Доблестный рыцарь

– Простите, ваше ле́карство, никак не выходит. Давайте лучше ладонь поглядим.

Врач с долей беспокойство смотрел на рыцаря. Он пытался сообразить, не сыграли ли с тем злую шутку оруженосцы, приклеив доспехи к воину.

– Хорошо. Ваши рёбра осмотрим чуть позднее.

Герард отстегнул ремешок под латной перчаткой.

– Чертовщина.

Данный элемент экипировки также отказал в сотрудничестве – стальная рукавица будто приросла к нему.

– Срамная шлёнда!

Со всей силы, поддевая край перчатки армированными пальцами правой руки, парень потянул вверх, что было мочи. Повторное усилие – и неуслужливое обмундирование открепилось, отлетая на пол.

– Что… что это?

Доктор сначала побледнел, а затем опустил клюв своей маски вниз, закрывая лицо. Он отошёл назад, оперевшись на входную дверь. Рыцарь посмотрел на запястье. Плохой день в момент обратился ужасным: вместо маленьких, блестящих и по-своему красивых крохотных чешуек, тыльная сторона ладони теперь была облицована толстыми, уродливыми металлическими пластинами толщиной с черепаший панцирь. Несуразные шестиугольники выходили из плоти, словно молочные зубы у младенца, разрывая кожу на своём пути. Вся внутренняя сторона перчатки, лежащей на полу, оказалась залита кровью. Алая жидкость ручейком заструилась с пальцев Герарда, падая на осиновые доски, однако никакой боли юноша не чувствовал. Все мысли вылетели из головы – он мог лишь таращиться на свою конечность, не в силах придумать плана действий. В надежде, он перевёл испуганный взгляд на доктора.

– Вон, – раздался приглушённый маской голос, – даже под угрозой всех темниц королевства. Вон из моей больницы.

Рыцарь быстро надел шлем, поднял перчатку с пола и выбежал из здания ратуши, минуя ошарашенного капитана. Варин бросил недобрый взгляд на доктора и поспешил нагнать собрата по оружию.

IX

– Ничего?

– Ничего, брат Варин.

– Никто там и слыхом не слыхивал ни про какого травоведа. Нам-то уж смерды врать бы не стали.

– Чертовщина, – раздосадовался капитан.

Дело шло к вечеру, рыцари расположились на окраине села, готовясь седлаться. Переговорив с Берндом и Адалуолфом, командир подошёл к Герарду, восседающем на пеньке у ближайшего сруба. Изнутри бани раздавался хохот и гам, а из одного из её окон валил дым – видно, топили по-чёрному.

– Как ты?

Ответа не последовало.

– Герард? Эй, – Варин слегка стукнул коллегу по шлему.

– Ой, что? – парень вернулся из своих мыслей обратно, в реальный мир.

– Как ты, спрашиваю.

– Я? А что я? Я нормально, не жалуюсь, – парень уткнулся носом в землю, стараясь не встречаться глазами с собеседником.

– Герард, – слегка повысил тон командир.

– Да чё ты завёлся-то опять, брат Варин? Я же уже сказал: посмотрел меня врач, говорит «здоров».

– Ты таким ясным враньём будешь его преосвященство на покаянии потчевать. Мне-то не к чему лгать.

– Не вру я, – пробубнил под нос юноша.

– Ты оттуда, как из кипятка, выскочил.

– Видишь, чтобы меня рвало? – парень резко встал, в голосе зазвучали отчётливые нотки раздражения. – Смотри, – он поднял забрало шлема, – видишь – харя нормальная, не бледная, – он демонстративно пару раз шагнул в сторону, – не шатаюсь, не падаю, – Герард слегка присел и хлопнул по набедренным пластинам, – даже станцевать горазд! Чего ещё-то тебе надобно?

– Не барагозь, – твёрдо сказал капитан, – чёрт с тобой, дуралей – в крепости на тебя посмотрим.

– Ах ты, плесень!

Дверь сруба отворилась, и оттуда кубарем вывалилась пара голых крестьян, сцепившихся друг с другом. Они упали на траву, и мужик, который оказался сверху, метко врезал своему оппоненту в челюсть. Одного такого удара хватило – тощий парень потерял сознание. Коренастый мужичок встал и пару раз пнул обидчика, по руке у победителя бежала кровь.

– Так тебе! – он врезал ещё раз, от души. – От сучье вымя, кусается ещё, гадёнышь, – он потрогал ранку у себя на плече.

Крестьянин глянул на отряд рыцарей, вольготно расположившийся у его бани, затем медленно развернулся и, шатаясь, ушёл обратно в тепло, затворяя за собой вход. Герард присмотрелся ко второму смерду – здоровым тот явно не являлся: бледная, почти серая, кожа, неровное дыхание и окровавленные пальцы, с которых слазили ногти. На губах у доходяги осталось бардовое пятно. Видимо, про укус мужичок не приукрасил.

Варин усмехнулся, разворачиваясь к коллегам.

– Седлаемся!

Пока они ехали обратно к острогу, молодой рыцарь призадумался. Он был готов поклясться, что днём, на деревенском базаре, точно видел, как минимум, троих похожих больных. Может, именно об этой заразе говорил врачеватель?

***

Цепочка всадников подъезжала к Валдфестунгу. Где-то в ста метрах от крепости, Варин скомандовал:

– Отряд, стой!

На деревянных башнях крепостной стены стояли караульные. Приметив солдат ордена, они целились, однако стрелять не спешили.

– Что за… отряд, ждите здесь. Но.

Капитан слегка ткнул бока лошади и неспешно подъехал к открытым крепостным воротам. Там его уже ждало двое солдат с алебардами. Лёгкие латы пехотинцев накрывало ярко-красное геральдическое сюрко. Герб представлял собой ворона, несущего в когтях стрелу. Лёгкие шлемы, в которые были обмундированы солдаты, оставляли лица уязвимыми. Правой рукой Варин приоткрыл забрало, демонстрируя мирные намерения.

– Кем будете и какие дела у вас в нашей крепости? – холодно поинтересовался рыцарь.

Один из стражников чуть слышно хихикнул:

– Сэр-рыцарь, мы служим его милости, лорду Рейссу. По велению его милости, крепость взята под охрану на время визита. Проезду благородных господ мешать не велено.

– Лорду Рейссу? Служивый, мне жаль говорить тебе это, но твой сюзерен сегодня погиб.

Стражник ухмыльнулся и теперь смотрел на рыцаря, как на идиота.

– Что вы, сэр-рыцарь, мой лорд жив-здоров и сейчас говорит с вашим старши́м.

– Говорите, въезду мешать не велено?

– Ага.

Командир подозвал бойцов, и через минуту всадники ровным строем проехали во внутренний двор острога. Герард увидел, как в середине тренировочного плаца их ротный вёл беседу с тощим рыжим юнцом в компании двух солдат. Арман выглядел подавленно, в то время как дворянин, обмундированный в вычурные доспехи, кричал, брызгая слюной. Он то отворачивался от старшины для того, чтобы потереть лоб, то резко возвращался к диалогу с новой порцией ора.

– Да как вы посмели! – фонтан слюней расплескался у парня изо рта. – В вашей жалкой, в-вонючей, – последнее слово он проговорил особенно громко, – деревушке, в этой дыре! Дядю, моего дядю!

– Я полагал, что…

– Что ты мог полагать, лысый кретин?! Тебе по статусу полагать не положено! Нечем тебе полагать, баран!

Позади дворянина спешивались рыцари. Лорд резко, будто в порыве судороги обернулся.

– Ах, вот они – те кретины, которые не уберегли своего сюзерена! – он начал наиграно аплодировать, натянуто улыбаясь. – Браво господа, просто браво. Ублюдочные бастарды! – внезапно сорвался юнец на пронзительный вопль.

– Ваше благородие, прошу вас, – попытался успокоить его ротный.

– Закрой пасть. Пасть свою закрой, червь.

Рыцари подошли к собеседникам, располагаясь в ряд за спиной у Армана. Варин спокойно произнёс:

– Лорд Рейсс, нам очень жаль, но ваш дядя строго настрого наказал с ним не ездить.

– Посмотрите на него, – театрально обратился дворянин к своим пехотинцам, – какой послушный оловянный солдатик – взял и выполнил. И погляди, что вышло! Мой дядя мёртв! Мёртв, потому что кучка вонючих бастардов в дешёвых ветхих латах оказалась слишком ленивой, чтобы перерезать всех окрестных разбойников! А потом их кретин-командир похоронил своего лорда в вонючей дыре, у вонючей церквушки!

Юнец закрыл лицо рукой и глубоко вздохнул, будто пытаясь себя успокоить.

– Ладно, кретины, – он свистнул одному из бойцов, – коня мне!

Солдат, что был у стены, привёл к господину его скакуна – пепельно-чёрного коня в яркой красной попоне. Затем мужичок услужливо помог своему повелителю сесть в седло.

– Ладно, кретины, – повторился дворянин, – с вами, – он указал сначала на ротного, а затем вырисовал пальцем в воздухе овал, обозначая весь отряд, – я ещё не закончил, – он прочистил горло и с величественным тоном продолжил, окинув взором стены острога, – сейчас я пойду возвращать себе тело моего дядюшки. А вы, до тех пор, чтобы не высовывались. Всё понял? – кивнул он Арману.

Солдаты Рейсса снимались со стен и строились в три ряда. Герард заметил, что, вместо луков, воины были вооружены арбалетами.

– Да, ваше благородие, я всё понял, – ответил старшина, разглядывая песчинки на плацу.

Когда милостивый господин удалился, старшина повернулся к отряду, и Варин задал резонный вопрос:

– Кто это был?

Без тени энтузиазма Арман отвечал:

– Лорд Рейсс, кто же ещё.

– Но вы говорили, что у старика родных не было.

– Говорил.

– Так как оно…

– А вот, хер его знает, Альвенслебен!

– И он…

– Да. Грамоту показал. На владение которую. Там печатка, герб, имя – всё как надо. Теперь мы этому петрушке служим, – старшина с досадой пнул какой-то камешек, – ладно, чёрт с ним, отряд вольно. Патрулей пока не будет. Разойтись.

Герард обернулся и собрался было пойти в казарму.

– Блургенштейн. Что врачеватель там? Посмотрел?

Юноша обернулся и с некоторой неловкостью, пятясь к баракам, выпалил:

– Да, вашродье. Всё хорошо, вашродье!

– Альвенслебен? – скептически глянул ротный на капитана.

Варин глубоко вздохнул и монотонно отметил:

– Скачет аки конь, ваше благородие.

– Вольно.

***

Смеркалось. Луна постепенно отвоёвывала себе небосвод, и теперь стала доминирующим источником освещения. В этих краях темнело поздно, да и день оказался на редкость неприятным, а потому сейчас Герард чувствовал на себе всю притягательную силу, которой только мог обладать жёсткий матрас в бараках. Парень сидел у конюшен и размышлял. Не в состоянии снять латы, ему пришлось лишний раз не показываться на глаза своим сослуживцам, которые уже начинали что-то подозревать. Что это за чешуя? Почему она становится больше? Что теперь там, под латами? Что будет с ним? Юноша рассудил, что в змею он точно не обернётся. Если и в змею, то только в какую-нибудь черепаховидную, с толстой крепкой чешуёй. Может быть, в честь него столичные зоологи назовут какой-нибудь необычный вид зверей. Одна глупая мысль сменяла другую на протяжении часа. Герард счёл, что его соратники уже спят, а значит можно незаметно проскользнуть в казармы и лечь спать облачённым в доспехи, пока никто не видит. А завтра? Завтра, так и быть, он всем всё расскажет. Он снял с себя шлем. На грязную синюю кирасу упала белая, как снег, прядь волос.

– Что за чёрт?

Юноша взял эту прядь и поднёс к глазам, рассматривая в упор. Он было подумал, что это лунный свет играет с ним шутки, но, разглядев поближе, Герард понял – это седина. Подавляя очередной приступ острых эмоций, рыцарь нацепил на себя шлем. Сегодня он будет спать в полном облачении.

Парень тихонько зашёл в казарму и на цыпочках, стараясь не греметь снаряжением, пошёл к своей койке, которая располагалась аккуратно по центру помещения. Дойдя до цели, юноша оглянулся, а затем вздохнул с облегчением – все спят. Серебряный свет из крохотного оконца падал на лицо соседа по койкам – брат-рыцарь показался Герарду слишком бледным. Мужчина обильно потел, и слегка дрожал, будто бы пребывая в состоянии лихорадки. Юноша постарался выбросить дурные мысли из головы, поспешно лёг и укрылся мехом.

Всё хорошо. Это просто лунный свет. Играет с ним шутки.

X

Огромные волны разбивались об отвесные скалы под несмолкающий гул ветра. С новыми силами, они набегали и набегали на неприветливый берег, с каждым разом отламывая куски от гранитной породы. Рыцарь тоскливо глядел в пенящуюся пропасть. Вот ещё одна такая волна ударила в уступ, откусывая часть скалы, и теперь юноша оказался на самом краю. Не в силах пошевелится, он мог лишь созерцать бездонную морскую бездну.

– Ты? Кто ты?

Он обернулся. За спиной стоял рослый светловолосый воин. В его начищенных тёмно-синих латах, словно в зеркале, можно было увидеть окружающие камни.

– Я – брат Герард. Рыцарь.

– Герард? Прости, но такого просто не может быть.

– Почему?

– Потому что Герард – это я. И я рыцарь. А ты? Посмотри на себя. Ты никак не рыцарь.

Собеседник сделал пару шагов навстречу парню, и тот увидел, что перед ним его точная копия – здоровый русый воин в полных доспехах. Хотя, скорее, это была его точная копия из лучших дней. Гость подошёл достаточно близко, чтобы в отражении на грудной пластине юноша увидел свой силуэт. Вместо крепкого солдата ордена, кираса показывала изломанную скрюченную фигуру. Герард посмотрел на свои руки – из сухих тощих ладоней, разрывая плоть, наружу выглядывали кривые костяные наросты, вместо ногтей – бритвенно острые орлиные когти длиной в поларшина. На этих окровавленных секаторах висели потроха. Парень почувствовал неприятный металлический привкус, и когда он попытался что-то сказать, то вместо слов изо рта на землю пролился ручеёк багрового ихора.

– Дьявол, – ясно произнёс гость, – ты – дьявол.

Огромная волна навалилась на берег, с хрустом ломая уступ и унося юношу в бездонную пропасть.

***

– Тревога! Тревога! Подъём!

Ор вырвал Герарда из кошмара, и он резко вскочил, грохоча снаряжением на всю казарму. Собратья по оружию просыпались, некоторые их них удивлённо глядели на юношу. Ротный вошёл в бараки, держа подсвечник, и повторил:

– Рота подъём! Снаряжаемся и на выход! Живо! – а затем также быстро вышел обратно на улицу.

Пока солдаты поспешно надевали доспехи, молодой рыцарь, будучи уже облачённым во всё необходимое, выбежал за дверь, уклоняясь от очевидных вопросов. На плацу он застал старшину и сидящего на голой земле тощего мужчину. Человек показался Герарду знакомым – подойдя поближе и присмотревшись, он понял, что перед ним сельский врачеватель. Маски в виде птичьей головы, а также связки ароматных кореньев при докторе не было. По его чёрному плащу словно прошлись ножом – с рук свисали оторванные куски тёмной ткани. Погнутую окованную трость, зажатую в его кулаке, покрывал неровный слой серой массы. Лекарь дрожал, с его правого виска стекала кровь, а правое ухо и вовсе отсутствовало – вместо него в череп вела тёмно-красная дыра. Он бубнил себе под нос нечленораздельный бред:

– Инфекция… чёрт бы тебя… выпивка… да как же это…

Постепенно рота рыцарей столпилась у своего начальника. Арман оглядел солдат и, убедившись, что все в сборе, присел на корточки, бережно взял врача за плечо и спокойно произнёс:

– Друг. Расскажи ещё раз – что случилось. Только медленнее.

Доктор глянул на ротного шальными глазами, собираясь что-то выпалить. Однако сделал глубокий вдох и постарался успокоиться, после чего настолько спокойно, насколько он был способен, заговорил:

– Деревня. Валддорф. Деревня в огнях. Нет больше деревни.

Рыцари зашептали межу собой.

– Молчать, – рявкнул ротный, – продолжай.

– Больные, – речь давалась врачу с трудом, он словно задыхался после каждого слова, – больные одичали. Пациенты взбесились. Все сразу. Начали рвать. Моё ухо, оно, – доктор жалостливо показал на уродливую рану, – я думал только в больнице. Но вся деревня. Вся. Крики, кровь. Повсюду, – тут его будто осенило, лекарь привстал, хватая Армана за одежду, – я понял! Я понял, слышите?! – он заорал, будто одержимый. – Алкоголь! Яд! В нём яд, понимаете?!

Ротный крепко взял бедолагу за руку:

– Успокойся, друг. Всё кончено – ты под охраной.

После этих слов старшина подпёр доктора плечом и помог ему подняться.

– Рота, слушай сюда! Седлайтесь, езжайте в село. Восстановите закон! Альвенслебен, как прибудете – на твоё усмотрение, – капитан лаконично кивнул.

– Но, ваше благородие, – неуверенно заговорил один из рыцарей, – лорд Рейсс сказал…

– Клал я на то, что этот щегол сказал! Выполнять!

Минутой спустя цепочка всадников понеслась из острога в направлении деревни.

XI

Столбы чёрного дыма поднимались на Валддорфом, соединяясь в небе в огромную чёрную тучу. Отсвет нежно-алого солнца сливался с яркими языками пламени, наполняя пейзаж инфернальными тонами. Гарь, пепел и запах жжёной плоти витали в воздухе. Декада всадников встала на возвышенности, отбрасывая гигантские тени.

– Господь Всемилостивый, – тихо прошептал один из рыцарей.

Варин был сосредоточен. Он в отчаянье пытался придумать подобие на план. Ответ пришёл сам собой. Капитан увидел разорванное тело молодой девушки, у одного из граничащих с лесом срубов. Над трупом склонилось три тощие фигуры. И без того серым, танцующее пламя придавало им облик чёрных духов. Худые высокие черти, с длинными острыми когтями, жадно впивались в свежие кости, высасывая из них вязкую жижу.

Рядом, в нескольких метрах от пиршества, бездыханно лежал подросток, ноги которого были отделены от торса. Казалось, что он мёртв, но через мгновение руки его зашевелились, и верхняя половина, опираясь на передние конечности, пришла в движение, подползая к месту коллективной трапезы. Серы губы впились в икроножную мышцу бедной крестьянки.

Если до этого в командире отряда и оставались какие-либо эмоции, то теперь они все погасли, уступая дорогу лишь одной. Воин решительно вынул из ножен звенящий клинок и прорычал:

– Всех сирых и убогих, больных и кривых, чертей и душегубов – к дьяволу! Остальных – к Господу нашему. С коней не пешиться! В избы не входить! Коль хата не горит – поджигайте! Коль смерд бежит – догоняйте и рубите! Никакой милости! Сравнять деревню с землёй! – Варин посмотрел по сторонам, сурово взглянув на подчинённых. – Но! – он со злобой вонзил шпоры в бока своего скакуна, и звено рыцарей помчалось навстречу пламени.

С дружным боевым гулом клин латников ворвался в полыхающее поселение. Их появление не осталось не замеченным – три уродливые твари оторвались от своего блюда, чтобы через мгновение рухнуть замертво. На череп той, что подняться не могла, нашло кованое копыто, раздробив чудищу череп.

Единой стальной волной всадники неслись внутрь села. Отовсюду: из-за домов, из-за кустов, из колодцев выскакивали серые дьяволы, в тщетных попытках оторвать кусок от солдат ордена. Но клыки и когти не чета латам и острым клинкам: позади роты оставался шлейф из разрубленных трупов. Воины достигли центра. Местный базар из места живой торговли превратился в храм кровавой жатвы: прилавки объяло яркое пламя, повсюду валялись тела, среди них, пытаясь уберечься от жутких выродков, метались крестьяне, в отчаянной попытке спасти либо себя, либо свои жалкие пожитки. Твари нагоняли людей и рвали несчастных холопов на части. В первую очередь острые когти дотягивались до самых слабых – стариков, женщин и детей. Герард увидел, как лысый коренастый мужичок пытался с помощью вил отбить из лап двоих ублюдков тело своей маленькой дочери. Однако всё зря – та уже давно не подавала никаких признаков жизни. Крестьянин и не заметил, как с тыла на него набросился монстр, вгрызаясь в шею. Даже шлем не спасал юношу ото всех воплей и стонов.

– Коль суждено мне пройти долиною смертной тени, не убоюсь зла, – до ушей парня донеслось бормотание брата по оружию.

Когда Варин сразил очередную тварь, к его лошади кинулся холоп.

– Спасибо, спасибо! – кричал он, в благодарности падая на колени, его одежда с ног до головы пропиталась кровью.

Без тени сомнения, капитан потянул поводья, и боевой скакун встал на дыбы, чтобы затем опустить копыта на череп несчастного. Затоптав бедолагу, командир окинул взором мясорубку и взревел, будто раненый лев:

– Разделиться парами! Обскакать всю деревню! Всех мечу придать! – будучи вместе, они могли зачищать лишь малую по площади область, а Варин не мог допустить, чтобы хотя бы один зверь улизнул. – Так желает Господь! Герард, за мной!

Офицер развернул кобылу и рванул вглубь рынка. Юноша вдарил лошадь в бока и помчался за капитаном. Парень никак не мог понять, что творилось с последним. Командир отчаянно махал гросс-мессером, сражая с одинаковым рвением и благих, и худых. Рубил он яростно, с плеча, так что от его жертв отлетали шматки. Герард старался поспевать за лидером, метко разя встречных тварей, но он так и не смог заставить себя замахнуться на раненых крестьян. Однако Варин этого не замечал, полностью погружённый в процесс. Он колол и рубил, а его меч свистел. Сталь пировала, обливая кровью и своего носителя.

Наконец, Герард со старшим братом добрались до большого двухэтажного дома. Рыцарь-капитан спешился.

– Брат Варин, стой! Ты чего?! – окрикнул его юноша.

Командир обернулся и проорал:

– Смотри! – показывал он острием меча куда-то вверх.

Парень перевёл взгляд и понял, что Варин указывал на вывеску. Они находились перед трактиром.

– Врачеватель сказал, что яд в алкоголе! Я хочу знать! Пошли!

Он повернулся и выбил дверь ногой.

– Стой, брат! Лошади!

Командир не слушал. Замешкавшись, Герард всё же спрыгнул с коня, устремившись внутрь здания. Залетая туда, юноша увидел, что офицер успел вступить в бой. На латника налетел полноватый гуль, ломая когти о крепкий щит. Крепкий замах от плеча, и торс чудища отворился, выпуская наружу волну кишок. Юноша оглядел нападающего – полный, бородатый, в дешёвом овечьем дублете. Трактирщик. В просторном помещении постоялого двора было на удивление безлюдно. Аккуратные стульчики покоились на круглых берёзовых столах кверху ножками. За большой дубовой стойкой покоились огромные бочки с алкоголем.

– Брат Варин, ты…

– Тс! – шикнул на него капитан.

Он подскочил к стойке, наклонился, хватая что-то, и выпрямился, крепко обхватив чьё-то запястье. Это была молодая девушка. Залитая слезами, она съёжилась, боясь пискнуть. Командир занёс меч для замаха, но сзади его правую руку крепко сжал младший товарищ.

– Что ты творишь?! – заорал юноша. – Хватит! Отпусти её! Отпусти немедля!

Варин выпустил несчастную, только для того, чтобы быстро обернуться и вдарить левым локтем в голову подчинённому, освобождаясь от захвата. К его удивлению, парень даже не дрогнул.

– Послушай ты! – завопил офицер.

– Нет! – Герард врезал по забралу капитана с такой силой, что тот упал на стойку спиной, а в самом металле появилась вмятина. – Это ты послушай! – он взял командира за ремни у шеи, которыми крепилась кираса. – Не душегубы мы! Не бандиты! Приди в себя, наконец!

– Все они уподобятся зверям! Все, понимаешь?!

– Ты неправ!

– Оглянись вокруг, – Варин успокоился, одной рукой он отстегнул и стащил с себя погнутый шлем, из его носа бежал алый ручеёк.

– Должен быть другой выход, – тихо сказал юноша, отпуская товарища и попятившись, – должен быть, – Герард сел на стул, повесив голову.

Командир принялся осматривать комнату. Кажется, к нему возвратился ясный рассудок.

– Лекарь сказал, – шмыгнул Варин, утирая кровь с лица, – лекарь сказал, что дело в выпивке.

Рыцарь перелез через стойку и сблизился с большой дубовой бочкой. Он постучал по ней и прислушался.

– Заполнена до краёв, – чуть слышно отметил капитан, – что ж.

Он замахнулся гросс-мессером и несколько раз, словно топором, крепко рубанул по деревянному вместилищу. Высвобождаясь под давлением, из бочки заструился хмельной водопад. Выпустив всё содержимое, офицер заглянул внутрь сосуда.

– Ничего.

Затем он подошёл к следующей бочке и проделал то же самое и с ней. Потом с третьей. Затем с четвёртой. Каждый раз, с надеждой заглядывая внутрь, капитан разочаровано переходил к новой. В стороне, всё это время, сидел Герард и пытался собрать свои мысли воедино. Наконец, остался лишь один единственный бочонок. Последний был крохотным и полупустым, и усталый рыцарь смог легко взять его на руки. Варин подошёл к парню, поднял сосуд над головой и с силой кинул на пол, расплёскивая медовуху по осиновым доскам.

– Что… что это? – Герард, наконец, вернулся в реальный мир и обратил внимание на командира, склонившегося к полу, – что это? – повторил он, выпрямляясь.

Он держал что-то в латной рукавице. Юноша пригляделся. Это что-то, размером с кулак, было слизким и тёмно-бордовым.

– Это, – не верил своим глазам командир, – это… плоть, – он в исступлении глядел на товарища.

Ему стало дурно. Рыцарь попятился, роняя шматок мяса, и облокотился на стойку.

– Вот оно что. Вот она. Зараза, да? – вопрошал Варин. – Вы. Вы ведь, – глаза капитана защипали, – это же… это же медовуха. Вы ведь пили её. Пили, так? Все пили. Не может… быть не может… тогда вы все… тогда ты, Герард…

– Да. Выходит так, – прошептал юноша.

– Не… не может быть. Всё хорошо. Всё образуется. Всё уладится, Герард. Мы обязательно найдём…