скачать книгу бесплатно
– Ну да. Нечто похожее я как раз ожидал. Но все же… – я не договорил. Точнее, договорил, но про себя: "Но все же мне непонятно, как Сундук смог добраться до свежеприготовленного сока, а кроме того, мне совершенно непонятно, почему ты, красавица, такая темненькая, а сын у тебя – беленький, словно одуванчик? И потом: если ему – лет восемь, то во сколько же ты его тогда родила? В пятнадцать? А забеременела – в четырнадцать? Ох, что-то не сходится…". Снова меня одолели предчувствия.
Я подъехал к дому, поставил машину и мы вместе поднялись в 32 квартиру.
Сундук уже весь посинел и тихонько хрипел. Я не удержался от соблазна: легонько ткнул его ногой в живот. Он дернулся, петля затянулась на шее, Сундук посинел еще больше, и его выпуклые, словно у морского окуня, глаза прямо-таки выкатились из орбит.
– Что мы с ним будем делать?
– Ничего. Оставим здесь. Как только я приеду домой, расскажу обо всем мужу: он разберется.
Я согласно кивнул:
– Надеюсь, это правильное решение. А сейчас – надо забрать ребенка и уезжать отсюда.
– Да, да… Конечно, – слабеющим голосом проговорила она и вдруг покачнулась. Я подхватил ее и усадил на стул. Она благодарно улыбнулась.
– Я возьму мальчика и отнесу его в машину. А потом вернусь за вами, – сказал я и направился в соседнюю комнату, но она меня остановила:
– Подождите! Не оставляйте меня наедине с этим подонком! Я боюсь – а вдруг он развяжется!
– Ну что вы! Не развяжется, – подбодрил я ее. – А впрочем, если боитесь… Вот, возьмите, – я протянул ей пистолет. – В случае чего – стреляйте без предупреждения.
Я бережно взял ребенка на руки и стал спускаться на улицу. Вышел из подъезда, аккуратно положил спящего мальчика на заднее сиденье машины и поспешил обратно.
* * *
Нащупав гладкие холодные перила, я стал подниматься по лестнице. Когда до площадки между этажами оставалось всего несколько ступенек, прямо перед моими глазами мелькнула бледная тень. Затем раздался… сухой щелчок, и больше ничего.
Женщина злобно вскрикнула и с досадой бросила пистолет на бетонный пол.
– А патроны? Как же вы собирались стрелять, если патроны – у меня? – я преодолел последние ступеньки, подошел ближе и, хорошенько размахнувшись, коротким хуком справа послал ее в нокаут. Она сильно ударилась головой об стену и сползла к моим ногам. Я считаю, расхожая мысль о том, что женщин бить нельзя – обычное заблуждение. Предрассудок, на который не стоит обращать внимания.
Я нашел на полу пистолет, достал из кармана обойму и вставил ее в рукоять. Передернул затвор, дослал патрон в патронник. Затем взвалил обмякшее тело на плечо и продолжил путь в злополучную квартиру № 32.
Сундука она развязать не успела. Да и не смогла бы – я так его взнуздал, что любая попытка освободиться от пут грозила немедленным удушением. Его веревки можно было только разрезать, а у нее даже пилочки для ногтей с собой не было.
Сундук лежал и хрипел. Поделом!
Я связал ее остатками веревки; петлю делать не стал, но для верности несколько раз пропустил концы позади батареи парового отопления.
Ну вот и все! Теперь я не боялся, что они смогут чудесным образом выпутаться, пока я буду ездить за Квасным.
Ведь он должен наконец узнать, кого пригрел на своей груди!
* * *
Илья Ефимович Квасной оказался тучным лысым человеком лет пятидесяти. Он вышел на крыльцо, спустился к цветнику, и тут я его окликнул:
– Илья Ефимович! Илья Ефимович!
Он подошел к ограде, и я быстро изложил ему суть дела. Дважды он прерывал мой рассказ короткими приглушенными проклятиями, а потом схватился за сердце, посерел и сказал осипшим голосом:
– Подождите, я схожу в дом – за лекарством, и сейчас же вернусь. Если все так, как вы говорите – им несдобровать! – и ушел, чуть прихрамывая.
Через пару минут он вернулся: вышел через калитку и, поминутно оглядываясь, поковылял ко мне. Я стоял, притаившись за одним из кирпичных столбов, на которых держалась ограда. В этот момент на крыльце дома показался очень колоритный персонаж: высокого роста красавец-брюнет, с тщательно зачесанными назад и набриолиненными волосами. На нем был изящный смокинг (несмотря на адскую жару), на шее красовалась бабочка и в петлице – алая роза. Перехватив мой удивленный взгляд, Квасной сказал:
– Это мой деловой партнер. Сегодня утром прилетел из Москвы. Мы ведем с ним важные переговоры. Так что давайте поторапливаться – у меня еще много дел.
Мы сели в черный джип, развернулись и поехали на Фруктовую. У меня было время, чтобы задать Квасному несколько вопросов.
– Скажите, Илья Ефимович, – спросил я, – а был ли телефонный звонок с требованием выкупа? Около часу дня?
Он пожал плечами:
– Не знаю. Я все время беседовал со своим партнером. Мне никто ничего не говорил об этом.
– Странно… Зачем тогда вообще потребовалось звонить? – недоумевал я. – Возможно, разговор записали на пленку… А может, никакого звонка и не было?
– Все может быть, – отрезал Квасной.
– Скажите, – продолжал я, – а ведь ваша нынешняя жена – не родная мать мальчика?
– Нет, – Квасной заметно нервничал. – Не родная. Его мать умерла не так давно. Я… хотел… залечить эту рану. Я думал, что женская ласка сможет хоть как-то облегчить для него тяжесть утраты… Поэтому и женился снова. Но, видимо, я поторопился.
– Да уж… Похитить собственного пасынка для того, чтобы вымогать деньги у мужа… На что они только рассчитывали? Вот для чего потребовалось столько снотворного – чтобы мальчик ничего не помнил. Ну, а из меня хотели сделать козла отпущения. Не вышло! – я рассмеялся.
Квасной достал из кармана большой платок и принялся вытирать лысину и шею:
– Ну что, скоро приедем?
– Да… Потерпите, осталось совсем немного, – успокоил я его. Мне были понятны его чувства.
Мы подъехали к дому на Фруктовой. Я поставил джип рядом с "копейкой".
Квасной грузно выпрыгнул из машины. Он широко открывал рот, словно рыба, выброшенная на берег, и тяжело дышал.
– Идите вперед, – сказал он мне, как человек, привыкший распоряжаться. – У вас пистолет, а я безоружен.
Я согласился и шагнул в подъезд первым.
* * *
Нащупав перила, я стал осторожно подниматься, держа оружие перед собой. Позади раздавалось свистящее дыхание Квасного. Он громко топал и вообще издавал много лишних звуков. Но мне было не до него; я ждал засады. Я пристально всматривался в темноту, сосредоточив на этом все свое внимание. Поэтому я не смог вовремя среагировать, когда за моей спиной послышалось зловещее металлическое лязганье. А когда до меня наконец дошло, что происходит, было уже поздно. Грянул выстрел. Меня отбросило вперед, и я упал на ступеньки, жадно хватая губами обжигающий воздух. Квасной взобрался чуть повыше; я почувствовал ствол пистолета, упертый в мой затылок; прогремел второй выстрел…
* * *
– Да… – незнакомец покачал головой, – вашей участи не позавидуешь. Однако ж вы снова проснулись?
– Да. В машине, посреди поля, под кустом. На заднем сиденьи спал мальчик. Часы показывали двенадцать. Я завел двигатель и приехал сюда. Я не знал наверняка о том, что будет дальше, но был готов ко всему. Сундук, молодая женщина, Квасной, – все они лежат здесь, связанные, – я махнул рукой за спину незнакомцу. – Но что толку? Я не могу обратиться в милицию: во-первых, моя вина слишком очевидна, а, во-вторых, Квасной очень влиятельный человек, и ему поверят скорее, чем жалкому бродяге. Просто оставить их здесь я тоже не могу. И как быть с мальчиком? У меня оставалась последняя надежда – это вы. Тогда я снова поехал к дому Квасного – и вот, привез вас сюда. Помогите! Прошу вас! Я не хочу мучиться этим кошмаром! Я не хочу постоянно погибать и лежать убитым в подъезде! Я не могу больше выносить эти ужасные пробуждения! Умоляю вас, сделайте что-нибудь! За что мне это наказание?! Помогите! Я знаю, вы можете все изменить!
Незнакомец ловко вылил остатки коньяка в мой стакан.
– Не кричите! Вот, выпейте.
Я выпил.
Он ласково потрепал меня по плечу:
– Успокойтесь! Уверяю вас, вы сильно преувеличиваете мои возможности. Я не могу ничего исправить. Все, что должно было произойти, произошло. Остановить Время – не в моей власти. Я – раб существующего положения вещей, и ничего не могу изменить. Но вы – можете.
Сердце мое радостно забилось, я покрылся горячим потом и закричал:
– Что?! Что я должен сделать?
Он улыбнулся:
– Немного. Хотя и немало. Вы должны совершить поступок. Тот, Кто Сдает Карты, не любит грустный финал. Особенно, если это касается невинных. Совершите поступок, и вам зачтется. Вы дважды пытались опередить ход событий – напрасный труд, голубчик. Попробуйте в последний раз – сделайте что-нибудь стоящее.
Я озабоченно посмотрел на незнакомца:
– Боюсь, я не совсем хорошо вас понимаю. Какой поступок? Не могли бы вы объяснить, что имеется в виду?
– Нет, – ответил он твердо, – объяснить не могу. Мне не позволено влиять на ваш выбор, – он ненадолго задумался. – Но я вам кое-что расскажу. Полагаю, это не будет нарушением правил. А? – обратился он к кому-то в пустоту и громко рассмеялся. – Так вот. Шесть лет назад милейший человек Илья Ефимович Квасной встретил очаровательную блондинку с годовалым ребенком на руках. Илья Ефимович влюбился, как мальчишка. Пользуясь бедственным положением красавицы, он все-таки добился своего. Не сразу, конечно, но добился – она стала его женой. Ребенка он усыновил.
Однако время шло. Вместе с ним прошла и любовь. И вот – примерно полтора года назад – Илья Ефимович встретил другую женщину. Шатенку. Ту самую, которая так замечательно готовит грейпфрутовый сок. Илья Ефимович снова влюбился. И снова захотел жениться. Но блондинка оказалась упрямой: сначала она не хотела выходить за Квасного замуж, теперь она не хотела с ним разводиться. Что делать? Верный слуга, господин Сундуков, предложил помочь. Квасной согласился. Через неделю блондинка умерла. "От сердечной недостаточности" – так было написано в официальном заключении. Что ж поделать, коли такая беда? Но Илья Ефимович недолго оставался вдовцом. Не успев снять траур, он снова побежал к алтарю.
А ребенок-то растет. Ему – восьмой год. И он никому не нужен.
Молодая жена вскоре беременеет. Она ловко пользуется этим: устраивает Квасному постоянные скандалы – "почему наш родной сын должен делить огромное наследство с приемным"? На Квасного это действует. А Сундуков, как всегда, готов помочь.
Каждый преследует свою цель: если мальчик исчезнет, то шатенка становится единственной наследницей. А Сундуков, в свою очередь, хочет покрепче "связать" шефа детоубийством. Дело пытаются представить так, будто мальчика кто-то похищает с целью выкупа. Квасной тоже не прост: он не очень-то доверяет Сундукову, и хочет избавиться от него, свалив на помощника вину за похищение ребенка. Но Сундуков предчувствует это и лихорадочно ищет выход. А тут подворачиваетесь вы. Идеальная кандидатура! Лучше не найти.
Накануне вечером Сундуков рассказывает мальчику, что видел в городе его настоящего отца. Он обещает помочь им встретиться. "Завтра приедет мой приятель и отвезет тебя к отцу", – заявляет Сундуков. А сам в это время вместе с Квасным едет в аэропорт – встречать делового партнера Ильи Ефимовича. Прекрасное алиби! Да еще и самолет задерживается на полтора часа – просто великолепно!
Правда, вы несколько спутали их планы: выпили половину сока. Доза снотворного была рассчитана таким образом, чтобы мальчик уснул и больше никогда не проснулся. Они, конечно, злодеи, но собственноручно убивать детей им раньше не приходилось. Это, знаете ли, дело весьма щекотливое. Одно дело – передозировка снотворного, и совсем другое – душить ребенка веревкой. А из-за вас – пришлось. Половина дозы – не смертельна. Вот откуда такая нервозность.
– Так они все-таки убили мальчика? – с трудом выдавил я из себя.
– Во многом – благодаря вам, голубчик, – устало подтвердил незнакомец.
– А то, что это все…? – мой язык вдруг перестал меня слушаться. Я бубнил что-то невнятное и старался жестами пояснить туманный смысл своих слов. – В той комнате… он спит… а они – все связаны… Как это?
Незнакомец долго смотрел на меня, а затем сказал:
– Это все фантомы. Блеф. Миражи. И коньяк-то вы пьете – не из разбитой бутылки. Она цела. Обратите внимание.
Сердце мое сдавила печаль, и я безмолвно заплакал. Брюнет встал и взял меня под руку:
– Ничего. Один шанс еще есть. Не упустите его.
Он подвел меня к двери:
– Отдайте пистолет.
Я покорно повиновался.
Мы вышли в подъезд и стали спускаться по лестнице. Я шел первым, незнакомец – за мной. Я едва смог расслышать, как раздались два выстрела…
* * *
Я очнулся от того, что кто-то закричал.
Отдышался, вытер пот со лба. Охлопал карманы в поисках сигарет и тут же сам на себя злобно выругался: времени и так нет, а я думаю о какой-то ерунде.
Часы показывали без пяти двенадцать. Я обернулся. На заднем сиденьи сидел белокурый кудрявый мальчик и улыбался:
– Ты отвезешь меня к отцу?
Я замялся в нерешительности:
– Да… То есть… Я хочу сказать… Я и есть – твой отец.
Он звонко рассмеялся:
– Ха-ха-ха! Ты врешь! Я знаю, что ты врешь!
Я вдруг сильно обрадовался от того, что моя бездарная, неуклюжая ложь оказалась ненужной. Я даже вздохнул облегченно:
– Конечно, вру. Это я так… Пошутил. Но обещаю, что мы найдем твоего отца. А если я чего обещаю – то обязательно делаю. Понял?
– Ага! – от нетерпения он подпрыгнул на месте.
– Ну тогда – поехали! – я завел машину и вырулил на шоссе. Выкрутил руль влево и дал газу до упора. Из-под задних колес вырвались фонтанчики щебня; маленькие камешки забарабанили в днище; над обочиной поднялись белые столбы придорожной пыли.
– А-а-а! – заорал мне на ухо сорванец и снова залился счастливым смехом.
Издалека послышался надсадный гул мощных моторов, рассерженное шуршание шин по пересохшему асфальту и обрывки веселой мелодии, разбросанные ветром как попало, безо всякого порядка. Навстречу нам, плавно покачиваясь, неспешно катились разноцветные фургоны передвижного цирка шапито. Они ехали в город, а мы – прочь от него…
* * *
Можете смело входить в подъезд – там лежит только мой окоченевший труп, а сам я далеко, ох, как далеко!; серая лента дороги медленно наплывает и, раскрученная колесами, стремительно убегает вдаль, куда-то за спину, а мы все едем и едем, и никак не можем остановиться; мы веселы и счастливы – я и кудрявый белобрысый мальчишка, чье хрупкое тело наспех закидано сухими трескучими ветками в безымянном лесном овраге…
Видно, не было для нас другого расклада…
Человек с крылышками на плечах
Смешно… Право же, смешно! Вы представляете, что он мне сказал! Он сказал… Он сказал: "Все могло бы сложиться совсем иначе, мой мальчик…" Ха! Иначе! Если бы я знал заранее! Нет, хорошо, конечно, иметь ангажемент в Лас-Вегасе и носить маленькие крылышки на плечах, но если бы я знал заранее, какую цену придется за это заплатить!
Впрочем, ладно. Обо всем по порядку. Только сначала выпью – чтобы немного успокоиться.
