скачать книгу бесплатно
Заметив мой насмешливый взгляд, Трой усмехнулся и проворчал:
– Валька посчитал это забавным… Никто из соседей так и не понял, за каким хреном он на крышу кактус высадил, к тому же из бронзы, а не из золота… Валька говорит, что это он памятник молодости своей поставил.
Епифанов поднялся из кресла, поставил бокал с недопитым виски на стол и направился к выходу. Я встал за ним, но и шага сделать не успел: дверь рубки открылась и из нее показался худощавый бледный молодой человек с лицом истинного британца.
– Трой Авдеевич, извините, что отвлекаю, но один из служебных катеров господина Куракина отсутствует на приколе.
– Ну и что? – прокаркал Трой. – Кто?то из прислуги на рынок отправился.
– Обычно на рынок они ездят по пятницам и субботам, но никак не в среду! – возразил пилот. – Я хорошо знаком с укладом жизни Куракиных – раньше ведь у них работал.
– Хорошо. Учту, – сказал Трой, выходя из зала.
– Вы же сами просили говорить обо всем подозрительном… – вслед ему произнес мальчишка. Я пошел за Епифановым.
За городом жара ощущалась меньше: больше простора, воздух рассеивается лучше… И чище здесь тоже. Не так уютно, как в лабиринте узких каналов Васильевского острова, но все равно хорошо.
– Пойдем. Не задерживайся, – проворчал Трой.
Видно было, что слова пилота взволновали его. Миновав открытые ворота, мы вышли на дорожку к дому, устеленную мраморными плитами и ограниченную булыжными бордюрчиками. Каждый булыжник бордюра был раскрашен в свой цвет и имел украшение либо в виде аляповатого цветочка, либо в виде солнца, раскидывающего лучи в разные стороны, словно пьяный арбалетчик стрелы в неведомого врага.
Заметив мой удивленный взгляд, Трой пояснил:
– У Кактуса дети малые. Вот и балуются. Я одобрительно хмыкнул и налетел на спину внезапно остановившегося Троя.
– Что?то не так… – сказал он, хищно осматриваясь по сторонам.
– В чем дело? – спросил я, не чувствуя опасности. Очень уж безобидно выглядел этот дом: дорожка, ворота, клумбы с цветами и тенистые яблони, усыпанные щедро маленькими зелеными плодами, которые к осени нальются соком и пригнут ветви к земле, норовя обрушиться на голову проходящего мимо юного Ньютона.
– Собак нет. У Кактуса они больно брехливые. Каждый раз вылетают, набрасываются, лизаться лезут. Брехливые и добрые… А тут – тишина. Непорядок это.
– Может, спят? – высказал я предположение, обходя Троя и продолжая путь.
– Быть того не может. Кактус натренировал их просыпаться при звуке мотора катера и встречать гостей – хоть прошеных, хоть непрошеных, – следуя за мной, отвечал старик.
– Да мало ли что могло произойти? К врачу повезли собак – ушки там у них разболелись или еще что… – беспечно заявил я, поднимаясь на крыльцо.
Трой не ответил.
Я нажал на кнопку звонка: в глубине дома запел соловей и через минуту стих. Постоял минут пять, переминаясь с ноги на ногу. Затем повернулся к старику:
– Кажется, дома никого нет.
– Быть того не может! – не поверил он.
Я взялся за ручку и толкнул дверь – так, на всякий случай. Она поддалась… Распахнулась…
Похоже, чутье старика не подвело – и впрямь случилось что?то неладное. Я взялся за рукоять пистолета и переступил порог.
Достать оружие так и не успел: на мою голову обрушился небесный свод. В глазах потемнело… Потом я увидел черта, скалившего клыки мне в лицо, из его рта воняло клоакой преисполни… Я перестал чувствовать свои ноги… Ноги перестали держать мое тело… Пол качнулся, словно палуба прогулочного катера, попавшего в шторм, и я отрубился.
ГЛАВА 7
Древние греки верили во всякую чепуху. Например, наивно полагали, что рядом с ними обитают полулюди?полулошади, что на горе Олимп имеется общежитие богов. Они видели в зарослях кустарников наяд и опасались злобного Пана – пакостного и ужасно неприятного типа. Помимо того, были убеждены, что небеса – точно такая же земля, только расположенная сверху, поэтому и поддерживают небесную твердь могучие Атланты – то ли преступники, осужденные за какие?то прегрешения, то ли рабы, лишенные смелости Спартака. Предания не сообщают о бунтах Атлантов или хотя бы о маленьких восстаниях – с целью изменить режим работы, ввести кратковременные отпуска и бесплатную выдачу молока за вредность…
И все же в чем?то греки были правы. Моя голова испытала удар, равный по силе обрушению небесного свода! Я чувствовал себя Гераклом, вызвавшимся подменить одного из Атлантов на время…
В принципе, не так страшен удар, как наступающий за ним отходняк!.. Я выпал в болезненное забытье, наполненное черными, разбухшими от влаги тучами, которые жирными навозными жуками вздымались к небу и закрывали своими телами солнечный диск…
Возвращение к реальности было чудовищно болезненным – до сумасшествия и слепоты. Первое, что я услышал, перед тем как разлепить склеившиеся глаза, – спокойный голос Евгения Постегайло:
– Кажется, приходит в себя.
– Пропустите врача! – зашумел незнакомый мужчина.
Осколки света резанули глаза, и боль лавиной захлестнула голову. Я собрался было отключиться, но под нос мне сунули какой?то яд. Вонь мобилизовала сознание, и я окончательно очнулся.
Так… Лежу на полу роскошного холла огромного дома… На высоте примерно пяти метров – потолок, украшенный лепниной и росписью… Я никак не мог вспомнить: как тут оказался?
Лежать было холодно… Картинка плыла… С трудом разобрал изображение кактуса посреди потолочной пустыни… Память моментально сработала на образ: Валентин Куракин по кличке Кактус… К нему вместе с Троем Епифановым я отправился на «Ласточке», дабы побеседовать с сыном последнего…
С трудом приподнялся и осмотрелся по сторонам. Вокруг толпилось много людей. Надо мной склонился седовласый мужчина в белом халате и с пенсне на носу. В двух шагах от врача восседал на табурете Евгений Постегайло – вылитый фараон, поднятый из уютной постельки среди ночи для решения важнейшего государственного вопроса… Чуть дальше по холлу разгуливали человек десять в штатском. Среди них метались фигуры в синих форменных костюмах. Полиция…
«Значит, не только меня по голове шандарахнули!»
Ноги слушались плохо, но я поднялся. Сделал несколько неуверенных шагов и плавно, стараясь не совершать резких движений, которые активировали в моей голове маленькие ядерные бомбы, опустился на табурет, освобожденный Постегайло. Взгляд наткнулся на грузное тело, лежавшее на полу. Оно купалось в кровавом озере и было мне чем?то знакомо.
– Кто? – кивнул я на мертвяка.
– Епифанов. Трой Епифанов… – ответил Постегайло.
– Господин адвокат, попросил бы не подсказывать подозреваемому! – раздался зычный грубый голос позади меня.
Я попытался обернуться, но тело слушалось плохо.
Обладатель голоса появился сам: низенький пухлый мужчина, больше похожий на пирожок в костюме, нежели на полицейского. Его лицо украшали огромные пышные усы и маленькие круглые очки, надвинутые глубоко на переносицу. Большая широкополая шляпа идеально смотрелась на голове, снабженная полицейским значком.
– Позвольте представиться, – произнес толстяк. – О вас я уже наслышан. Вы, как я понимаю, знаменитый Даг Туровский… А я – новый инспектор криминальной полиции Григорий Лесник.
– Прошу любить и жаловать… – простонал я, хватаясь за голову.
– Что? – Григорий Лесник не оценил моего сарказма.
– Безумно рад, что вы здесь появились, господин инспектор, – прохрипел я. Видно, удар по голове повредил и мое горло. – Как это вы так оперативно сработали?
– Личный шофер господина Епифанова прождал два часа, потом прогулялся до дома и обнаружил тело хозяина, а рядом вас. И вызвал полицию! – сообщил Лесник.
Значит, убийца находился в доме и ушел не через причал…
– Господин Туровский, не могли бы вы объяснить, как тут оказались и что делали? – спросил инспектор Лесник.
Я взглянул на Евгения Постегайло – тот легонько кивнул, разрешая говорить.
– Трой Епифанов – мой деловой партнер. Я, знаете ли, варю дома пиво. Заводик у меня маленький. Могу без лишнего хвастовства сказать, что весьма преуспеваю на этом поприще. Господин Епифанов владеет… – Я поморщился от резанувшей голову боли и поправился: – … вернее, владел баром «Вишневый самурай». Ему я и поставлял свое пиво.
– А не могли бы вы перейти к сути? – попросил вежливо Лесник.
Я начал рассказ с небольшой прелюдии – чтобы получить время на раздумья: никак не мог решить, сдавать ли господам полицейским Самсона Епифанова, любимое чадо Троя, или оставить его себе на закуску?.. Однако же именно Самсон мог подстроить покушение на меня и убить собственного батюшку!.. Вздохнув, я сказал:
– Можно и к сути. Младший сынок Троя Самсон вляпался в какую?то неприятную историю. Кажется, он встречался с Городишек… Ну, с фотомоделью, которую недавно в гостинице убили… Трой опасался, что убийство повесят на его сына: слишком часто их видели вместе – ну, Самсона и Городишек… Вот он и обратился ко мне, чтобы я нашел истинного убийцу.
– Замечательно! – оценил Лесник. – Но это не объясняет, как вы оказались в этом доме.
– Дом принадлежит Валентину Куракину, который дружен с Троем Епифановым. Сюда Трой после убийства Городишек спрятал сына. Сюда же повез меня, чтобы я поговорил с Самсоном.
Лесник нахмурился, приобретя вид колобка, который измазался печной сажей и усиленными движениями бровей пытается очиститься.
– С Самсоном, как я понимаю, вам поговорить не удалось? – спросил он.
– Даже не увидел его, – усмехнулся я. – Меня по голове огрели раньше, чем я успел к пистолету прикоснуться.
Пистолет!.. Я спохватился и дернулся к кобуре. Полицейские насторожились, но промолчали: не стали на моих резких движениях заострять внимание… На мое счастье, пистолет был на месте в целости и сохранности.
Какой странный убийца, однако! Отправил на тот свет Троя, отключив меня, а на оружие не позарился!.. Подозрительно что?то… Непрофессионал? Похоже… Какой профессионал откажется заполучить на халяву чистый ствол, из которого потом щедрую косьбу человеческих душ можно произвести? Самое главное – совершенно безопасно для собственной свободы и шеи!
– У вас не забрали пистолет? – осведомился Лесник.
Цепкий дяденька… Пожалуй, покрепче будет, чем его предшественник Крабов.
– Пистолет на месте, – признал я.
– Знаете что, Туровский, поделюсь с вами одной ценной информацией. Самсон Епифанов два часа назад заявился в двадцать восьмой полицейский участок района Адмиралтейский РАЙ и потребовал себя арестовать. Он рассказал, что вместе с госпожой Городишек поднялся в ее номер, где серьезно с ней поссорился. После чего ушел. В убийстве ее не признается, хотя все улики указывают именно на него… Когда начальник двадцать восьмого отделения услышал эту исповедь, он тут же позвонил мне и сообщил, где мой клиент. Самсона сразу же переправили в центральное отделение криминальной полиции. Мы провели очную ставку между ним и портье отеля «Бородинский Крест» Филиппом Шаром. Шар опознал в Епифанове того самого молодого человека, который вместе с Городишек поднялся в номер покойной и обратно не вышел. Утром его не нашли. Окно номера было распахнуто. Из этого окна можно легко выбраться на карниз и спуститься незамеченным в город – при определенной доле удачи, конечно. Так что топор по шее Самсона уже плачет! Остались только формальности.
Лесник перевел дух. При его пышности такой монолог мог оказаться весьма опасным для сердечной мышцы.
– Я рассказал вам все лишь для того, Туровский, чтобы вы не питали особых иллюзий относительно невиновности Самсона Епифанова: он вовсе не такая овечка, как кажется.
– А зачем он пришел к вам? – поинтересовался я. – Насколько я понял, Самсон не признался в убийстве Городишек?
– Полностью отрицает свою причастность! – подтвердил Григорий Лесник.
– И зачем же он тогда объявился?
– У меня сложилось впечатление, что мальчик несколько не в себе. Он утверждает, что его жизни угрожают. Какие?то люди хотят его убить, потому что он знает секрет Вишневого самурая. Попросил арестовать себя в целях обеспечения собственной безопасности.
Секрет Вишневого самурая! Какой секрет может быть у бара?..
Я весьма удивился словам Лесника. Вероятно, Самсон Троевич и впрямь тронулся малость умом!.. Но в своей голове я галочку поставил: все?таки смерть Городишек, трусость Самсона и гибель Троя Епифанова как?то связаны с «Вишневым самураем»… Наверное, хитрый Трой темнил, недоговаривал мне чего?то. Узнать из первых уст, что он от меня скрывал, теперь невозможно.
– А где хозяева дома? – поинтересовался я. Григорий Лесник смерил меля взглядом и ответил:
– В пути. Валентин Куракин отправился в аэропорт. Ему позвонил кто?то и сообщил, что возвращается его жена. Она отдыхала в Ницце. Неизвестный сказал, что Рената собралась домой раньше, поскольку у нее плохо с сердцем или что?то такое. Валентин встревожился и помчался в аэропорт встречать рейс из Ниццы. Взял катер прислуги – перепутал второпях. Так, по крайней мере, утверждает управляющий домом.
Предваряя мой вопрос, Лесник пояснил:
– У прислуги сегодня выходной…
Как все удобно сложилось! Слуги гуляют, Куракина срочно вызвали в аэропорт – дом пуст. Один Самсон Епифанов в нем. О нашем приезде никто не знал… Неужели убийца пришел за Самсоном, но младшенький к тому времени успел перетрусить и сбежал в город?
Голова от мыслей прямо трещала. Я помассировал яростно кончиками пальцев виски, словно током пронзаемые.
– Господин инспектор, мой клиент вам еще нужен? – учтиво поинтересовался Евгений Постегайло. – Ему будут предъявлены какие?нибудь обвинения?
– Нет, что вы! – развел руками Григорий Лесник. – Господин Туровский вне подозрений!
– Мы можем уйти? – уточнил Постегайло.
– Вы свободны, – разрешил Лесник. – Однако, господин Туровский, подпишите на всякий случай вот эту бумаженцию…
Он взял в руки папку с документами, которую поднес один из поручиков, и протянул мне. Я удобно устроил ее на коленях, открыл и пробежал глазами текст стандартного документа – обычной подписки о невыезде из города до конца следствия. Подмахнул написанное и вернул папку Леснику.
Евгений Постегайло помог мне подняться. Мы тандемом направились к выходу.
– Я на катере. Так что отвезу тебя домой. Там Кубинец уже рвет и мечет! – сообщил Постегайло.
Мы ступили на порог, и нас догнал зычный голос Григория Лесника:
– Господин Туровский, ждите меня в гости. Наслышан о вашем славном пиве. Хотелось бы испробовать его лично из рук мастера.
– Всегда рад, – ответствовал я.
ГЛАВА 8
– Как клиент? – ехидно поинтересовался Гонза Кубинец, встречая меня на крыльце дома.
– Уже мертв, – сообщил я, направляясь мимо него к лестнице, ведущей на второй этаж в мою спальню.
Ужин Кубинец потрудился притащить в постель. На большом подносе стояли блюдо с фаршированным мясом перцем и литровая кружка пива. С аппетитом умял кулинарный шедевр, запил все пивом и потребовал наполнить кружку по новой. Гонза хладнокровно исполнил мою прихоть: спустился на кухню, извлек бутылку из холодильника, принес – без всяких возражений. За вторым бокалом я поведал ему вкратце историю моего злосчастного путешествия в дом Кактуса, то есть Валентина Куракина, расписал в красках смерть Троя Епифанова, арест его сына Самсона и знакомство с новым инспектором криминальной полиции Васильевского острова Григорием Лесником, ненавязчиво напросившимся к нам в гости.
– И как тебе этот тип? – с интересом спросил Гонза, который славился еще и тем, что жутко не любил людей в голубой форме.
– Не дурак, – оценил я. – Крабов, да упокоится душа его в мире, хоть и был своим, но все же в сравнении с Лесником заметно проигрывает.
– А по поводу всей этой катавасии что думаешь?
– Странно все как?то. Много неясностей и глупостей… Честно говоря, сейчас ни о чем думать не хочу. Моя голова похожа на чугунный котелок, по которому какая?то сволочь усиленно лупит двухсоткилограммовым молотом… Давай пораскинем мозгами завтра. Сон – вот о чем я мечтаю в данную минуту!
В подтверждение решительности своих намерений я одним глотком допил пиво, поставил пустой бокал на поднос и залег в кровать, как в берлогу, свернувшись калачиком и укутавшись простыней. Уснул мгновенно. Даже не уснул, а отрубился.
