скачать книгу бесплатно
Я не хотел строить никаких иллюзий насчёт неё или что ещё хуже – врать ей, и решил быть максимально откровенным. Рассказал, что у меня никогда не было отношений и что это сильно давит. Но в голове всплыли слова Анара, который часто предостерегал от такого откровения.
«Девушки не любят жалких», – говаривал он.
От моей правды она загрустила. Или это жалость? Не могу понять её интерес ко мне. Наверно, некоторые тайны так и останутся тайными.
Потом она рассказала, что любит активный образ жизни. Походы в спортзал, кино, концерты, выставки. Она, несмотря на юный возраст, старается насладиться каждой секундой, смакуя жизнь, как будто ей мало осталось жить… А я, пассивный, даже со своими друзьями не общался уже месяц.
«Может быть, у меня всё изменится за эту неделю?»
Прибыли к Лувру. Это замок, ставший музеем. Я, как и тысячи посетителей, восхищался стеклянной пирамидой, сооружённой в девяностых годах прошлого века. Редко какое сооружение вызывает столь противоположные оценки, как это. Одни французы считают, что пирамида сделала образ Лувра законченным, как, к примеру, Эйфелева башня. Другие, наоборот, говорят, что это современное искусство – как уродливый шрам на облике не только Парижа, но и самого Лувра.
А мне стеклянная пирамида нравится, и я делал много фото. Паулина предложила снять меня на этом фоне, и я согласился. Подняв пальцы в форме буквы V, улыбнулся. Потом попросил прохожего сфотографировать нас вместе и был рад, пока в голову не пришла мысль, что мой телефон могут просто украсть. Наверно, удача была в том, что моя модель уже морально устарела и поэтому никому даром не нужна.
Теперь у меня есть неопровержимое доказательство, что всё это не приснилось, и что я не напился виски, валяясь на полу номера, вообразив всё происходящее.
Как и на Красной площади, в любое время суток рядом с Лувром много людей. Страшно представить, сколько их уже внутри. Продолжая играть роль туриста, беспрекословно следовал за ней и благодаря везению скоро мы были внутри.
Первое, что бросалось в глаза – стеклянная, перевёрнутая пирамида, тянущаяся от потолка. Её пик смотрит на каменный обелиск, а между ними – свободное пространство. Это завораживает.
– С чего начнём? – спросила она, и я растерялся.
В Лувре так много всего, что очень сложно вот так взять и с чего-то начать. Хочется посмотреть абсолютно всё и – больше двух минут на экспонат!
– Даже не знаю. Может, что-то древнее и мистическое?
– Будет выполнено, капитан! – импровизированно отдала она честь.
Со стороны мы похожи на маму с сыном, ну или на старшую сестру и брата. Хотя по росту и возрасту мы близки, посторонний человек скажет, что я младший. Такое впечатление усилилось, когда она неожиданно взяла меня за руку и потянула за собой. Будучи наслышанным про местных карманников, я всё понимал, но неужели моя спутница считает, что кто-то захочет выкрасть и меня?
А вообще это весьма неплохо – держаться за руки в первый же день!
Обгоняя всех, как гоночная машина на ралли, мы довольно скоро попали в пространство мистики и древности, как я и просил. Древний Египет. В Париже много чего есть из этой страны. Древний обелиск, который правительство Египта подарило Франции, стеклянная пирамида над обелиском, и коллекция, от которой невозможно оторваться.
Фараоны. Пирамиды. Рамзес, Нефертити, Клеопатра. Это всё просто поражало. Цивилизация, обогнавшая всех по развитию на сотни лет. И сейчас я могу прикоснуться к этому величию.
– Как круто!
– А ты сомневался? – отпустив руку, спросила она.
Думаю, в мире нет человека, которого бы не поразила культуры и обряды древних Египтян. Первое, что привлекло моё внимание – саркофаг фараона. Он стоит вертикально. Из чистого золота, разрисованного иероглифами, значение которых было абсолютно мне недоступно. На крышке – портрет фараона, не потускневший за годы и тысячелетия. Его тело лежит рядом. Подойдя к телу, увидел чудо мумификации. За века тело иссохло, но при всём том я видел именно тело, а не кости. Если задуматься, что ему больше лет, чем всей Франции, голова закружится. Рядом с мумией табличка, которая предупреждает, что фотографировать нельзя. И хотя соблазн огромен, испытывать судьбу не стал.
Паулина рассматривает золотые украшения, которые стоят отдельно.
– Невероятная красота! – подойдя ближе, сказал я. – Интересно, пригодилось ли всё это на том свете?
– Судя по его умиротворённому лицу, думаю, да.
Прикоснувшись к великой цивилизации, мы решили сменить пространство.
Устал ли я шагать? Ни капельки. Моя спутница, словно энерджайзер заряжала, а я лишь сожалел, что ни Анар, ни Антон, ни Максим не видят меня сейчас.
Мы вошли в коридор, который казался бесконечным. Это очень напомнило базар в выходной день, когда кажется, что целый город собрался в одном единственном месте.
Эта галерея представляет собой собрание великих картин, к примеру, здесь висят работы Леонардо Да Винчи – «Мадонна в скалах», «Святая Анна с Мадонной и младенцем Христом», «Святой Иоанн креститель», «Прекрасная Ферроньера». Часто эти шедевры остаются незамеченными, все идут лишь к одной картине Леонардо – «Моне Лизе». Но мой персональный гид мыслит по-другому, поэтому мы остановились напротив этих шедевров живописи.
– Красиво?
– Что-то магическое есть в этих работах. Они словно манят к себе.
Конечно, в Лувре есть много картин других выдающихся художников, но меня манили именно работы да Винчи.
– Они совсем обычные, но – словно живые, – заявила спутница, и я согласен на 100%. – Ладно, пойдём дальше.
Прозвучало это в точности, как у экскурсоводов. Это её город, а я лишь гость. Поэтому у этой девушки абсолютная свобода действий.
Свернув налево, я сразу же узнал этот зал. Здесь, за пуленепробиваемым стеклом, висит живая легенда руки гения – Мона Лиза. Ажиотаж вокруг картины не удивляет, тут всегда толпа. Это словно центр мирового искусства и его паломники со всего мира…
В Лувре есть ларьки, где можно купить репродукцию картины любого размера, но люди всё равно стоят, ждут, мучаются ради собственной фотографии оригинала. Все заявляют, что, сделав снимок, они сохраняют не только воспоминания, но получают свою личную Джоконду. Напротив картины – деревянное ограждение, и два охранника по обе стороны, поэтому подойти вплотную просто невозможно. И нельзя подолгу стоять и любоваться: большие, накаченные парни в чёрном быстро свернут такую инициативу.
И снова Паулина, взяв меня за руку, стала лавировать между людьми. Но я явно тяжелее её, поэтому, когда она элегантно всех обходила и пролезала между людьми, я встречался с каждым своим плечом и умудрился пару раз наступить кому-то на ногу. Не знаю, как у неё это вышло, но скоро я смотрел Моне Лизе в глаза, а люди, стоящие за мной, ни капельки не возмущались такой дерзости.
«Вот она, французская элегантная шустрость. Мне далеко до этого!»
Поняв, что я нахожусь в трансе от зрительного контакта с легендарной девушкой и её полуулыбкой, Паулина легко толкнула меня в бок, и я быстро достал телефон, сделав свой идеальный снимок.
«Теперь у меня есть своя собственная Джоконда!»
– Ну что, приобщился к прекрасному? – спросила она, когда мы отошли от картины и остались в относительном одиночестве.
– Да, это так здорово!
– Похоже, на сегодня хватит, и ты, вижу, хочешь отдохнуть?
«Красивые француженки умеют читать мысли?»
– Как ты угадала?
– У тебя на лице всё написано, – сказала она, а я застеснялся моего простодушия и открытости. – Не переживай! Уверена: другие не смогут так легко прочесть твои мысли.
Впечатлений так много, что я твёрдо решил в будущем написать книгу про Египет, фараонов и мумии. И, конечно, подумаю насчёт какой-нибудь необычной истории про Францию.
– Жаль, что сейчас не лето! – произнесла девушка, когда мы вышли на улицу. Быстрым движением она застегнула куртку.
– Это ты просто в Москве не была…
– Знаешь, я очень хочу побывать. Мне интересно пройтись по Красной площади, увидеть Кремль.
«Отличная идея! Она показывает Париж, я покажу Москву!»
– Я с превеликим удовольствием стану вашим гидом, мадам!
– Это очень здорово, Максим, но я боюсь, что в ближайшее время не смогу этого сделать. Сейчас учебный отпуск в Сорбонне, но этим нельзя пренебрегать…
– Я понимаю…– грустно и тихо произнёс я.
– Пожалуйста, не думай о плохом! Это только первый твой день. Обещаю, дальше будет круче!
В душе я точно знал: так оно и будет.
Мы заказали такси и, хотя я настаивал, что заплачу, девушка не позволила этого сделать. Когда машина остановилась напротив моей гостиницы, Паулина крайне удивилась, что я не выбрал четырёх-звёздочный отель. Все мысли были о том, что надо как-то изящно попрощаться, поцеловать в щеку, например, или обнять. Но всё закончилось обычным «Пока!» – и вот я стою на тротуаре, провожая взглядом исчезающий автомобиль.
Тёмные мысли захлестнули меня, и, зайдя в гостиницу, я даже не обратил внимание на мужчину с ресепшена.
«Что, если я показал себя так плохо, что остаток отпуска проведу в одиночестве? Одиночество в городе любви – что хуже этого?»
Вспомнилась Таня, с которой было не так уж и плохо и в какой-то степени весело, но моё сообщение до сих пор ею не прочитано.
«Что же во мне не так, чёрт подери?!» – хуже мыслей перед сном и представить нельзя.
Говорят, утро вечера мудренее. Обычно утром мысли у меня ясные, светлые и позитивные. Это время, когда есть надежда и вера в лучшее. Настроение хорошее.
Подумав о том, что нахожусь в одном из лучших и самых прекрасных городов мира, понял, что чёрные мысли могут только помешать видеть эту красоту.
«Кто знает, вернусь ли я когда-нибудь ещё сюда?»
Новый день отличался от вчерашнего. Я выспался, позволив себе проваляться в кровати до одиннадцати утра. Потом позвонил маме и рассказал, что встретил самого настоящего ангела, и она посоветовала не быть напористым, иначе могу спугнуть. А после решил прогуляться. Интересно, насколько всё изменилось за 12 лет?
Постоянно и везде слышу, что Париж – вечный город. Но со временем становится лучше, ярче, таинственнее.
В нём меняется население. Количество чернокожих и тогда было большим, но сейчас здесь тысячи эмигрантов, бежавших от войны. Вся Европа изменилась.
«Интересно, что они видят, глядя на меня? О, у него много денег! Давай подойдём! Или: он белее мела, у него нет денег даже на море, пройдём мимо».
В любом случае никто ко мне и не подошёл, и никаких проблем не было.
Мне безумно нравится французский минимализм. Дома по 3-5 этажей выглядят очень гармонично и красиво. В людях, проходящих мимо, вижу безмятежность, раскрепощённость.
«Радуются каждому моменту!» – это точно про них.
Что и говорить: влюбился я в Париж, влюбился в Паулину, влюбился в судьбу, которая сделала такой подарок. И даже если вчерашняя встреча была последней, до самого конца буду благодарить судьбу и помнить добро.
Но мог ли я догадаться, что судьба хитрющая, и ей всегда есть чем нас удивить?
После двухчасовой прогулки вернулся к гостинице в надежде полежать и посмотреть местное телевидение, но меня ждал сюрприз. У входа припаркован чёрный Mercedes. Паулина стоит рядом, облокотившись на его бампер. Сегодня она выглядит ещё краше, и я снова потерял дар речи.
– Привет, Максим! Вижу, ты забыл про нашу договорённость?
«Напрягай мозг! Договорённость? Что ты наобещал, Ромео?!»
– Обед с твоей семьёй? Конечно, помню.
«Фу! Выкрутился».
– А что же тогда у тебя такой растерянный вид?
– Не ожидал увидеть тебя на Mercedes-е.
– Ах, это… Нет, нет, это папина машина и его водитель.
Стекло опустилось, и я увидел мужчину в тёмных очках и перчатках. Он слегка кивнул в знак приветствия, я сделал то же самое.
– Ну, ты готов?
Это всё смахивает на комедию. Парень-неудачник и его богатая подруга на Mercedes с личным водителем. Интересно, будет ли этот герой с ней до конца? И более важный вопрос: будет ли песня перед титрами, как в индийских фильмах?
– Мы с семьёй живём в пригороде Парижа. Отсюда недалеко, – сказала она, когда сели на заднее сиденье. Оно мягкое, как пух.
– Что-то типа загородного дома?
– Можно и так сказать, но папа любит называть его резиденцией Ормонд.
Воображение нарисовало замок времён Людовика XIY, где у этой милой девушки ну комнат двадцать, к примеру. Мне с моей квартиркой точно далеко до них.
– Это дворец? – спросил, не удержавшись, и услышал смех в ответ. Это самый красивый смех, который я только слышал.
– Ты забавный! Конечно же, это не дворец. Обычный дом.
Париж со своим минимализмом очень отличался от пригорода, но, если это можно назвать обычным домом, зовите меня Екатерина Вторая. Это самый настоящий особняк, раскинувшийся на нескольких акрах. Стоило подъехать совсем близко – и сердце забилось чаще.
«Опять нервы? Ты же просто приехал на обед, а не за разрешением отца на свадьбу. Успокойся!»
Водитель сказал что-то по-французски, моя попутчица что-то ему спокойно ответила, и машина уехала.
«Назад пути нет!»
Дом шикарен, как и должно быть у обеспеченного семейства.
– Пойдём?
Входная дверь такая, какие я видел в передачах о домах знаменитостей. Большая, дорогая. Паулина позвонила в звонок, и дверь тотчас распахнулась. На нас смотрела приятная женщина, которой язык не повернётся дать больше тридцати лет. Её мама. Я прекрасно её помню.
– Вот и вы! – произнесла она по-английски, не забыв, что французский мне недоступен.
– Привет, мам!
– Здравствуйте, Джейд!
– Максим! – немного склонив голову, произнесла женщина. – Пожалуйста, проходите.
