скачать книгу бесплатно
А вот отпечатки, пригодные для идентификации криминалистами, на сексуально-эротическом крупе донны Розы оставил я, волосатый Майкл… И это, возможно, подтвердят в письменном виде сотрудники охраны, наблюдающие за моим поведением на экранах мониторов. К подробным рапортам они, конечно же, приложат видео кассету с записями моих телодвижений…
Тихо-тихо!!! Это я так ёрничаю над собой…
Нет, перед прокурором с такой биографией последних пятнадцати минут моего существования в этом мирке, появляться не стоит. Но для себя отмечу, что некоторые поступки совершаются мною словно по чужому наитию, появляющемуся неожиданно и будто бы извне. Чуждая для моего восприятия сущность нахального красавчика из иного мира исподволь вторгается в моё не отягощённое вольностями беспамятство, напичканное ментовской терминологией. И эта сущность, если я не проявлю бдительность, как-нибудь подведёт меня под монастырь…
Вероятно, марксистско-ленинскую психологию в процессе приобретения специального образования я когда-то просматривал. По крайней мере, перед сдачей зачёта, прочитал в учебнике оглавление…
Серафим встретил меня, словно мы только что расстались у пивнушки, где беседовали о рыбалке (или о бабах), балансируя в руках пивными кружками и хвостами пересушенной воблы…
Ещё один, новый для меня типаж, даже не поздоровался. Возник передо мной, словно вспыхнул, стоило мне перешагнуть порог искомого помещения. Мой любимый… бином. Нет, кажется не бином. А как-то ещё…
Мужчина лет шестидесяти, аккуратно подстриженный, побритый, облачённый в светлый летний костюм и белый свитер-водолазку. Серые туфли на высоких каблуках удлиняли только ноги. Из-за небольшого роста и худощавости Серафим выглядел миниатюрным. Внешне он походил на дворецкого, с независимым нравом и сугубо приватным мнением. Хранитель, так сказать, домашнего очага… Домовой… Вот-вот – сущий домовой!..
– Ну? – толи спросил, толи констатировал что-то домовой «при бане», когда я осторожно вошёл в залитую солнцем залу.
Бассейн, площадью 5 на 50 метров, мерцал синевато-зелёной глубиной кристально прозрачной воды у самых моих ног. С синих и бездонно-высоких небес на воду ниспадала свежая утренняя прохлада, вместе с Божьей благодатью, ибо крыши над головой здесь не было… Вот прямо так и ниспадала. Шаловливый утренний ветерок коснулся моей гривы и, ударившись в зеркало бассейна, влажными лапками прошёлся по ногам, заглянул под полы халата, бесцеремонно коснулся интимных мест. Я поёжился…
Вспомнил слова Мадлен о том, что могу спрашивать о непонятных для меня вещах всех встречных и поперечных. Нужно было бы начать это дело с Розы, но укоренившийся в приобретённом теле инстинкт похотливого самца уничтожил возможный диалог с принцессой-поварихой на корню…
– Доброе утро! – начал я разговор. – Вы – Серафим?
– К вашим услугам, господин, – тихо, но басовито пророкотал мужчина. При этом он приятно улыбнулся и сделал шаг в сторону. – Прошу вас, проходите… С чего начнём, господин?
– У меня есть имя…
– Хорошо, Майкл. Так с чего?
– Я желаю побриться. И хотелось бы избавиться от лишних волос на голове.
– Да, меня предупреждали о подобных просьбах с вашей стороны. Пройдёмте в косметический кабинет.
Косметическим кабинетом являлась ещё одна жутко просторная комната, примыкающая к бассейну. Высоченные потолки, три широченных элипсообразных окна с видами на необычайно красивые пейзажи, полупрозрачный янтарный пол. Большими зеркалами в красивых рамах, парой шикарных кресел и раковиной для мытья головы кабинет напомнил мне знакомую с детства парикмахерскую. Только напомнил. А так – ничего общего. Здесь наличествовала идеальная чистота, не пахло водкой и потом от неопрятного вида мастеров и клиентов, и в воздухе не витали пары ядовитого «Шипра». На столиках перед зеркалами пусто. Ни тебе машинок для стрижки волос, ни флаконов с туалетной водой, ни набора расчёсок и ножниц. Умудрённого опытом цирюльника в белом халате тоже не наблюдалось.
– Майкл, присядьте, пожалуйста, к этому экрану. – Серафим подкатил одно из кресел к зеркалу и повернул ко мне. Я сел. Серафим развернул кресло и, выглядывая из-за спины, стал оценивать фронт работы, касаясь ниспадающей на спину гривы и поглядывая на моё отражение. – Вначале поработаем над причёской. Я продемонстрирую образцы, приемлемые для вас, Майкл. То, что вам понравится, мы обсудим с вами, согласуем с каталогом и сделаем.
– Вы будете меня стричь?
– Стричь! – удивился Серафим. – Ах да, делать причёску… Мы будем это осуществлять вместе. Понравившийся вариант воспроизведём на экране, всесторонне изучим, а затем с помощью телепортанного утилизатора уберём лишнее и подправим оставшееся…
– Показывайте образцы, – согласился я с Серафимом и обернулся к нему, ожидая увидеть фолиант с цветными фотографиями возможных стрижек и причесок «изготавливаемых» в современных мужских салонах.
– Смотрите на экран, – сказал Серафим и взглядом указал на зеркало.
Моя симпатичная физиономия, отражавшаяся передо мной естественным путём, неожиданно проявила признаки самостоятельности. Голова, обрамлённая шевелюрой, сама повернулась налево, а затем и вовсе показала мне «вид сзади». Собственно говоря, то, чем в настоящее время я обладал, волосы, ну и физиономия, конечно же, имели вид весьма привлекательный и украшали ловеласа. Лицом я выглядел куда приятнее Филиппа Киркорова, а русые, волнами ниспадающие ниц волны кудрей, не так приторно выпячивались из моей широкоплечей фигуры, как это проявляется у «звезды» эстрады…
Вот, блин! Задача!.. Может не стоит лишать себя этой экзотики. Эстрадные поп-звёзды, если не лысые, как патриарх сцены Иосиф, почти все обзавелись подобными шевелюрами. Ну а те, кого природа и наследственность обидели, ходят в париках или шляпах. А я-то, собственно, чего возжелал? Чернокожей Мадлен надоедали мои кудри? Да хрен с ней, с этой Мадлен! Другое дело, что мне самому эта кудряво-волнистая метёлка не по нраву. В том смысле, что за ней же нужно постоянно ухаживать, купать в дорогих шампунях, причёсывать, подравнивать и так далее. А у меня всегда на это не хватало терпения и, кажется, времени. Да и не дозволялось мне, вроде бы, обладать такими патлами… Честное слово, не разрешалось! Это я припоминаю. За подобное могли даже наказать, вплоть до увольнения. Вот только откуда могли меня изгнать? Не из рая же! И в качестве кого я пребывал в той жизни?
Так что же? Заказываю Серафиму стандартный ёжик со скобочкой?
На экране моя отчленённая от туловища голова замерла в позе между фасом и профилем, то есть, вполуоборот. Причёска начала преображаться за счёт различных укладок и начёсов виртуальной пакли над моей окаменевшей физиономией. Я сразу возразил этому и попросил Серафима «постричь наголо». Манипуляции с волосами прекратились и цирюльник, спешно обойдя кресло, встал между мной и зеркалом.
– То есть как, наголо!?
– Ну, это же только на экране. Сделайте меня лысым, а я уж потом подскажу, где и сколько нарастить.
Серафим склонил голову вправо, потом влево, осмотрел волосы цепким взглядом специалиста и почти шёпотом спросил:
– Значит, всё это – убрать, а потом нарастить в необходимых местах нужную длину? Да с вами просто приятно работать, Майкл!
– Терпеть не могу подхалимов! Начинайте же! Хочется посмотреть на себя в обнажённом виде.
Лысым я немного походил на Гошу Куценко. Нос, правда, чуть короче, глаза чуть больше и брови тёмные – волна при бризе… А так, прямо вылитый герой из российского криминального сериала. Если посмотреть с боков и сзади, то тоже ничего. Немного полюбовался на себя красивого – стриженного наголо. Заскучавший Серафим произнёс уже знакомое «Ну?» и подвигнул мою фантазию к творчеству. Короткая стрижка «ёжик», окантованная сзади и на висках скобочкой, вызвала неожиданное сопротивление со стороны хозяина салона.
– Боже мой! Умоляю вас, господин Майкл! Не делайте этого! Такие причёски у нас носят только рекруты Королевской колониальной армии. И то, только потому, что длинные волосы для них – помеха.
Думал я всего пару секунд.
– Убирайте лишнее!
– Нужно согласовать с каталогом, – промямлил Серафим.
– Согласовывайте.
– И с сэром Оскаром.
– А ему-то какое дело до моей причёски?
– Господин Майкл! Сэр Оскар просил проследить, что бы вы не совершали необдуманных поступков.
– Данный поступок мной обдуман. Вас за это не накажут. Так что принимаю ответственность на себя. Стригите!
Колпак в виде увеличенного мотоциклетного шлема появился в руках Серафима из «воздуха». Я на секунду отвлёкся, всматриваясь в свои серые глаза, а шлем уже в руках у домового. Он осторожно надел его на мою голову и принялся обеими руками заправлять в прибор пряди волос. При этом сам колпак словно бы висел в воздухе, не давил своей тяжестью на плечи, которых касался краями.
– Ну? – спросил Серафим.
– Что, написать расписку о снятии с вас ответственности?
– Нет, господин Майкл, не волнуйтесь. Я получил разрешение от сэра Оскара. Теперь требуется ваше окончательное решение.
– Да! – сказал я, не успев удивиться тому, каким образом мой цирюльник успел связаться с сэром Оскаром.
Серафим тут же приподнял волшебный колпак, и я увидел в зеркале немного рассерженную физиономию ловеласа со стрижкой «ёжик»…
9
А недельную щетину на лице я потребовал оставить, так как она гармонировала с новой причёской. И вообще… я настоял на этом назло невидимому сэру Оскару, с которым Серафим постоянно контактировал на подсознательном уровне. Выяснилось, что мне не нравится, когда игнорируют моё мнение. Однако вышло всё так, как я того желал. Хотя сопротивление моим «новаторским» предложениям оказывалось постоянно. Но я убеждал Серафима в своей правоте откуда-то взявшейся настырной прямолинейностью, не приводя для этого убедительных доводов. Для доводов, из-за «умственной неполноценности» в данный период существования, я не мог подвести основательную платформу. Говорить слуге, что стрижку «ёжик со скобочкой» я заказал по просьбе некой Мадлен Гамильтон, а щетину оставил на зло ещё не опознанному памятью начальству, было бы не куртуазно. Честнее всего оказались мои заявления типа: «мне так нравится», или «мне так удобнее»…
Мочку правого уха Серафим вылечил за пару секунд. Немного потискал болезненный шарик под кожей, словно вправляя вывихнутый сустав, и тихо спросил:
– Ну, как? Больше не беспокоит?
Шарик в мочке больше не беспокоил.
– Это ваш личный маяк. Вчера имплантировали…
– Маяк? Кажется, в мочке уха у меня была серёжка в виде лепестка с камешком.
– А! Это – маяк с видео камерой, – буркнул Серафим. – Сэр Оскар решил заменить устаревшую модель новой, активированной для вас. Теперь на кристаллик пишется всё, что вы видите.
– Ничего не понимаю! О чём идёт речь?
Серафим тёплыми ладонями погладил мою голову, словно проверял шероховатость необычной причёски.
– Сэр Оскар вам всё расскажет, уважаемый Майкл. А сейчас, в бассейн. Вас «ожидают»: любимая дистанция в 500 метров, душ и лёгкий завтрак…
– Приготовьте свежую одежду.
– Хорошо, Майкл.
Десять отрезков по пятьдесят метров привели мускулистое тело в бодрое состояние. Память выдернула из недр кое-что из моего совсем не спортивного прошлого. Я умел плавать, так как некоторое время жил недалеко от большой реки, но к водным видам спорта был совершенно равнодушен. Кажется и к другим видам спорта, кроме футбола, никакого отношения не имел. А футбол? Да какой же мальчишка не любит играть с мячом?
Короче, полкилометра я отмахал со спринтерской скоростью. Усталости не чувствовалось совершенно. Мог бы ещё «полетать» между изразцами, украшавшими дно бассейна, и небесной высью, но Серафим дал финишную отмашку и накинул мне на плечи тёплое полотенце, стоило мне выйти из воды.
– Ну?
– Прелесть!
– Теперь в душ?
– Да. И зубы не мешало бы почистить.
– Откройте рот.
– А…
Серафим плавным движением руки и своим приоткрытым ртом дал понять, что бы я замер и брызнул из миниатюрного флакончика на мой язык синий шарик сладковатой пены.
– Закройте рот и с полминуты поласкайте полость содержимым.
Во рту шипело и приятно пощипывало. Добросовестно выполнил указания данные Серафимом. Уже под жёсткими струями душа освободился от пены и прополоскал сверкающие белизной родные тридцать два зуба…
Я ещё раз пересчитал их… – тридцать два!..
У меня, кажется, раздвоение личности. Я, с полным комплектом здоровых зубов, всё время пытаюсь обнаружить языком «прогалины» в ровных шеренгах нижней и верхней челюстях. Их нет!.. Я невольно торможу и без того заторможенным сознанием.
Выйдя из душевой кабины, снова попадаю в «объятие» слуги. Серафим шустро обрабатывает меня махровым полотенцем и предлагает одеться в благоухающие приятными запахами трусы, брюки и тенниску. Облачению ног носками и лёгкими замшевыми туфлями предшествует действо, совершенно мне не знакомое. Ванна для ног в тёплом содовом растворе, педикюр, массаж ступней, шлифовка пяток и омовение межпальцевых впадин препаратом, нейтрализующим неприятные запахи. Это «мероприятие» заняло минут десять. Попытки помочь Серафиму были отвергнуты слугой одной жёсткой фразой: «Не мешайте!»
Я, расположившись в шикарном кожаном кресле, разомлел и больше не вмешивался в процесс моего окультуривания.
Он что, и портянки мне будет наматывать, если я надумаю надеть сапоги?!
Ну, на счёт портянок сказать ничего не могу, а мягкие махровые носки и замшевые туфли Серафим надел на мои благоухающие ноги очень профессионально, я и ахнуть не успел. Впрочем, возражать этому не стал. Почему-то вспомнилось детство, где мама помогала мне, сопливому карапузу, надевать жёсткие кургузые ботиночки, перед тем как отвести в детский сад…
Мама! Вспомнилось её лицо, уставшее, грустное и очень доброе…
Отца не помню. Его образ в мою опустошённую память ещё не приходил. Да и придёт ли когда-нибудь?
В голове по-прежнему идеальный вакуум. Лишь мечется в сером бульоне не очень навязчивая мысль, что никакой я не Майкл…
А кто?
– Завтрак – в гостиной комнате. – Серафим поднялся с пола, похлопал ладонями друг о дружку, словно стряхивая с них пыль, и вежливым голосом добавил: – Мы с Розой поухаживаем за вами. После завтрака прогулка по парку. Там у вас, Майкл, назначена встреча с сэром Оскаром.
Серафим неторопливо и заботливо осмотрел меня со всех сторон, поправил тенниску, сдул с плеча пылинку, вручил чистый носовой платок, который я тут же спрятал в карман широких светлых брюк…
10
Знакомым маршрутом прошли в гостиную с плавающей в воздухе мебелью.
– Майкл, я предлагаю позавтракать на подвесной веранде, – сказал Серафим, указав на благоухающий изумрудными переливами пейзаж за окном.
– Согласен, – сказал я, вдыхая ароматный воздух, принесённый ветерком из приоткрытой двери кухни. Во мне тут же начал просыпаться аппетит, провоцируемый знакомым с прошлой жизни чувством голода.
Веранда, круглая площадка, метров пяти диаметром, обрамлённая замысловатой металлической оградкой, обвитой пахучим хмелем, парила на высоте трёх метров над бархатным газоном. В центре площадки стояли обычный круглый столик на четырёх ножках и четыре стула. Под нашим весом веранда неожиданно заколыхалась, словно плот на водной глади, и я замер у входа, готовый сделать шаг назад, в гостиную. Правая рука цепко держалась за дверную притолоку. Чёрт побери! Великолепному красавчику ловеласу досталась трусливая начинка.
– Присаживайтесь, Майкл. – Серафим выдвинул ближайший стул и оглянулся в мою сторону. – Вы испугались? Ах – да! Смело шагайте ко мне. Веранда – всего лишь элементарная гравитационная платформа, на которой вы сейчас позавтракаете. Она не провалится и не перевернётся. Кстати, на платформе можно было бы совершить небольшую ознакомительную прогулку по окрестностям. Но Гектор, наш садовник, по просьбе нашей госпожи, устроил внизу клумбы с вьющимися растениями. Направляющими для роста этих сорняков он снабдил не только стены дома, но и платформу. Так что она на крепком якоре. А вот и наша прелестница Роза!
Донна Роза вошла следом за мной с подносом, который плыл перед ней, на уровне прелестных полусфер, по правилам антигравитации, упоминаемой фантастами. Так, прошу прощенья! «Прелестные полусферы» переползли в мою черепную коробку от лукавого ловеласа. А «похотливые грабли» я, слава Богу, в это время держал в карманах брюк.
Коренные изменения в моём внешнем виде Розу не удивили. Значит, не интересуется девочка смазливым «барчуком»… Ещё раз – пардон!
Я сел на предложенный стул и Серафим бесцеремонно прицепил мне на грудь белоснежный «слюнявчик». Я уже не сопротивлялся и не задавал вопросов. Донна Роза аккуратно «подкатила» поднос к Серафиму и тот быстро снял и разместил приборы передо мной.
Завтрак состоял из одного яйца, поджаренного именно так, как я это делал для себя в прошлой жизни. Глазунья, играющая большим оранжевым желтком, слегка припорошенная мелкой солью. Вокруг несколько впаянных в белок кусочков обжаренного с луком бекона. Тонкие ломтики чёрного хлеба. Хлеб по вкусу напоминал «Бородинский». И кружка горячего кофе с сахаром и молоком. Пара бутербродов из нарезного батона со сливочным маслом и сыром. Ничего фантастического и экзотического. Завтрак прошёл в полной тишине и длился десять минут.
Во время еды я понял, что был, не просто голоден, а ужасно голоден. Однако просить «добавки» не посмел. А Серафим не собирался её предлагать. Вместо этого он отстегнул «слюнявчик», осторожно промокнул им уголки моих губ и бархатно произнёс:
– Ну?
– Спасибо, – сказал я. – И вам донна Роза, большое спасибо за прелестную яичницу.
– Донна Роза!? – удивлённо воскликнула или спросила девушка. – Нет, не называйте меня так. Я, к сожалению, не дворянка. Я всего лишь бион… Второй завтрак через три часа.
И эта – тоже бион! Словосочетание «донна Роза» проявилось из моей прошлой жизни, вместе с чёрно-белыми кадрами фильма с удивительным Калягиным.
Я встал из-за стола и, осторожно ступая по плавающему подо мной балкону, вошёл в дом.
– Прогулки по прилегающей местности предпочитаю осуществлять пешком, – сказал я занятому уборкой стола Серафиму. – Вы меня проводите, бион Серафим?
