скачать книгу бесплатно
– Я был прав насчет Эксетера, – заявил Амрат.
Он вскочил с кресла, как только в комнате остались лишь Брага и Лео. Поскольку Амрат был монархом, когда он поднимался, все остальные тоже вставали, поэтому король чувствовал себя в кресле как в ловушке. Но когда их не было, Лео игнорировал формальности, а Брага никогда не садился. Он был странным человеком, темнокожим, с густыми черными волосами, как и большинство уроженцев Маранона. Они походили на калианцев, особенно жители побережья. Брага был смуглым, привлекательным и постоянно находился в движении. Даже просто глядя на него, король утомлялся. Лео, напротив, был расслаблен и спокоен. Откинувшись назад в кресле, он положил ноги на стол, постукивая сапогами в такт мелодии, звучавшей в его голове. Великий Марибор, как же Амрат любил Лео. Без него он сошел бы с ума.
– Ты обращаешься ко мне или к Перси? – спросил Лео.
– К вам обоим.
– Он хочет мое место, – сказал Брага.
– Если бы дело было только в этом, – ответил Амрат. – Проблема в том, что он хочет мое место. Просто не может придумать, как его получить. Ты – лишь его жертва в этом сезоне.
– Мне следует уйти? Я не слишком долго пробыл в этой должности. И вряд ли…
– Нет! – хором ответили Амрат и Лео.
– Но лорд Эксетер прав. – Брага махнул рукой в сторону Лео. – Вы доверяете графу Пикерингу. Канцлером следует быть ему.
Амрат посмотрел в окно. Он часто бездумно бродил по комнате, но в конце концов всегда оказывался у окна, привлеченный свежим воздухом и открытым небом.
– Это невозможно. Понимаешь, проблема с Саймоном в том, что хотя он может вести себя отвратительно, обычно он прав. Вот в чем трудность. – Король увидел торговца яблоками, который выкатывал свою тележку через главные ворота на Дворянскую площадь. «Каково живется этому человеку? Человеку без забот и тревог? Человеку, чьи кузены не плетут интриги против него?» – Поэтому да, я хотел бы сделать Лео канцлером, но не могу, потому что, как заметил Саймон, это попахивает фаворитизмом. Все знают о нашей дружбе. Лео принадлежит богатейшая провинция Меленгара, а мы не родственники, даже не свойственники. Если я отдам эту должность ему, аристократы… – Амрат вскинул руки, раздраженный, что не может подобрать слова. Он был королем, и это означало – должно было означать, – что он может поступать, как вздумается. Но в действительности его жизнь скорее напоминала рабство у жадных до власти аристократов. Император древней Империи Новрона не сталкивался с подобными трудностями – он был божественным и безупречным. – Я даже не могу назначить его казначеем или хранителем государственной печати, не то что канцлером!
– Тогда почему бы вам не назначить канцлером лорда Эксетера? Он ваш кузен и, если не ошибаюсь, следующий претендент на престол после ваших детей. Верно?
– Совершенно верно, – хмыкнул Лео.
– По двум причинам, – сказал Амрат, поворачиваясь. – Во-первых, он одержим ненавистью к имперцам. Считает своим заклятым врагом каждого, кто верит в наследника Новрона или поддерживает церковь Нифрона. Я король, и мне бы хотелось, чтобы фантазия о восстановлении империи угасла, а потому неплохо иметь рядом человека с такими взглядами. Мои предки воевали, чтобы Меленгар стал свободным и независимым королевством. Моя корона омыта реками крови, и мысль о том, что в один прекрасный день имперцы отыщут своего пропавшего наследника и все просто преклонят перед ним колено… это оскорбительно, черт побери! Церковь продолжает распространять свой ядовитый миф. И, похоже, Уоррик поверил. А раз самое могущественное королевство Аврина способно поддаться этому безумию, значит, никто от него не защищен. Суть в том, что я согласен с Саймоном. Но не могу позволить себе враждовать с Кловисом или его сыном.
– А вторая? – спросил Брага.
– Вторая что? – Король переводил взгляд с канцлера на графа и обратно.
– Вторая причина, по которой ты не можешь сделать Саймона канцлером, – напомнил Лео.
– А. – Амрат криво улыбнулся Браге. – Я его ненавижу. Вот почему от него столько неприятностей. Дальше он испортить отношения с королем уже не может. Поэтому дразнит меня и наслаждается положением одного из самых могущественных и нелюбимых аристократов королевства. Хуже того, – хмыкнув, Амрат снова повернулся к окну, – если нас ждет схватка с Уорриком, из всех людей я бы предпочел иметь рядом с собой Лео и Саймона. Да, он ненавидит меня. Ничего личного – на самом деле он ненавидит всех. Никогда не встречал столь мерзкого хмыря. Но он любит королевство. И пусть он неуправляем, самонадеян и крайне амбициозен, он также неустанно печется о безопасности Меленгара. Вот почему я назначил его лордом верховным констеблем. Надо думать, в тот день случился массовый исход воров и головорезов. Но не волнуйся, познакомившись с Саймоном поближе, ты научишься по-настоящему презирать его, как мы с Лео.
– Не уверен, что подхожу для этой должности, – покачал головой Брага. – Я родился за пределами королевства и, как он и сказал, был рыцарем церкви Нифрона.
– Что, если оставить в стороне политику, является настоящим достижением, – заметил Лео. – Сереты славятся своим мастерством.
– Но я провел здесь всего год…
– Перси, – мягко сказал король, – женившись на Клэр, ты вошел в семью.
– Кровь – не бумага, – возразил Брага.
– При условии, что в жилах Саймона течет кровь. Мы даже не знаем, есть ли у него сердце, – фыркнул Лео. – Однако ты прав, и хотя я симпатизирую тебе больше, чем лорду Эксетеру, из-за родословной мы с другими аристократами поддержим его, если что-то случится с Медведем и его семьей. – Лео демонстративно вздрогнул. – Берегите себя, ваше величество.
Король ухмыльнулся.
– Ну конечно, ведь я живу исключительно ради того, чтобы не причинять тебе неудобств.
– Ловлю тебя на слове.
Брага покосился на свою цепь, словно она стала тяжелей.
– Если бы Клэр была жива… – начал он и неловко умолк.
Клэр была свояченицей Амрата, стареющей второй дочерью Ллевеллина Этельреда, герцога Райса. Тот слишком долго подыскивал ей подходящего мужа, и после его смерти она попросила разрешения жить вместе с сестрой, королевой Анной, в Меленгаре. Амрат мог лишь догадываться о положении дел при дворе, раз внучка правящего короля предпочла сбежать из дома в соседнее королевство. Амрат и Анна с радостью приняли эту тихую женщину. Она любила книги, жила уединенно, и когда ей сравнялось тридцать, все решили, что она останется незамужней, превратится в добрую старую деву, тетушку королевских детей. Но потом епископ Сальдур познакомил ее с Перси Брагой, и все изменилось. Порывистый молодой рыцарь очаровал Клэр. Амрат и Анна часто замечали ее сияющую улыбку.
– Она очень тебя любила, и я никогда не видел ее счастливей, чем в тот день, когда ты принес присягу. Она верила в тебя, и я тоже верю. – Амрат отошел от окна, положил могучую руку на плечо Браги и сжал. – Это твоя должность, Перси. Я боюсь наделить Саймона еще большей властью. И не могу отдать ее Лео. А в том, что ты из Маранона, есть свои преимущества. Выбрав любого другого аристократа, я вызову раскол и пущу слухи, что может привести к более серьезной проблеме, чем ущемленное самолюбие. У тебя нет отношений, нет известных склонностей. Тебе придется вершить суд над ними всеми, издавать законы и хранить документы. Справиться с этим может лишь тот, у кого нет связей.
– Верно, – добавил Лео, – лишь столь презираемый человек, как ты, может надеяться стать хорошим канцлером непокорной толпы аристократов. В этом смысле вы с Саймоном равны. Будучи объектом всеобщей ненависти, вы можете поступать, как велит совесть.
– Мило, – пробормотал Брага, но выдавил из себя улыбку.
Амрат с силой хлопнул его по спине, и он пошатнулся.
– Это правда? – спросил Лео. – Ты действительно подавал прошение на пост куратора?
Брага кивнул.
– Стать куратором непросто.
– Как видите, я провалился. – Он сложил руки за спиной. – Понимаете, перспектив у меня было немного. А в Мараноне церковь имеет намного большее влияние, чем здесь. Мне казалось, раз уж я завоевал Серебряный щит и Золотую лавровую ветвь и победил на Большом турнире королевства на Зимнем празднике, мою кандидатуру рассмотрят. В конце концов, я легко вступил в ряды серетских рыцарей, но…
– Что произошло?
– Патриарх объяснил, что мне не хватает набожности.
Амрат рассмеялся.
– То есть ты не псих. Они все безумцы, сам знаешь.
Брага улыбнулся королю, но это была та самая вежливая улыбка, которую Амрат часто видел на лицах людей, которые не могли выразить несогласие из-за его титула.
– Потерпев неудачу, оказавшись недостойным, я перестал чувствовать себя на своем месте в черном и красном. Покинув орден, я не знал, что делать. Именно тогда епископ Сальдур предложил мне отправиться в Меленгар. Думаю, он решил, что от меня будет польза в Маресском соборе.
– У Саули добрые намерения, – заметил Амрат, – но сразу видно, что ты не годишься в священники.
– Надеюсь, я гожусь в канцлеры.
– Об этом не тревожься, – сказал король. – На твоем месте я бы переживал по поводу того, как вы сойдетесь с Лео в поединке на Зимнем празднике. Меня ждет незабываемое зрелище, верно? Двое мужчин, танцующих на публике.
Лео нахмурился.
– Не обращай на него внимания.
Брага вскинул брови.
– Но он король.
– Тем более.
Глава четвертая
Призрак Высокой башни
Рубен поставил очередное полено вертикально и одним ударом расколол его. Хитрость заключалась в том, чтобы рассечь дерево с первого раза и при этом не вогнать топор в колоду. Застрявшее в колоде лезвие портило ее и добавляло работы. Иногда волокна и сучки не давали расколоть полено сразу, и приходилось пользоваться клиньями и тупой стороной топора. Это был тяжелый труд, однако Рубен приобрел достаточное умение, чтобы в большинстве случаев добиваться нужного результата с первой попытки. Ему нравилось думать, что он преуспел хоть в чем-то. Словно желая доказать обратное, последний удар оказался слишком сильным, и топор вошел в колоду. Рубен оставил его как есть и отшвырнул чурки к поленнице. Затем снова потянулся к истертой рукояти и замер. Сегодня он колет дрова в последний раз. Эта мысль удивила его. Глядя на колоду и понимая, что больше никогда не взмахнет этим топором, он почувствовал, как первая струйка реальности нарушает сложившийся порядок вещей.
Стать солдатом – это шаг вверх. Теперь он будет получать жалованье, которое сможет тратить по своему усмотрению. Хотя большую часть денег Рубен даже не увидит – она уйдет на еду, форму, оружие и крышу над головой, которые прежде оплачивал его отец. Ему следовало радоваться грядущему повышению, признанию того, что он теперь мужчина, вот только он себя им не ощущал. Оруженосцы избили его, а мальчишка взял над ним верх, и все в один день. Он не чувствовал себя достойным надеть бордовое с золотом. Он годился лишь открывать двери, носить воду и колоть дрова. С этой работой он справлялся хорошо и уверенно, а теперь ее у него отнимают.
Невидимый от дверей замка, Рубен колол дрова под дубом у дальней стороны поленницы, когда услышал шаги и гомон. Он надеялся, что хмурое небо удержит оруженосцев под крышей, где они будут учиться вести себя за столом, помогать одеваться своим лордам или слушать рыцарские байки. Судя по приближавшемуся смеху, он ошибся.
– Что у нас тут? – Эллисон и Три Бича обогнули поленницу. – Навозный Жук, как замечательно! Я тебя искал.
Эллисон встал перед Рубеном, а остальные взяли их в кольцо.
Сбежать он не мог. Оставалось только выдернуть из колоды топор, однако тяжелый колун – неповоротливое оружие, а оруженосцы были при мечах, на этот раз настоящих.
– Говорят, с завтрашнего дня ты вступишь в замковую стражу. Избиение солдата на королевской службе может иметь неприятные последствия, поэтому сегодня – мой последний шанс отплатить тебе за синяк.
Только сейчас Рубен заметил крошечное багровое пятнышко на щеке Эллисона.
– Жаль, что первый день службы ты проведешь в лазарете.
Эллисон ударил его в челюсть. Оглушенный Рубен пошатнулся и врезался в Хораса, который толкнул его на землю. Рубен съежился, затем опомнился, подпрыгнул, вырвал топор из колоды и сжал обеими руками. Хорас обхватил Рубена сзади и стиснул в медвежьем объятии. Рубен не умел обращаться с мечом, зато хорошо владел топором. Он с силой ткнул рукоятью назад, и та врезалась в широкое брюхо Хораса. Большая рука разжалась, и оруженосец рухнул на колени. Эллисон кинулся вперед, однако Рубен ожидал этого и укрылся за скрючившимся Хорасом. Эллисон налетел на оруженосца, и они оба упали.
Тут Уиллард и Диллс обнажили мечи. Эллисон поступил так же, когда поднялся на ноги.
Рубену наконец удалось встать спиной к поленнице. Теперь все четверо находились перед ним.
– Хватайте его за руки и за ноги. Хочу, чтобы он запомнил нас на всю жизнь, – приказал Эллисон. – Мы вырежем на нем наши инициалы.
– У меня короткое имя, поместится целиком, – заявил Диллс.
Оруженосцы приблизились, тыкая в Рубена мечами, ухмыляясь и насмешничая.
– Это закрытое мероприятие – или можно присоединиться? – произнес знакомый голос.
Посмотрев через плечо Эллисона, Рубен увидел взъерошенного мальчишку, который одолел его у моста. Помнится, принцесса называла мальчишку Мовином.
– Ты здесь лишний, Пикеринг, так что отправляйся ловить своих идиотских лягушек.
– Эй, Фанен! – крикнул мальчишка в сторону замка. – Тут вчерашний герой, тот, что рисковал собой ради Аристы. – Он посмотрел на Рубена. – В какие еще неприятности ты впутался?
– Тебя это не касается, мальчик, – рявкнул Диллс.
Рубен увидел, как при слове «мальчик» Мовин ухмыльнулся.
Мгновение спустя из-за поленницы появился его младший брат.
– Никто из замка нас не увидит, – сообщил Мовин.
Именно это, понял Рубен, осознали и оруженосцы, которые теперь подрастеряли веселье.
– У меня с Навозным Жуком счеты, – заявил Эллисон. – Вас это не касается.
– С Навозным Жуком? Тут ты ошибаешься. Его зовут Хилфред, и он наш друг, – заявил Мовин, удивив всех, и в первую очередь – Рубена. – Пару дней назад мы отлично пофехтовали. Хилфред был не в ударе, но он сражался с Пикерингом. – Мальчишка подмигнул Рубену. – Уверен, с вами он справится безо всяких проблем, хотя у него топор, а у вас четверых – мечи.
– Но все равно это не слишком справедливо, – заметил Фанен.
– Просто грубо, если хочешь знать мое мнение. – Мовин по-прежнему ухмылялся. – Хилфред, как ты посмел забрать всех этих оруженосцев себе? Мы с Фаненом требуем свою долю.
Мальчишки Пикеринг одновременно обнажили мечи с элегантной небрежностью. Диллс и Уиллард развернулись к ним.
– Кто-то упомянул инициалы? – спросил Мовин. И, глядя на Диллса, добавил: – Будет весело. Кстати, чтобы оживить твою дурную память: я – сын графа Леопольда Пикеринга из Галилина, одного из пяти лордов хартии, и никто не смеет называть меня мальчиком.
– Мовин? Фанен? – позвал кто-то со стороны замка.
– Мы здесь, Алрик, с другой стороны поленницы, – крикнул в ответ Мовин с нотками сожаления в голосе.
«Алрик? – подумал Рубен. – Быть того не может». Секунду спустя поленницу обогнул принц Меленгара собственной персоной. Он был одет в роскошную длинную тунику из белого сатина, щедро покрытую вышивкой и тяжелым золотым кантом, с широкими рукавами и тройными манжетами. Замшевый пояс, на котором не было даже кинжала, украшали металлические заклепки и пряжка, которая, по мнению Рубена, стоила больше, чем они с отцом смогут когда-либо заработать, даже если оба доживут до ста лет.
Оруженосцы опустились на одно колено. Мгновением позже Рубен последовал их примеру. Пикеринги даже не поклонились.
– Что происходит? – спросил принц.
Мовин хмуро посмотрел на него.
– Мы с Фаненом и Хилфредом хотели немного повеселиться… а ты все испортил. Вечно ты все портишь.
Принц в замешательстве окинул взглядом коленопреклоненных оруженосцев, потом заметил обнаженные мечи.
– Хилфред? – переспросил он и, повернувшись, встретился глазами с Рубеном. – А, герой Битвы на Входном мосту! – Принц снова посмотрел на оруженосцев и добавил: – Он рисковал жизнью, защищая мою сестру от банды разбойников. Только не говорите мне, что эти ничтожества хотели толпой напасть на нашего друга.
Рубен не верил своим ушам. «Значит, третьим всадником, преследовавшим принцессу, был принц?»
– Мы уже уходим, ваше высочество, – сказал Эллисон, пряча меч в ножны и поднимаясь. Он сделал шаг в сторону, но принц преградил ему путь.
– Ты не ответил на мой вопрос, Эллисон. – Алрик приблизился к нему почти вплотную.
– Нет, ваше высочество, мы никогда бы не подумали причинить вред вашему другу.
Алрик посмотрел на Рубена.
– Это правда? Знаешь, ведь я могу спустить на него собак. Я люблю собак. Мы с ними охотимся, но им запрещено убивать и поедать добычу. Мне всегда казалось, что это несправедливо. Думаю, они оценят такую возможность. Будет весело. Мы будем смотреть, как эти придурки несутся сломя голову, и делать ставки на то, как далеко они смогут убежать, прежде чем собаки их поймают.
– Спорим, Хорас и до ворот не доберется, – сказал Мовин. Затем все головы повернулись к Рубену.
