скачать книгу бесплатно
И в таком духе, в таком духе.
Кого только ни возил Венька: пьяных в сиську, иностранцев, писателей, базарных спекулянтов в кепках-«аэродромах», кидавших пятерки на чай, официанток из ресторанов с ихними фраерами развозил по хатам.
Но чтобы такое!.. У Веньки вспотели ладони, он по очереди вытирал их о свитер и, вытирая, слышал, как под ладонью бухает сердце.
Парень заливал здорово, напористо – невеста начала слабнуть. Венька почувствовал это. Парень тоже, видать, почувствовал, от уговоров перешел к командам:
– Никуда ты отсюда не выйдешь, не выпущу. Плевать нам на них, Лелька, плевать! На хороших, на плохих – на всех. Едем ко мне. Прямо сейчас!.. Шеф, разворачивай в город!
Запахло, кажется, воровством настоящим. Венька аж головой крутанул: вот те на! Хотя что же? – не он ведь воровал. Его дело извозчичье. И в город ему, с пассажирами, вполне годилось.
Все же он пока не разворачивался, только скорость чуть сбросил. Потому что те двое окончательно еще не договорились.
Парень – «разворачивай», а невеста – «Аркашенька, опомнись! Что мы делаем, господи!..»
– Шеф, ну что ты телишься? Разворачивай! – простонал парень.
И тут Веньку тоненько щекотнуло что-то. Мысль – не мысль, а так – дуновенье. Атом какой-то проскочил по извилинам. И он, как тогда, на стоянке, спросил:
– А сколько кинешь?
Спросил и напрягся почему-то в ожидании ответа.
– Ну сколько, сколько… – тоже как там, на стоянке, сказал парень – только еще нетерпеливее сказал, злее: – Пару рублей сверху получишь!
Венька смолчал. Продолжал ехать.
– Ну, тройку, шеф! – сказал парень, нажимая на «р» – «тр-ройку».
Венька резко тормознул. Включил свет в салоне и повернулся к ним.
Парня он проскочил взглядом – видел уже, – уставился на невесту. Глазами с ней Венька только на мгновение встретился – не успел даже цвет различить. Круглые, испуганные – и все. Она их сразу же опустила. Но и с опущенными… Нет, не видел Венька подобного ни в кино, ни на картине. Не видел!.. Такая она была вся… такая! Ну не расскажешь словами. Да как рассказать-то? Про что? Про волосы? Про щеки… губы? Про то, какая шея? А такая: раз взглянуть – и умереть. Или напиться вдрабадан, чтобы неделю ничего другого не видеть… И где только она росла-то? Чем ее поливали?..
Венька смотрел.
Становилось неудобно.
Парень усмехнулся углом рта и тихо, словно извиняясь, сказал:
– Видишь, какие дела, шеф? Помоги вот… уговорить.
Венька очнулся. Слова до него не дошли. Просто стукнулись о черепок и разбудили. И сразу же он понял, что сейчас будет. С такой ясностью увидел неотвратимость всего дальнейшего – даже в животе холодно сделалось.
Еще почти спокойно, стараясь не сорваться раньше времени, он сказал парню:
– Вылезай – приехали!
– Как приехали? – не понял тот.
– А так. Дальше ты у меня не поедешь.
– Ты что, шеф, взбесился? – спросил парень. – Мало даю, что ли? Могу прибавить.
– Я тебе сам прибавлю. – Венька психанул. В секунду. Словно на него скипидаром плеснули. – Прибавить?! Сколько? Червонец – два? Н-на! – Он рванул из кожанки скомканные деньги. – Бери! И выметайся!
– А ну-ка, не ху-ли-гань! – раздельно заговорил парень, с твердостью в голосе. И видно стало, что не такой уж он молодой, а вполне самостоятельный мужчина, умеющий когда надо командовать людьми. – И не маши хрустами! Ку-пец!.. Спокойно. Повыступал – и хватит! Все!
Ровно говорил, начальственно, как гипнотизировал.
Только Венька видал таких гипнотизеров. Не раз и не два. Он достал «уговаривалку» – монтировку. Вымахнул из машины, рывком открыл заднюю дверцу.
– Вылезешь, козел?! – спросил, не разжимая губ.
Парень вылез. Губы у него прыгали.
Невеста сунулась было за ним, но Венька, не глядя, так шарахнул дверцей, что невеста отпрянула в угол и закрыла лицо руками.
– Ладно, – сказал парень. – Я выйду. Но ты!.. Бандит!.. Понимаешь? Ты же бандит! Бандюга!.. И куда ты денешься? Я же тебя найду. Под землей раскопаю! Понял ты?!
– Ищи! – сказал Венька.
Он сел за баранку, развернулся, заскрежетав по гравию обочины, – и попер. И попер, попер! – только сосны замелькали, а потом и вовсе слились в сплошную черную стену, летящую навстречу.
Позади тряслась, давилась рыданиями невеста.
Только когда уже показались фонари Академгородка, она перестала трястись. Поняла, видать, что Венька не собирается ни грабить ее, ни чего другого с ней делать.
– Зачем вы с ним так? – заговорила, шмыгая носом. – Ведь ночь. Это ведь километров десять. Как он теперь?
Венька молчал.
– Ну, я понимаю, допустим… Да нет, я ничего не понимаю. Вам-то какое дело? Кто вы мне, право? Брат, сват, судья?
Венька молчал.
– Может, я еще и не поехала бы. Думаете, это так просто, да?
Венька молчал.
Но молчал он только вслух. А про себя… Никогда еще, наверное, Венька так свирепо не ругался.
«Коз-зел!.. Козлина! – скрипел зубами он. – Куртку замшевую надрючил! Джинсы американские!.. Пару рублей сверху, а!.. Торговался еще, гад! ТАКУЮ увозить – и торговался! Гнида с бакенбардами!.. Сидел – мозги пудрил, вешал… лапшу на уши. И – пару сверху! Ромео выискался».
Ах, если бы Веньке она сказала – увози. Да разве бы стал он торговаться! Кожанку бы снял. Рубаху последнюю. Половину таксопарка откупил. На руках бы нес все эти тридцать километров!
…Он остановился возле того же темного крыльца. Лег грудью на баранку: все, мол, точка.
Невеста взялась за ручку дверцы.
– Послушайте… Денег-то у меня с собой нет.
– Иди ты! – буркнул Венька. – С деньгами своими…
Она вылезла из машины, отбежала в сторону, остановилась – боком, настороженно, как собачонка: ногой топни – отпрыгнет.
– Вы подождите тогда – я вынесу.
– Эх! – сказал Венька и рванул с места.
* * *
Веньку судили товарищеским судом. Тот парень выполнил свое обещание – разыскал его. Венька мог отпереться. Свидетелей, кроме невесты, не было, а невеста молчала бы, как мышка. Скандал ведь.
Но отпираться Венька не стал. Да, сказал, высадил в лесу и «уговаривалкой» грозил – точно.
Его спрашивали: какая тебя муха-то укусила? Пьяный, что ли, был?
Венька не стал трогать подробности. Вообще отказался от объяснений. Сказал только:
– И еще бы раз этого козла высадил.
Его на полгода сняли с машины.
Сейчас он за восемьдесят рублей в месяц крутит в гараже гайки и сосет лапу.
Встретились Толя и Гриша…
Писатель Толя и бригадир монтажников Гриша подружились. Мы столь фривольно называем их потому, что сами они друг к другу именно так впоследствии обращались.
Подружились они на отдыхе, в писательском Доме творчества. Для непосвященных это может странным показаться и даже неправдоподобным – для тех, кто думает, что писатели живут в замках из слоновой кости или отгорожены от народа непреодолимой стеной. По крайней мере, в своих собственных творческих домах.
Так вот – чтобы исключить недоразумения: когда не сезон, в этих самых домах отдыхают шахтеры, доярки, железнодорожники, строители. Попадаются иногда и писатели.
Толя и Гриша сошлись на той почве, на которой чаще всего сходятся русские люди. Писатель накануне встречался по случаю заезда с местными коллегами, маленько переборщил – и с утра чувствовал себя неважно: мотор плохо тянул, и голова побаливала.
Бригадир тоже был не в лучшей форме.
После завтрака вышли они вместе прогуляться по городку, похрустеть осенними листиками. Пошли рядом. Познакомились.
– Ну что, Григорий, – не знаю отчества, – сказал в одном месте писатель. – Может, по пятьдесят грамм? – и кивнул головой в сторону открытой рюмочной.
– Я не против! – легко согласился бригадир. – Меня на это дело уговаривать не надо.
Вошли.
– Только уж что по пятьдесят, – сказал Гриша. – Давай по сто пятьдесят. В честь знакомства.
– Нет, старик, – отказался писатель. – Душа-то, она широкая – примет. Да вот организм узкий – сопротивляется.
– А я возьму. Меня пятьдесят даже не щекотят.
Взяли они – каждый свою дозу, выпили, закурили: бригадир – «Беломор», писатель – сигаретку «Элита». Закурили – разговорились. Оказалось, между прочим, что они одногодки – оба с тридцать девятого. Хотя внешне – никто бы не подумал. Бригадир Гриша здоровый был, краснощекий, глаза голубые, чистые, с веселой сумасшедшинкой. Писатель Толя – небольшой, сухощавый, с залысинами, под глазами мешочки.
Толя докурил сигарету, шевельнул левым плечом, поморщился:
– Пожалуй, старик, я еще пятьдесят приму.
– На вторую ножку! – оживился Гриша. – Ну, тогда и я повторю.
С тех пор у них и повелось.
Писатель Толя приехал сюда поработать. Работал он над новой книжкой коротких новелл, в два-три дня «доколачивал», как сам выражался, сюжетик и тогда позволял себе расслабиться – посидеть вечерком в баре.
Бригадир Гриша должен был лечить радикулит. Но он еще дома, перед отъездом, почувствовал себя хорошо и, в силу беспечности характера, решил на лечение плюнуть. О чем и объявил весело уже на следующей встрече:
– А я, Толик, курсовку свою выбросил. Псу под хвост. Помнишь, как у Василия Шукшина: «Свернул трубочкой – и сунул». – Гриша знал литературу. А Шукшина особенно уважал.
– Не зря ли, Гриша? Смотри: погусарствуешь здесь – а он тебя дома опять догонит.
– Ну и хрен с ним. Догонит – тогда и полечусь… Ты посмотри, что вокруг делается! – А вокруг правда бушевала осень – такая, что под сердцем щемило. – И чтобы я – каждый день на процедуры? Да гори они!
Словом, собирались они вместе довольно часто. Беседовали о разном. Схватывались, например, спорить о хоккее. Это уж как водится.
– Ну, вот Харламов, – горячился Гриша. – Что он в последнее время показывает?.. Серпантин этот свой? Схватит шайбу, поволокет – все за ним: вот, думают, будет банка. А он накрутится досыта – и бздынь! – потерял. Хоть бы своему кому отдал, а то – чужому.
– Ну как же, – спорил Толя. – Он свою задачу выполняет: изматывает противника, отвлекает на себя.
– Своих он изматывает! Побегай-ка от ворот до ворот впустую. Не-ет… Я бы на месте тренера ему сказал: или ты играй, понял, или… У меня в бригаде был один такой… мудрило, рационализатор. Наделает шороху, нафинтит: счас, дескать, мы – левой ногой до правого уха. Ну, я подождал-подождал и взял его за жабры. Дома, говорю, рационализируй… в часы досуга, понял? А здесь давай план. И качество. Забивай, короче, шайбы! А то я тебе забью. Я те так забью! – Гриша сжимал полупудовый кулак.
Засиживались они таким образом часов до десяти-одиннадцати. Потом Толик подводил черту:
– Ну, старик… Я, пожалуй, и спать. А то ведь завтра снова на Голгофу.
– Давай, – не удерживал его больше Гриша. – А я пойду администраторшу поуговариваю. – Гриша бил клинья к администраторше – грудастой, большеглазой даме. Но пока безуспешно.
…В другой раз затрагивали производственный вопрос.
– Что, Толик? – спрашивал Гриша. – Трудно – инженером человеческих душ?
– Трудно, – честно сознавался Толя. – Не знаю, как другим, а мне трудно.
– Вот я и говорю!.. У меня же техникум как-никак. Неполный, правда, диплом я не защитил, так получилось. Ну, покрутился какое-то время в итеэр, плюнул и ушел бригадирить. И ты знаешь – лучше. Во-первых, тебя не едренят так в хвост и в гриву – раз. Во-вторых, ты все своими руками пощупать можешь – каждый болтик. А я очень люблю, чтоб своими руками. Ну, а в-третьих, заработок выше…
– Какой, кстати, заработок, Гриша?
– Так-э… В добрые месяцы – до четырехсот рублей… А у вас как? Если не секрет.
– У нас?.. Ну, если напишешь да напечатают – тогда гонорар. А вообще-то, многие служат – получают оклад: надежнее… Я вот, например, служу.
