скачать книгу бесплатно
Твой образ блистающий. Дневник Белы
Галина Сафонова-Пирус
Повесть написана по запискам режиссера ТВ, которая, выйдя замуж, отдала их мне, сказав: «Оставить их у себя не могу, поэтому делай с ними, что хочешь». И вот, спустя годы, я решилась их «обнародовать». Конечно, основной текст – из дневников Белы, но переписанных мною и дополненных домыслами. Действие повести – конец 80-х годов прошлого века.
Твой образ блистающий
Дневник Белы
Галина Сафонова-Пирус
© Галина Сафонова-Пирус, 2023
ISBN 978-5-0055-3198-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Предисловие
Героиня повести – моя коллега, проработавшая рядом со мной вторым режиссером почти шесть лет. Её мировосприятие во многом было мне близким и когда она снова вышла замуж и уехала в Польшу, то я почувствовала себя одинокой. А перед отъездом оставила она мне свои дневниковые записки со словами: «Возьми… В них много такого, о чем тебе не говорила, а теперь узнаешь. С собою мне их брать нельзя, вдруг муж найдет, что тогда? Ведь такой подруги, как ты, у меня больше не будет, так что бери и делай с ними, что хочешь». И вот, выждав «срок давности», решилась я «обнародовать» её записки о поре её увлеченности журналистом, с которым работала. Конечно, основной текст моей повести будет из дневников Белы, переписанных мною по-своему (сохранены лишь содержания эпизодов), но есть еще и мои реплики к ним, воспоминания и раздумья (курсивом), и вполне возможно, что эти «ремарки» не совсем то, о чём думала моя героиня в той или иной ситуации, но так ведь автору позволительны домыслы.
Действие повести – конец 80-х годов прошлого века.
(Одна из записей Белы):
«Наконец-то закончила набирать на компьютере свои дневниковые записи! Глаза устали… Итак, какое сегодня число? Тринадцатое. А начала набирать… Раз, два, три, четыре… Опять тринадцать? Да что ж это такое! Прямо мистика какая-то, как тогда… Ну да, вот та запись:
«Он идёт по коридору мне навстречу, но останавливается:
– Бела Эмильевна, – смотрит отчуждённо: – Надо отвезти в театр костюмы, которые мы брали для передачи, но ассистенты в отгулах, так что придётся Вам…
А раньше сделал бы это сам! Но накануне, при записи передачи, снова были мы с ним «в конфронтации», и вот… Смотрит, не отводит глаз и в них вроде бы вопрос: «Не обиделись?» Подумаешь! С какой стати? И киваю головой, проплываю мимо. А чуть позже вошел в кабинет:
– Отметить надо, где я в кадре буду.
Диктую и смотрю в глаза (Вы для меня сегодня, как и все.)
– Да, вот еще что. Лев Ильич, сделайте начитку[1 - Начитка – записанный текст для монтажа сюжета.]* афоризмов для «Прожектора».
– Сделаю, – и взглянул (Жаль, что «как все»).
– И прохронометрируйте их, пожалуйста.
– Хорошо.
А в одиннадцать началась у нас с ним долгая запись журнала… аж до четырех. И был терпелив, сдержан, – не перечил. Что с ним? Когда кончили и я еще сидела за пультом, прислал ассистентом записку с хронометражем афоризмов: «Первый – девять минут, второй – тринадцать, третий – пятнадцать, четвертый – тринадцать.» И в скобках: «Как раз – о нашем случае.»
И этот «случай» начался меж ними с того самого дня, когда после отпуска Бела пришла на работу и в графике увидела: будет делать передачу с новым журналистом Соминым… Но вначале набросаю хотя бы «карандашный» портрет Белы (А разноцветная палитра масляных красок, надеюсь, появится потом, когда перед читателем замелькают странички из её записей.) Красива ли была моя героиня? Да нет. Но такие лица в толпе заметишь сразу, – есть в них какая-то ежесекундно меняющаяся и чарующая прелесть! То же металось и в её глазах, а когда Бела задумывалась о чем-либо, то в них появлялась такая бездонность, что иной раз думалось: ну, зачем этой симпатичной женщине погружаться в такой глубинный омут?.. жила бы себе легко, скользя по поверхности событий и явлений, да и всё, но… Но, честно говоря, как раз эта глубина меня и влекла к Беле.
«Познакомилась с нашим новым журналистом Соминым. Зашел в наш кабинет:
– Так это Вы Бела Эмильевна Тур? – Улыбнулся и почему-то взглянул удивлённо: – А я Лев Ильич Сомин.
– Лев Ильич Сомин… – повторила, приветливо взглянув и ответно улыбнувшись: – Так значит, аббревиатура Ваша ЛИС. – И помедлив, пошутила: – А можно… прямо с этого мгновения и буду звать Вас Лис?
– Ну, что ж, если Вам так нравится… – принял мою предложение с ходу и добавил: – Но тогда, и я буду величать Вас Бэт, идет?
– Идет.
И снова заулыбалась, обрадовавшись, что у этого нового журналиста есть чувство юмора… да и покладистый, а в нашей работе это многого стоит. И позже, разговаривая о нашей первой передаче, стали вглядываться друг в друга. Да, симпатичный, уверенный «товарищ», с достоинством, но, в то же время робость в глазах… и всё то же удивление. Почему?.. А когда после обеда монтировали киносюжеты, то все премудрости режиссерского ремесла схватывал на лету, и мне было приятно, – да и ему тоже, видела это! – обмениваться фразами, словами, взглядами. А на другой день, когда пришла к нему за сценарием, то вроде как растерялся, но тут же вспыхнула в глазах и радость. И было это в сентябре, а с ноября, у меня появилась ученическая тетрадь в клетку с пометкой: «Лис».
…Конечно, Лев Ильич умный, симпатичный, да и как журналист выше вех на голову. Думаю, что из него получится отличный ведущий. И как сложатся наши отношения? А сейчас, здороваясь, не скрываю своей симпатии к нему, и моё приветствие звучит так: «Здра-авствуйте, Лис!», с улыбочкой и протяжным «а», и он отвечает так же. Да, не скрываю своей симпатии к нему, и потому, что знаю: между нами ничего, кроме рабочих отношений быть не может, ведь я старше его, у меня двое детей, да и он женат.
…Сегодня монтировали с ним киносюжеты. Вначале всё было тихо-мирно, а потом заспорили. Хотела остановиться:
– Фу, ерунда какая-то! – И встала из-за стола: – Пусть по-Вашему будет.
– Нет, пусть будет так, как Вы… – он.
Но опять заспорили. Потом выяснилось: не знал, что на пульте план из киносюжета в квадратик ввести не получится, – не заложено такого в нашем спецэффекте.
– Фу! – он, с облегчением.
– Слава Богу! – улыбнулась и я.»
«Умный, симпатичный…» Да, таким Сомин и был: высок, спортивен, сероглаз, с правильными чертами лицами и негустой шевелюрой светлых волос. Но к тому времени передо мной, как перед главным режиссером, прошло много «симпатичных», неглупых, и далеко не все могли вести передачи, а вот у него это получилось почти сразу, хотя и пришел из газеты, – уверенность в том, о чем говорит, явное чувство собственного достоинства, умение на лету схватывать «запросы» камер, микрофонов, студийной «кухни», – всё это Лев Ильич быстро, с лёту впитывал и умел применить «на практике».
«По письму ездили с Лисом в село Отрадное снимать сюжет о школе, – не работает отопление, дети в классах сидят, не раздеваясь. Первый снежок, солнце, морозец, деревья в инее!
– На меня благодать снисходит, когда вижу такое, – расплылась в улыбке.
– А на меня уже давно ничего не снисходит, – взглянул грустно.
В магазине покрутил в руках банку соленых огурцов, но не купил, а когда шли к школе, я предложила:
– Надо цветы, примороженные в классах, отснять, выигрышно для сюжета будет.
– А я уже писал об этой школе в прошлом году, – не оторвал глаз от дороги. – И статью назвал: «Цветы в этой школе не растут».
…Монтировали сюжеты и опять шутливо сражались. А начал он:
– Старомодные у Вас, Бэт, музыкальные вкусы.
– А у вас… В сценарии фразу-то: «Мороз и солнце, день чудесный» у Пушкина украли?
Через минуту – он:
– Это хороший план.
– Нет, плохой, – я.
Через две:
– Я заставки для передачи сам написал, не то, что некоторые…
– Да уж куда нам… некоторым! (Что это с ним?) – Но показалось мало и добавила: – Что это у Вас в каждом журнале – по монолиту: в предыдущем пассажиры в автобусе в монолит слились, в этом – жидкость в стакане?
И взглянула: нет, не сдамся! Но всё же записывали журнал мирно, и просматривали вместе, а вот «дружного, сплоченного коллектива» между нами уже не было. А в конце просмотра – он:
– Это хорошо, что Вы здесь меня в кадре не дали.
Извиняется?
– Да уж… сообразила. Не совсем же я – «некоторая», как некоторые предполагают.
И глаза – в глаза… молча.
– Все. До свидания, – он.
– Пока. Не болейте, – не сдалась.»
А он и заболел. И выпускающая сказала, что у него с ногой что-то не так, – «Пацаны шайбой засветили и теперь время от времени возникают проблемы». Тогда было интересно: позвонит ли ему Бела, сменит ли свой «гнев на милость»?.. Нет, не сменила. И пришлось мне:
– Лев Ильич, как Ваша нога поживает?
И выразила соболезнование, порекомендовала лечить «Пантенолем», который был у меня, а в ответ услышала грустно-приглушенный голос:
– Да нет, спасибо. Я готов к тому, что ее отрежут по самое горло… хотя и дорога, как память.
И всё же договорились: если станет его «дорогой» хуже, то пришлет кого-либо за аэрозолем. Но не прислал, и через три дня вышел на работу.
«Все хотел передачу «Новости кино» взять себе и, наконец, добился этого, но ведущей сделал Инну Рубину, журналистку из газеты «Комсомолец», в которой раньше работал, хотя я и говорила ему, что она – не для эфира: плохо смотрится, невнятно говорит. И сегодня подошел:
– Как Вам, Бэт, вчерашние «Новости кино»?
Посмотрела в глаза. Соврать?.. Нет, не буду.
– В общем-то… – И, помедлив, договорила: – Ведущая Ваша какая-то серая, зажатая… (Обиделся? Вроде бы нет.)
А когда монтировали журнал, попросил, чтобы на летучке, – как раз мне надо будет обозревать неделю, – не сказала об этом, а то, мол, станут на неё нападать.
– Лис, – взглянула с упреком, – мы в нашей социалистической жизни затурканы, а тут еще и на летучке надо будет говорить то, чего не думаю. (А вот теперь обиделся.)
И на другой день на монтаже сюжеты был молчалив, а к концу еще и бросил:
– Вы все здесь считаете себя очень умными.
– Лев Ильич, – усмехнулась, – но ведь, и Вы себя не обижаете?
– Нет, я мало еще работаю, чтобы…
– А когда «много» будет… то шо буить? – шутливо насторожилась.
И монтажница расхохоталась, а он подхватился и вылетел.
…На летучке сказала о «Новостях кино» то, что думала, но срезав острые углы, – почти похвалила и, может, вопреки тем, кто не стеснялся ругать слишком грубо и даже несправедливо: зачем Рубиной делать критический разбор фильмов?.. подумаешь, критик нашелся!.. надо ей поскромнее быть! Лис всё время сидел тихо, уткнув нос в воротник куртки, смотрел в пол, но после выкрика Носовой, – не имеет, мол, журналист права говорить «от собственного я!» – распрямился и негромко так, но четко сказал:
– Но если журналист не будет претендовать на какой-то анализ, а сидеть перед камерой и тянуть сопли…
– Как вы смеете так выражаться! – взвилась та. – Фу! А еще журналист!
Вот и получилось, что только мой начальник да я и поддержали журналиста Сомина. Оценит ли?»
В то время мне, как главному режиссеру, надо было находить дикторов, ведущих, следить за оформлением передач, поэтому приходилось в этих вопросах часто сталкиваться и с Соминым. Надо сказать, что зачастую это было нелегко, – чувство собственного достоинства он охранял бдительно и перечить ему надо было с осторожностью, выбирая гибкие варианты. Как-то раз, когда его уже ждала съемочная машина, быстро подошел ко мне:
– Начальник хочет, чтобы я название «Прожектор» сменил… Ну, что б непременно было с именем нашего земляка Козьмы Пруткова[2 - Козьма Прутков – литературная маска, под которой в журналахв «Современник», «Искра» выступали в 50—60-е годы XIX века поэты Алексей Толстой и братья Жемчужниковы.], – хихикнул.
– Лев Ильич, а в принципе он прав, – не поддержала его юмора. – Ведь этого вымышленного героя можно использовать так, как заблагорассудится.
– Ну и что? Прямо так и назвать «Сатирический журнал Козьма»?
– Да нет, – улыбнулась: – Можно как-то по-другому. – Сгримасничал, а я выпалила первое попавшееся: – Ну допустим: «От Козьмы – с приветом».
Взглянул. Не ответил. Направился к машине, но обернулся:
– Не все ли равно какое, – бросил на ходу.
А через пару дней снова пожаловался: никак, мол, не отбрыкается от Сергея Васильевича с этим названием, и попросил, чтоб поддержала его, а я:
– Да назовите просто: «Клуб Козьмы Пруткова».
Помолчал, подумал:
– Да, есть в этом что-то.
И в лице промелькнуло выражение какой-то открытости и даже незащищенности, а мне подумалось: так что же в нём – истинное, а что – маска?
«Вечером позвонил мне домой и сообщил, что в «Родине» идет фильм «Голубые горы»[3 - Голубые горы» – комедийный художественный фильм, снятый на киностудии «Грузия-фильм» в 1984 году по мотивам рассказа Резо Чейшвили.]. Удивилась этому звонку и ответила, что уже посмотрела, а он только и спросил:
– Ну и как?..
– Очень понравился.
– Я рад этому.
И повесил трубку.
…Сегодня, когда записывала передачу с Носовой, пришел на пульт, присел рядом. Что это он?.. Смотрел на экраны, молчал. Когда молчание затянулось, то я, прикрыв ладонью микрофон тихой связи с операторами, спросила:
– Лис, это Вы «автор» затеи с косточками?
