скачать книгу бесплатно
– Так это вы – похититель?
– Да… То есть, я не хотел… Он мне сказал, что это – его сын. И что вы не разрешаете им встречаться.
– Кто сказал?
– Сундук… То есть, Сергей Сундуков. Вы знаете такого?
– Знаю, – она была обескуражена.
– Он ведь – ваш бывший муж? – спросил я, заранее предвидя ответ.
– Нет, – сказала она и убила меня этим наповал.
– Как нет? Но он, по крайней мере, отец ребенка? – все совершенно запуталось.
– Нет, – повторила она.
– Послушайте, – сказал я. – У меня голова идет кругом. Да еще эта жара… Мне кажется, я сейчас тронусь рассудком. Я вас умоляю: поедемте со мной, заберите мальчика. А с Сундуком делайте, что хотите. Не бойтесь меня, я не преступник. Я – нормальный человек, просто очень легковерный. Сундук меня обманул. По-моему, он замышлял что-то очень нехорошее. Поедемте, прошу вас. Только не говорите об этом никому. Я не хочу сидеть в тюрьме. Я хочу исправить свою ошибку.
Она согласилась! Она сказала:
– Подождите, я сейчас к вам выйду, – и направилась к калитке.
Я ликовал: Боже, что за женщина! Она святая! Ради сына готова поехать с первым встречным! Она ничего не боится! Сколько в ней мужества и чистоты! Как я был рад!
Должен признаться честно – я не большой знаток женской натуры. Частая, почти калейдоскопическая смена подружек и любовниц отнюдь не способствовала их детальному изучению. Поэтому женщину я знаю только до определенного момента – как затащить ее в постель – включая, разумеется, и сам момент.
Она подошла ко мне и спросила:
– Что с мальчиком?
– Вы только, ради Бога, не волнуйтесь! – пытался я ее успокоить. – С ним все в порядке, – мы поспешили к тому месту, где стоял джип. – Просто он спит. Я подозреваю, что кто-то дал ему снотворное. Поэтому он так крепко спит. Я даже думаю, что снотворное было в грейпфрутовом соке – потому что я выпил полбутылочки и тоже уснул.
Мы сели в машину. Я развернулся и поехал обратно, на Фруктовую.
– А откуда вы знаете Сундука? – эта мысль не давала мне покоя: кто же он такой на самом деле?
– Сергей Сундуков – первый помощник и правая рука моего мужа, Ильи Ефимовича Квасного, – отчеканила она, как по писаному.
От неожиданности я вздрогнул: машина резко вильнула, и мы чуть было не свалились в кювет.
– Вот оно что! Так он… Значит… А кто же тогда отец ребенка? – я попытался хоть как-то упорядочить тот хаос, который царил у меня в голове.
– Илья Ефимович, конечно же! – она произнесла это с нескрываемым возмущением.
– Черт возьми! – вырвалось у меня. – Так я украл… Точнее, моими руками Сундук украл сына Ильи Ефимовича Квасного?! Тогда неудивительно, что он хотел меня убить – можно было все свалить на мертвого. Но зачем ему это понадобилось? Зачем похищать чужого сына?
– Как зачем? А разве это не вы звонили? Мне показалось, что голос похож…
– Куда звонил? Кому? Нет, я никому не звонил! А в чем дело?
– Понимаете, около часу дня кто-то позвонил и сказал, что ребенок похищен и спрятан в надежном месте. А если мы хотим снова увидеть его живым, то надо заплатить выкуп – сто тысяч долларов.
– Деньги! Вот оно что! Ну как же я сразу не догадался? Все это – ради денег. Точно! Теперь все ясно, как день! Сундук с моей помощью похищает ребенка своего шефа и требует за него выкуп. Сундук рассчитывает убедить патрона расстаться с деньгами. И при этом выступить посредником между похитителями и родителями. А на деле все гораздо проще – он хотел убить меня и присвоить денежки. А счастливому отцу – привезти назад сына. Понятно, зачем он подсыпал снотворное в сок – мальчик не должен был его узнать. Мальчик должен был все время спать. Чтобы отвести от себя даже самую тень подозрения, Сундук сооружает хитроумное алиби: он едет вместе с шефом в аэропорт – встречать партнера Квасного. Изящно! Молодец! Это ж надо – все так придумать! Его подвели мелочи: во-первых, я случайно попробовал этот сок и тоже уснул. Так у меня появились подозрения. А во-вторых, у меня появились предчувствия. А предчувствия – это вам не просто так. Это не глупости. Это что-нибудь, да значит! Правда? – воскликнул я, обращаясь к молодой красивой женщине, сидевшей рядом со мной – жене Квасного. Воскликнул и залился радостным смехом. Она посмотрела на меня – как-то очень странно. Наверное, решила, что я спятил.
– Вы мне не верите? А вот это что? – я вытащил из кармана пистолет, который отобрал у Сундука, и показал ей. – Как вы думаете, для чего ему был нужен пистолет? Я вам отвечу: чтобы убить меня. Этот пистолет нужен для того, чтобы убить меня, – громко повторил я. Зачем? Не знаю. Вырвалось. Помимо моей воли. Самое страшное, что так оно и оказалось на самом деле…
* * *
Мы подъехали к дому на улице Фруктовой. У подъезда одиноко застыла красная "копейка". Только сейчас я обратил внимание, что ни на одном из окон нет занавесок. Видимо, Сундук солгал, сказав, что жильцы наполовину выехали: скорее всего, в доме давно уже никто не жил. Тихое пустынное место – оно идеально подходило для злодейского убийства.
Женщина боязливо озиралась – я могу ее понять. Честно говоря, мне тоже было не по себе. Странно, но я так и не спросил, как ее зовут: мне почему-то казалось, что это не очень прилично.
Я услужливо распахнул перед ней двери подъезда, но она не шелохнулась. Мысленно выругав себя за неуместную учтивость, я первым шагнул в затхлый полумрак.
Поднявшись на площадку между этажами, я невольно посмотрел под ноги: пол был чистый. Я уверенно зашагал дальше. Открыл плоским желтым ключом квартиру и вошел, держа наготове пистолет.
Сундук, надежно связанный, лежал на полу и хрипел. Он уже очнулся. Веревка все сильнее врезалась ему в горло, поэтому он старался не двигаться и даже дышал неглубоко. Лицо его посинело и распухло, а на шее виднелась широкая красная борозда.
Мальчик по-прежнему мирно посапывал на обшарпанном диване.
– Ну вот, видите, – я торжествующе повел рукой. – Я вас не обманывал. Это все он, гад, – и ткнул пальцем в Сундука.
Молодая красавица судорожно вздохнула и, пошатнувшись, привалилась к стене. Обеими руками она ухватила себя за виски и закатила глаза.
"Только этого мне сейчас не хватало: чтобы она грохнулась здесь в обморок!" – недовольно подумал я; подошел к ней, взял крепко за локоть и спросил:
– Вам плохо?
Наверное, она почувствовала в моем голосе некоторую строгость; в ту же минуту она взяла себя в руки и через силу попыталась улыбнуться:
– Нет, все в порядке… А что мальчик? Он спит?
– Спит… И видит сны, – отвечал я. – Надеюсь, это хорошие сны. А когда он проснется, все уже закончится.
– Да… – она машинально кивнула. – Закончится, – и продолжала, не двигаясь, стоять у стены.
– Послушайте, – я немного встряхнул ее, чтобы привести в чувство. – Давайте действовать маленько побыстрее: мне кажется, здесь не самое лучшее место для того, чтобы предаваться раздумьям и мечтаниям.
– Хорошо, – сказала она. – Заберите мальчика и уедем отсюда.
– Это само собой разумеется, – заверил я ее. – А с ним что будем делать? – и показал на Сундука.
Он лежал и прислушивался к нашему разговору. Думаю, он все слышал, но сказать ничего не мог – мешала петля.
– С ним? – повторила она. – Оставим здесь. Я приеду домой, расскажу обо всем мужу, и он сам решит, что с ним делать. А вы что предлагаете?
– Да нет. Ничего. Меня этот вариант вполне устраивает, – поспешил согласиться я. – Лишь бы он больше меня не донимал. Ну, теперь-то вы верите, что я говорил правду?
– Да… – она затрясла головой. – Да, конечно. Берите мальчика и поскорее уедем отсюда.
Я понимающе усмехнулся (Боже, как я глупо тогда выглядел!) и направился в соседнюю комнату, чтобы взять ребенка, но она меня остановила.
– Нет, не оставляйте меня здесь одну! – с жаром сказала она и сжала мою руку изо всех сил. – Я боюсь оставаться с ним наедине. А вдруг он развяжется?
Если бы вы видели ее тогда! Восхитительные густые волосы, выгорев на солнце, пахли совершенно замечательно – неповторимой свежестью и теплом; так пахнут морские водоросли, выброшенные на берег пенным прибоем. Влажные карие глаза смотрели с мольбой; сверкающая слезинка катилась по румяной щеке, растрачиваясь на блистающую дорожку – так капля воска скользит по свече, освещенной изнутри собственным дрожащим пламенем. Сухие горячие пальцы нервно сплетались на моем запястье волнующим кружевом. Конечно же, я не удержался и заглянул в вырез ее платья (можно подумать, вы на моем месте поступили бы иначе); белая упругая грудь, как это принято писать в романах, вздымалась; на крупных коричневых сосках отчетливо был виден каждый рубчик.
Пытаясь успокоить, я прижал ее к своей груди и воровато поцеловал в макушку; и голова моя закружилась от чарующего запаха роскошных волос.
– Не бойтесь! Он не развяжется, – выдавил я из себя, весь залившись горячей краской.
Видимо, это обстоятельство лишило мои слова должной убедительности; она еще больше задрожала и, уткнувшись мокрым лицом в мои ладони, прошептала:
– Рядом с вами я не боюсь ничего… А без вас мне страшно! – я совсем размяк и потек, будто масло на сковородке. – Дайте мне хотя бы пистолет, чтобы я смогла защититься!
Конечно же, я лишился рассудка. Это очень даже просто, когда имеешь дело с ТАКОЙ женщиной. Я отдал ей пистолет. Снял с предохранителя, передернул затвор, дослал патрон в патронник и взвел курок. В общем, я не сделал только две вещи: не приставил ствол к своей голове и не нажал на спуск. Хотя мог бы, попроси она меня об этом.
Я отдал ей пистолет. Вошел в соседнюю комнату, бережно взял на руки ее сына и стал осторожно спускаться по лестнице.
Вышел на улицу, открыл машину и положил мальчика на заднее сиденье. Затем тихонько, чтобы не разбудить его, притворил дверцу джипа и вернулся к подъезду.
* * *
Вошел в подъезд. Гулко хлопнула дверь. Я нащупал гладкие холодные перила и стал подниматься. Когда поднялся до середины пролета, на лестничной площадке вдруг раздались быстрые шаркающие шаги, и буквально в паре метров выросла чья-то бледная тень. Это была она. Она держала в руке небольшой черный пистолет и целилась мне в грудь.
Оглушительно грохнул выстрел… Тугая волна пороховых газов ударила меня по щекам, и словно раскаленная спица вонзилась между ребер. Я опрокинулся навзничь. Последнее, что я успел увидеть – это легкое белое платье и черный зрачок пистолета, уставившийся мне в лоб…
* * *
Странно, но незнакомца это позабавило. Он раскатисто засмеялся приятным бархатным баритоном:
– Ну что же вы так, голубчик? Сплоховали-то? Право же, не знаю… Ну разве так можно? Почему вы верите всем без разбора? Нельзя же быть таким наивным, – он укоризненно покачал головой. – Рано или поздно терпение судьбы может иссякнуть, и она перестанет подбрасывать вам шансы и предоставлять возможности – все равно вы их не используете.
Я сокрушенно вздохнул:
– Да, вы правы… Бес попутал…
Незнакомец погрозил мне пальцем:
– Ну при чем здесь бес? Он-то как раз не виноват. Вы сами себя запутали, а мне теперь приходится искать концы и увязывать их друг с другом. Почему вы поверили этой женщине? Только потому, что она дрожала, прижимаясь к вам? Это что, по-вашему, веская причина? А я-то думал, вы все поняли, когда догадались, что с соком что-то неладно. Ну скажите, кто еще мог подсыпать снотворное в свежеприготовленный сок? Уж никак не Сундук, правда?
– А кто же? – я похолодел. – Неужели она? Мать?
Брюнет брезгливо поморщился:
– Какой вы, однако, скучный тип… И зачем я только взялся вам помогать? Что вы знаете об этой женщине? Сундук сказал, что она – мать ребенка. Ну так он много чего сказал, и все это оказалось неправдой. Стоит ли верить словам Сундука? – незнакомец поджал губы и покачал головой. – Нет. Попробуем зайти с другой стороны. Что вы знаете об этой женщине наверняка? Что она жена Квасного. Но из этого вовсе не следует, что она – мать его ребенка. Согласны?
Я молча кивнул, потрясенный ужасной догадкой.
– Она – не мать, – продолжал брюнет. – Она – молодая симпатичная мачеха, и сорванец при каждом удобном случае норовит заглянуть в вырез ее платья или под юбку. От этого нелегко удержаться, не так ли? А вы-то небось, подумали, что мальчишка одержим эдиповым комплексом? Полноте… Все эти фрейдистские выдумки – сущая ерунда. Открою вам один секрет: старик Зигмунд сам был не вполне здоров – вот откуда взялись его нелепые фантазии. Ну да ладно. Речь сейчас не об этом. Меня гораздо больше интересует то, как вы представляете себе получившуюся картинку. Теперь для вас уже не подлежит сомнению, что эта женщина действовала заодно с Сундуком?
– Но зачем? – недоумевал я. – Они что, любовники? Они хотели разделить выкуп?
Незнакомец сморщился, как от зубной боли, и замахал на меня руками:
– Мыслитель из вас, прямо скажем, никудышный. Зато рассказчик неплохой. Вы уж лучше продолжайте – может, чего и поймете по ходу дела. Ну? Так что было дальше?
* * *
– Я лежал в подъезде на холодном бетонном полу, и острые ребра ступеней впивались в мою коченеющую спину. Я хотел встать и уйти оттуда, но не мог. Тоскливый ужас медленно копился во мне. С каждым разом – ну, вы понимаете, что я имею в виду! – его становилось все больше и больше. Он не исчезал после пробуждения, он оставался лежать тяжким грузом на сердце. Еще немного – и он окончательно придавил бы меня к земле.
К счастью, я вскоре очнулся: от того, что кто-то закричал. Судя по всему, этот "кто-то" был я сам. Я пришел в себя самого, сидящего за рулем старой красной "копейки". Машина стояла под большим раскидистым кустом, который одиноко рос посреди широкого поля.
На заднем сиденьи мирно спал белокурый мальчик, подтянув колени к животу. Часы показывали ровно полдень. Все повторялось…
Все повторялось, и поэтому я повторяться не буду. Я не буду подробно рассказывать, как приехал на Фруктовую, как отключил Сундука, разбив об его голову бутылку, как связал его, достал пистолет и поехал к дому Квасного.
Я начну с того момента, когда я увидел его жену. Я окликнул ее, подозвал к забору и вкратце объяснил, в чем дело. Однако теперь я мог видеть чуть дальше собственного носа. Некоторые вещи вызывали у меня сильные сомнения.
Ну, во-первых, сок. С ним было что-то неладно. Скорее всего, в нем плавала лошадиная доза снотворного, которая свалила с ног не только маленького мальчика, но и меня, здорового крепкого мужчину.
Второе – документы на машину были поддельными. Сам Сундук ездил на дорогом джипе, а меня уверял в том, что у него – старая "копейка".
Это тоже не случайно.
Затем – пистолет. Зачем ему пистолет? Ведь не просто же так.
* * *
Мы уже ехали обратно, на Фруктовую. Она что-то говорила, но я почти не обращал внимания – был погружен в свои мысли.
– Откуда вы знаете Сундукова? – машинально спросил я, повторяясь.
– Сергей Сундуков – первый помощник и правая рука моего мужа, Ильи Ефимовича Квасного, – отчеканила она.
– А кто же отец ребенка? – спросил я, заранее предчувствуя, что услышу сейчас что-то важное. Что-то важное и почти предсказуемое.
– Как кто? – она произнесла это с легким возмущением. – Илья Ефимович, конечно же.
– Понятно, – меня это не удивило; теперь я ожидал любого поворота событий. – Выходит, Сундук моими руками украл сына у господина Квасного? Но зачем ему понадобилось красть ребенка у своего шефа?
– Как зачем? А разве это не вы звонили?
– Куда звонил? – репетиции не прошли даром; теперь эта роль давалась мне легко.
– Мне показалось, что голос тот же самый… Около часу дня раздался звонок: неизвестный сказал, что похитил ребенка и потребовал выкуп – сто тысяч долларов.
Я кивнул:
