам воздух был против того, чтобы я продолжала путь.

Но вдруг всё стихло.

Наступила глухая, звенящая тишина. Это было хуже, чем шёпоты. Это напоминало затишье перед бурей. Я чувствовала, как что-то гораздо большее и страшное, чем шёпоты, наблюдает за мной. Песок подо мной зашевелился, и из него начали вырастать фигуры. Сначала они были лишь тенями, но постепенно стали обретать форму. Они проявлялись как высокие худые существа с пустыми глазницами, а их лица были вытянутыми и искажёнными гримасами боли.

Они не двигались, изучая меня, и их шёпоты вернулись. Теперь они говорили не мне, а между собой, но каждое слово казалось ударом по моему сознанию. Я вдруг осознала, что они не просто пытаются напугать меня. Нет. Они что-то знали. Их голоса, их звуки были не только угрозой, но и предупреждением. Они тянулись ко мне, пытались остановить или направить, но куда и зачем, я не понимала.

Их последний шёпот был самым громким. Он звучал сразу в моей голове, и в этом моменте я почувствовала, как тело начинало дрожать.

– Ты идёшь к финалу, – прошептали они в унисон. – И ты не вернёшься.

В мгновение всё обнулилось, превратившись в бесформенную массу, из которой исчезло всяческое понимание реальности, ведь от погружения в многоуровневое ничто едва можно испытать спокойствие. Время растворилось и мне никак не удавалось понять, как долго я зависала в этой сюрреалистичной действительности, а когда в измерении моего прибывания вновь прорисовался горизонт, мне не сразу удалось в это поверить.

Но я нашла в себе силы продолжить идти.

Сначала я думала, что это игра света. Горячий воздух пустыни дрожал, создавая миражи, которые бесформенно плясали перед глазами, но вскоре стало ясно: тени, сопровождавшие меня ранее, не были иллюзией. Сейчас они вновь появлялись внезапно и практически незаметно, словно сами пески выдыхали их из своих глубин. Иногда это были длинные, извивающиеся линии, которые ползли рядом с моими шагами, иногда – высокие, изогнутые силуэты, напоминающие фигуры с вытянутыми конечностями. Они не следовали за мной прямо, но всегда держались на границе видимости, заставляя каждую секунду оборачиваться, чувствуя ледяной страх, как кинжал в спине.

Я впервые заметила их, когда остановилась, чтобы перевести дух. Вокруг было тихо, за исключением мягкого, но напряжённого шелеста песка, который звучал так, будто кто-то крадётся. Я подняла глаза и увидела это: тонкая тень, вытянувшаяся вдоль горизонта, напоминала человеческий силуэт, только слишком высокий и худой. Она не двигалась. Я снова решила, что это игра воображения, но, когда сделала шаг вперёд, тень последовала за мной. Она не шевелилась, но её форма изменялась, становясь более изломанной, как будто её трансформировали невидимые руки. И с каждым шагом их становилось больше.

Тени появлялись на краю моего поля зрения, врезаясь в песок, как угольные мазки на выцветшем холсте. Они всегда держались на расстоянии, но я чувствовала их. Воздух вокруг них был плотным, тяжёлым, и каждый раз, когда я проходила мимо, мне казалось, что их тишина наполняется едва различимыми звуками. Это были не слова, а скорее движения, как будто они открывали свои безликие рты, чтобы что-то сказать, но не могли.

Одна из теней была ближе других. Она напоминала человека с длинными руками, которые вытягивались и ломались, стремясь дотянуться до меня. Я резко остановилась, и она застыла, будто боялась быть пойманной, а когда я двинулась дальше, тень снова начала двигаться. Но она не шагала, её ноги не касались земли. Она словно скользила по песку, оставляя за собой длинные борозды, как следы когтей.

Иногда я видела подобные ей силуэты прямо перед собой. Они вырастали из песка, как призрачные деревья, их ветви были кривыми, похожими на руки, обращённые к небу. Мне казалось, что я вижу лица: бледные, пустые, без глаз и рта, но они смотрели на меня. И я вновь слышала шёпот, исходящий от них. Это был не звук, а чувство, которое проникало прямо в разум и каждый шаг лишь усиливал их присутствие, делая почти физическим. Они не нападали, но их близость ощущалась, как ледяной ожог на коже.

Один раз я попыталась заговорить с одним из них.

– Кто вы? Чего вы хотите? – мой голос звучал хрипло… ломко.

Ответа не было. Но когда я отвернулась, я услышала, как за спиной зашуршал песок, словно кто-то медленно переступил ногой.

Силуэты, которые я видела, начали менять форму. Они больше не выглядели, как люди, став чем-то большим и менее понятным. Их изначально худые тела вытягивались, а конечности удлинялись, принимая странные позы, будто они изучали меня издалека.

Один из них двигался максимально странно, ломаясь в суставах. Его руки сгибались под неестественными углами, а ноги не касались земли. Когда я посмотрела на него, мне показалось, что он улыбается, но это была не настоящая улыбка. Это был просто разрез, проходящий там, где должна была быть нижняя часть лица.

Я сделала шаг назад, но фигура вытянула руку, заставив меня замереть. Тень остановилась, а рука повисла в воздухе. В этот момент я поняла, что это существо ожидало моего следующего движения, чтобы решить, что делать дальше.

Они – тени не были постоянными. Иногда я теряла их из виду, и в эти моменты возникал страх ещё хуже, чем когда они были рядом. Тишина пустыни казалась слишком громкой, а каждый звук ветра – подозрительным. Но стоило мне сделать шаг, как они возвращались. Их формы были размытыми и искаженными, словно кто-то сквозь туман пытался нарисовать человека, но кисть не слушалась.

Иногда они исчезали за горизонтом и их силуэты растворялись в миражах, но я знала, что они никуда не уходили.

Одна из теней наконец приблизилась достаточно, чтобы я могла различить её черты. Это была не фигура, а что-то среднее между человеком и дымом. Её очертания пульсировали, а внутри я видела что-то, напоминающее глаза. Они горели тусклым красным светом, как угли, скрытые под пеплом. Тень подняла руку, и я почувствовала, как воздух вокруг стал густым, подобно воде. Я не могла дышать… Не могла двинуться. В этот момент мне показалось, что я слышу её голос, глубокий и древний, как треск костра.

– Ты слишком далеко зашла… – прошептала она.

Затем фигура исчезла, оставив меня наедине с пустыней, полной их наблюдающих глаз.

Небо над Пустыней Проклятых несло на себе метку проклятия. Оно не просто зависало над головой, оно давило, поглощая всё живое своей чудовищной тяжестью. Это был не привычный купол звёзд или чистого бескрайнего неба и уже даже не мрамор – оно всё больше напоминало растрескавшееся зеркало, где вместо света сквозили кроваво-красные линии, извивающиеся, как раны, которые никогда не заживут.

Цвета на этом небе не просто существовали, они двигались. Мутные оттенки серого, багрового и чёрного плавали, сталкивались друг с другом, как густые, ядовитые облака. Иногда они вспыхивали, будто внутри этого мрачного полотна кипели яростные бури. Тени от этих вспышек ложились на пустыню, извиваясь словно живые, и я чувствовала, как они касаются меня – холодные, цепкие, лишённые жизни.

Я не сразу заметила трещины, которые пересекали небо, ведь их свечение не было постоянным: они загорались на миг, словно удары молнии, но вместо света из них текла густая, словно дым, тьма. Эти трещины шевелились, как открытые рты, и я была уверена, что слышу, как они шепчут. Снова. Всё вокруг разговаривало.

Одна из трещин вспыхнула прямо надо мной и эти очертания напоминали змею, свивающуюся кольцами, а внутри неё, в самой глубине, мерцали огоньки, похожие на глаза. Они двигались, следя за каждым моим шагом. Когда я пыталась отвести взгляд, трещина словно притягивала меня обратно, её форма становилась всё больше, всё ближе, пока не заняла всё поле моего зрения.

И в этот момент я почувствовала, как она смотрит прямо на мою душу…

Но ведь эта я и была душой…

Красные линии, пересекающие небо, дышали. Это было не просто свечение – это вполне себе живые, пульсирующие вены и иногда я слышала глухие удары, исходящие из них, как сердцебиение огромного существа. С каждой минутой линии меняли форму. Они растягивались и скручивались, образуя спирали и узоры, которые я не могла понять, но которые внушали ужас. Эти узоры были слишком правильными, чрезмерно симметричными, чтобы быть случайными. Казалось, что это древний язык, который пытался что-то до меня донести, но каждое слово было как удар хлыста по разуму.

Одна из таких линий начала тянуться вниз, превращаясь в ленту, зависшую над пустыней. Я смотрела, как медленно она двигалась, а её свечение становилось ярче, и понимала, что это не просто свет – это огонь, горящий без пламени, обжигающий лишь своим присутствием.

Я заметила, что небо перемещалось и не стояло на месте, медленно и неотвратимо склоняясь к земле. Мне казалось, что его тени опускаются всё ниже, заполняя собой пространство и утяжеляя воздух. Дышать становилось всё сложнее.

Вдруг одна из тёмных полос начала изменяться, становясь всё шире и шире, пока не превратилась в гигантскую зияющую дыру. Из неё вытекал дым, густой и вязкий, как кровь. Этот дым не просто наполнял пространство – он тянулся ко мне. Его клочья вытягивались, обвивали моё тело, обжигали кожу ледяным прикосновением. Я чувствовала, как он проникает внутрь, заставляя моё сердце колотиться, как загнанное животное.

Звуки, исходящие из неба, были нечеловеческими. Иногда это было похожее на далёкий гром урчание, иногда на стон, который пронизывал всё моё тело. Но самым ужасным был звук, напоминающий глубокий, протяжный вдох. Он был медленным, будто сам воздух, который я вдыхала, становился частью чего-то огромного, скрытого за этим небом.

Иногда звук сменялся чем-то похожим на плач. Он доносился откуда-то из глубины, тихий и едва различимый. Этот плач не мог принадлежать человеку – он был слишком протяжным и чуждым, чтобы быть понятным.

Я поняла, что небо не пусто. В его глубинах что-то двигалось. Сначала это были лишь тени, похожие на странные облака, но постепенно их формы становились более чёткими. Это были огромные существа, напоминающие фантастических зверей или богов, забытых и покинутых.

Одно из них, тёмное и изогнутое, остановилось прямо надо мной. Его контуры светились, а в центре вспыхнули два огромных глаза, красные, как раскалённые угли. Я не могла отвести взгляд, хотя знала, что эти глаза видят всё: мои страхи, мои ошибки, саму мою душу и боль её пропитавшую. И оно начало двигаться. С каждой секундой оно становилось ближе, а его очертания размывались, превращаясь в длинные изогнутые щупальца, которые тянулись вниз. Я почувствовала, как одно из них коснулось моего лица. Холод, пронизывающий до костей, заставил меня закричать.

Когда я посмотрела снова, мне показалось, что небо уже не просто пространство над головой. Это было зеркало, из которого на меня смотрело что-то, чего я не могла понять. Там, среди всполохов света и движущихся теней, я видела своё отражение, но оно не было знакомым. Отражение смотрело на меня, а глаза плакали кровавыми слезами. Оно тянуло ко мне руки, которые разрастались, пока не заполнили всё поле моего зрения.

Я упала на колени, не в силах больше смотреть на это адское небо, но знала, что оно никогда не отпустит меня. Оно было живым, оно было вездесущим, и оно было голодным.

В пустыне было невозможно избежать чьего-то присутствия. Здесь каждая микрочастица была живой и наполненной сущностью чего-то мне неизвестного. И стоило мне перевести взгляд с неба, как я осознала, что песчинки под ногами гораздо страшнее.

Они прятались под песком, словно огромные чудовища, укрытые тонкой вуалью времени. Первые признаки их существования я заметила, когда земля под ногами начала менять текстуру. Гладкий песок стал твёрже и вскоре я наступила на что-то, напоминающее кость.

Огромные черепа, расколотые временем, торчали из песчаных дюн, словно изувеченные монументы древним катаклизмам. Их размеры превосходили всё, что я могла представить. Эти останки были настолько огромными, что я едва могла охватить их взглядом. Каждый череп был покрыт глубокими трещинами, и в их полых глазницах, казалось, обитала сама тьма.

Один из черепов возвысился надо мной. Его нижняя челюсть была расколота, как древний мост, рухнувший от времени. Я остановилась, не в силах отвести взгляд. Гладкая поверхность черепа была покрыта странными символами – углублениями, которые казались следами когтей или зубов.

Когда я приблизилась, воздух вокруг изменился. Казалось, что череп начал дышать. Едва слышное низкое гудение, будто раздающееся из его полых глазниц, становилось громче с каждым моим шагом. Оно не было звуком, который можно услышать – это было чувство, проникающее в разум и заставляющее меня дрожать от ужаса.

Я услышала, как из глубин черепа раздался голос. Глухой, пронзительный шёпот, который был одновременно далёким и близким.

– Ты… тоже… уйдёшь…

Слова звучали медленно, будто разрывая пространство на части.

Черепа не были неподвижными. Мне казалось, что они меняли форму, пока я смотрела на них. Их контуры дрожали, из-за чего кости мерещились мягкими, как если бы они могли ожить в любой момент.

Я обратила внимание на один из черепов, который частично был скрыт песком. Его зубы, огромные и острые, торчали из земли, будто раскалённые ножи. Вокруг этих зубов плясали отблески – слабый свет, исходящий из песка, который выглядел как мерцание глаз, скрытых под поверхностью. Вдруг мне показалось, что череп шевелится. Его челюсть, которая должна была быть неподвижной, дрогнула. Я замерла, чувствуя, как всё моё тело охватывает волна холода.

Под песком виднелись кости. Огромные, изогнутые, покрытые чёрным налётом, они выглядели так, будто их вырвали из чего-то живого. Эти кости уходили в землю на десятки метров, но их концы выглядывали, напоминая о том, что эти гиганты когда-то существовали. Иногда песок вздрагивал, обнажая их ещё больше. Я видела суставы, поросшие кристаллами, и длинные линии трещин, которые шли по их поверхности, как следы когтей. Кости издавали странный звук, похожий на далёкий гром, если на них долго смотреть. Это был не просто шум – это была музыка, грубая и дикая, от которой я чувствовала давление в висках.

Самое ужасное было то, что они не просто мертвы. Иногда я видела, как над черепами поднимались тени, огромных искажённых форм, и они двигались, пусть и с трудом, словно пытаясь вспомнить, как это – быть живыми, но они становились подвижны. Я ощущала, как воздух вокруг сгущался, как что-то давило на грудь. Тень словно заглядывала в меня, её очертания вибрировали, принимая странные формы, которые я не могла описать словами.