скачать книгу бесплатно
В глубине дома послышался телефонный звонок. Вставать лениво, идти куда-то тем более. Вечер все-таки поздний, кому мог я потребоваться. Но телефон проявлял настойчивость. Пришлось уважить незнакомого собеседника.
В трубке слышно было тяжелое дыхание, словно кто- то со всех ног бежал на последний сороковой этаж небоскреба.
– Это дом преподобного Крейна? – спросили.
– Да. Чем могу быть полезен?
– Шериф у вас? Он к вам направлялся. Нам очень нужно с шерифом поговорить, – одышка усилилась.
– Ник, тебя хотят, – позвал я Красавчега, зажав трубку рукой.
Вернувшись в кресло, я наплескал себе еще стакан виски, чувствуя при этом, что стоит закончить с вечерним удовольствием, иначе удовольствие прикончит вечер. Красавчег вернулся быстро, не прошло и пяти минут, при этом вид у него был весьма раздосадованный.
– Беда случилась, – сообщил он.
– Говори, – потребовал я, отставляя в сторону стакан.
Похоже, вечер перестал быть томным.
– Марка Одержимого прикончили.
– Подбрось да выбрось, – не смог я сдержаться.
* * *
Марк Одержимый был метаморфом, и проживал он на Караванной улице, что на углу возле Сытного рынка. Там же в свое время жила Роза Калейдойнен, известная на весь Большой Исток своей прозорливостью. Многие держали ее за гадалку, хотя на деле она просто умела прозревать будущее. Правда, недалеко и очень туманно, но ей хватало, чтобы зарабатывать на кусок хлеба и быть уважаемой в народе. Роза прожила долгую жизнь, но погибла при странных, так до сих пор и не выясненных обстоятельствах. Я помнил день, когда нашли ее тело, в мельчайших подробностях. И хотя с тех пор прошло уже десять лет, Караванная улица не изменилась. Все те же старые покосившиеся домики в три-четыре этажа с балкончиками. Их строили еще тогда, когда Большой Исток не был отдан под заселение альтерам.
Нас с Красавчегом встречали. Трое кентавров весьма грозного вида с надвинутыми на глаза фуражками и постными лицами. Видно, что на службе они уже давно. Без выходных целый месяц, и от одного вида потенциально опасных горожан их тошнит. Заметив нас, они подтянулись, козырнули синхронно и сделали вид, что при исполнении.
Одержимый проживал на последнем этаже в квартире номер 417. Когда-то там обитал Зеленый, в ту пору, когда он еще был законопослушным гражданином. Впрочем, это было очень давно. Марка прозвали Одержимым за то, что когда он сильно нервничал, начинал меняться. Повлиять на процесс и остановить никак не мог, единственный выход – успокоиться и начать думать о чем- нибудь приятном. Но у него не всегда получалось, поэтому соседи и знакомые порой становились зрителями невиданного цирка. Большой амурский тигр вдруг превращался в макаку, которая демонстрировала всем свой голый зад, после чего оборачивалась кабинкой общественного туалета. И так из одного в другое, Марк мог чудачить часами. Мальчишки-озорники, к которым уже давно пристально приглядывался Ник Красавчег, чтобы получить удовольствие от просмотра бесплатного цирка, время от времени жестоко шутили над Марком. Зная его впечатлительную натуру, они ему в квартиру то препарированного воробья подбросят, то выпотрошенную бродячую собаку. Марк впадал в буйство, и вместе со всеми остальными малолетние бандиты наслаждались его метаморфозами.
– О происшествии доложила соседка Марка. Она время от времени заглядывала к нему, чтобы помочь по хозяйству, – сообщил один из кентавров, вызвавшийся сопровождать меня и шерифа до места преступления.
– Чем себе на жизнь Одержимый зарабатывал? – спросил я.
– Он был краснодеревщиком. Нельзя сказать, что жировал, но и бедным его назвать сложно, – сообщил мне Красавчег.
– Так, а что же все-таки произошло, что мы сорвались с места и помчались на ночь глядя на другой конец города? – спросил я.
– На Марка опять что-то нашло, и он обратился, а вот вернуться назад никак не может. Есть подозрения, что уже никогда не сможет. Поскольку скончался от напряжения, – доложил Красавчег.
Мы оказались в просторной квартире из четырех комнат, заставленной древней мебелью. Чувствовалось, что здесь жил человек, который понимает толк в хорошей обстановке. По комнатам сновали кентавры, что-то обсуждали, что-то записывали, заглядывали в каждый угол. Шла привычная оперативная работа на месте преступления. На наше появление никто не отреагировал.
Вдвоем с Красавчегом мы обошли и осмотрели все комнаты. Ничего интересного. И никаких следов преступления.
– Подбрось да выбрось, и где же тут Марк? – спросил я.
– Сам не понимаю, – сказал Красавчег, оглядываясь по сторонам.
Ник остановил пробегавшего мимо кентавра и задал ему этот вопрос.
– Так ведь никто не знает. Он же обратился, а вот во что и как теперь выглядит, мы пока не знаем. Рядом с ним никого не было. Пытаемся вычислить.
Ник Красавчег выругался грозно, но кентавра отпустил.
– Что делать будем, Крейн? Народ узнает, паника поднимется, а нам пока даже тело не предъявить.
– Если тела нет, а мы уверены в его существовании, значит, надо искать.
Происходящее мне очень не нравилось. Я поискал глазами, куда бы присесть. Все стулья и кресла были завалены хламом, старыми журналами, раскрытыми посередине книгами, давно не стиранной одеждой. На большом столе, накрытом прожженной во многих местах старой скатертью, стояли большая бутылка водки и пара стаканов, несколько пустых пивных бутылок сгрудились под столом. Рядом с водкой стояла тарелка с закуской. Скромные несколько кружков колбасы, пара соленых огурцов, маринованные помидорчики и чеснок.
– Подозреваю, что в последний день жизни Марк с кем-то встречался и выпивал. Это похоже на Колю Факела. Тот тоже перед смертью отдохнул с чувством, расстановкой, – сказал Красавчег.
– Надо бы найти этих неизвестных собутыльников. Уж они-то точно должны что-нибудь знать, – сказал я, присев на краешек второго обеденного стола.
Кстати, а откуда в одной комнате два обеденных стола. Интересно, от жадности, или Марк взял работу на дом. Мне показалось, что стол подозрительно пошатнулся и словно бы вздохнул. Наверное, именно так честные люди сходят с ума.
В этот момент один из кентавров заглянул в комнату и подозрительно на меня посмотрел:
– Что вы сделали?
Ник Красавчег также с сомнением уставился на меня.
– Крейн, а ну-ка встань, – попросил он.
Я поднялся, пока еще не понимая, что происходит. Ник и безымянный кентавр осторожно приблизились к столу, на котором я сидел, и стали осматривать его со всех сторон.
– Кажется, Марка мы нашли, – через некоторое время сообщил мне Красавчег.
Я с подозрением воззрился на обеденный стол. Большой, красного дерева, новенький, словно только что изготовленный. Кажется, еще даже лак не успел просохнуть. Странно, что я не прилип.
– Подбрось да выбрось!..
– Вот то-то и оно, – согласился со мной Красавчег и посмотрел на прозорливого кентавра. – Ты кто такой?
– Джек Браун, – ответил тот.
– Если я правильно помню, ты лучший следопыт. Можешь след взять?
– Я, конечно, попробую, но ничего обещать не могу. Я чувствую обрывки линий, но смогу ли раскрутить клубок, вопрос.
– Приступай, Джек Браун. Возьми с собой парочку кентавров, и попробуйте показать отличный результат. На рожон не лезть, найдете бандюгана, брать не пробуйте. Сразу меня с преподобным зовите.
Кентавр коротко кивнул.
– Выполнять!
Кентавр выбежал из помещения, словно легавая, взявшая след.
На горе стоит кабак.
В кабаке сидит дурак.
Курит тот дурак табак,
Ждет, когда же свистнет рак,
пробормотал себе под нос пожилой кентавр, вальяжно прогуливающийся по коридору.
– Думаешь, у Брауна получится найти преступника? – спросил я.
– Шансы есть. Но там, где из Коли Факела сделали силуэт на стене, никаких следов не осталось. Тут же есть зацепка. Если опять никого не найдем, завтра стихоплеты начнут новые вирши по улицам города распевать.
– С этим ясно, надо теперь подумать, как мы можем Марку помочь. Не век же ему столом жить, – предложил я.
– А чем мы ему помочь можем? Ты что-нибудь понимаешь в метаморфах? – спросил Ник.
– Я-то ничего в этом не понимаю. Но вот Рик Шепот в этом толк знает. Думаю, надо его просить о помощи.
Ник Красавчег поморщился, словно откусил добрую часть лимона.
– Тебе он, может, и поможет, Крейн. А меня даже на порог не пустит.
В этом была правда. Рик Шепот не любил Ника Красавчега, и тому были причины.
* * *
Рик Шепот согласился нам помочь. Правда, при упоминании Ника Красавчега зашипел на меня и посоветовал проваливать подобру-поздорову. Я никак не мог понять этого Рика. И чего он на Ника обозлился? Подумаешь, несколько лет назад замутил шашни с его бывшей женой. Предположим, в ту пору она еще не была бывшей. Но разве ж в том виноват Красавчег, ведь у него дар такой. А кто против дара сражаться будет? В какой-то степени все мы рабы своего таланта. Несмотря на это, Рик Шепот до сих пор терпеть не мог нашего шерифа и старался держаться от него подальше. Хорошо, что Шепот профессор математики, человек интеллигентный, а то в среде метаморфов до сих пор бытует обычай кровной мести. Устроил бы он нашему шерифу кровавую баню за поруганную честь, а так матрицы решает да корни из квадратных уравнений высчитывает – мирный человек.
Теперь о судьбе Марка Одержимого можно было не беспокоиться. Если его реально вернуть к человеческой жизни, Рик Шепот справится. Я сочинил для него пропуск на место преступления, чтобы кентавры к мирному человеку не цеплялись, и поехал домой. Было глубоко за полночь.
На обратном пути я встретил девушку с чемоданом. Ту самую, о которой мне так долго рассказывал Ник Красавчег. Она плелась по улице, и вид у нее был очень утомленный. И чего она повсюду со своим чемоданом таскается. И ведь что интересно. Сама такая утонченная, гламурная, вся на последнем писке моды, а чемодан у нее – крик о помощи из лавки старьевщика. Я даже не знал, что такие еще есть в Большом Истоке. Девушка шла по кривой улице, смотрела перед собой и о чем-то думала. Когда я проехал на своем красном Бьюике Роудмастере 1954 года выпуска с белой крышей, она даже не оглянулась.
Но вскоре мне стало не до нее. Мысли ушли далеко вперед. Похоже, мне не дадут покоя нынче ночью. О сне можно забыть глубоко и надолго. На крыльце моего дома сидел Крэг Шу по прозвищу Дракончик и курил какую- то гадость.
– О! Преподобный, я вот тут вас и дожидаюсь, – обрадовался он моему появлению.
Отчего-то ответной радости я не испытывал.
– Что тебе надо? На часы ты хоть иногда смотришь, подбрось да выбрось?
– Так это… Я к вам по делу, – растерялся Крэг Шу.
– Дела могут и утра подождать. А моя подушка давно по мне соскучилась, – проворчал я. – Что тебе надо?
– Только поговорить. Ничего больше. Дайте мне пять минут, и все будут довольны. А овцы начнут сожительствовать с волками.
Я обреченно опустился в плетеное кресло и достал из кармана пиджака пакетик с трубочкой и табаком. Неспешно набив трубку, я раскурил ее и, наслаждаясь ароматным дымом, помолчал, собираясь с мыслями.
– Теперь говори. И надеюсь, твои новости сумеют развеять мою скуку.
– Не режьте меня без ножа и правды, преподобный. Мне таки есть что сказать за последние чудовищные недоразумения, – развел руками Дракончик, достал из кармана куртки пачку сигарет, засунул одну в рот, подпалил и запыхтел.
– Слушаю тебя, Крэг, и заметь, я всегда к тебе хорошо относился. Другого бы выставил давно.
– Во-первых, хочу сказать за тетушку Пью. Мы с ней уладили наши непонятки. Теперь она счастлива. Я счастлив. Все счастливы.
– Счастлив это слышать. Ты ради этого мне спать не даешь? – я выпустил густой дым в ночной воздух. – Я пришел по поручению Обчества. Оно просит вам передать, преподобный, что сильно обеспокоено произошедшим. И заверяет, что к беспределу не имеет никакого отношения. Ручаться за Зеленого и Злого не можем, поскольку они всегда отдельно от Обчества жили и бедокурили.
– Это все? – недовольно пробурчал я.
– Почти. Обчество просит передать, что если к ним в руки попадется негодяй, осмелившийся пугать честных граждан, то они его поймают и доставят вам или шерифу в целости и сохранности. Ну, разве что несколько ребер попортят, но только в процессе транспортировки, – при этом Дракончик состроил такое честное выражение лица, что ему удалось бы провести суд присяжных, составленный из одних апостолов.
– Слушай внимательно. И передай Обчеству. Слышал, слушал, думал… много… одобряю, – сказал я, поднимаясь из кресла.
Дракончик тоже вскочил со ступенек.
– Может, у Обчества есть соображения, почему под раздачу попали Коля Факел и Марк Одержимый? – спросил неожиданно я.
– Так это. Обчество не знает. И я не знаю. Их вроде ничего не объединяло. И незнакомы они были. Правда, есть кое-что. Оба любили выпить да баб любили. И все время в одном и том же магазине затаривались. В Бублике.
– В Бублике, говоришь, – задумался я. – Что ж, посмотрим на этот Бублик.
* * *
Следующие три дня прошли спокойно. Никаких тебе происшествий. Правда, и никаких следов. Надежда, что кентавры во главе с Джеком Брауном выйдут на след преступника, не оправдалась. Несколько часов они бегали по городу, все в мыле. В результате остановились напротив Храма, где след потерялся. В моем Храме все было чисто. Я проверил несколько раз. Даже кентавров пустил похозяйничать. Сильно рассчитывали мы и на Рика Шепота, который должен был попробовать вернуть к жизни Марка Одержимого. Только и у него ничего не получилось. Сказал, Марк впал в закостенелую форму, так что его теперь или по прямому назначению использовать, или на дрова рубить. Ему уже все равно. Он давно ничего не чувствует. А ведь мы так рассчитывали, что Марк придет в себя и расскажет, как все произошло. Вдвоем с Красавчегом мы совершили визит вежливости в Бублик, где Факел и Одержимый закупались провизией, но и тут нам ничего не светило. Продавщица, девушка прелестной внешности и девственной глупости, не смогла вспомнить ни одного, ни второго. Во время допроса все время сбивалась на гламурные сплетни из глянцевых журналов. В общем, утомила наши мозги так, что мы позорно бежали из Бублика и поклялись без лишней надобности на полкилометра к унылому заведению не приближаться.
Мы как раз подходили к Зажигалке, когда произошло третье преступление. На пороге бара нас нагнал Джек Браун, который торжественно задыхающимся голосом сообщил, что нас срочно ждут на 3-й Травяной улице в доме номер девять. Больше он ничего не сказал и хранил молчание до самого места назначения.
Сперва я хотел возмутиться, почему за нами не прислали машину, подбрось да выбрось. Можно бы, конечно, и долететь, но жалко было попусту силы тратить, да и погода в последние несколько дней стояла нелетная. Как только Злой умудряется облака утюжить. Ведь несмотря на снега и дожди, каждый день взлетно-посадочную полосу тискает. Как выяснилось, зря я переживал. 3-я Травяная улица находилась всего в двух шагах от Зажигалки. Мы дошли за пять минут. При этом Джек Браун отказывался говорить, что стряслось, но постоянно повторял, что надо поторопиться, а то упустим.
Место преступления очень напоминало два предыдущих. Привычная холостяцкая квартира. Море хлама вперемежку с самым необходимым. Только одно отличало ее от того, что нам довелось видеть раньше. За похожим обеденным столом, накрытым на две персоны, за початой бутылкой коньяка и недоеденными закусками сидел человек. Если, конечно, так можно было назвать альтера, которого сильно заколдовали. И я его знал.
Перед нами сидел Ром Пломбир, известный на весь Большой Исток хирург. Золотые руки, как о нем все говорили. Он сидел за столом, печально уставившись на коньяк. В его взгляде читалось сожаление, что он уже не сможет прикончить бутылку и сбегать за добавкой. Половину его тела и часть головы покрывал толстый слой льда, и прямо на глазах он медленно нарастал, покрывая собой все тело. Стоял треск, словно при ледоходе. Губы Пломбира тонко подрагивали, зубы отчаянно стучали морзянку, а ледяная смирительная рубашка закрывала его целиком. Еще чуть-чуть, и она затянет полностью голову, перекроет дыхательные пути, и настанет конец.
Вокруг несчастного столпились кентавры и мучительно смотрели на страдания обреченного.
– Чего застыли, подбрось да выбрось! Помогите ему! – рявкнул я.
– Сбивайте лед. Не дайте ему задохнуться, – отдавал распоряжения Красавчег.
Кентавры его послушались, обступили Пломбира со всех сторон и стали обкалывать ледяные наросты. Сперва им удалось расчистить половину тела, но вскоре стало видно, что все это сизифов труд. Чем больше они скалывали льда, тем больше он нарастал.
– Может, Рика Шепота позвать? – предложил я.
– А он-то чем поможет? Рик по метаморфам специализируется. Тут другое заболевание, – отмахнулся от меня Красавчег.
– Тогда что делать будем?
– Нам Пломбира не спасти. Видно же. Не могут же кентавры до конца жизни обрабатывать Пломбира с утра до ночи. Даже если мне удастся выбить финансирование, вряд ли я найду достаточное количество добровольцев. Его же проще отпустить с миром, чем вечно спасать, – разочарованно процедил сквозь зубы Красавчег.
