Дельцы и мечтатели

– Товарищ подполковник, мне надо обдумать, – Ян резко поднялся с места: – Разрешите идти, – это было отказом.

– Ты не торопись отказываться, сынок, я не тороплю ведь, подумай. Иди, – Ян ушел.

– Ну вот, и эта сволочь тоже отказалась. С кем приходиться воевать, хоть сам за штурвал садись. Армия дебилов, – Семечкин заснул прямо в кресле, только под утро, заглянувший к нему адъютант помог перебраться на диван, стоявший тут же в кабинете.

Ян, конечно же, понимал или догадывался, что Семечкин хочет подставить его и рано или поздно это сделает, и решил произвести удар на опережение. Завтра же он напишет докладную на своего начальника в штаб дивизии. Он не поверил байкам про паленый самогон и про то, что старик шинкует им из под полы, это все были явные наговоры. Налицо была личная заинтересованность подполковника. Ягодкин и Погодкин дожидались своего командира на улице, обнявшись теснее, они так и заснули прямо на лавочке возле штаба. Командир растормошил их, те открыли глаза:

– Ну что, командир, как? – спросил мехвод Ягодкин.

– Пошли спать, завтра машина должна быть на марше.

– Так точно! – танкисты, тяжело поднявшись с лавки, пошли к себе в казарму. За все это время Ян не раз вспоминал картину, как его танк расстреливал мирную колонну, возможно и пил он так много потому, что эта картина не выходила из головы. Он и тогда выполнял личный приказ главнокомандующего, но он мог и отказаться. Или не мог?

Он утешал себя отговоркой, что это были враги и по-другому никак, но все эти отмазки не особо действовали, и приходилось много пить. Пить, чтобы не думать, а ведь на гражданке он совсем не пил. Был отличником боевой подготовки и даже в самом страшном сне не мог себе представить, что здесь он буквально за два месяца превратиться в разбитого и почти сломленного старика. А ведь война для него даже не начиналась, что же будет дальше? Чем больше он над этим думал, тем сильнее росло в нем желание отомстить. Он хотел мстить всему живому, всему тому, что было здесь, и сейчас его взгляд на это совпадал со взглядами Семечкина.

– Надо старика стереть с лица земли так, чтобы от его огорода и следа не осталось, – с такими мыслями засыпал он почти каждый день. Наутро, протрезвев, он понимал, что объективно старику мстить не за что, но к вечеру новые волны накатывали на него и он готов был его уничтожить. Уничтожить за его розовый и сочный редис, уничтожить за то, что тот ни нашим не вашим, а на войне так не нельзя. Вообще уничтожить за то, что он пытается мирно сосуществовать со всеми, не принимая ничью сторону. Один раз, напившись, он хотел уже самовольно выехать в сторону заправки и сравнять там все с землей. Вот и сейчас у него в голове созревал план. От него в штабе дивизии узнают, что подполковник Семечкин, самовольно рискуя новым «плотиком», решает свои психологические проблемы. Пока следователи будут заняты им, он под шумок осуществит свой план. Уже будет на кого валить, и он станется чистым.

В семь утра экипаж стоял возле своего танка, готовый отбыть на стрельбы. Костя услышал доносящийся шум стрельбы. По слуху он определил – танки. Решение пришло само. После того, как ребята оставили ему припасы, вещмешок заметно прибавил в весе, особой нужды бегать у него не было, и он тихонько пошел на звук разрывающихся снарядов. Только к вечеру он достиг края леса. Перед ним было поле, посреди которого стояли старые танки и бронемашины, используемые как мишени. Танкисты уже отстрелялись, и теперь колонна стояла, готовясь к маршу. Артем в мельчайших подробностях объяснил Косте, перед тем как уйти, как выглядит их цель, и как узнать, если они попытаются разукрасить машину. Костя безошибочно определил цель.

Машина выделялась на фоне остальных своей грациозностью, Костя даже услышал в этом многоголосье шум ее форсированного двигателя. На башне сидел военный, по-видимому, командир танка. Танки были в зоне поражения ракеты, и Костя, в бешеном темпе, начал сборку, на это ушло не более трех минут. Колонна тронулась. Костя, выбежав на открытое пространство, навел на цель. Как только цель была захвачена, он нажал на спусковой крючок. Ракета пошла, оставляя за собой пороховой след. Ему хотелось посмотреть, попадет он или нет, но тогда наверняка, он не ушел бы оттуда живым. Скинув с себя механизм, и не дождавшись результата, он бросился в лес.

Одна из машин уже засекла запуск ракеты, наведя на место, где только что стоял Костя пушку, она произвела выстрел. На «плотике» сработал сигнал о приближении ракеты. Мехвод отреагировал четко, дав газу и повернув вправо, он спрятался за танком, шедшим впереди. Костя промазал. Он попал в рядом стоящий танк, но об этом он не мог знать, потому что давно бежал по лесу, под рвущиеся везде снаряды. Про вещмешок не могло быть речи, главное было выжить. Закрывшему танку, ракетой оторвало башню. Снаряд, пробив кумулятивную защиту, ворвался внутрь. Шансов спастись у экипажа не было. Через несколько секунд рванул боекомплект, разметав боевую машину по полю. На прицеп брать то, что осталось, не было ни какого смысла.

В этот же вечер в генеральный штаб пришло донесение о подбитой машине на стрельбах. Командование прекрасно понимало, что главной целью был «плотик» и решили не поднимать шума. Боевой дух солдат и так был не на высоте. А если еще придать огласке, что враг вот так спокойно работает в глубоком тылу и делает что хочет, этого командование никак допустить не могло. Списали на непроизвольный взрыв снаряда, и обвинив его в халатности и не умению обращаться с боекомплектом, оставили родных без социальных выплат и льгот. Дело было закрыто.

Расследование длилось два месяца. За это время был опрошен весь полк. Как же гадко было на душе у солдат, когда они узнали, какое заключение сделала комиссия. Конечно же, всем было ясно, кто был главной мишенью и в том числе самому Яну, если бы не умелые действия водителя, где бы был сейчас их плотик. Вместо благодарности, командир танка набил Ягодкину морду, тот так и не понял за что, хотя причина была.

– Сволочь, – отблагодарил его Ян, закончив с подчиненным.

– Это ничего товарищ командир, это мы понимаем, – ответил ему избитый мехвод. Водитель понимал – люди на войне иногда делают странные вещи, сами не зная почему, просто у них так выходит и по-другому они не могут. На следующий же день Ян принес ему литровую бутылку Абсолюта и попросил прощения. Офицер не стал пить со своими подчиненными, предпочитая уединение в танковом тренажере. Ян залез внутрь тренажера, предварительно поставив на компьютере уровень сложности. Самый сложный ставить было нереально, реакция при алкогольном опьянении была не та, а вот ниже среднего самое оно. Достав из-за пазухи полулитровую бутылку Абсолюта и выкинув пробку, он сделал первый глоток прямо из бутылки, взял в руки руль и помчался по косогорам, отстреливая редкие мишени. Он знал, что уснет прямо здесь и в полночь его пьяный экипаж придет за ним, чтобы отнести своего бравого командира в койку.

Глава 6. Исход

Костю все же зацепило осколком, ранение было не сильное, но у него не было средств для обработки раны, вернее сказать у него не осталось ничего. В эту ночь он ночевал под деревом, кое-как зарывшись в листьях. Листья не особо согревали, ранение давало о себе знать. Наутро нога распухла. Оторвав от штанины лоскут, он кое-как сделал перевязку. Надо было рискнуть и выйти к людям. Без еды и медпомощи он долго не протянет. Во что бы то ни стало он должен увидеть своих.

К полудню следующего дня лес кончился, перед ним простиралось поле с дикой травой, как впрочем, и все поля в округе. Местные давно уже ничего не сажали и не сеяли, разве что гнали самогон из привезенного сахара. Как же нужен был этот самогон сейчас Косте. По полю он не решился идти, предпочитая двигаться вдоль кромки леса, хотя вдалеке он отчетливо видел деревенские домики. Что он скажет, когда придет туда? Врать не имело никакого смысла, а говорить правду, значит попасть в руки врага. Может лечь здесь и просто никуда не ходить? По крайней мере, тихо умереть среди весеннего шума листвы все же лучше, чем в подвале при допросе.

Все же, он решил подойти поближе и посмотреть, а там будь что будет. Потратив еще два часа, он, наконец, доковылял до края деревни. С виду деревня как деревня. Костя в своей жизни ни разу не видел деревни, но он знал, что она выглядит именно так. Лаяли собаки, где-то закричал петух. Костя вслушивался, не появиться ли звук военных. Вояки издавали особые звуки, и их не спутаешь ни с чем. Самой кожей ты чувствуешь приближение врага, по ней идет мелкая рябь, которая переходит в живот и уже никуда оттуда не уходит. Такого чувства сейчас у него не было, в деревне было чисто. Однако местное население в основном было на стороне противника, оно было запугано им, но были и такие, которые были готовы добровольно служить КрУ. Косте оставалось надеяться, что он встретит «своих». Он долго ждал на окраине. Лес подходил прямо к деревне, и Костя наблюдал со своего укрытия за происходящим. Сил совсем не оставалось, лежа на месте ему становилось все хуже, попеременно, то теряя сознание, то снова приходя в себя, он пробыл там до утра.

Сейчас он находился в полубреду, мало понимая, что происходит вокруг. В этом состоянии он выполз прямо на дорогу, да так и остался лежать, не в силах двигаться дальше. Как раз в это время один деревенский мужик, которому была абсолютно до фонаря вся эта война, ехал по дороге, забив свой жигуленок канистрами на заправку. Костя выполз прямо на середину, и объехать его не представлялось возможным. За укрывательство врага полагается смерть, и Василий прекрасно это знал. Погрузив раненого в машину, он решил по дороге подумать, что с ним делать дальше.

Деревня располагалась в глубоком тылу, и почти наверняка можно было не опасаться того, что его остановит патруль. Если бы только Василий знал, насколько опасный груз он везет, он вряд ли бы решился на такое геройство, но он не знал. Отъехав немного от деревни и остановившись в укромном месте, он наконец остановился, чтобы осмотреть пассажира. Обойдя машину с другой стороны, он открыл дверь и стал рассматривать более внимательно. Первое что он увидел, это небрежно перебинтованная нога, из под повязки тонкой струйкой сочилась кровь. Василий развязал тряпье, наспех забинтованное Костей. Раненый застонал и очнулся. Василий засунул руку под сиденье и вытащил аптечку и фляжку. Достав из аптечки бинт и вату, мужик обильно полил на вату содержимым фляжки и начал обработку.

– Откуда ты? – спросил Василий Костю. Косте надо было что-то говорить, и он посчитал, что врать не имеет никакого смысла.

– Я из КРа, – сознался он.

– Вот оно что, – удивился и испугался местный, продолжая тем временем обрабатывать рану. Во фляжке был самогон, которым после того как перевязал рану, Василий полил немного сверху.

– Дай, – попросил Костя, имея в виду фляжку. Тот протянул ему, откручивая крышку, которую уже успел закрутить. Костя с жадностью прильнул к горлышку. Самогон поможет ему быть некоторое время в сознании.

– Куда мы едем? – спросил Костя, отдавая фляжку хозяину.

– На заправку, за бензином. Бензин кончился. Там я тебя и оставлю. Заправка не принадлежит ни одной из сторон, только там у тебя будет шанс попасть к своим, если конечно договоришься с заправщиком.

– Далеко до нее?

– Километров десять будет, – Василий уже очень пожалел, что подобрал его, хоть до войны и было ему все равно, однако он не хотел терять свою жизнь из-за случайного встречного. Машина тронулась. Мужик гнал, выжимая из своего жигуленка все соки. Костя еще пару раз просил отхлебнуть из фляжки. Самогон был хорошего качества, видимо для себя. Костя, отхлебнув, приходил в себя, так ему становилось лучше, по крайней мере, хоть ненадолго. Наконец они приехали, и водитель куда-то ушел. Василий долго не появлялся, по-видимому, разговаривал с заправщиком о своей опасной находке. Наконец, он вернулся в сопровождении старичка, последнее, что заметил Костя, перед тем как отключиться, были веселые и озорные глазки старичка заправщика. Дальше он ничего не помнил, впав в забытье. Деревенский Василий, заправив канистры, поехал домой с уверенностью, что больше никогда не вспомнит об инциденте. Приехав домой, он поставил машину в гараж, внутри разгрузил канистры и достал остатки самогона. Открутив крышку, он сделал глоток.

– А ведь обещал же себе, что не буду неделю пить, да как тут не выпить, когда кругом такое. Козлы.

Было непонятно к кому обращено последнее слово. Одно было ясно, Василий не сдержал слово перед самим собой и перед женой, которой тоже обещал не пить. Сидя в гараже, он потягивал из фляжки. Он знал, что в это время его никто не потревожит здесь. Жена как раз сейчас гнала свежую партию самогона для фронта. Всю ночь шла бойкая торговля волшебным эликсиром, стихая лишь под утро. Утром они ложились спать, чтобы после обеда опять запускать аппарат.

Инь подошел к легковой машине, чтобы посмотреть на человека, про которого ему толковал Василий. Если Инь возьмет его к себе, и бойцы КрУ обнаружат, то и ему самому и заправке разом наступит конец, но все дело было в том, что находясь в потоке, воспринимаешь все происходящее как должное, без всякой на то попытки изменить ход вещей. Пусть так и будет – согласился он, и они с Василием занесли раненого в операторную. В операторной Инь его раздел и положил на свою кровать. Костя бредил. Температура подскочила до сорока. Инь разбинтовал ногу, промыл, наложил мазь и укрыл одеялом. Костю бил озноб. В один из моментов просветления, Инь дал ему выпить антибиотик. У Кости даже не было сил спросить, где он находиться. В безумной лихорадке, он то приходил в себя, то снова впадал в забытье.

– Павел, похоже, нам стоит вмешаться, Костя на грани, – делал утренний доклад Игорь.

– Ты думаешь, он не справиться? Ведь ты же сам говорил – место не может его убить. Предлагаешь все прекратить, когда он так близок к результату?

– Не знаю, не знаю, состояние критическое, боюсь, произошла какая-то ошибка, и мы можем потерять его.

– И все же, я думаю, ошибки быть не может, и небесная свобода все расставит на свои места, надо только немного подождать. Ты же прекрасно понимаешь, мы не в состоянии прекратить начатое, а представь себе, если сейчас заберем его, ему придется заходить во второй раз, вот этого он точно не выдержит. Я понимаю, кем мы рискуем, но другого пути у нас нет. Так уж получилось.

– Может, как-то помочь, ну там лекарства, врача, Инь ведь в курсе.

– Инь лишь в курсе, что есть третья сила, более могущественная, чем все то, что он видит вокруг. Но что происходит на самом деле он знать не должен до поры до времени. Игорь, кое-чем мы все же можем ему помочь. Есть у меня одна идея. Я думаю, что и Косте она придется по душе, – сказал Павел.

Дальше они обсудили, как идет строительство теслика-гиганта для межгалактического полета. Игорь сказал, что все идет по графику. Так же Игорь сообщил, что межпланетная конфедерация, хочет возобновить диалог по проекту «мечтатель», только диалог без каких либо взаимных гарантий и обязательств. На что Павел заметил:

– Цивилизации старше нас на сотню, может миллионы лет, а как дети честное слово. Хорошо, скажи им, что мы возобновим диалог.

– В обмен они обещают дать новую технологию для межгалактического теслика.

– Ну, скажи на милость, зачем нам их технологии, когда с нами мечтатель? Скажи им спасибо, но мы как-нибудь сами справимся. Знаю я их обмен технологиями, сплошная заманиловка. На счет технологий скажи «нет». Подари им лучше два тома Дон Кихота, пусть читают, – совещание было закончено.

Несколько дней Костя находился между жизнью и смертью. Разведка КрУ просто взбесилась, шерстя всю округу. Конечно, были они и у Иня и тоже спрашивали: не видел ли он чего. Иногда Инь притворялся глупым татарином, плохо знающим язык, иногда дельцом, которого кроме денег ничего не интересует. Костю он спрятал в небольшой подвальчик, который находился тут же в операторной. Полковники больше не приезжали, в связи с этим инцидентом все были на ногах. Сторона КРа тоже выжидала, Артему и Димону следователь, конечно, не поверил, и у командования были догадки, кто мог совершить эту диверсию. Как сторона КрУ не замалчивала, что «плотик» находился рядом, и что ракета шла на него, сведения все же просочились. Можно было с большей долей уверенности сказать, что все знали про все и делали вид, что ничего не знают.

Костя, благодаря стараниям Иня, шел на поправку. Из укрытия можно было выйти только ночью и только ползком. И с той, и с другой стороны имелись приборы ночного видения, и особо любопытный мог проследить, что же делается на заправке. Инь не раз предлагал Косте уйти со своими, когда те приезжали заправлять машины.

– Потерпи старик, недолго осталось, мне надо кое-что узнать, – Костя до конца сам не верил в то, что он вот так вот просто подбил танк, слишком просто. Спросить у старика он не мог, тот сразу бы понял кто он. Пока старик не знал, это было гарантией, что он уйдет отсюда своим ходом. Костя знал, как ускорить процесс выздоровления. В свое время еще до шинного, он как-то две недели ходил на курсы здорового образа жизни, сейчас это было как раз кстати. Полностью перейдя на растительную сырую еду и садясь в бочку с почти ледяной водой, он быстро шел на поправку.

Так прошло две недели, Костя полностью пришел в себя. Командование КрУ уверившись, что на их территории не осталось диверсантов, отдало приказ о выводе танков на позиции. «Плотик» должен был идти под прикрытием, к большому неудовольствию командира танка и к большому удовольствию экипажа. По пути они должны были заправиться. Прибыв на заправку, они обнаружили, заправляющиеся танки своих врагов. От такой наглости Ян просто опешил.

«Ну, мудаки, даже договориться не могут, чтобы не встречаться», – подумал он. Солдаты молча косились друг на друга, сплевывая в сторону. Ян остался в своей машине.

– Сейчас бы открыть огонь, да сравнять тут всех с землей, – у противника было пять машин. Три он бы подбил сходу, а вот оставшиеся две его бы уложили на такой дистанции и камулятивка не сработает.

«Глупо, как глупо, вчера жить не хотел, а сегодня, когда такая возможность представилась, не могу ничего с собой поделать. Боюсь», – продолжал размышлять Ян, сидя в своем танке.

– Товарищ командир, ну разрешите хоть выйти закурить, чего мы тут сидим, как в консерве, – первый не выдержал Погодкин.

– Нельзя, сейчас нельзя.

– Я сделаю это тихо.

Ян высунулся в башню и сейчас пристально наблюдал за действиями старого заправщика.

– Хитрый лис. Погоди, я тебя выведу на чистую воду, – шептал Ян. К вражеским танкам интерес был потерян, как будто он прибыл воевать с заправщиком. Он заметил, что в заправщике появилась какая-то легкая лисья походка, он стал больше улыбаться и как бы поглупел. Ян понимал, что он что-то скрывает. Погодкин и Ягодкин стрельнули покурить у танкистов с другой стороны, и теперь стояли с ними, под неизвестно как уцелевшей березой, пуская дым. Ян увидев, что они курят с потенциальным противником помахал им кулаком. Ягодкин заметил знаки, подаваемые командиром, но притворился и помахал ему в ответ.

– Вот приди мне, скотина, я тебе устрою «прощание славянки», – но никаких действий Ян предпринимать не стал.

Костя, сидя в яме, услышал за эти несколько дней приближение тяжелой техники. Сначала приехали наши на пяти машинах, по очереди подъезжая к заправке, остальные держали территорию под наблюдением. Затем подъехали чужие.

– Неужели, старик перепутал, – о том какой порядок на заправке он слышал кое-что от Иня, и знал, что это против правил. Из укрытия он не мог вылезти, его наверняка могла заметить та или иная сторона, но кое-что Костя все же услышал. Со стороны КрУ в колонне явно был «плотик», его турбированный двигатель издавал реактивно-свистящий звук, который выделялся на фоне остальных машин.

«Неужели это он?» – мелькнула догадка у Кости: «Да мало ли «плотиков» на фронте, может какой другой?». Костя знал, что «плотики» были редким явлением и вряд ли это мог быть другой, похоже, это была его цель.

Вечером, как обычно, Инь открывал люк в полу и выпускал Костю на свободу. Как только вышли на улицу, Инь сообщил ему новость:

– Твой сегодня был, – лицо его стало серьезным. Костя не стал ломать комедию. По лицу Иня было понятно, что он все знает, притворство было излишним.

– Я все хотел спросить тебя, старик, почему ты меня не сдал, тем или этим, ведь ты же рискуешь?

– У каждого в этом мире существует свое дело, и никто не вправе помешать этому, – Инь присел на свое кресло из плетеной лозы: – Оставайся, раз уж ты так решил. Мне давно нужен помощник. Документы тебе мы сделаем, чуть подучим легенду и вперед. Непростое ты дело себе выбрал. Ракеты у тебя больше нет. Да и достать ее негде. Если начнешь спрашивать, тебя быстро раскусят, так что держи ухо востро, и самое главное, не задавай вопросов.

– Я понял Инь. Кстати, почему тебя так странно зовут.

– Прозвали меня Инеем, видимо за мои седые волосы, а Инь это так, для сокращения. Я уже привык.

Вдруг где-то рядом зафыркало. Инь и Костя, не сговариваясь, повернули головы на звук. Это была белая лошадь.

– Откуда она здесь? – удивленно поднял брови Инь. Костя немного улыбнулся, кажется, он догадывался от кого такой подарок. Инь очень любил лошадей, эта любовь была привита с детства его отцом. В его родной деревне почти в каждом дворе были лошади. Их деревня отличалась от всех других, никто в деревне не держал лошадей на мясо, как это было принято во всей округе. Очень многие держали лошадей для красоты, лишь раз в год участвуя в скачках на Сабантуй. Инь встрепенулся и привстал. Может лошадь просто заблудилась и искала дорогу?

– Ай, ай, ай! – от восторга Инь аж заплясал на месте.

Боясь спугнуть коня, он стоял и как зачарованный смотрел на него не в силах произнести ни слова. Костя тоже приподнялся с места и тоже смотрел на белого жеребца. Конь подошел поближе, показывая себя во всей своей красе. Инь качал головой, причмокивая от восхищения. Конь подошел к ним вплотную и поприветствовал их как старых знакомых, качая и наклоняя голову, давая себя немного погладить.

– Ай да конь, – не скрывая своих чувств, радовался старый заправщик как ребенок.

– Костя, Костя, посмотри, откуда он? Этого не может быть, здесь, в этом месте. Ах ты мой дорогой, как долго я не видел лошадей, – Инь хохотал и веселился.

Вдруг Конь насторожился и отошел в сторону. Уши локаторами повернули в темноту. Конь что-то услышал, замер на секунду на месте, затем резким толчком прыгнул в сторону и ушел в тишину ночи. Если бы только Инь и Костя знали, что так напугало коня. В двух километрах, спрятавшись за деревья, стоял «плотик».

Глава 7. Конь

Подполковнику Семечкину пришел приказ выпускать «плотик», когда командир танка посчитает нужным. Приказ этот был спущен неспроста. Так как о передвижениях их части враг знал даже лучше чем о своих, наиболее целесообразней будет, если командир новейшего танка сам будет принимать решения. Предупреждая в последний момент, куда он выехал, чтобы не попасть под обстрел своих же.

Первым делом Ян решил разделаться с этим островком мира на этой земле, но он не мог вот так вот просто взять, приехать и открыть огонь. Очень многие высокопоставленные лица были заинтересованы в редиске и во всем остальном, в том числе и топливе. Заправок в округе не было, а топливо привозимое тыловиками было столь низкого качества, что после первой же поездки двигатель накрывался медным тазом. Ян не в первый раз приезжал последить за заправщиком. Его бесил редисочный оазис, воздвигнутый стариком посреди пустыни из людского холода. Ян не терпел несовершенства, а здесь на войне это чувство обострилось до болезненного состояния. Заправку он мог уничтожить за одну минуту, но тогда его бы легко вычислили и скорей всего отдали под трибунал, который как он слышал, особенно не церемонился, отправляя людей в неизвестность. За заправщиком он наблюдал в тепловизор, поворачивая башню в разные стороны. Именно этот звук поворота башни и услышал конь.

Сегодня Ян заметил еще одного человека, сидящего рядом с Инем. У Иня оставались, и частенько, водители грузовиков привозивших топливо, но тут было кое-что другое. Машины не было видно. Затем он увидел, как на заправку двигается лошадь. Лошадь он увидел много раньше, чем заметили ее Инь и Костя, на танке стоял мощнейший прибор ночного видения. Спасибо друзьям из-за границы. То, что он увидел, просто поразило его. Конь точно знал куда идет, он не плутал и не делал лишних движений, мирно и размеренно он двигался в сторону заправки.

– Что за чудеса, это еще что за черт, – повернув башню, Ян увидел, что лошадь повернула голову в его сторону. Он знал, что на таком расстоянии поворот башни услышать невозможно, но лошадь явно испугалась именно этого звука.