Легенда о Лили. Тайна замка Килхурн

Salina

Легенда о Лили. Тайна замка Килхурн

глава 1

На холмах южной Англии, где редкие деревья отбрасывали тени на зелёные пастбища, располагалась небольшая деревня. Каменные дома с соломенными крышами теснились вдоль узкой грунтовой дороги, ведущей к старой церкви. Дворы были окружены плетёными заборами, за которыми громко блеяли овцы и неугомонно кукарекали петухи. Повседневная жизнь крестьян была наполнена трудом: мужчины работали в поле, вспахивая землю деревянными плугами, женщины занимались хозяйством, готовили хлеб в общинной печи и пряли шерсть долгими вечерами. Дети, едва научившись ходить, помогали своим родителям: носили воду из колодца, собирали ягоды и ухаживали за домашними животными.

Зимой деревня погружалась в серое безмолвие. Длинные ночи и холодный ветер заставляли людей оставаться у очагов, греясь теплом деревянных поленьев. Однако даже в это время года уклад жизни оставался строгим и размеренным – крестьяне знали, что малейшая ошибка может стоить голода.

В одном из таких домов, освещённом лишь тусклым светом лучины, в зимнюю ночь раздался слабый крик новорождённой.

Роды принимала старая повитуха, искусная в своём деле, но даже она скептически качала головой. Девочка, родившаяся в семье Джона Тёрнера, была настолько слабой и маленькой, что казалась скорее куклой, чем живым ребёнком. Её кожа была бледной, а дыхание таким слабым, что казалось, жизнь покинет её тело в любую минуту.

– Не доживёт до утра, – пробормотала повитуха, заворачивая девочку в старую ткань. – Лучше сразу приготовьтесь к худшему.

Джон, грубый и суровый мужчина, только нахмурился, посмотрев на крошечное существо. Он ждал рождения сына – ещё одной пары сильных рук, чтобы помогать ему в поле. Но вместо этого судьба подарила ему дочь, да к тому же такую хрупкую.

– Лучше бы её вовсе не было, – пробурчал он, отворачиваясь.

В отличие от мужа, мать девочки, Анна, с трепетом держала малышку в руках. Её глаза блестели от слёз, но она сжимала ребёнка, будто пытаясь передать ему свою силу.

– Она справится, – прошептала Анна, гладя ребёнка по голове. – Она моя дочь, и я не дам ей умереть.

Когда повитуха собралась уходить, она заметила нечто странное. На левом плече ребёнка, под тонкой кожей, проглядывалось пятно. Оно напоминало змею: извивающееся тело, тянущееся по шее, и маленькая голова, словно выглядывающая из-за уха.

– Это… странно, – сказала она, щурясь. – Такого я ещё не видела.

Анна прижала ребёнка крепче, чувствуя, как от мужа веет недовольством. Но что-то подсказывало ей, что её дочь выживет, вопреки всем словам.

Джон проснулся на рассвете, когда первые серые лучи света пробивались через заиндевевшие окна. Его сон был тревожным и рваным – где-то в глубине души он думал о ребёнке, который, по словам повитухи, не должен был пережить ночь. Но мысль о том, что нужно отвлечься делами, помогла ему встать и быстро натянуть грубую шерстяную тунику.

Комнату жены он посетил не ради утешения. Джон намеревался убедиться, что повитуха оказалась права. В его голове уже вертелись планы на день: заготовка хвороста, охота, а вечером, возможно, разговор с соседом о предстоящем посеве. Время не ждёт, особенно зимой, когда каждая минута могла быть решающей для выживания семьи.

Когда Джон открыл дверь в комнату, запах затхлого воздуха ударил ему в нос. Лёгкий свет скользнул по лицу Анны, спящей с ребёнком на груди. На миг он остановился, наблюдая за тем, как его жена тихо дышит, но взгляд быстро переместился к девочке.

Он ожидал увидеть безжизненное маленькое тело – повитуха была слишком опытной, чтобы ошибаться. Но вместо этого ребёнок двигался. Маленькая грудная клетка то поднималась, то опускалась, хотя дыхание всё ещё казалось слабым. Джон шагнул ближе и заметил, как тонкие пальчики сжимались и разжимались, словно ребёнок боролся за каждую крупицу жизни.

– Жива, – пробормотал он, почесав небритую щёку. Голос его был скорее раздражённым, чем удивлённым. Он привык к суровым решениям, но это…

Анна проснулась от его слов. Она приподнялась, обняв девочку, и уставилась на мужа.

– Она сильнее, чем кажется, Джон, – тихо сказала она, но её голос дрожал от эмоций. – Бог оставил её с нами.

Джон посмотрел на неё. Взгляд его был твёрдым, но что-то в глубине глаз смягчилось. Он хотел ответить, что это лишь случайность, что они зря тратят силы на слабого ребёнка. Но вместо этого он пожал плечами.

– Ну что ж, видимо, так угодно Богу, – бросил он, отходя от кровати.

Его слова прозвучали скорее как признание необходимости, чем радость. В крестьянской жизни не было места для сентиментальности. Семья – это обязательства, а дети должны были помогать, а не быть бременем. Если девочка осталась жива, значит, придётся принять её и ждать, когда она начнёт работать.

Джон повернулся к двери и крикнул сыновьям, которые уже носились по дому, готовясь к новому дню.

– Мальчики! Хватит валять дурака! Собирайтесь, идём в лес. Сегодня нам нужен хворост и мясо.

Два старших сына – Томас и Роберт – быстро натянули толстые куртки и выскочили наружу. Джон задержался на миг, посмотрел на жену с ребёнком и сухо добавил:

– Справляйся сама. Нам нужно работать.

С этими словами он вышел за дверь, и холодный зимний воздух хлынул в дом, заполнив комнату на мгновение. Анна только крепче прижала дочь, её сердце билось быстрее от тревоги. Девочка продолжала дышать, и это было самое главное.

глава 2.

После той зимней ночи жизнь в деревне Тёрнхолл постепенно начала меняться. Люди не сразу заметили перемены, но с каждым месяцем становилось очевидно, что что-то происходит.

Весна пришла необычно мягкой. Поля, на которые крестьяне возлагали свои надежды, зазеленели раньше обычного. Лето было щедрым: в нужное время выпадали дожди, поливая посевы, но не затопляя землю. Урожай был настолько богатым, что даже самые бедные семьи перестали голодать.

Скот, казалось, набрался невиданной силы. Болезни, которые раньше забирали десятки овец или коров за год, исчезли. Жители деревни начали шептаться, связывая эти перемены с рождением девочки в доме Джона.

– Ты замечала? – говорила старуха у колодца соседке. – С тех пор как та малышка появилась, всё пошло на лад.

– Да, – кивала другая. – Говорят, в доме Джона теперь и хлеб мягче, и молоко гуще. Не иначе, как Бог благословил их.

Но не все видели в этом знак благодати. Кто-то шептал, что это проделки дьявола, и это пятно на плече ребёнка – доказательство его вмешательства.

Пока деревня жила своей жизнью, маленькая Лили – так назвала её мать – росла. На первый взгляд, она была обычным ребёнком: бегала босиком по двору, пыталась ловить бабочек, играла с соседскими детьми. Но в её глазах всегда был какой-то особый блеск, словно она видела больше, чем могли видеть другие.

Анна заботилась о дочери с особой любовью. Её грубые руки, привыкшие к тяжёлому труду, становились мягкими, когда она касалась девочки. Лили росла слабым ребёнком, но мать делала всё, чтобы она окрепла.

– Ну-ка, Лили, – говорила Анна однажды, показывая дочери, как правильно месить тесто. – Давай вместе. Вот так, смотри.

– Мама, у меня не получается, – обижалась девочка, морща лобик.

– Получится, если будешь стараться. Всё приходит с трудом, милая.

К пяти годам Лили уже умела не только месить тесто, но и помогать по дому: выносила воду из колодца, собирала яйца в курятнике, ухаживала за цветами у дома. Мать учила её терпению и труду, стараясь не давать ребёнку слишком тяжёлых заданий.

Однако отец относился к ней иначе. Джон видел в дочери только слабость и ненужную обузу.

– Девочка должна работать, а не бегать за бабочками, – говорил он Анне, глядя на Лили, которая кружилась на дворе с цветами в руках. – Что она мне даст? Ни силы, ни пользы.

– Она ещё ребёнок, Джон, – отвечала Анна твёрдо. – Пусть хоть немного побудет счастливой.

Тем временем дар Лили продолжал незримо действовать. Когда она играла у дома, цветы вокруг неё расцветали быстрее, чем где-либо ещё. Если она случайно касалась больной коровы или курицы, животное вскоре поправлялось.

– Это чудо, – говорила одна из соседок, когда её сын, болевший неделями, вдруг выздоровел после того, как Лили принесла ему цветок.

– Или проклятие, – мрачно отвечал другой крестьянин, глядя на девочку издалека.

Но пока Лили оставалась ребёнком, большинство воспринимали её способности с благодарностью. Люди приносили Анне подарки: хлеб, молоко, шерсть, – надеясь, что её дочь, сама того не зная, принесёт им удачу.

Однажды, возвращаясь с Лили домой после долгого дня, Анна решила поговорить с дочерью о том, что может ждать её впереди.

– Лили, милая, – начала она, ведя ребёнка за руку. – Ты замечала, как вокруг тебя всё становится… лучше?

– Да, мама, – кивнула девочка. – Цветы меня любят. И корова наша улыбается, когда я её глажу.

Анна улыбнулась, но в её глазах была тревога.

– Это хорошо, но помни, что не все люди понимают такие вещи. Твой дар – это благословение, но люди могут испугаться его. Ты должна быть осторожной.

– Почему, мама? – Лили остановилась, глядя на мать широко распахнутыми глазами.

– Потому что страх делает людей злыми, – ответила Анна, не зная, как объяснить это пятилетнему ребёнку.

Лили задумалась, но вопросов больше не задавала. Она ещё не понимала, что значит быть «другой», но уже чувствовала, что её жизнь не будет похожа на жизнь других детей.

Годы шли, и её дар становился всё более заметным для жителей деревни. Одни видели в нём благословение, другие – угрозу. Шёпоты за спиной её отца Джона становились громче.

– Та девочка… Говорят, она может исцелять одним прикосновением, – говорила одна женщина, стоя у колодца.

– А ты видел её пятно? – подхватила другая. – Это же змей, явный знак нечистого.

Джон, проходя мимо, нахмурился. Эти разговоры раздражали его всё сильнее.

Однажды вечером, за ужином, он отложил ложку и взглянул на жену и дочь с суровым выражением.

– Лили больше не будет выходить со двора, – объявил он. – Её не должны видеть в деревне. Это навлечёт на нас беду.

– Но, Джон… – начала было Анна, но он перебил её.

– Всё решено. Пусть сидит дома, помогает тебе. Если её не будут видеть, о ней забудут.

С тех пор жизнь Лили изменилась. Она перестала играть с другими детьми, перестала бегать по деревенским полям. Теперь её мир ограничивался двором, домом и огородом.

Дни тянулись однообразно. Она кормила кур, убирала за свиньями, носила воду из колодца и помогала матери готовить. Иногда ей позволяли пойти в конюшню, чтобы ухаживать за лошадьми.

Но её сила не могла находиться в заперти. Там, где она ходила, цветы росли быстрее, чем где-либо ещё, травы становились ярче, а животные чувствовали её присутствие и тянулись к ней.

Однажды, ранним утром, Лили была в конюшне. Её руки были заняты – она набирала сено для лошадей, когда заметила какое-то движение под забором. Девочка замерла, ожидая увидеть мышь, но вместо этого из-под ограды осторожно вылез маленький ёжик.

Лили, забыв про работу, опустилась на колени.

– Привет, малыш, – прошептала она, чтобы не напугать зверька.

Ёжик замер, но не убежал. Его маленькие глазки-бусинки внимательно смотрели на девочку.

– Знаешь, – продолжила Лили, – меня не выпускают со двора. Говорят, я не должна показываться людям. А мне так хочется пойти в лес, пособирать грибы.

Она вздохнула, проводя рукой по колючей траве у своих ног.

– Ты, наверное, счастлив. Ты можешь ходить, куда хочешь.

Ёжик шевельнулся, будто понимая её слова, а потом, к удивлению Лили, развернулся и скрылся в траве.

– Ну вот, и ты ушёл, – пробормотала девочка, возвращаясь к работе.

Однако через некоторое время она услышала шорох и обернулась. Ёжик вернулся. На его колючках красовались маленькие грибочки.

– Ох, ты! – Лили рассмеялась, поднеся руку ко рту. – Ты принёс мне грибы?

Ёжик медленно подошёл ближе, и девочка осторожно сняла грибы с его спины. Это был настоящий подарок, который вызвал у неё радость, забытое ощущение свободы.

– Спасибо, малыш, – сказала она с улыбкой. – Ты самый добрый ёжик на свете.

После этого ёжик ещё несколько раз возвращался, принося грибы или ягоды. Для Лили эти встречи становились маленьким праздником в её однообразной жизни. Она чувствовала, что лес не забыл её и всё равно был рядом, даже если отец запрещал ей выходить за пределы двора.

глава 3

Соседи шептались и перешёптывались – разговоры о Лили не утихали, а с каждым годом только усиливались. Никто не говорил об этом открыто при Джоне, ведь его грубый нрав и суровый взгляд легко могли заставить замолчать любого, но за его спиной пересуды множились.

Тем временем Англию накрыла беда. Чёрная смерть, как прозвали её люди, стала расползаться по городам и деревням. Чума уносила жизни целыми семьями, оставляя селения безлюдными. Зараза не щадила ни бедных, ни богатых – никто не был в безопасности.

Но Тёрнхолл, казалось, был благословлён. Пока в соседних деревнях звуки похоронных колоколов стали привычными, здесь продолжали работать на полях, на пастбищах паслись здоровые животные, а дети бегали по улицам, как ни в чём не бывало. Урожай, как всегда, был богатым, а редкие дожди, проливаясь в нужное время, наполняли землю жизнью.

Жители Тёрнхолла радовались, но вместе с тем их радость омрачалась слухами.

– Почему нас обходит беда? – говорила одна женщина, заворачивая ребёнка в одеяло. – Мы что, особенные?

– А может, это ведьма? – тихо шепнул её муж. – У нас тут в деревне есть одна… та девочка.

Слухи распространились далеко за пределы Тёрнхолла. В соседних сёлах шептались:

– В Тёрнхолле живёт ведьма. Это она забирает жизни наших людей, чтобы их земля процветала.

– Да, да, – подтверждала старуха с дрожащим голосом, сидя у костра. – Урожаи у них всегда богаты. А земля ведь одна, одинаковая. У нас всё сохнет, а у них – растёт. Это не иначе, как чёрная магия.

Мужчины, собравшись в таверне в одном из соседних селений, обменивались недовольными взглядами.

– Сколько ещё наших должны умереть? – говорил один из них, сжимая кружку с элем. – Пока они там живут, как будто ничего не происходит?

– Может, стоит отправиться туда, проверить? – предложил другой. – Если ведьма там есть, её надо сжечь.

Хотя в самой деревне жители не решались открыто обвинять Лили, тревога постепенно наполняла их сердца. Даже Анна начала замечать, как соседи стали избегать её взглядов.

– Джон, – сказала она однажды вечером, когда они сидели у огня. – Ты слышал, что говорят в соседних деревнях?

– Что они могут знать? – Джон раздражённо отмахнулся. – Они завидуют. У нас урожаи хорошие, животные здоровые, а у них всё гниёт. Вот и ищут причину.

Анна хотела что-то возразить, но осеклась, заметив, как его лицо стало мрачным.

Лили чувствовала перемены, даже не зная о шепотах за спиной её семьи. Она замечала, как соседи перестали здороваться с её матерью, как люди проходили мимо их дома, огибая его стороной.

– Мама, – спросила она однажды, помогая матери стирать бельё. – Почему меня боятся?

Анна опустила взгляд и погладила дочь по волосам.

– Они просто не понимают тебя, моя девочка. Ты особенная, а люди боятся того, чего не понимают.

Лили кивнула, но её сердце сжалось от грусти. Она не знала, как ей быть, ведь её дар – это часть её самой, часть её души. Но, кажется, даже в её родной деревне ей не было места.

Тем временем шёпот превращался в ропот, а ропот мог перерасти в гнев. Тучи над Тёрнхоллом сгущались, и беда, которая так долго обходила их стороной, могла явиться не в виде чумы, а в виде людской злобы.

К семнадцати годам Лили превратилась в настоящую красавицу, чья внешность не могла оставить равнодушным ни одного человека. Её густые волнистые волосы горели рыжим пламенем, как будто их коснулось само солнце. На них часто задерживались взгляды людей, словно в них было что-то сверхъестественное. Глаза её были ярко-голубыми, как небо в ясный день, и при каждом взгляде казалось, что они способны видеть насквозь.

Когда Лили улыбалась, на её щеках появлялись ямочки, добавляя её лицу тепла и искренности. Но даже это вызывало подозрения у односельчан: такая красота, говорили они, может быть только дьявольской. Её фигура, стройная и тонкая, с изящной талией, была ещё одним поводом для пересудов.

Люди, особенно женщины, не могли сдерживать зависть и раздражение.

– Посмотри на неё, – говорили они друг другу, стоя у колодца. – Такая красивая – это просто не может быть естественным.

– Да-да, красота ведьмы, чтобы обольщать и завлекать, – добавляла другая, подливая масла в огонь.

Даже мужчины, которые раньше просто восхищались ею издалека, теперь смотрели с опаской. Лили, как считали, приносила с собой не только красоту, но и беды.

Если в деревне происходила ссора или разлад в семье, люди тут же искали виноватого.

– Это всё она, – шептались женщины. – Она смотрит своими голубыми глазами, и всё рушится.

– Да, да. Она ведь не просто так ходит такая красивая. Это, чтобы наводить порчу на мужей, – вторили другие.

Люди искали подтверждения своим страхам в любых её действиях. Если дождь приходил слишком поздно – виновата Лили. Если корова перестала давать молоко – снова её обвиняли.

Лили всё понимала. Она старалась появляться на улице как можно реже, чтобы не вызывать лишних разговоров. За водой она теперь ходила к реке на рассвете, когда все ещё спали. Тихими шагами, с ведром в руках, она пересекала поля, молясь, чтобы не встретить никого.

Но даже это вызывало новые слухи.

– Ты слышала? – говорила одна женщина соседке. – Лили-то опять утром бегала к реке.

– Да, я видела. Наверное, зелья свои там варит, ведь все знают, что ведьмы воду берут не из колодцев, а из рек и озёр.

Эти пересуды распространялись быстро, добавляя к образу Лили новые черты, придуманные страхом и предвзятостью.

Лили страдала от своей изоляции. Она любила природу, лес, но теперь ей запрещали уходить далеко от дома. Её отец, Джон, становился всё более строгим, стараясь оградить дочь от ненужного внимания.

– Меньше будут видеть – быстрее забудут, – говорил он Анне. – Не нужна нам беда на голову.

Но Лили знала, что её дар нельзя спрятать за стенами дома. Её сила, как и её красота, была частью её сущности. Она чувствовала, как её тянет к лесу, к свободе, к тому, что было ей родным.

И хотя она молчала о своих чувствах, её сердце разрывалось от тоски. Она мечтала, что однажды всё изменится, но с каждым днём становилось всё яснее: страх и ненависть людей к тому, что они не понимают, не исчезнут просто так.

глава 4.

Вечер был тихим , деревня уже погрузилась в сон. Лили сидела у окна в тёмной комнате, освещённой лишь слабым светом свечи. Она вышивала полотенце, стараясь отвлечься от тягостных мыслей. За окном слышались лишь ночные звуки – шелест ветра и крики совы.

Дверь резко распахнулась ,ударившись о стену. В дом вошёл отец Лили , Джон , покачиваясь и тяжело дыша . От него несло крепким алкоголем. Его лицо было перекошено от злости,

глаза налиты кровью. Злоба , накопленная за долгие месяцы пересудов , требовала выхода .

– Где ты ? – его грубый голос прорезал тишину дома.

Лили обернулась, едва успев поднять глаза , как он подошёл к ней.

– Сидишь тут , девка ! – прорычал он , хватая её за волосы.

Он рывком скинул её со скамейки на пол. Лили вскрикнула , ударившись коленями о твёрдый каменный пол.

– Ты знаешь, что я сегодня слышал?– продолжал он , снимая ремень с пояса .– Эти мужланы в баре … они обсуждали тебя ! Хвастались , что ты , мол , горячая в постели !

-Это неправда ! – плача , воскликнула Лили , закрывая лицо руками . – Они врут! Я даже из дома почти не выхожу!

Но Джона это не остановило. Его рука с ремнём взлетала в воздух и обрушивалась на спину дочери. Лили вскрикнула , но не сопротивлялась.

Анна , мать Лили , вбежала у комнату, услышав крики. Она бросилась между мужем и дочерью , пытаясь остановить его.

-Остановись , Джон ! Ты сошёл с ума! – закричала она , хватая его за руку.

Но он оттолкнул её грубо , так что она упала на пол.

-Ты думаешь , я это просто так оставлю ?– рявкнул он. – Я уже устал слышать их пересуды! Они смеются за моей спиной , называют меня отцом ведьмы! А теперь ещё и это !

Анна рыдала, но снова поднялась, чтобы встать между ним и Лили.

На шум прибежали старшие сыновья, Томас и Уильям.

Они вошли в дом как раз в тот момент, когда Джон снова поднял ремень .

-Отец , хватит! – громко сказал Томас, перехватывая его руку.

Джон замер , глядя на сына.

-Ты что , не понимаешь? – продолжил Томас, сдерживая его. – Это просто пьяные мужики, которые треплются , чтобы показать себя героями! Они ничего не знают и ничего не видели !

-Ты защищаешь её ? – прошипел Джон, вырывая руку.

-Да , защищаю , потому что она наша сестра, – твёрдо ответил Томас.– И я сейчас пойду и объясню этим идиотам, заставлю их заткнуться.

Он бросил ремень на пол и ринулся к двери.

-Нет , Томас , не надо ! – Анна бросилась к нему , преграждая путь. -Это ничего не изменит. Ты только усугубишь всё.

Томас остановился , взглянув на мать. Он тяжело дышал , но опустил руки .

– Лили ,ступай к себе, – тихо сказала Анна , обернувшись к дочери.

Лили поднялась с пола , вытирая слёзы. Она молча прошла мимо всех и поднялась на чердак, где находилась её комната.

Джон тяжело опустился на скамейку, схватившись за голову. Руки его дрожали, а губы шептали одни и те же слова:

-За что мне это ? За что ?

Анна не говоря ни слова , подошла к сыновьям.

-Всё будет хорошо, -сказала она шёпотом.– Оставьте его одного.

Томас и Уильям кивнули и вышли из дома. Анна подошла к мужу , но он лишь отмахнулся от неё.

На чердаке Лили сидела у окна, глядя в темноту. Слёзы текли по её лицу, но она молчала.

В её сердце не было злобы, только глубокая тоска . Она знала, что её красота и дар сделали её изгоем , и теперь даже её собственная семья начинала разрушаться под тяжестью страха и ненависти окружающих.

глава 5

Утро наступило холодным и пасмурным. Ночью прошёл дождь , оставив после себя мокрую землю и пронизывающую сырость . Осень вступила в сваи права:

днём ещё светило солнце , но к вечеру становилось холодно, а воздух наполнялся запахом увядающей листвы.

Джон с сыновьями отправился на поле, чтобы собрать оставшийся урожай. Морозы могли ударить в любой момент , и всё , что не было убрано , рисковало погибнуть .

Лили и её мать, Анна, остались дома . Анна хлопотала по хозяйству, укладывая сушёные травы в кувшины, а Лили помогала ей . Девушка работала молча , всё ещё ощущая боль на спине от вчерашних побоев. Анна старалась утешить дочь, но слова не находили нужного отклика – боль была не только физической , но и душевной.

Внезапно снаружи раздался шум . Анна замерла , услышав крики топот. Она поспешила к окну и взглянула на улицу.

– Боже мой!– вскрикнула она , прикрыв рот рукой.

Толпа людей двигалась по деревенской улице к их дому . Мужчины с вилами и палками ,женщины, выкрикивающие что-то невнятное .Впереди шёл высокий мужчина в длинном чёрном плаще- священник из соседнего села . Его лицо было суровым ,а взгляд – ледяным.

– Лили !– в панике крикнула Анна.– Прячься!

Лили замерла , её лицо побелело. Она хотела было побежать наверх ,но дверь с грохотом распахнулась, и в дом ворвалась толпа.

– Вот она , ведьма ! – закричал кто -то из мужчин.

– А мать её пособница! – подхватила женщина из толпы.

Анну и Лили грубо схватили за руки и вытащили из дома . Анна кричала , пытаясь вырваться , но сильные руки мужчин не позволили ей сделать даже шаг.

Лили молчала, её трясло от страха.

Толпа окружила их перед домом.

Священник подошёл ближе , кутаясь в подолы своего тяжёлого плаща. Его лицо выражало смесь торжественности и презрения.