Наследие Верховной Луны: Пробуждение

Мелочь опасалась, что это могло быть провокацией, ведь азиатская пресса относилась ко мне предвзято ввиду ряда причин, и, даже несмотря на то, что у нас были миллионные контракты практически с каждой страной данного, так сказать, округа, меня не радовал факт интервьюера оттуда.

– Не возникнут, – брюнетка смело встряла в диалог и практически взмолившись посмотрела на меня. – Не возникнет никаких проблем, клянусь. Мой парень заболел и…

– Попросил вас выполнить его работу, – я прервала её сразу же, ведь вспомнила десяток сценариев подобного содержания. – Проблема немного в другом… Я выбирала максимально дерзкого и наглого журналиста, способного задать любой вопрос и обнародовать любую правду. При всём уважении, но ваша медлительность и неуверенность заметна с первых секунд. – Мне не очень-то хотелось её оскорблять, но подобного рода самоуправство я терпеть не могла. – Едва ли…

– Я смогу! – в одно мгновение её взгляд стал дерзким, и, к моему удивлению, она смотрела прямо в мои глаза без какой-либо примеси испуга и сомнения. Без стеснения и страха. Это увлекало. – Меня зовут Синьхуа. Раз цель этого интервью – создание биографии, начнём с главного факта вашей жизни… – она открыто бросила мне вызов. – Как вы заполучили и влюбили в себя мировую знаменитость, оставившего ради вас свою группу и карьеру в прошлом? – вопрос, к которому я не могла быть готова с первых секунд встречи… Но именно эта дерзость и смогла меня заинтересовать.

Ещё не сев за стол, она заставила меня забыть про убеждения, что были вбиты в мою голову относительно воспитанности этих национальностей, и стереть из памяти все те многочисленные малоприятные беседы с журналистами, жаждущими моей крови и сенсации.

– Так, дамочка! – Лиса уже была готова выпроводить её прочь. Я видела, как вздымаются её рыжие волосы, уничтожая очередную попытку укладки. Этой девчонке никогда не удавалось продержать аккуратную причёску дольше двух часов, что стало неотъемлемой частью образа. – Брюнетика не трогать!

Удивление стало синонимом этого вечера, ведь Мелочь никогда не заступалась за моего супруга и, уж точно, не выгораживала его, отстаивая честь. Для неё было свойственнее скорчить ему насмешливую рожицу или, пока он отвернулся, насыпать в еду тройную порцию перца. Да что угодно! Кроме дружелюбного приветствия и поддержки. Я бы даже не удивилась, если бы малая ему покрасила волосы, пока тот спит.

Пусть Синьхуа и выделила главный фактор моей биографии, в таком контексте я не могла поспорить, ведь моя жизнь действительно крутилась вокруг него и нашей многовековой склейки. А для смертного мира я была обычной выскочкой, добившейся успеха на везении, но сумевшей забрать у них айдола, ставшего их Богом. Пусть я и хотела возразить и сказать, что это не так… Не могла. Мы были едины и с момента нашей встречи отодвинули всё на второй план, развиваясь как совместно, так и каждый в своём направлении, но прошлые цели действительно потеряли значимость. Мы нашли множество новых направлений, которые общество не всегда принимало с готовностью.

– Оставь её, Лиса. Я отвечу на этот вопрос, а с вменяемостью последующих разберёмся по ходу. – Меня заинтересовала её сущность, которая сканировалась настолько легко, что даже скучно, но при этом было что-то мне непонятное до конца. – Синьхуа, что вы знаете обо мне?

– Вы за три года стали основателем многомиллионного бренда, известного по всему миру. У вас хорошая по качеству линейка одежды, парфюмерии и косметики. Никто не знает, из какой вы страны, и по вашей внешности можно определить лишь… – она запнулась, – многонациональное кровосмешение. Имя менялось трижды, то ли из-за влияния стран, где публиковалась ваша серия книг, то ли из-за отношений с мужчинами. – Сказав последние слова, она заметно смутилась и замолчала.

– То ли оттого, что возникала надобность его трансформировать, – я вздохнула, не пытаясь скрыть своего разочарования. – Моя жизнь складывалась этапами, и иногда, чтобы перечеркнуть прошлое, приходилось менять и собственную идентичность. – Радовало, что она додумалась включить диктофон. – Моё имя означает «вечность», и в этой вечности я и пребывала, пока не встретила…

– Брюнетика? – Синьхуа передразнила Лису, намешивающую моктейли, даже не заметив, что по-панибратски перебила меня.

Странно, но запах этой журналистки был знаком. Я улавливала нотки пачули и отдалённого дуновения лунного бриза, который всегда пропитывал представителей лунных семей. Только энергетика была совершенно сбитой и как будто бы зашифрованной. Её чёрные волосы, хоть и были аккуратно завязаны в хвост, постоянно оказывались на лице, словно пытаясь скрыть голубоватый отлив карих глаз.

– Его самого. С ним я впервые взяла имя, положенное женщине после замужества. Именно подобное принятие законов смертного мира и привело нас в это место, время и город. Именно эта смена имени стала предвестником всех слухов, статей и того хаоса, что возник в мире. Мы пошли против правил, чтобы получить возможность быть вместе, и от многого отказались, чтобы жить так, как того хотели, не думая о нашем статусе и том влиянии, что оказываем на социум.

– Ваше влияние на социум иногда выходит за рамки. Если честно, я никогда не встречала подобного явления. Вы просто вдруг возникли, став единым целым, и перестроили устои, которые были основой не одно десятилетие.

– Никто из нас не встречал. Просто в один из дней нам пришлось смириться с тем фактом, что любое наше слово и действие становится чем-то значимым для многомиллионного сообщества. Когда мы научились жить с этим, то пошли дальше и научили весь этот человеческий муравейник понимать, что для нас двоих мы всегда будем на первом месте и не позволим никому вмешиваться в личную жизнь, а уж тем более диктовать какие-то там условия. Теперь наше влияние нацелено на улучшение мира и реставрацию того, что надломлено или же вовсе разрушено.

Ответ устроил Синьхуа, но она делала вид, что совершенно не заинтересована в сказанном. Её выдавало лишь голубое свечение в глазах, которое появлялось в момент удовлетворения происходящим.

– Я жду ответа на первый вопрос. – Мне понравилась её интонация. Неприятно признавать, но эта журналистка начинала мне немного нравиться.

– У меня не было цели влюбить его в себя, как не было и цели познакомиться с ним в качестве кумира. Он никогда не был моим айдолом, но всегда восхищал. Многие считают знаменитостей кем-то не из мира смертных, отчасти это является правдой, но не в тех масштабах, что были затронуты нами. Мы всегда были равными друг другу если не по статусу мира людей, то по уровню развития душ. – Получив долгожданный моктейль от Лисы, я удивилась её молчаливости. Мелкая просто совершала какие-то действия, как будто бы пытаясь этой видимостью скрыть внутренне волнение. – Так получилось, что мы изначально были предначертаны друг для друга, а, соответственно, у нас не было ни одного шанса не встретиться.

– Романтично, но пафосно… – журналистка держалась довольно высокомерно, и это начинало вызывать уважение. В моём присутствии большинство людей терялось и путалось в произносимых речах, превращаясь в легкоуправляемых кукол. Но не она. Её взгляд был уверенным и даже дерзким. Она, возможно, даже была приближена ко мне по Первородной силе духа.

– А вы решили говорить со мной лишь об отношениях, которые и так ни перед кем не скрываются вот уже как год. Глупо. И не имеет смысла.

– Ваша любовь вспыхнула вопреки всем законам и правилами. Вы сами это выше подтвердили. За считаные недели ваши отношения заполонили все таблоиды. Скорость, с которой всё развивалось… – Синьхуа пыталась найти подходящие слова и делала это столь явно, что я начала улыбаться. – Но вы нигде не говорили о своём знакомстве. Учитывая, что вы с разных частей нашей планеты… Это куда интереснее того, что сейчас происходит в ваших уже семейных взаимоотношениях.

– Остановимся на этом, – я усмехнулась. Недооценила я желание смертных копаться в чужом белье. – В нашем с ним понимании времени нет тех стереотипов, что присутствуют у большинства людей, а оттого и скорость, с которой мы живём, отличается от общепринятой в социуме. На многое у нас часто не хватает времени, и это, как правило, самые обычные вещи для всех вас, а что-то присутствует в расписании на постоянной основе и это то самое, чего не хватает обычным людям для достижения поставленных целей. Мы не торопились жить. Мы просто всегда жили и продолжаем жить вне каких-либо временных ограничений. Так что закончим тему скоростного развития наших отношений. Мы и так достаточно открыты публике и стараемся не скрывать каких-то важных моментов.

– Вы уже приняли решение в какой стране, городе обоснуетесь и, так сказать, создадите уютное семейное гнёздышко?

– На данный момент это недоступная роскошь, – я вспомнила стены нашей виллы, и улыбка непроизвольно появилась на лице. – Дом там, где нам удаётся оказаться вместе. Расписание настолько плотное, что даже обстановка в нашем самолёте и автобусе уже напоминает домашний интерьер. Так что… – усмехнулась, от понимания, что хочу получить на завтрак запечённый сандвич, приготовленный им на только отремонтированной кухне. – Мы несём наш дом в сердцах, и он путешествует вместе с нами по всему миру и Вселенной в целом.

– А если бы это стало доступным?

– Совершенно точно это был бы потрясающе красивый остров вдали от любопытных глаз.

… Или планета, или специально созданный для нас мир. Так много вариантов, но лишь один из них идеален – Верховная луна.

– Бремя популярности настолько тяготит вас? – её вопросы были интуитивны, и это забавляло. Я не могла просчитать наперёд, что же выйдет из нашего диалога.

– Нет. Это был мой осознанный выбор, и я точно знала, куда и на что шла. Глупо было бы жаловаться на все сопутствующие успеху ограничения и обстоятельства. Каждый, кто заходит на тернистый путь популярности, отчётливо понимает, какие лишения ему предстоят.

– Ваш успех, скорее, феномен, Анадж, чем правило. Я никогда не видела столь мощного и стремительного взлёта. Даже в отношениях со знаменитостями партнёры не достигали таких высот.

– Хм… – я услышала смешок Лисы на заднем фоне, но не придала этому значения. Вот-вот Важная мелочь взорвётся, и тогда всем достанется по полной.

– Просто я была рождена для этого, и вся моя жизнь оказалась подготовкой к тому, что я переживаю сейчас. У некоторых просто нет иного выбора, и они приходят в этот мир для того, чтобы изменить всё вокруг себя. Просто у всего свои тайминги и временные интервалы, которые необходимо терпеливо выждать, чтобы обрести долгожданное место в этом мире.

– …И мир в целом, – Лиса неожиданно прошипела сквозь зубы эти слова с таким нетерпением, словно злилась на нарочно заниженную значимость сказанного мной.

– Простите? – естественно, Синьхуа не могла оставить это незамеченным. – Что вы имеете в виду, Лиса?

– А то, что Анадж в прямом смысле занимается перепрограммированием сознания, а её творчество помогает видеть мир иначе и стремиться к мечтам! Она делает так много для людей, но всех волнуют лишь её отношения… – Лиса огорчённо посмотрела на меня, – …с брюнетиком. – Мелочь резко подскочила и поставила перед нами на журнальный столик бутылку шампанского и бокалы. – Почему вас не волнует то, сколько прекрасного они оба делают для людей в целом и что несут своим творчеством? Неужели куда важнее натянутые журналистами ярлыки и истории а-ля золушка? Анадж – ни черта не золушка, и она, совершенно точно, была рождена на одной ступени с тем, кому вы так привыкли поклоняться. По этой причине вы не желаете принимать его выбор в виде девушки, пришедшей, как, опять-таки, кажется вам, из ниоткуда.

– Я ничего такого… – Синьхуа смущённо опустила взгляд, – не имела в виду. Вы же понимаете, что…

– Мы всё понимаем, – Лиса говорила достаточно резко, и это выбило журналистку из темпа, – а вот вы, заявившись на интервью, задаёте неуместные вопросы, дамочка. – Наполнив три бокала, Лиса откинулась в кресле, скрестив руки на груди. – Без алкоголя, как выяснилось, ничего не выйдет. – Мелочь взглядом указала нам на бокалы, намекая на необходимость снять напряжение. – А теперь предлагаю, наконец, начать настоящее интервью с теми вопросами, что подготовил ваш бойфренд, на чью замену вы имели наглость явиться.

– Простите, – Синьхуа суетливо начала рыться в сумочке и, достав помятый лист, кажется, с облегчением вздохнула. – Ваш путь начинался с эзотерического телешоу и привёл к невероятному творческому успеху в качестве писателя и автора песен в достаточно своеобразной тематике. В чём секрет этого взлёта? – Вот тут я уже узнала стиль Лисы в её дрессировке прессы и отшлифованных вопросах. Уверена, что она дня два доставала дядьку, так и не дошедшего до нас, тематикой и направленностью вопросов, которые он имеет право задавать, а ещё дольше давала ему наставления о запрещённых темах.

– В банальном трудолюбии, уверенности в собственных силах и магической составляющей нашей Вселенной, – неожиданно изменённый градус общения и направления диалога заставили меня улыбнуться. Я не была против говорить о моём муже, ведь он был достоин того, чтобы его имя звучало повсюду, но целью интервью было – приоткрыть завесу тайны вселенной Димисар и начать погружение мира смертных в многослойную истину.

– Магической?

– Синьхуа, вы замечали, что успеха добиваются избранные, среди которых есть те, кто, безусловно, талантлив и находится как будто за пределами человеческих возможностей? И есть те, кто расположился на той же вершине, но не обладает даже минимумом навыков, а о каких-то талантах, кроме, разве что, завышенного пафоса, говорить и вовсе не приходится.

– Никогда не задумывалась, но… – она вспоминала примеры, – таких звёзд полно по всему миру.

– Именно. Это и есть та самая магическая сторона, о которой я упомянула ранее.

– Контракты с дьяволом? – она непонимающе скривилась, а Лиса залпом опустошила бокал.

Мне казалось, что Мелочь сейчас начнёт шипеть и возмущаться, но она сдерживалась.

– Всё немного сложнее, а тому, кого вы называете дьяволом, нет дела до человеческого мира. – Теперь и мне захотелось шампанского. Взяв бокал, я непроизвольно облизнула губы, неожиданно осознав, как давно не питалась необходимыми мне энергиями. – Контрактами на исполнение желаний и продажей душ занимаются обычные демоны, даже не высшие. Именно благодаря таким сделкам высокомерные бесталанные выскочки и добиваются признания.

– А как тогда истинные таланты пробиваются на вершину, если там много так называемых контрактников?

– Талант присущ бессмертной душе, что переродилась в теле человека, и именно эта душа возносит физическую оболочку на Олимп.

– О какой душе идёт речь?

– О той, что проявляется с самого рождения и своими талантами выделяет носителя среди остальных, – улыбнувшись, я намеренно сверкнула глазами, ведь знала, что синие искры придают мне некий шарм, но человеку я показала их впервые.

Что ж, игра началась… Теперь у смертных нет шанса остаться в неведении, а все мы, наконец, выйдем из тени. Теперь люди будут понимать, с какими силами контактируют и кому поклоняются.

Именно сегодня я открыла дверь каждому, кто желает познать правду и не оставила ни единого шанса скрыться от неё тем, кто стремится пребывать в неведении.

С этого момента мир никогда более не будет прежним.

ГЛАВА 1. НАЙДИ МЕНЯ

В этой комнате время течёт по-другому

И замирает, когда покидают её.

В этом доме и жизнь вся идёт по-иному,

Но не заменишь сей быт ни на что.

Существует теория, что у каждой души, зародившейся в этой Вселенной, есть душа-близнец, и именно с ней они на протяжении всех своих рождений и трансформаций проходят череду испытаний, сливающихся в мучительный путь одиночества, который в итоге и является их проводником в объятия друг друга. Эта теория была рассказана многими Бессмертными и передаётся из уст в уста каждым почтенным Долголетом. Путь одиночества превратился в оправдание неспособности обрести партнёра, став своеобразным статусом фарса.

Даже в современных реалиях мира, где мистика лишь модный тренд, смертные продолжают верить в так называемое «близнецовое пламя», посланное свыше. Да, допускаю, что люди запутались в том, что считают истиной и что вообще подвластно их пониманию, но прописывать нечто сверхъестественное на страницах истории мира, где нет ни капельки магии – смешно.

Смешно для таких, как мы. Смешно для такой, как я.

В умах смертных вера и безверие слились в единое целое, сводящее с ума каждого из них. Молиться незримым Богам или быть закоренелым атеистом, призывающим Богов находясь на грани смерти. В этом всём и заключено скудоумие нынешнего менталитета – сюрреализм желаний, контрастирующий с обыденностью. Непринятие того, что и без того заложено в ДНК, но так манящее к себе рациональный ум неверующих, стремящихся прикрыться понятием о науке.

1–1 Я ВПЛЕТАЮ ТЕБЯ В ДУШУ

POV: АНАДЖ

Я ворвусь в твои сны, словно буря,

Разрушая все стены, что ты возводил.

Через сны, на бумаге твою нежность рисуя,

Воссоздам мир волшебный, что в тени ты сокрыл.

Дата:

23 сентября 2023 года

– период смертного исчисления

Местоположение:

мир Праносталь, город Мэджик-Стил,

дом Анадж Ли Рэйвен Филс

Мы требуем нормальности в моментах неимоверного безумства и хаоса, опасаясь полной утраты контроля над обстоятельствами. Мы ищем необычности в повседневных заботах, пытаясь придать значимость чрезмерно заурядным бытовым вещам. Именно такие несуразности и делают нас людьми, проживающими свои жизни в поиске комфорта. Не знаю, мне кажется это чем-то, совершенно утратившим изначальную смысловую нагрузку, ведь смирение и принятие окружающей действительности и есть то немногое, что дано человеческому виду.

Как правило, любая попытка что-либо изменить приводит к ещё большему бардаку, а потому иной раз проще заморозить все свои амбиции и плыть по течению. Не каждый способен справиться с последствиями нежелания жить по общепринятым правилам социума. Я могу допустить, что и сама преследовала подобные цели. Когда-то меня действительно интересовало происходящее вокруг и какое место конкретно я занимаю в иерархии общества. Но не сейчас. В жизни нет ничего такого, что стоило бы столь детального внимания и зацикленности.

Даже осматривая интерьер уютной комнаты, создаваемой неспешно на протяжении чуть ли не двух лет, я испытывала лёгкую грусть. Мне стало безразлично всё вокруг. Уйдя в работу и добровольно занявшись реставрацией чужих судеб, я утратила контроль над собственной жизнью, даже в таких простых мелочах, как расположение объектов. Моим домом занималась Алисия, а я, хоть и являлась хозяйкой, чувствовала себя гостем.

– Кто ж дал тебе такое право… – усмехнувшись, я заметила на круглой мраморной столешнице аккуратно уложенное среди сухоцветов письмо.

Я привыкла, что моя своенравная помощница позволяла себе иногда чрезмерное нарушение границ, но сегодня подобное проявление «заботы» как никогда вывело из себя. Тяжело вздохнув, я неохотно прикоснулась к твёрдой бумаге, пропитанной ядрёным парфюмом моей матери. Никогда не любила этот запах, а ещё меньше понимала, как можно наносить нечто подобное на своё тело.

Фу. Брезгливо поморщившись, я замерла лишь на мгновение, окончательно осознав, что не хочу портить и без того не лучшее настроение. Зная, что я не отвечу на её звонки, эта женщина пошла на опережение, заранее оставив Алисии письмо, содержание которого я не желала знать. Хоть, она и была моей матерью, я никогда не чувствовала положенной при данном родстве связи. Мы не понимали друг друга и не могли находиться рядом дольше пяти минут.

Резкий шум случайно включившегося телевизора напугал и вздрогнув, я попыталась найти пульт, но он как будто бы в воздухе растворился.

«Двадцать второго сентября две тысячи двадцать третьего года серия из четырёх торнадо обрушилась на Италию, стихия принесла с собой большие разрушения. Двадцать второго сентября в провинции Милан образовавшийся торнадо срывал кровли домов, переворачивал автомобили, с корнем вырывал деревья.

В коммуне Прегнана Миланезе эвакуировали школу. Торнадо прошёлся и по Боргорикко, провинция Падуя и, дойдя до пика своей активности двадцать третьего сентября, привёл к множеству жертв. Количество пострадавших уточняется.»

Переключение канала и очередная неприятная новость гласила:

«Двадцать третьего сентября зафиксирован смерч в штате Южная Дакота (США), а в городе Баже (Бразилия, Риу-Гранди-ду-Сул) прошёл настоящий градовой шторм, где осколки льда достигали десяти сантиметров».

– И без тебя знаю! – эта энергия часто хозяйничала в стенах моего жилища, но иногда это переходило нормы допустимого.

Повезло же мне оказаться окружённой столь навязчивым обществом, как в физическом мире – в лице Алисии, так и в духовной проекции этой реальности. Даже забавно, что я практически не реагировала на подобные выходки, а ведь когда-то пугалась и пыталась спрятаться от всего этого.

Но от себя и, так называемого дара, не убежишь.

Правда, являлись ли мои способности благословением или же проклятьем я так и не определилась.

Нащупав пульт под подушкой кресла, на котором и сидела, я рассмеялась:

– Нет, ну неужели нельзя спрятать получше. – бурча под нос фразы, на которые никто не способен ответить, ещё острее чувствовалось моё одиночество.

Раздражающие шумы умолкли и лишь расслабляющий, едва уловимый звук треска поленьев в камине напоминал о том, насколько сильно я погрузилась в отшельнический образ жизни. Да, каждый мой день рождения превращался в набор катастроф и катаклизмов, новости о которых вначале шокировали, а потом приобрели статус обыденности. За день до и день после планета погружалась в какой-то хаос и, казалось, разрушение отдавало мне честь, победоносно шествуя по городам и странам, принося жертвенные поклонения. Абсурдность этой мысли уже приобрела статус заурядной шутки, которую то и дело при любом удобном случае бросали вслед знакомые.

– Тоскаааааа… – потягиваясь и пытаясь расслабить спину, я словно мурчала, довольно ощущая, как позвонки встают на место.

Взгляд зафиксировался на стенах, и я почему-то замерла. Едва отличающиеся между собой оттенки пастельных тонов поглотили убранство моего дома, и я уверена, что сделала этот дизайн неосознанно, желая хоть как-то приглушить внутреннюю агонию. Треск поленьев в камине успокаивал так же, как и отстранённые силуэты, изображённые на серо-охровых полотнах. Я как будто заточила себя в замке, выстроенном на руинах одиночества и отрешённости, пребывая в нём добровольно.

Неужели в этом мире может найтись хоть что-то, способное высвободить мою душу из эмоциональной спячки и заглушить внутреннее пламя безысходности? Это состояние настолько поглотило меня, сжигая изнутри, что в какой-то из дней я захотела попробовать стать «как все». Тогда и появились эти оттенки интерьера. Мне вдруг показалось, что такое смирение сможет подарить подобие перерыва и освободить от боли, пусть и ненадолго. Но в итоге я возненавидела небо и запах того мира, в котором была вынуждена существовать среди общества, не имеющего ко мне настоящей никакого отношения. И плевать, что поведение, подобное моему, принято считать ребячеством.

Мы ещё долго будем примерять на себя роли тех детей, что безвозвратно потерялись в реалиях взрослой жизни. Какими бы самодостаточными нам ни хотелось казаться перед самими собой – мы навсегда останемся ранеными детьми, готовыми расплакаться сразу же, как только им не дали желаемое или же, упаси бог, забрали любимую игрушку.

Сценарии всё те же. Вот только ценности игрушек давно изменились. Теперь мы всё чаще путали кого-то живого с неодушевлённым, кого-то незначимого делали центром своей вселенной, а того, кто по-настоящему был способен принести в жизнь что-то ценное и заставить душу встрепенуться, мы обижали и безжалостно растаптывали.

Ведь так было проще. Ведь это закономерность нашего несовершенного мира, не так ли? Кто-то когда-то разрушил в песочнице наш куличик, растоптав вместе с хрупкой конструкцией и наше чувство гордости за создание чего-то, а теперь и мы безжалостно уничтожали и ранили чувства тех, кто открыл нам своё сердце. Так мы доказываем себе, что в том обиженном ребёнке, всё ещё живущем где-то там, внутри, есть чувство гордости и самосохранения, забывая при этом лишь одну маленькую деталь – мы мстим не нашим обидчикам.

Нет. Мы разрушаем невинность совершенно непричастных людей. Мы уничтожаем чувства тех, кто мог бы нас окутать своим теплом и сделать лучше, чем мы есть на самом деле. В глазах этих людей мы были кем-то, кто достоин любви. Были… До момента, когда сами же и не разрушили возможность стать счастливыми.