Немой набат. 2018-2020

На сей раз Немченков замолчал надолго. Он корил себя за оплошность: Суховей, не без царя в голове, прав. Штудировать эту тему было незачем. И в самом деле, подсовывать Хитруку «низшего клирика» рискованно, даже опасно, там селекция на уровне. Петух орлу не замена. Вспомнилась старая шутка: где блистают примы, там не место приматам. Ничего не поделаешь, придётся идти на попятную, бить отбой. Да и откровенность по заказчику компромата теперь насмарку. Впустую козырнул, сказал Суховею лишнее. Было от чего негодовать на самого себя.

А Суховей переживал о своём, его донимали другие мысли. Уж ему-то вдвойне жаль было так бездарно упускать случайный и по своему уникальный шанс прощупать политические настроения супер-элиты. Сказал:

– Георгий Алексеевич, кажется, мне пришёл на ум интересный ход.

– Ну? – брезгливо поморщился Немченков.

– Давайте, по Аристотелю, от общего к частному. Предлагать замзава департамента негоже. Но компания у них разношёрстная, насколько я вас понял, их интересуют свежие подходы. И вот вы, к великому сожалению, не имея возможности лично принять участие в мозговом штурме, советуете пригласить некоего известного вам солидного биржевика, более того – завсегдатая различных политических тусовок, который вдобавок из-за пандемии вернулся в Москву после длительного пребывания в США. А уж по части манер!

Аристократа из себя корчит, гоголем держится, тары-бары вокруг политики разводит с придыханием. Такого, глядишь, с руками оторвут. При этом вы готовы поручиться за его добропорядочность, ибо знакомы с ним немало лет и даже имеете общие интересы.

Немченков в очередной раз остановился. Глядя на Суховея, приговаривал:

– Так, так, так… Вы имеете в виду…

– Ну конечно, Подлевского! После Америки, где его опекал Винтроп, он заматерел. Для тех целей, которые обозначил этот… как его… Хитрук, фигура Подлевского очень подходит, привлекательна. Да и рекомендовать его можно с чистой совестью, нашего поля ягода, не подведёт. Через него инфу и снимем. Вот и вся недолга. – Улыбнулся. – Вдобавок, у него и плутовского азарта хватает, а в данной ситуации это не помешает.

– Но я с ним не знаком, нам нельзя водить хлеб-соль.

– Но вы же не за руку его приведёте. И ему на вас ссылаться незачем, он вас не знает.

Немченков молча двинулся дальше. Он думал. Подлевского действительно можно очень выгодно продать Хитруку под соусом разнообразия, какого требует Председатель банка. И Подлевский, похоже, не ударит в грязь лицом, скажет слово, не будет кашу по столу размазывать, укрепив реноме поручителя, то бишь его, Немченкова. Однако возникает один щепетильный вопрос.

– Валентин Николаевич, вариант с Подлевским любопытен, парень он оборотистый, предприимчивый. Во всяком случае, это достойное предложение. Почему бы не попробовать? Но… Но всплывает другая проблема. У Подлевского прямой выход на Винтропа, и при наличии важной информации он не преминёт доложить напрямую, а мы с вами останемся с носом.

«Мы с вами», разумеется, отражало беспокойство самого Немченкова, ибо роль Суховея при любом раскладе сводилась исключительно к функции курьера по доставке информации.

– Этот вопрос я готов взять на себя, – твёрдо ответил Валентин. – Как-никак, работаю с Подлевским давно и знаю, о чём его предупредить, чтобы не заикнулся Винтропу об эскападе на бизнесджете. Если, конечно, его возьмут в компанию. Он изложит инфу мне, а я – вам. Га-ран-тирую.

– Но действовать надо стремительно. Я должен дать ответ завтра.

– Стало быть, звонить с маху, прямо сейчас?

– Давайте.

Номер Подлевского значился в смартфоне Валентина под звёздочкой, и через полминуты Суховей приветствовал Аркадия, как положено, начав с дежурного вопрошания о делах и самочувствии.

Потом сказал:

– Аркадий Михалыч, есть острая потребность пообщаться на веранде нашей «Кофемании». Жду вас ровно в семь… Нет, нет, именно сегодня, скорректируйте, пожалуйста, график. До встречи.

Обратился к Немченкову:

– Завтра я приеду на четверть часа раньше, и мы могли бы «перекурить» – в кавычках, разумеется, – внутри периметра, вблизи главного входа.

– Пусть сформулирует, как именно его представить этим булкохрустам, – подвёл черту Немченков. – Посмотрим, каков герой.

До завтра.

Неочевидность будущего заставляла рисковать. Впрочем, нулевых рисков в его делах вообще не существовало.

Подлевский слегка раздобрел. Он вальяжно, с видом эпикурейца ожидал Суховея на почти пустой веранде и начал наигранно бодрячески, как бы показывая, что он – на пике деловой формы, в сырах-медах катается.

– Здесь всё ещё вавилонское столпотворение, не то что во дни увеселений и желаний. Но судя по вашему срочному вызову, политический карантин заканчивается. Слава Богу! Надоело тлеть на обочине великих исторических событий.

Валентин заказал свежевыжатый сок из моркови с сельдереем – Подлевский кинул официанту «Ми ту», – и долгим, то ли оценивающим, то ли переоценивающим взглядом посмотрел в глаза Аркадию. Подумал: «Умеет парень при случае сказать».

– Чувствую, что-то серьёзное, – озабоченно откликнулся Подлевский на этот внимательный взгляд, сразу съезжая с разухабистого настроения, «отложив в сторону» и наигранное эпикурейство и вальяжность.

– Будет ли оно вам в подъём? Вот в чём вопрос.

Подлевский замер, поедая глазами Суховея. Но молчал, ждал. А Валентин намеренно затягивал паузу, пусть у Аркадия от напряжения мозги набекрень съедут. Наконец отчётливо, словно какую бумагу зачитывал, начал говорить:

– Куратор хочет ввести вас в сложную разведигру, которая идёт уже несколько месяцев. Ввести не сошкой, не седьмой водой на киселе, а в полный рост, причём на завершающем, я бы сказал, ключевом этапе этой многоходовки.

Напустив туману, умолк.

У Подлевского аж пересохли губы, он нетерпеливо махнул рукой баристу, шумнул «Соку!»

– Валентин Николаевич, я как на угольях раскалённых, весь внимание.

– Тогда внимайте. Через неделю-две, точная дата пока не определена, небольшая группа весьма и весьма влиятельных персон элитарного сословия вылетает бизнес-джетом за рубеж, чтобы в узком кругу обсудить волнующий их некий важный вопрос. О чём именно пойдёт речь, неизвестно, однако всё будет крутиться вокруг обнуления путинских сроков. Серьёзнее некуда! Нам необходима от вас полная информация о содержании бесед этих кингмейкеров.

Подлевский сильно побледнел, в растерянности откинулся на спинку стула.

– Но как?.. Как я могу выполнить такое задание? – Схватился словно за соломинку: – Кроме того, для России ещё не сняты ограничения полётов в Европу.

– Кажется, Шкловский когда-то пошутил, что на третьем «как» он начинает думать о чём-то постороннем, – вкинул для разрядки Суховей. – Вы отделались лишь двумя «как», и я могу продолжить. Уважаемый Аркадий Михайлович, по этой теме трудится большая команда, и она уже сделала своё дело: вы станете участником дискуссии, вас включат в состав группы, вылетающей деловым бизнесджетом.

– Меня?! – в экстазе воскликнул Подлевский.

Суховей глазом не повёл, продолжил:

– Кстати, мы даже не знаем, куда они летят. А что до санитарных кордонов, для бизнес-джетов они многократно смягчены.

Но Подлевский, лицо которого стало красным, как маков цвет, этих пояснений словно не слышал.

– Меня?! – снова воскликнул он.

– Да, вас… Крупного биржевика, политического мыслителя, фрилансера, обладающего очень широкими связями в благоприличных продвинутых кругах. – Хмыкнул, давая понять, что переходит на шутливый тон. – Любые небылицы в лицах. Кум королю, сват министру. Аятолла либерализма. – И не давая обескураженному Подлевскому опомниться, погнал его дальше. – Но прежде, чем по указанию куратора ввести вас в крайне важную спецоперацию, я, как говорится, по обязанности, по регламенту вынужден задать вопрос: вы готовы выполнить задание?

– Ещё бы! У меня голова не покрыта, а то козырнул бы и гаркнул «Служу России!».

Суховей вспомнил давний кинофильм «Подвиг разведчика», где советский офицер, переодетый под эсэсовца, в компании врагов произносит вместе с ними тост «За нашу Победу!», вкладывая в слово «нашу» свой смысл. И не смог отказать себе в удовольствии, ответил Подлевскому:

– Не иронизируйте, Аркадий Михалыч. В данном случае вы действительно можете по-крупному послужить России верой и правдой.

Сменил полуофициальный тон на дружеский:

– Понимаете, мой дорогой, дело очень тонкое, папиросная бумага. Даже я не знаю, кто будет завтра – да, уже завтра, отсюда и срочность, – горячо рекомендовать вас в состав этой компании избранных. Кстати, хочу повторить: вам предстоит участвовать в разговорах на равных, а поездку организует Председатель Правления крупнейшего банка. И знакомство с ним не повредит в личном плане.

Подлевский интуитивно кивнул. Разумеется, он сразу подумал о перспективах. Сойтись с людьми, которые деньгам счёта не знают!

Песня! Тут надо подналечь, во все тяжкие стараться.

После артподготовки Суховей перешёл к главному.

– Теперь о цели, которую ставит куратор. Выяснить позицию элитного слоя по Путину после обнуления. «За» или «против» – не имеет значения, главное – знать реалии. От вашей информации будут зависеть выводы всей многоходовки. Куратор не посвящает меня в общий замысел, но мне известно, что итоги невозможно подвести без понимания подспудных, потаённых настроений элитариев. И вас внедряют в группу затеявших мозговой штурм топов, ради чего проведена огромная подготовительная работа.

Подлевский, слегка успокоившись, слушал внимательно. Но едва Суховей сделал короткую паузу, быстро спросил:

– Валентин Николаевич, не могли бы вы пояснить детальнее, о чём пойдёт разговор? Хотелось бы подготовиться.

– Нет, не мог бы. Потому что не знаю. Такие люди по струнке не ходят. Не с бухты-барахты, не скуки ради вояж замышляют, летят, извините, по нужде, что-то неотложное гонит. Вам, дорогой Аркадий Михалыч, предстоит действовать по обстоятельствам. Куратор называет этот метод классикой жанра.

Морковно-сельдерейный сок они потягивали через соломинку. Каждый думал о своём. Подлевского обуял восторг. Ещё бы! Даром, за здорово живёшь получить такой шанс для возвышения! Мечты уносили в высшие сферы богатств и власти, где дают «по вере вашей», перспективы открывались грандиозные. А Суховей прикидывал, как завершить разговор, чтобы жёстко предостеречь Подлевского от прямого выхода на Винтропа.

Но в следующую минуту оперативные заготовки разбились вдребезги.

– Итак, поездка намечена через неделю-другую, – задумчиво сказал Подлевский. – Что и когда я должен сделать, чтобы войти в игру?

– Координаты я сообщу уже завтра. Вы позвоните некоему господину Хитруку…

Подлевский в самом буквальном смысле подскочил на стуле, даже заикаться стал:

– Б-б-борису Семёновичу?

У Суховея на задворках разума вспыхнула красная лампочка, предупреждающая об опасности.

– Вы его знаете?

– Бориса Семёновича Хитрука?.. От аза до ятя, близко, с гаком! Он же работает в том банке, который вы упоминали.

Суховей надолго замолк. Вот так штука! Ситуация изменилась кардинально, он обязан доложить о новой вводной Немченкову.

Молчание собеседника насторожило и Подлевского, примитивно прикинувшего, что Суховей, должно быть, усомнился в его неумеренных восторгах.

– Валентин Николаевич, поверьте, мы с Хитруком в весьма доверительных отношениях.

– Как раз это и меняет дело. Вас представят как человека со стороны, а вы, оказывается, в приятельствах с «кадровиком» этой группы. Ничего себе сюрприз!

– Минуточку, Валентин Николаевич, а вы вообще-то знаете, кто такой Хитрук?

– Я впервые услышал эту фамилию примерно пять часов назад. Мне сказали, что он работает в банке, остальное меня не касается, хоть трава не расти. Аркадий Михалыч, мой сектор – работа с вами.

– Подождите, подождите, – возбуждённо запричитал Подлевский. – Вам просто необходимо понять, кем является Борис Семёнович Хитрук на самом деле. Банк для него лишь «крыша».

– Крыша?

– Да! Хитрук напрямую связан с Администрацией Президента и выполняет её поручения, в том числе деликатные. – Поддал жару: – Наторелый царедворец первой руки, опытнейший аппаратный манипулятор. Банк кредитует его схемы, только и всего. Это очень влиятельная фигура.

В голове Суховея заработал персональный компьютер. Немченков не может не знать об истинной роли Хитрука. От Хитрука поступил левый заказ на компромат. Против кого? Против его формального банковского начальника. А теперь они вместе устраивают мозговой штурм для обсуждения путинского обнуления. Темна вода во облацех. Возможно, Хитрука «подсадили» под Председателя банка? Но это не мой вопрос. Главное в том, что Немченков подсунет Хитруку Подлевского, а прожжённый Хитрук прекрасно его знает. И ещё неизвестно, как воспримет эту кандидатуру. Слишком уж громко бренчит во славу своей дружбы с Хитруком эта бесструнная балалайка. Фу-ты ну-ты какой важный! Пороховой момент! Решение должен принимать лично Немченков… А сейчас необходимо действовать по плану.

– Аркадий Михалыч, это очень интересно, я бы даже сказал, забавно. Шансы на то, что Хитрук благожелательно отнесётся к вашей кандидатуре, были очень высоки – за девяносто процентов. Но теперь ясно, что эти шансы равны ста баллам. Абсолютный верняк! В этой связи позвольте вернуться к смысловой части нашей беседы.

– Да, да, я вас внимательно слушаю.

– Я упоминал, что не знаю, кто «предъявит» вас Хитруку во всей красе. Не уверен, что это известно и куратору, всё идёт через третьих лиц. В серьёзных делах главный интересант всегда в тени. Куратору нужно внедрить вас в группу элитариев, а через кого – не суть важно. Но неплохо зная вас, дорогой друг, хочу предостеречь от оплошности. Боб не должен знать о бизнес-джете. Ни-че-го! Объясню почему. Формулируется новая политика по России при «вечном Путине», задание Винтропа в этом русле. И всей полнотой информации в нашем случае владеет куратор, который готовит итоговое донесение. Получив от вас инфу, Боб просто не поймёт, о чём речь, как она соотносится с общей задачей. Прямой выход на Винтропа в условиях командной игры обернётся чудовищной неразберихой и разрывом с вами. Вот так, Аркадий Михалыч. – Добавил дружески: – В скобках замечу, что ваш вклад будет отмечен, без ссылки на вас итоговый вывод просто невозможно сделать.

После каждой фразы Аркадий согласно кивал. Потом с чувством сказал:

– Валентин Николаевич, я имел возможность убедиться в мудрости и искренности ваших советов. Поверьте, даже смысла нет зацикливаться на этой теме, всё будет о’кей, я всё понял. Сейчас меня волнует совсем другой вопрос.

И с присвистом принялся вытягивать через соломинку остатки сока в бокале.

Изначально он и впрямь подумал, не блеснуть ли сведениями, добытыми в беседах с сильными мира сего, перед Бобом. Однако после разумного предостережения Суховея напрочь, наотрез отказался от самолюбивых притязаний. Даже волевым усилием он не мог избавиться от другой мысли. Всего лишь полтора года назад он состоял у Хитрука на посылках, на побегушках, рассыпаясь перед ним мелким бисером, был как бы его портфеленосцем. Борис Семёнович наверняка считал, что Подлевский мыкает свой век через пень-колоду, едет на подножке жизни. А сегодня Аркадий на равных летит с ним в какой-то таинственный зарубежный вояж на бизнес-джете. Грандиозный рывок! Невозможное стало возможным! Судьба встретилась с мечтой. Он представил себе, как поразится Борис Семёнович, когда услышит фамилию Подлевского из уст некой особо важной птицы наверняка федерального полёта. И в то же время очень обеспокоился: а вдруг?.. Чего доброго, взбрыкнёт? Неровен час, усомнится?

Покончив с соком, обратился к Суховею:

– Валентин Николаевич, позвольте задать не скромный, но важный вопрос, на который вы частично уже дали ответ. В каком качестве я буду отрекомендован Хитруку?

– Будет так, как вы сейчас скажете.

Аркадий задумался, перебирая варианты. Куратору позарез нужно вбить его в состав этой загадочной группы, и он попросит кого-то пропеть любые дифирамбы в адрес Подлевского, придавая ему ложную значимость. Суховей тоже крайне заинтересован. Зачем же брести околицей? Стесняться нечего и незачем.

– Валентин Николаевич, к тому, что вы уже сказали обо мне, можно было бы, учитывая личностные особенности Хитрука, добавить, что через неформальные структуры, опекаемые АП, меня сейчас на экспертном уровне привлекают к разработке новых, актуальных аспектов внутренней политики. Следовало бы, наверное, нажать на мои поразительные биржевые успехи, что соответствует истине. Я вдохновлён прибылью. Общий пафос таков: Подлевский после возвращения из Штатов вырос в заметную общественную личность, парень оказался о двух головах. И вообще – труженик мысли, более того, политический мыслитель.

Суховей улыбнулся, картинно приложил руку к непокрытой голове:

– Будет исполнено, Аркадий Михалыч! Надеюсь, всё пройдёт благополучно, и я отзвоню вам завтра во второй половине дня. Ну что, хватит чавкать?

Подлевский подозвал официантку, а Суховей, уже поднявшись, вдруг спохватился:

– Да! Аркадий Михалыч, чуть не позабыл – не ахти как важно, но всё-таки. Когда будете беседовать со своим Хитруком, он, вполне вероятно, пульнёт фамилией человека, который отрекомендовал вас по высшему разряду. Как сказано, я его не знаю, вы – тоже. Но придётся сделать вид, будто вы с ним близко знакомы, чуть ли не в приятелях ходите. В общем, жилетку с рукавами изобрести. У вас артистических способностей хватит. Но в целях конспирации желательно сразу уйти от разговора про имя рек, вас восхвалявшего, кивками и улыбками отделаться, чтобы случайно не проколоться на незнании какого-то факта, упомянутого Хитруком. Одна фамилия чего стоит! Хитрук-то ваш наверняка с этой влиятельной персоной дружбу водит. А как иначе?

На сей раз Подлевский кивал раз пять:

– Валентин Николаевич, от души спасибо. Подсказка бесценная, я об этом и не подумал, а случись, мог бы растеряться, ляпнул бы какую-нибудь чушь. Спасибо!

Они ополоснули руки под санитайзерами и, чокнувшись кулаками, разошлись.

Глава 11

Из Москвы они вылетели на комфортабельном «Бомбардье» в серебряно-жёлтой ливрее около пяти вечера и примерно через три часа приземлились во Франкфурте, выиграв час за счёт европейского времени. Деловитый Хитрук, взявший на себя инициативу, мигом отыскал на второй дорожной линии перед терминалом заказанный просторный тёмно-синий минивэн бизнес-класса, и он помчал их по германским автобанам, где скорость не ограничена. Проскочив Баден-Баден, к девяти вечера они уже въезжали в Страсбург, оставив за спиной почти двести пятьдесят шоссейных вёрст.

В наступавших сумерках минивэн осторожно пробирался по узким, с односторонним движением улочкам старого городского центра, плотно запаркованного машинами вдоль всех тротуаров. И остановился у скромного пятиэтажного отельчика «Принц», по всему видно, обустроенного в бывшем жилом доме.

Гостям по предварительной договорённости отвели пятый этаж, куда пришлось подниматься лифтом с кабиной, едва вмещавшей троих. После чего, оставив в номерах лёгкую портфельную поклажу, – разумеется, все без багажа, – на том же лифтике они по очереди спустились для лёгкого ужина в уютную полуподвальную трапезную, дверь из которой вела в небольшое патио, украшенное цветами.

Своего ресторана в «Принце» не было – только кухня для завтраков, – и ужин с подачей на всю компанию загодя доставили из солидного заведения торгово-делового центра Страсбурга.

Только здесь, удобно устроившись за сдвинутыми столиками, пятеро путников получили возможность разглядывать и разгадывать друг друга. На смену дежурным фразам, сопровождавшим процедуру знакомства, пришёл свободный обмен впечатлениями об успешном и стремительном «десантировании» в неизвестность.

Всего шесть часов назад Подлевский проходил во Внукове санитарный и пограничный контроль, а сейчас ему казалось, что это было бесконечно давно, в каком-то другом жизненном измерении. Загадочная, чуть ли не спартанская, хотя вполне комфортная, обстановка не вязалась с ожиданиями роскоши после полёта на суперджете. Пожалуй, прав Борис Семёнович, когда объяснял Аркадию, что для плодотворного мозгового штурма полезно полностью выключиться из ситуативной текучки, временно переместиться в другую реальность, как бы в башню из слоновой кости, стимулирующую умственные подвиги. Сюрпризная двухчасовая гонка по автобанам с переменчивыми видами из окон минивэна – от силуэтов старинных замков на удалённых холмах до цветных складских амбаров, прижатых к трассе, – и неожиданная обыденность страсбургского «Принца» вполне соответствовала замыслам Хитрука.

Аркадий, готовясь к дебюту в топ-компании, решил вести себя непринуждённо, слегка отстранённо, как и подобает приглашённому независимому во всех отношениях эксперту. Не зная тему предстоящей дискуссии, он без всяких заморочек с интересом изучал тех, с кем внезапно свела его судьба.

Внимание прежде всего привлекал Валерий Витальевич, которого Хитрук в московской установочной накачке конспиративно именовал «ВВ» и считал личностью, богато одарённой во всех отношениях – не только по финансовой части, но также чувством предвидения. Лет пятидесяти, худощавый, с тощими ягодицами, спортивного вида и с правильными, как принято говорить, нормандскими чертами лица, он, наперекор уведомлениям Бориса Семёновича, держался просто, без надменности, говорил спокойно, не выказывая своего лидерства. Аркадию показалось, что ВВ озабочен тем, чтобы за непритязательным ужином установилась атмосфера дружеского общения.

– Время убивает тех, кто убивает время, – пошутил он. – Нас, как вы понимаете, минует чаша сия.

Слово «нас» ВВ произнёс с едва уловимым акцентированием, как бы сплачивая собравшихся, негласно объединяя их местоимением «мы».

– В этом смысле социальные сети каждый день притаскивают мертвецов, – откликнулся литературным каламбуром Борис Семёнович. – Народец штанцы просиживает перед компьютерами, именно что убивает время.

Тон был задан, и Подлевский, дабы показать себя в глазах ВВ, а также удостоверить свой новый статус перед Хитруком, пустил в оборот одну из глубокомысленных заготовок:

– Эта публика ищет град Китеж, а проживает в городе Глупове.

ВВ одобрительно поиграл головой и бровями, а Борис Семёнович с добродушным смешком явно в пользу Аркадия вспомнил «Золотого телёнка»:

– Гроссмейстер сыграл е2-е4.

К заданному тону явно прибавилось подспудное соревнование: каждый должен вставить своё «ни о чём», да покруче. И верно, следующим подал голос Сташевский. Пухлощёкий, а скорее одутловатый, с обвисшими складками кожи ниже подбородка, в очках с такой тонкой оправой, что они смотрелись как пенсне на покляпом от возраста носу, он – по всему видно, тёртый калач кабинетной выделки, – производил скучное впечатление. Да и сказанул без блеска:

– Да-а, как говорил Суворов, каждый солдат должен знать свой манёвр. А интернетная тусовка способна только на кухоннодиванный трёп. Действительно, убивают время.

– У каждого своя лестница Иакова, – поспешил вкинуть Хитрук, в этот вечер неожиданно бойкий на язык.

По логике теперь предстояло проявить себя пятому участнику завтрашнего таинственного мозгового штурма – при беглом предполётном знакомстве в его имя Аркадий, как говорится, не врубился. Это был маслатый кряжистый человек – грудь колесом, в простой неброской облицовке из светло-голубой водолазки и распахнутой зеленоватой вельветовой куртки, но в элегантных полуботинках оксфордах со шнуровкой. В сравнении с ним сидевший рядом среднего телосложения Хитрук выглядел тщедушным. Мужиковатый, с грубым, словно вырубленным из скалы лицом и глубокими природными складками вокруг рта, «пятый» продолжал неторопливо потягивать «Хайнекен», не проявляя ни малейшего желания вступать в пустопорожний, бессмысленный трёп случайных попутчиков.

«Чего это он держит язык на привязи? – подумал было Аркадий, но вдруг его осенило: – Этому, по повадкам, явно состоятельному господину, должно быть, незачем участвовать в застольном конкурсе остряков, он априори здесь выше всех, возможно, круче ВВ».

И когда трапеза подошла к концу, Валерий Витальевич подтвердил догадку Подлевского.

– Друзья мои, думаю, перелёт, который соорудил для нас Виктор Тимофеевич, прошёл безболезненно. Однако всем нам надо отдохнуть умом и телом. – Он опять слегка нажал на «нас» и «нам». – А регламент такой: в девять завтрак, в два обед, в семь вечера ужин – всё здесь. Остальное время посвятим рождению новых идей.

– Кажется, русский грек Гаврила Попов однажды изрёк, что идеи рождаются в образе ересей, а умирают в ранге предрассудков, – тут же вставил Хитрук, продолжая застольный обмен пустяшными сентенциями.

ВВ вежливо улыбнулся и продолжил: