скачать книгу бесплатно
Доля заметил, что очередь зашевелилась и, как еще недавно то же самое предлагала сделать ему соседка, люди вдруг все как один впереди него, словно по чьей-то команде обхватили друг друга за пояс, и это чем-то напомнило ему детскую игру в паровозик, когда за отсутствием в садике игрушек, дети, под надзором воспитательницы, сами изображали и паровоз и вагоны. Кстати, Доля всегда хотел быть паровозом. Вспомнив пришедший внезапно на ум эпизод из прошлого, он широко улыбнулся, но в ту же минуту по-сумашедшему завизжали женщины и от того, что он вслед за этим увидел, ему стало не по себе, и улыбка с лица исчезла… Недалеко от открывшихся дверей магазина четверка рослых парней одного за другим кинули трех своих дружков на стоящих в очереди людей, и те по головам энергично поползли ко входу… Милиционер дул в свисток, но трель свистка лишь подзадоривала разгоряченных хулиганов, очередь местами смешалась, из нее понеслась площадная ругань.
– Вот, я же говорила вам, – крикнула, обернувшись к Доле, тетка. – Эти водки наберут, уйдут, другие заявятся и нам только держись.
Доля молча принял ее упрек. Ему сильно захотелось курить с досады. Он шагнул в сторону, достал сигареты и, пряча в ладонях слабый огонек зажженной спички, прикурил сигарету. Скоро он повторно убедился, что соседка была права. Через полчаса подошли другие похабные парни и проделали такой же трюк, как и предыдущие хулиганы.
– Пойти помочь, что ли? – подумалось Доле, но он, немного поколебавшись отбросил эту мысль по причине того, что наводить порядок вдвоем в таких условиях ему показалось безнадежным делом.
Мысленно он уже не раз пожалел милиционера у входа. Возбужденная толпа никак его не хотела слушать. Не смотря на запрет, народу в магазин прорывалось значительно больше, чем требовалось, и тогда представителя власти часто сметали с поста. И надо отдать ему должное – он в таких случаях не терялся, а сразу приходил в себя и, снова заняв свое место, какое-то время, ситуацию сдерживал.
– Что же ему усиленный наряд не пришлют? – посочувствовал Доля. – Разве можно одному тут справиться, неужели начальство не понимает? Так гляди под шумок еще и поддадут ненароком.
– Хватайся за переднего! Что стоишь как истукан?! – крикнул кто-то сзади и он, теперь понимая необходимость этого маневра, безропотно взялся за тетку, и тут же самого его обхватили тоже.
– Все. Сейчас у меня одна дорога, прямо в вино-водочный магазин. Отсюда без водки не выпустят, – с иронией усмехнулся Доля, представив себя со стороны.
По мере продвижения Доли к заветному входу, обстановка все накалялась и он вместе с другими выдержал еще несколько попыток чужаков нахрапом влезть в очередь. Наконец, осталось до двери всего метра три. Это означало, что в следующую партию Доля непременно попадет к прилавку. Кажется, пошла уже последняя минута. Видно было, как милиционер приготовился изнутри открыть дверь и Доля сосредоточился, будто собираясь прыгнуть в очень холодную воду.
– Пошли! – крикнула женщина и он, крепко держась за ставшую в доску своей тетку, двинулся вперед.
Ему осталось только переступить порог и вот тут-то произошла заминка… Поскользнувшись на обледеневших валенках, он упал на входе.
– Мужику с сердцем плохо! Мужик упал! – истошно заорала соседка по очереди и тем самым возможно спасла его от увечий. Благодаря ее крику народ приостановился и не стал топтать Долю, дав ему возможность подняться.
– Гражданин, вам помочь? – строго спросил милиционер.
– Нет. Все в порядке, – пробормотал Доля, морщась от резкой боли…
Спустя двадцать минут он с четырьмя бутылками водки «Пшеничная» в руках, ощущая на себе завистливые взгляды тех, кто еще продолжал торчать у вино-водочного магазина, ушел по лестнице к универсаму, в надежде встретить брата. Там, постояв немного и перекурив заодно, Доля направился на известную ему улицу Кирова к дому Красильникова, надеясь с помощью старого друга раздобыть для матери нужное лекарство. Взглянув в последний раз на томящихся людей, мимоходом вспомнил того солидного молодого мужика в ондатровой шапке, ушедшего из очереди домой переобуться и не вернувшегося обратно.
– А он чем-то мне интересен, – подумалось ему. – И не потому, что вид у него опрятный… Ишь, как ловко вытянул меня на разговор и потом смылся. А я то, дурак, разоткровенничался. Хотя, впрочем, по-моему, я сдержанно высказался. Ишь ты, как он ладно кроет генерального секретаря и не боится? Нет. Не спроста это. Обстановку видимо изучает, чтоб после доложить кому следует по команде. Ну, да что с него взять, видно это его работа. Только вот когда мы-то не будем с оглядкой говорить то, что думаем?..
– Саша, Саша! – раздалось сзади, и это помешало его дальнейшим размышлениям.
К нему с виноватой улыбкой приближался брат Серега. Они, перекинувшись несколькими словами, потом вместе пошли к Красилышкову. К счастью тот по случаю выходного дня оказался дома.
– Как говоришь, церебролизин? – задумчиво переспросил Володька Красильников, выслушав братьев. Доля подтвердил. После чего наступила томительная пауза. На него одного в этом городе своего детства рассчитывал Доля и поэтому ждал ответа волнуясь.
– Ну, хорошо, – через несколько минут сказал Красильников. – Есть тут у меня кое с кого получить должок, этим сейчас и займемся…
К вечеру они усталые, но довольные собой за то, что лекарство удалось достать и слегка хмельные по тому же поводу, втроем подошли к дому, где проживал Долин тесть Николай Бушков. У подъезда Доля в нерешительности остановился:
– Может, Серега, тебе сначала сходить, узнать у них, что по чем, а после уж я.
– Так мы с евонной снохой Валюхой три дня назад базарили. Она мне все как есть выложила про Любку. Говорит она сама им звонила и говорила про мужика. О чем еще-то спрашивать?
– Спроси Валентину и тещу Полину Ивановну, отвечают они за свои слова или это так болтовня, ради того, чтоб я отсюда сорвался и обратно в Крым двинул.
– Сам-то что, трусишь спросить?
– Нет, Сережа, спросить не боюсь. Боюсь одного – сорвусь я, наломаю дров и понесется: милиция, суд, не дай Бог, и тогда мне вилы…
Доля убедительно ткнул себе в горло двумя растопыренными пальцами, памятуя некогда увиденный им в зоне строгого режима зековский жест.
– Иди, Серега, иди. Правильно Саша говорит, нельзя ему, – пьяно покачиваясь, пробурчал Красильников.
– Ладно, схожу, – согласился Серега. – Вы только без меня всю водку не выпейте.
– Да ты что, брат, – обиделся Доля. – Тут еще целая литра. Разве нам выжрать без закуски столько? Ну, пока ходишь, может быть, и сделаем по паре глотков…
Серега ушел в подъезд. Доля с Красильниковым нашли укромное место и открыли бутылку «Пшеничной».
– Ты знаешь, Степка умер, – сделав глоток из горлышка и вытерев рукавом губы, сообщил Володька.
Доля, намереваясь вслед за ним выпить, опустил бутылку.
– Да ты что? Совсем ведь еще молодой мужик был. Даже как-то не верится…
– Пьянка, – со вздохом произнес Красильников. – Он последнее время жутко пил и вот результат…
– Не один же пил. Наверняка с друзьями, – помолчав, сказал Доля.
– Ну, да. Конечно. Дружки из его дома не вылазили.
Доля, не выпив водки, поставил бутылку в снег и, горячась, спросил:
– А помирал когда, небось никого и рядом с ним не было и зарыли его потом как собаку. У него, кажется, и родных уже никого не осталось.
– Я то тут при чем. Че, я ему друг что ли? – обиделся Красильников. Доля, нервно ломая спички, закурил.
– Прости, Володя. Меня что-то за душу взяло. Как никак со Степкой мы дружили с детства. Знаешь о чем я вот только что подумал?
– Нет, не знаю. Говори. Я внимательно слушаю, – Красильников икнул и обнял Долю за плечи.
– Я подумал о том, что собутыльники, как водится, пьют вместе, а когда смерть подступит, то каждый из них умирает в одиночку. Всех дружков будто корова языком слизывает.
– Это ты верно сказал, – икнув, похвалил Красильников и крепче обнял Долю.
– Ну что, мужики, не всю еще водку выпили? – подойдя к ним, весело заговорил Сергей.
– Ну, чего там? – нетерпеливо перебил Доля.
– Давай вначале глотну и все тебе расскажу, а ты уж потом решай, как тебе поступить. Может, морды пойдешь им бить.
Красильников убрал руку с Долиных плеч, подал Сереге бутылку. Тот отпил из нее немного, скривился, вытер губы тыльной стороной ладони, затем, отняв у Доли дымящуюся сигарету, сделал несколько затяжек и после этого рассказал о том, с чем вернулся.
– Валюха все подтвердила, о чем в прошлый раз говорила. Твоя теща, Полина Ивановна, как коршун налетела на нее и на меня. Заорала, что он сам виноват во всем, то есть ты, и пусть, значит, сам расхлебывает, а ей мол подробности про теперешнюю жизнь своей ненаглядной дочки неизвестны. Она, стерва, чуть не вытолкала меня. Я даже опасался, что царапать начнет. Ты, Саня, правильно сделал, что не пошел туда.
– Давай, Серега, говори толком, о чем Валька болтает и можно ли ей верить, – хмуро попросил брата Доля.
– Я ей, Саня, на все сто процентов верю. Какой ей резон тень на плетень наводить. Да и теща, хотя и вскользь, но тоже подтвердила измену твоей Любки. Короче, она недавно звонила, сказала, чтоб передали тебе, что она там, в Крыму, замуж вышла и живет со своим новым мужиком в твоей квартире. Еще просила передать, что на алименты подавать не будет, дескать, не нуждается в деньгах, новый муж хорошо зарабатывает. Вроде бы он какой-то начальник в санэпидемстанции. Вот, все. Больше я ничего от Вальки не слышал.
– Так, так, так, – задумчиво произнес Доля. Сел на ступеньку и, растерянно сняв с головы шапку, закрыл ею лицо.
– Да брось, Сашка, убиваться. Подумаешь, твоя баба теперь с другим спит. Вон их сколько этих баб ходит – красивых, незамужних. Только свистни, сами прибегут, – попытался успокоить Красильников.
Доля сгоряча далеко швырнул от себя шапку:
– Нет, Володька, тут совсем другое, не то что ты думаешь. Я понимаю – многое женщине можно простить, и даже, хоть это очень больно бывает, физическую измену. С ее же стороны здесь самое настоящее предательство, а оно тяжелее бьет по душе. Эта сука Любка прекрасно знает, почему я уехал на Урал. Я справедливость в отношении себя восстановить хочу. Мне сейчас очень трудно приходится в чужом городе без друзей, без денег и жилья. Она будто момент подобрала ударить мне в спину, чтоб я страдал сильнее и чтоб никогда больше не поднялся. Еще она, подлая, хорошо рассчитала, подобрав момент, когда мне поехать туда никак нельзя. Только появлюсь, повяжут и уже на этот раз меня из камеры точно не выпустят.
Доля в сердцах сматерился и достал сигареты.
– Выходит, брат, ты остался, как говорится, ни с чем, в одних трусах, – посочувствовал Серега.
Доля, не ответив ему, глубоко вздохнул. По тому, как беззвучно шевелились его губы, можно было предположить, что он глубоко переживает случившееся и сейчас, не замечая ничего вокруг, разговаривает с самим собой.
– Серега, – наконец сказал он вслух. – Это для меня теперь не главное. Тряпки, вещи пропали, да хрен на них. Главное теперь, пережить бы предательство.
– На-ка, Саша, глотни еще, сразу полегчает, – подал голос Красильников. Доля принял из его рук бутылку. Долго раздумывал, пить ему или нет, а затем, неожиданно бросив бутылку в снег, кинулся в сторону тещиного подъезда.
– Серега! Держи его, держи! – закричал Красильников. – Ох, блин и натворит же он там делов…
Доля успел добежать уже до подъезда, но здесь брат настиг и, сходу прыгнув на спину, повалил его в сугроб.
– Володя, помоги, вырвется! – крикнул Сергей, с трудом удерживая под собой старшего брата. Красильников, подбежав, навалился на них обоих сверху и тяжело дыша заговорил:
– Саша, послушай меня, чудак-человек. Ну что ты им докажешь, ну что?! Лучше сегодня остановись и потом докажи им всем, что ты многого стоишь в этой жизни, пусть она локти кусает, стерва, вместе со своим коновалом…
Красильников, успокаивая, продолжал говорить другу хорошие слова и иногда молоть чепуху, а Доля, несмотря на уговоры, все барахтался под ними и только когда он с головой зарылся в снег, у него не стало воздуха и он начал задыхаться, тогда постепенно стих и глухо застонал внизу.
– Все, – сказал Серега. – Кажется, успокоился. Отпускаем его, Володя, а то кабы не задохся.
Они, перестав Долю удерживать, поднялись и встали неподалеку, разом протрезвевшие, поняв постигшее его несчастье, в одночасье лишившего их брата и друга последнего того, что еще у него оставалось и в особенно трудные минуты жизни морально поддерживало и придавало ему сил.
– Пойдем, Саня, – наклонившись, позвал Серега присмиревшим голосом.
– Вставай, замерзнешь, – повторил следом за ним Красильников. – Надо вмазать водочки, полегчает.
Доля, некоторое время еще полежал не двигаясь, глубоко и часто вдыхая морозный воздух, потом подобрал под себя ноги и медленно встал на колени:
– Я больше не пью мужики. Пейте без меня, – тихим, но твердым голосом произнес он, и наступила пауза.
– Только сейчас не будешь или вовсе бросил? – решился спросить Серега.
– Пока не добьюсь той цели, ради которой приехал, ни капли не выпью.
– Это слишком громкое и ответственное заявление, – шутя сказал Красильников. – Придется, Сергей, нам вдвоем продолжить. Пойдем, а то не успеем, твой брательник сгоряча последний пузырь кинет в сугроб.
– Ничего нет худшего, мужики, когда топишь горе в вине. Есть шанс очень скоро самому утонуть в нем, – бросил им Доля, быстро встал на ноги и задержал взгляд на окнах третьего этажа. Там проживала теперь уже бывшая его теща…
Он почти сразу после этого ушел домой. А на другой день, уезжал от родителей еще больше расстроенный. Кроме всего, что на него за последнее время свалилось, в родительском доме оставалась тяжело больная мать, и он переживал, что ничем не мог ей помочь. Лишь только самую малость утешала мысль, что лекарство, добытое им, пришлось кстати и врач, заходившая утром, пообещала, что оно обязательно матери поможет.
Придя за несколько минут до отхода автобуса, Доля решил подождать его на улице и скоро в числе первых занял свое место впереди салона, недалеко от водителя. Ехать предстояло по заснеженному и обледеневшему асфальту около двухсот километров, на улице было еще холоднее, чем вчера, и поэтому ему несказанно повезло в том, что сиденье оказалось напротив калорифера и на него тотчас пошло тепло, он блаженно прикрыл веки и сразу задремал, даже не почувствовав, как тронулся автобус. Дала о себе знать прошлая бессонная ночь. Несколько раз в пути он с трудом открывал глаза и затем снова крепко смыкал их, не в силах побороть сон. Удалось ему проснуться, когда автобус уже ехал по улице областного центра.
– На автовокзале выйду, пересяду на маршрутный и сразу домой к Марье Ивановне, – подумал Доля, поглядев в окно. – А завтра пойду по начальству, буду просить общежитие и вообще, пора начать говорить с ними о восстановлении в органах…
Капитан внутренней службы Измайлов лениво перебирал в своем кабинете полученную в канцелярии учреждения почту. За соседним столом сидела его помощница из вольнонаемных и, поскольку время как раз приближалось к обеду, основательно прихорашивалась, смотрясь в карманное зеркальце. В руке у нее чередовались: губная помада, кисточка, щипчики для удаления лишней растительности с лица, а также карандашики различных цветов и тональный крем, его она щедро наносила на увядшую кожу подбородка и щек. Доля зашел, предварительно постучав в дверь, в тот момент, когда помощница капитана Алевтина Афанасьевна, закончив макияж, убирала принадлежности в объемную косметичку.
– Здравствуйте, – вежливо поздоровался с хозяевами кабинета Доля.
– Привет, привет, мастер. Разве тебя еще не выгнали? – почему-то зло спросил капитан, Алевтина Афанасьевна покосившись на Долю, презрительно фыркнула.
– Нет, не выгнали, – немного опешивший от такого приема, сказал Доля и тоскливо подумал. – Надо было к вечеру зайти. Они сейчас оба голодные, на обед торопятся и им не до меня. Кадровичка вон как по-боевому выглядит, хочет хозяину зоны за обедом понравиться. Говорят, она с ним не так давно загуляла. Дело конечно вкуса, но я на месте хозяина с этой молодящейся вешалкой не стал бы…
– А зря, не выгнали, – помедлив, так же зло продолжил капитан. – Такую бучу устроил в промзоне. Всем из-за тебя по шапке дали, до сих пор отписаться не можем в главное управление. Коли зашел к нам, расскажи уж заодно, мастер, по какому такому праву ты зеков подбил представителей администрации шмонать. Разве нельзя было сделать все по-другому?
– Что значит, по-другому? – чуть вспылил Доля. На что помощница капитана опять вызывающе фыркнула.
– Ну, что у нас оперотдела нету? Шепнул, кому следует и точка. Дальше уже без тебя разберутся.
– Вы имеете в виду Курганова?
– А почему и нет? Майор Курганов – грамотный офицер, заместитель начальника оперативного отдела. Кому же еще как не ему разбираться с наркотиками?
Доля смолчал. Понял, что делать ему в кабинете больше нечего, попрощавшись, шагнул к двери.
– Ты вообще-то, с чем приходил, мастер? – запоздало бросил вслед Измайлов.
Доля остановился, повернулся к нему и, ни на что не надеясь, сказал просто так, ради того чтобы уйти из отдела кадров не расскандалившись окончательно.
– Хотел узнать, смогу ли я восстановиться в органах МВД и продолжить службу?
– Ну ты и наглец, – сказал, и после хохотнул Измайлов. – Я хорошо помню, кто тебя толкнул к нам на работу. Но имей в виду, Ирина Николаевна тебе не поможет. После всего того, что ты нам тут устроил, вообще никто тебе с восстановлением не поможет, понял?
Доля кивнул и опять хотел, было уйти, но на этот раз его остановила Алевтина Афанасьевна.
– У вас, Доля, кажется, были в прошлом какие-то проблемы с прокуратурой? Или меня неправильно информировали?
– Да. Были.
– Ну, вот! – радостно воскликнула Алевтина Афанасьевна. – Какие в таком случае могут быть вопросы о восстановлении в органах, если вы находились под следствием. Вы же, наверняка, были замешаны в уголовном преступлении.
– Дело в отношении меня было прекращено за отсутствием состава преступления, следствие моей вины не установило.
– Дыма без огня не бывает! – обозлилась Алевтина Афанасьевна. Доля едва сдержался, чтобы не нагрубить работнице отдела кадров, голос у него заметно дрогнул, когда обратился к ней: – Я могу идти?
– Сделай милость…
– Да, да. Иди, мастер, – разрешил капитан.
