Наследие Верховной Луны: Пробуждение

Думаю, я не была готова повзрослеть в полной мере, ведь иначе мне пришлось бы принять всю пережитую боль, а не пытаться обвинить в первопричинах её происхождения разочаровавшее меня окружение.Та концентрация этого чувства, что растворена в моих венах, способна убить.

Мне действительно страшно посмотреть в лицо всему, что я закрыла за сотнями замков, ведь я не уверена, что в ком-то вообще может быть достаточно силы принять такую дозировку боли, что струится в недрах меня.

Моя душа не в состоянии смириться

с данной в этом рождении жизнью.

Я чётко понимаю свою принадлежность

к совершенно иному миру…

Миру, который ощущаю капиллярами

и к которому стремлюсь, поддавшись инстинктам,

вопреки здравому смыслу.

Появление мурашек на теле в очередной раз стало предвестником чьего-то незримого присутствия в комнате. Что ж, в последнее время ко мне зачастило сразу три гостя, и энергия каждого нащупывалась по-особенному. Этого товарища я любила чуть больше остальных, ведь он хотя бы не вызывал приступа головной боли.

– Опять ты… – устало выдохнув застоявшийся давящий воздух и, сжав переносицу, в этот раз я не испытала облегчения.

Чувство чьего-то присутствия заставляло меня постоянно защищаться, но это происходило скорее автоматически, чем интуитивно, ведь от этого навязчивого гостя не исходило ни капли агрессии. Он просто проникал в мой дом и, изучая его пространство и наполнение в мельчайших деталях, заполнял своей холодной пустотой всё, к чему прикасался.

Мне же оставалось раз за разом принимать ни на что не влияющее решение, которое даже в сознании звучало абсурдно. Стоило мне лишь задуматься о необходимости выставить защитные барьеры, как интерес одерживал верх, и я в очередной раз своим молчаливым согласием принимала его в жилище.

– Опять я. А ты, значит, думала, что сможешь остаться одна в такой важный день? Это неправильно даже для такой отшельницы, как ты.

– Я устала, – начинало казаться, что вся моя жизнь превращалась в пугающую зацикленность. Я чувствовала себя обесточенной. Если бы не такое отвратительное состояние, я бы и не обратила на этого налётчика и всё происходящее никакого внимания. Обыденность, с которой приходилось соприкасаться каждому парапсихологу и эзотерику – не более того.

– Знаю, девочка. Я вообще удивляюсь, как ты всё ещё находишь в себе силы и ресурсы для существования на границе миров, являясь смертной. Это способно убить любого человека, но не тебя. Ты умудряешься выживать там, где нет ничего живого и где нет ничего, способного тебя подпитать, ведь все ресурсы сокрыты в нас – твоих подданных и близких.

– Иногда наша жизнь превращается в своеобразный квест, проходя который, мы, увы, не обретаем тех самых необходимых апгрейдов. Мы просто живём по наитию. Мы просто живём потому, что нам необходимо жить, даже не понимая при этом, для кого и чего. По сути, мы проходим хреново прописанный игровой уровень, после которого не может быть стоящего финала. Предсказуемые до тошноты персонажи, среди которых едва можно встретить достойного… Ни друга… Ни соперника… Скука и однообразие, – увидь кто-то из живых меня, говорящую с самой собой и пьющую бокал за бокалом, точно вызвали бы бригаду скорой помощи. – Интересно, а у тебя так же?

– Я тоже прошёл через многое и так же, как и ты, часто не видел смысла в жизни и во всём происходящем, но мне повезло чуть больше, ведь рядом всегда есть ещё шестеро… Прости, что ты осталась совершенно одна. Прости. Мне так жаль, что ты проходишь через все эти ужасы в полном одиночестве, лишённая нашей физической опоры и ощутимой поддержки.

Уже месяц я не могла найти себе покоя. Мне не удавалось выспаться и отличить мир иллюзий от настоящего, в котором необходимо жить. Я добровольно позволила себе заблудиться среди многообразия вариантностей безысходности, чтобы иметь возможность видеть оправдание собственных неудач в заурядной лени и нехватке времени, ведь именно так принято человеку обозначать застаивание собственного несовершенства среди иных несоответствий навязанных окружающими идеалов. Возможно, и все эти «гости» стали симптоматикой измотанности.

– Увы, в нашей обыденности нет понятий «хорошо» или «плохо». Мы поступаем в угоду собственным желаниям и создаём необходимую лишь для нас одних реальность. Мы не знаем, что есть «зло» и «добро», ведь в нашем понимании это единое понятие получения желаемого результата.

Мы эгоисты. Все мы – эгоисты.

У меня нет ничего, если нет тебя рядом. Мне ничего не нужно из того, что я имею, если ты не разделяешь все эти блага со мной. Всё завертелось слишком быстро, и я даже не успел тогда заметить, как ты стала для меня такой важной. Ты посмела ворваться в привычную реальность, заставив меня переосмыслить всё и перестроить планы на будущее. Теперь и всегда всё было связано с тобой – и в этом заключён весь мой эгоизм.

Мне жаль, что ты так сильно запуталась, но ещё больше я сожалею о том, что ты не понимаешь того, кто я есть.

– Через три минуты мне исполнится тридцать три года, – какая, однако, забавная ирония вышла даже с моим рождением.

Три часа ночи тридцать три минуты – и я перейду в новую фазу, не имеющую никакой значимости для всего того многообразия лиц, которыми я имела глупость себя окружить. Это просто цифры, не несущие за собой ничего. Для меня же через эти тройки открывался портал, который каждый год приводил к повышению магических навыков. Никогда не любила нумерологию, но и отрицать эту тварину не могла. Так уж вышло, что моя жизнь плотно переплелась с ней с самого зачатия. Тут уж мамочка с папочкой смогли постараться…

– Подумать только, но родись я на одну минуту позже, то была бы лишена всех тех способностей и навыков, что делают меня изгоем в мире, где так не посчастливилось родиться. Одна минута – и я была бы совершенно другим человеком. Ха! Возможно, даже мужчиной, – интересно стала бы моя жизнь при таких изменениях проще?

Нет. У меня не депрессия, но так уж сложилось, что, кроме бокала белого полусухого и любимого пушистика, в эту ночь я не желала никого. В моём окружении не было ни единой души, с кем я бы хотела провести это время. Вот такая воистину незначительная хрень – в тридцать три года рядом нет никого, способного разделить твоё «счастье».

– Ну, разве что ты.

– И я рад, что мне позволили находиться с тобой в этот день. Пусть ты и не видишь меня, пусть не можешь услышать моего голоса… Плевать! Я никогда не перестану искать способы докричаться до тебя, моя Луна. Даже мои песни долетят до твоих ушей. Это всё равно произойдёт. Этого не может не произойти. И тогда ты узнаешь, что не была никогда одинока, что мы искали тебя всю нашу жизнь, что стремились к тебе и делали всё возможное, чтобы выполнить условия этого перерождения.

Глоток.Второй.

Треск восковых свечей, решивших вдруг возмутиться.

Я не из тех, кто любил притворство, но именно сейчас, конкретно в данную минуту и в этой ситуации, я была бы рада прикинуться дурой и провести ночь в компании лизоблюдов. Не думаю, что это помогло бы, но хотя бы создало фоновую картину небезразличия. Хотя, нет. Это ложь. И в толпе я спокойно забила бы на всё и всех, уйдя в глубины сознания – тут мне комфортнее. И пусть телефон разрывался бы, ничего не имело смысла.

– Не смогла бы. Ты никогда не могла находиться в обществе тех, кто врал тебе и чего-то не договаривал. «Лучше самое глубокое отравляющее одиночество, чем вымеренная линейка лжи, дарящая минутное спокойствие, укутанное удушающим притворством» – именно так ты всегда говорила, без сожалений расчищая круг знакомых и придворных. Истина, пусть и болезненная – единственное, что ты признавала.

Глоток. Ещё.

Сбиваюсь со счёта.

Это не имеет никакого смысла. Не знаю, как вообще предугадать те или иные события, но в одном я точно не сомневалась – у меня это получалось лучше, чем у кого бы то ни было. Я достигала всего и всегда. С трудом и перебитыми конечностями, но приходила к желаемому результату.

– У тебя это всегда получалось лучше всех, моя Луна. Твоя интуиция и стала прародителем многих даров. Именно ты всегда с лёгкостью считывала информацию даже с тех, кто назывался нашими родителями. Тебя боялись самые сильные из нас и восхищались самые достойные. Ты – единственная в своём роде, и даже не смей сомневаться в собственных достоинствах.

– Тебе грех жаловаться, девочка. По сути, ты имеешь всё, чего желала. Кроме одного, – мне противно от осознания того факта, что лишь одного в жизни мне всегда и не хватало… – Мне нужен Он!

– И мне нужна ты! Я всегда был, есть и буду рядом с тобой, моя Луна. Знала бы ты, как сильно я хочу сократить расстояние между нами и разделить это мгновение с тобой. Знала бы ты, как желаю разрушить все барьеры, что выстроены Высшими на нашем пути друг к другу. Но я всегда рядом. С момента моего пробуждения я стремился к тебе на уровне энергий, но лишь сейчас, впервые за десять лет, вижу тебя такой, какой ты пришла в это рождение. Лишь сейчас, в момент твоего восхождения на новый уровень силы я смог пробиться к тебе вопреки множественным препятствиям и, что самое главное, ты тоже можешь ощущать меня рядом с собой так открыто и ярко.

– Мне необходима родственная душа, но именно это и есть то единственное, чего я не имею на данный момент и никогда не обретала в этой жизни ранее. Я отчётливо ощущаю, что в моих прошлых рождениях я никогда не была одна. Меня любили, и я любила. Эта любовь была такой сильной, что уничтожала всё и всех, кто осмеливался встать на пути. Так почему в этой жизни я обречена на одиночество?

– Я готов отдать всё, чем обладаю в этой жизни, чтобы показать тебе всю ту значимость, что ты имеешь для нас. Мне так хочется обнять и уже никогда не отпускать тебя из рук, согревая и обозначая своё присутствие в твоей жизни. Не сдавайся, моя Луна. Умоляю, не сдавайся ради всех тех, кто так сильно любит тебя и ожидает возрождения, кто ищет лазейки и варианты для воссоединения Верховной луны. Пожалуйста, потерпи ещё чуть-чуть.

Глоток. Ещё.

– Имею право, – словно оправдываясь за выпитое количество алкоголя, я рассмеялась. – А что, ведь именно это одиночество и явилось основоположником моей незримой дружбы с твоей энергией, появляющейся из теней углов комнаты. Это уже стало настолько нормальным, что иногда я и вовсе не замечала твоего присутствия.

Это могло длиться часами, и я была рада, что сейчас способна ощущать его рядом, чувствуя подобие заботы и поддержки. Он как будто бы приходил именно для того, чтобы разделить со мной боль восхождения, и я была чертовски благодарна, что хотя бы эта незримая душа находилась рядом в этот значимый для моей души момент.

На мгновение стало тошно от того, что я пила одна, но меня тут же отпустило. Это давно стало привычным явлением, а портить себе и без того не лучшее настроение никому не нужными самобичеваниями я не намерена. Свечи трещали так сильно, что это уже напоминало мелодию. Раз рядом не было никого физического, никто не имел права осуждать. У меня всегда был талант собственноручно разрушать свою жизнь, и, я думаю, именно из-за этого не было смысла ни о чём заморачиваться. Надо просто научиться отпускать нежелаемое.

Глоток. Ещё один.

Хватит!

Я старалась отпустить все мысли. Одна минута. Сердце билось настолько сильно, что едва удавалось сдерживать эмоции. Крик. Грудную клетку сдавило и получалось думать лишь о том, что я больше никогда не смогу дышать. Не в силах контролировать своё тело, я бессильно упала на пол, едва успев выставить вперёд руку и избежать удара головой. Боль поглотила, парализовав организм целиком. Мне хотелось проникнуть руками внутрь грудины, разорвав кожу и, раздвинув рёбра, вынуть сердце. Настолько болел орган, созданный для циркуляции крови по венам, и настолько он сейчас казался лишним.

Врата открывались, и в этот раз переход начинался ку-да болезненней, чем все предыдущие, взятые за единое действо. Мне не удавалось вспомнить, когда до этого так сильно сдавливало энергиями, мучая физическое тело.

Я не могла вспомнить ни одного раза, когда я думала, что умру.

1–2 МЕЖДУСТРОЧИЕ: ПОЖАЛУЙСТА, УСЛЫШЬ МОЙ ЗОВ

POV: КЁННЕСЕПАН

Так уж вышло, что ты – моё пламя,

Моя сила сокрыта в тебе.

Я восстал среди праха и стали

И нашёл лучик света во тьме.

Не для мести пришёл в этот мир я,

А для поиска правды средь лжи.

Крылья огненные с болью расправлю,

Возносясь прочь от тленной Земли.

Дата:

23 сентября 2023 года

– период смертного исчисления

Местоположение:

мир Праносталь, город Мэджик-Стил,

дом Анадж Ли Рэйвен Филс

Являясь незримым духом, способным лишь в качестве энергии оберегать её, мне пришлось научиться не думать о себе. Я помогал ей просыпаться каждое утро, находясь за тысячи километров, и учил заново дышать. Мне нравилось заботиться о душе моей Луны, но это растрачивало все силы, что приводило к конфликтам в группе и постоянной усталости.

Она напоминала разбитую вазу, которую безжалостно разломили на сотни осколков. Сложно представить, как ей вообще удалось выжить в этом воплощении и не сдаться, учитывая всё то, что с ней приключилось. Анадж было тяжело открывать глаза, и каждое утро, поднимая веки, она заставляла себя вдыхать воздух и смотреть на мир, который не был готов её принимать.

С того момента, как мне открылся её истинный дух, я стал проводником этой хрупкой девушки в жестокий мир, желающий уничтожить заложенную в неё силу. Вместе с ней и мне приходилось учиться заново отстаивать границы, осознавая никчёмность и незначимость себя, как единицы этой огромной серой массы смертного мира Праносталь.

Анадж единственная дала мне понимание собственной несостоятельности. Я был уверен, что уже достиг многого, но все эти достижения находились в рамках общественного мнения, когда в границах собственного мира я уже давно топтался на месте. Менялись бутафорские декорации, но не антураж жизни в целом.

В свете новых событий и полученных знаний даже страшно думать, как долго я не понимал своих истинных желаний, а лишь поддавался провокациям общественного мнения. Я был тем, кем меня хотели видеть другие, но я даже не имел ни малейшего представления, каким хотел быть для себя.

Сейчас я застыл в ожидании. Запах горящих свечей и треск поленьев в камине действовали расслабляюще, но я не имел на это права. Мне нельзя было терять концентрацию. До момента её восхождения на новый уровень оставалось несколько минут, и дрожь по всему телу в очередной раз напоминала мне о том, насколько отчётливо я чувствовал каждую её эмоцию.

Сейчас Анадж нужна была поддержка, но я не имел права навестить мою Луну на физическом уровне даже тайком. Я был готов превратиться в её тень, чтобы оставаться неузнанным до необходимого времени, но и тут имелась массаограничений.

Это был уже десятый день рождения, который я, в той или иной форме, посещал, сопровождая её на очередное восхождение силы. Каждый раз это давалось мне легко, ведь я знал, куда это приведёт и чем обернётся лично для меня. Но сейчас я не мог перестать нервничать, ведь понимал, что, благословляя эту ступень её развития, я отдавал мою Луну в руки другого мужчины.

Это выводило из себя, и теперь она чувствовала мои эмоции так же чётко, как и я – её. Теперь мы были настолько близки в своём энергетическом развитии, что ощущения друг друга переходили на уровень физики. Этого я ждал так же сильно, как и боялся.

Двадцать один день назад я и сам вошёл в новый этап, ведь мои двадцать три года стали мощным всплеском энергий, понёсшим за собой череду неприятных последствий. Я испытал неимоверный прилив потока силы, но одновременно с этим получил полное истощение физической оболочки. Мне пришлось признать собственную слабость и позволить себе отпуск. Её же сила уже давно вышла за пределы дозволенной физической оболочки человека, и я переживал, как Анадж справится с этим.

Её глаза больше не были путеводителем

в моём настоящем – они стали единственным доступным

освещением моего будущего…

Будущего, что наступало с каждой новой секундой.

Будущего, что, растворяясь в настоящем,

не позволяло даже толике прошлого напоминать о себе.

Сегодня она была взволнованнее своего обычного состояния и выглядела неотразимо в надуманной безысходности её вынужденного одиночества. Не знаю, только для меня ли она виделась такой, но этот день рождения сделал Анадж какой-то другой. Я прошёл через каждое её восхождение и уже как десять лет видел одну и ту же картину в этот день и время: она сидит в полном одиночестве, погружённая в свои воспоминания об утерянной, как ей кажется, безвозвратно, любви к тому, о ком она не помнит ничего.

Каждый год в эти минуты она напоминала потерявшегося между мирами призрака, не имеющего ни малейшего представления о том, где его ждут.

Мне же оставалось стоять в стороне, наблюдая за её одиночеством, не имея возможности нарушить границы договора с Высшими. Я улыбался, как идиот, ненавидя самого себя за беспомощность, ведь в моих силах было изменить всё прямо сейчас. У меня было всё необходимое, чтобы спасти Анадж от этого удушающего одиночества, но я не имел права проявить слабость и разорвать тонкую нить самоконтроля.

Слишком многое было поставлено на кон.

Я устал наблюдать за ней и не иметь возможности сказать, что я рядом. Мне не хватало сил, чтобы продолжать оставаться в стенах её дома на астральном уровне. Было больно, ведь я понимал, что позволял ей идти своей дорогой, которая может отдалить нашу встречу; что отпускал её, вопреки собственному желанию; что принимал её выбор таким, какой он есть, со всей его разрушительной силой.

Сегодня она должна открыться и распрощаться с материей, и я знал, что это случится лишь через несколько минут. Именно тогда она взойдёт на новый этап своего потенциала. Как же я ненавидел переходы по ступеням наших энергетических уровней. Это перемещение не поддавалось никакому описанию, ведь пережить его могла лишь душа высшего уровня.

Внезапно мою грудную клетку сдавило, и от неожиданности я упал на колени.

Откуда взялась эта боль?

Почему я начал плакать?

Глядя на Анадж, корчащуюся от боли, я вдруг осознал, что мне посчастливилось разделить её боль. Неужели Высшие услышали мои молитвы и связали нас физически, позволив на этих уровнях развития стать единым целым и ощущать друг друга на любом расстоянии?

Сейчас Анадж ломало, а я начинал видеть рядом с ней два схожих силуэта. Я совершенно не мог понять, была ли в её защите брешь. Моя девочка выросла до такого уровня, что создала аналоги самой себя?

– Не аналоги! – возмущённый голос застал врасплох. От неожиданности услышать рядом с Анадж кого-то я отскочил в стену и… ощутил боль. Стоп! Как это вообще возможно? – Давно не виделись, первый принц. – Я не мог увидеть лица. Казалось, что они попросту не успели проявиться, ведь смогли выйти в этот мир лишь сейчас – из-за слабости Анадж.

– Откуда ты? – в отдалённых закоулках памяти стали всплывать голоса прошлого, практически стёртого из воспоминаний. – Кто ты?

– Для уровня развития твоей души, Кённе, ты знатно подтупливаешь, – силуэт знакомой незнакомки устало запрокинул голову назад, и я увидел, как проявляются её белоснежные волосы. Сердце пискнуло от испуга и вдруг пришло осознание ужасающей правды, которую я бы предпочёл так и оставить в тайнике воспоминаний и никогда не вскрывать данный гнойник.

– Каким шибанутым Сагном ты оказалась тут? – я бы продолжил пятиться назад, если бы мог. Стена плотно сдавила, и мне не удавалось раствориться в ней.

Чёрт! Я даже не мог телепортироваться в своё физическое тело!

Что за…?!

– Ты не сможешь никуда исчезнуть, даже не пытайся, первый принц, – едва уловимая в интонации усмешка напомнила образ этой сумасбродной девицы в мельчайших подробностях.

– Что ты тут забыла? Тебе мало было того дерьма, что ты натворила, сука помешанная? – вся агрессия, скопившаяся за тысячелетия, была готова выплеснуться наружу, но я не имел права сделать нечто подобное в доме Анадж. – Ты заложила фундамент нашего проклятья! Ты – бессмертная тварь!

– Немного больше уважения, принц Кённе. Я лишь поставила вас в ситуацию выбора, а вы его сделали, создав то самое проклятье, о котором ты так любишь причитать вот уже пять сотен тысячелетий смертного времяисчисления.

– Ты убила своего потомка! Это никогда не был выбор, ведь позволь мы ей умереть, все созданные ею семьи и миры не смогли бы себя взрастить, а энергии не хватило бы на построение мира. Это не выбор. Это ультиматум! Ты заставила нас поступить именно так, ведь иначе тебе не удалось бы спрятать свои осколки столь эффектно.

– Нет, Кённе. Вы могли сохранить любовь и построить на этой базе целую Вселенную. Да, мир бы был совершенно другим, чем предполагалось, но смерть одного Высшего никогда не стала бы концом. Напротив, возможно, получилось бы что-то менее структурированное, и в хаосе смогло бы самостоятельно возникнуть что-то интересное и достойное внимания. Анаджамун же пошла по самому простому, но вместе с тем, запутанному сценарию, требующему постоянного контроля. Но я понимаю, почему она поступила именно так.

– То, как она выстроила Димисар – филигранная работа профессионала. Возможно, благодаря дотошности Новолуния, именно эта вселенная смогла выжить в то время, как все остальные были уничтожены Хаосом.

– Не спорю. Вот только ведь все вы уже давно плачете кровавыми слезами, не так ли?

– Так, – сразу вспомнилось, как я впервые испытал ужас, увидев на щеках кровавые потёки. Это было очень страшно, но основной кошмар случился, когда мы осознали, что все внуки Вселенной теперь обрели данную особенность.

– Мы плачем кровавыми слезами в тот момент, когда теряем бессмертие в привычном понимании этого определения. А потому ваше проклятие не такое уж и страшное, каким вы его рисуете, ведь не уйдите вы в сансару, давно уже могли застрять в Пустоте.

– Ты хочешь сказать, это плата за создание Димисар?

– У всего свой прайс за создание чего-то, и иногда он чрезмерно завышен, – она усмехнулась, – и нам приходится отказываться от многих дорогих нашему сердцу вещей.

– Или созданных детей.

– Или наших детей, – я очень хотел поверить её словам, но не мог.

– Не оправдывай свою гнилую душу, желающую просто отомстить брату, – ярость к ней мне никогда не удавалось контролировать.

– Мои взаимоотношения с братом ничем не отличаются от твоих. Мы все соревнуемся за любовь несуществующих отца и матери, которые, сотворив нас, положили на всё большой и толстый, заставив детей барахтаться в куче дерьма, из которого необходимо сотворить величественную Вселенную, а то и несколько, – она сделала шаг ко мне, и я почувствовал, как тонкие пальцы сжали сердце. – Сердце смертного, – она разочарованно достала из меня руку и обернулась к Анадж. – Именно на вашей боли был выстроен Димисар, и уже не изменить того факта, что я с удовольствием наблюдала за всем этим, пребывая в своеобразной спячке. Это дитя по праву занимало место на троне, и я даже горжусь тем, что моя дочь превзошла меня.

– Ты поступила с ней так же, как твоя мать с тобой. Калия, ты предала свою дочь.

– Нет. Я позволила ей сделать то, что не удалось моей сестре и братьям, – на некоторое время в этом холодном взгляде отобразилось что-то, напоминающее сожаление. – Я ушла, позволив моей дочери полюбить тебя.

– Какое благородство, однако, – я не мог принять мысль о том, что это было от материнской заботы. Внутри всё кипело, а физическая боль едва позволяла стоять на ногах. – Я повторю первостепенный вопрос, – мне удалось выровнять дыхание, – что ты делаешь рядом с Анадж?

– А ты ещё не понял? Я не просто рядом с ней, Пернатик.

Она подходила ближе и, взяв за руку второй силуэт, прошла сквозь Анадж, растворяясь в ней. Она всё ещё моя, но в тоже время уже совершенно иная. На руке резко появился порез, а линию жизни пересёк глубокий шрам. Я не сразу понял, что в момент прохождения ей пришлось испытать боль, и Анадж раздавила в руке бокал, а осколок проник в её ладонь.

Я попытался подойти к ней. Мне было невыносимо видеть, как кровь обагрила её кожу и каплями покрыла ковёр. Я, вроде, даже мог её коснуться. Протянув к ней руку, я осознал, что меня остановила защитная стена.

– Прошу, позволь мне помочь ей.

– Сейчас не её время, первый принц. Прости, но тебе придётся смириться с тем фактом, что мы внутри.