Унэлдок

– Ещё раз. Извините, капитан. Но данные копированию не подлежат. У меня приказ Егора Петровича свет Стахнова.

– Уберите руку! – повторил Сомов с нажимом.

– Что тут у вас? – подошёл Каша.

А увидев, что происходит, он резво отступил на шаг и потянулся к кобуре.

– Ну-ка, ну-ка! – голос его зазвенел. – Быстро отошёл!

Воевода выдохнул с гортанным рыком и отпустил руку Сомова. Затем выпрямился и обернулся к майору.

– Вы не понимаете…

– Я всё понимаю! – Каша был готов выхватить пистолет в любой момент. – Нападение на сотрудника госбезопасности! У тебя с головой всё в порядке?!

На шум из дверей, ведущих в соседнее помещение, выскочили два охранника. Но воевода едва мотнул своей здоровенной башкой, и оба тут же скрылись.

– Давай-ка на лавку, – приказал Каша. – Давай, давай! Не доводи до беды.

Воевода медленно вышел из закутка. В глазах его полыхала ярость, кулаки-булыжники были сжаты.

Сомов тем временем, не мешкая, подключился к системному блоку, выбрал интересующий его временной промежуток и скопировал запись на планшетку. И пока майор на террасе увещевал набычившегося воеводу, рассказывая тому, чем грозит неповиновение сотруднику госбезопасности, он быстро сменил точку локации, перенесясь из Южного Приладожья в центр Петербурга. Туда, где Большая и Средняя Невки обтекали с двух сторон Елагин остров. В тот день и час, когда маркер Насти замер возле въезда в элитный посёлок.

Ещё одна запись перекочевала на планшетку.

– Я обязательно доложу о ваших действиях своему и вашему руководству, – грозил с лавки воевода.

– Вы окажете нам услугу, – оскалился Каша. – Уверен, ваше руководство, как и наше, крайне заинтересовано в скорейшей поимке преступника. Чем мы тут занимаемся, по-вашему?

Сомов убрал планшетку и переключил Систему на «прямой эфир». Взгляд скользнул по иконкам, отображающим параметры настройки. Иконка «все маркеры включены» на рабочей панели горела как обычно. Но рядом с ней он заметил ещё одну кнопку-иконку, помеченную крохотной литерой «К». На обычной рабочей Системе, используемой в МГБ, ничего подобного не было.

– А что это у вас? – Сомов снова взялся за джойстик. – Я и не заметил сразу. Новая конфигурация какая-то?

Воевода вскочил с лавки и в два огромных шага оказался возле Сомова. Каша тут же вытащил пистолет и с громким лязгом передёрнул затвор. Но Михаил не обратил на этот угрожающий звук никакого внимания. Он навис над Сомовым и с отчаяньем в голосе зашептал:

– Господин капитан, я вас очень прошу, остановитесь! Данная версия ещё находится в разработке и является секретным объектом. Сверхсекретным! Я отвечаю за неё головой! Это правительственный заказ, который находится у нас на тестировании. Вы же знаете, чем занимается господин свет Стахнов?

– А ну назад! – взвизгнул Каша.

– Давайте успокоимся, – обернулся Сомов. – Господин майор… И ты, Михаил.

Каша, буравя страшным взглядом широкую спину воеводы, немного помедлил, но всё же убрал пистолет в кобуру.

– Мы тоже работаем на правительство, – Сомов старался говорить миролюбиво, чувствуя, что начохр усадьбы находится на грани срыва. – И тоже отвечаем головой. Чего ты кипятишься? Мы же на одной стороне. И проблема у нас общая – преступник, которого ты и твои ребята проморгали.

– У меня приказ, – уже гораздо спокойней сказал воевода.

– И у нас приказ, – примирительно развёл руками Сомов. – И я не вижу противоречий. Расслабься. Лучше расскажи, у вас тут что, дополнительный ГС-канал выведен?

– Да, – неохотно подтвердил воевода. – Выведен. И об этом никто не должен знать. Пока…

– Надо же! – Сомов плавно двинул джойстик и нажал на иконку. – А зачем он нужен?

Экран едва заметно моргнул, и на карте в самом углу усадебного комплекса образовалось розовое пятно. Сомов увеличил масштаб, приближая локацию, и на мониторе засветились четыре розовых снежинки-маркера. В обычной версии Системы, которой пользовались все службы МГБ, таких условных обозначений не было.

– Смотри-ка ты! – присвистнул Сомов. – Кирилл, глянь!

Майор протиснулся к монитору.

– Что?

– Вон в углу.

– Ух ты! Да ну!

– Ага.

– Это что же… обновление готовится? – Каша с детской непосредственностью мгновенно сменил гнев на милость и теперь с любопытством смотрел на воеводу.

– Да, – буркнул тот.

– А что ж это, новый класс планируется ввести? Я и не слышал ничего.

– Не знаю.

– А на кого вы маяки-то нацепили? – кивнул на экран Сомов. – Чего они в одну кучу сбились?

– На кроликов, – ответил Михаил. – У нас там загон. Выпускаем их иногда. Они носятся, как угорелые. Ну и мои бойцы их отлавливают, а оператор координирует охоту.

– Развлекаетесь? – цыкнул зубом Каша.

– Тренируемся, – сухо уточнил воевода.

**

Все свободные от дежурства охранники во главе с Михаилом выстроились вдоль дорожки, ведущей к вертолётной площадке.

Пристроившись рядом с майором чуть в стороне от строя стражников, Сомов не без интереса наблюдал за прибытием господина свет Стахнова. Он много слышал и читал о нём, но увидел этого легендарного человека вживую впервые.

Егор Петрович свет Стахнов в светло-бежевом «топтаном» льняном костюме шёл первым. Он был высок, выше всех остальных своих спутников. В его левой руке покачивался портфель из гладкой коричневой кожи. Умное лицо выражало строгую сосредоточенность, взгляд цепкий, властный.

За ним следовал человек в чёрном костюме-тройке и лакированных туфлях. Лицо неподвижное, мучнисто-бледное, длинные рыжеватые усы торчат под разными углами, делая его похожим на таракана-прусака, попавшего под распылитель дезинсектора. В руке мужчина сжимал платок, уголком которого то и дело промакивал покрасневшие глаза. Это был министр культуры Анатолий Геннадьевич свет Щерский, отец убитого парня.

Следом за господином свет Щерским на негнущихся ногах ковылял генерал Бурцев. Как всегда при полном параде. Лицо генерала горело нездоровой краснотой и казалось, что его вот-вот хватит удар.

– Ещё одного трупа нам не хватало, – едва слышно прокомментировал Каша, глядя на пунцовые щёки начальника. – И ведь тоже, если подумать, на счёт нашего невидимки можно будет записать.

За генералом плёлся Яша Рушницкий. По серым трясущимся при каждом шаге щекам криминалиста катились крупные капли пота. Открытым ртом он со свистом втягивал в себя воздух. Непонятно, что именно довело его до такого плачевного состояния – боязнь летать на вертолётах или столь высокочтимое окружение, в какое он вынужденно попал.

Процессия остановилась перед строем.

Свет Стахнов угрюмо оглядел замерших «смирно» гвардейцев, царапнул ледяным взглядом по Сомову и Каше и негромко спросил:

– Где?

Воевода шагнул из строя и выпятил богатырскую грудь.

– Ваша Светлость, – кивнул он Егору Петровичу. – Ваша Светлость, – кивнул он министру. – Господин генерал. Прошу следовать за мной.

Сомов и Каша собирались присоединиться к прибывшим, но Бурцев на ходу коротко приказал: «Останьтесь».

**

Полчаса спустя труп Евгения свет Щерского в оранжевом пластиковом саркофаге, который с видимым усилием несли четверо дюжих стахновцев, погрузили в вертолёт. Министр покинул имение вместе с телом сына. Бурцев с Егором Петровичем куда-то запропастились. Но зато появился взмокший Рушницкий. Печальные еврейские глаза криминалиста взывали к состраданию.

– Наш клиент, как есть наш, – плаксивым полушёпотом поведал он. – Всё одно к одному. Раневой канал идентичен. Остальное только в лаборатории узнаем. Ой, что же теперь будет-то?

– Да всё уже случилось, не переживай, – успокоил его Сомов.

Тем временем на поле за пределами усадьбы приземлился военно-транспортный вертолёт и группа бойцов специального назначения «Коловрат» начала прочёсывать местность. Слишком поздно для того, чтобы кого-то поймать, но достаточно для того, чтобы продемонстрировать усердие. Кинологи с собакой покрутились возле кровати, но ищейка не смогла взять след, прошедший ливень растворил все запахи. Каша кратко изложил кинологам теорию Сомова о наблюдателе и послал группу к лесу за гаванью.

Через час из зарослей живой изгороди парка показался сверкающий мундир генерала. Бурцева сопровождал сам хозяин усадьбы.

– Ну, что у вас? – генерал выглядел крайне подавленным. – Докладывай, майор!

Каша расправил плечи и встал во фрунт.

– Собаки пока след не взяли, Ваше Превосходительство! Опергруппы прочёсывают местность! Необходимо опросить свидетелей из числа находившихся здесь на момент преступления лиц. Ждём вашего соизволения!

– Соизволения не будет! – отрезал генерал. – Я сам с ними побеседовал, все они находились в своих покоях и ничего не видели.

– Но…

– Никаких но! Занимайтесь егерем. Сейчас это самое важное. Что у вас по нему?

– Опросили местное население. Пока конкретных результатов не имеем. Выявляем возможную связь Чумакова с убийцей.

– Что значит – возможную? А это не очевидно разве?

– Очевидно будет, когда у нас появятся доказательства, господин генерал.

Бурцев полоснул Кашу лютым взглядом. Казалось, он вот-вот выйдет из себя. Каша изображал муштрованного болванчика – тянул подбородок и не шевелился.

– Господин генерал, – Егор Петрович прихватил Бурцева за локоть. – Ваше ведомство – это, как все мы знаем, оплот безопасности государства. Со времён Смуты мы вместе смогли добиться очень хороших результатов на этом поприще. Очень хороших! Но знаете, что меня сейчас в высочайшей степени беспокоит?

Щёки Бурцева вновь начали наливаться багрянцем. Генерал, как прежде и его подчинённые, вытянул спину.

– Меня беспокоит, господин генерал, что один человек. Один! За сравнительно короткое время перечеркнул всю нашу работу, которую мы делали годами. Всю! Один ничтожный человек!

Егор Петрович поджал губы и выжидающе посмотрел на генерала. Бурцев тяжко вздохнул. Его подкрашенные брови наползали друг на друга.

– Всё правильно, Егор Петрович. Всё правильно вы говорите. Один человек. Но ведь ловок, чёрт! Как ловок! Всё наше Управление на уши поставил. И не только наше. Там и контрразведка подключилась, и жандармерия уездная. А он словно не только для Системы невидим. Он как будто и телесно не существует. Нет его, и всё! Я лучших людей своих на это дело направил…

Егор Петрович посмотрел на застывшего с подобострастным лицом Кашу, потом на умирающего от сердечного приступа Рушницкого, затем перевёл взгляд на Сомова.

– Хоть что-то по этому персонажу у вас имеется? – спросил он.

Сомов понял, что вопрос свет Стахнова адресован лично ему.

– Убийца местный, Ваша Светлость. Убивает он, по всей вероятности, не наобум, а по какой-то причине. То есть все его жертвы не случайны. У него есть цель, и он к этой цели стремится. А вот что именно является для него побудительным мотивом убивать, пока сказать сложно. Устанавливаем связи между жертвами.

– То есть, вы полагаете, это может быть… месть?

– Мотив мести, как правило, в подобных ситуациях является наиболее…

– Егор Петрович, Ваша Светлость, – быстро перебил Сомова Бурцев. – Это лишь одна из рабочих версий. Мы также не исключаем…

Генерал выразительно посмотрел на Сомова, взглядом обещая тому все кары небесные и земные, и повысил голос:

– Мы не исключаем и того, что в волости действует серийный маньяк, который, будучи психически нездоровой личностью, убивает по два представителя обоих полов каждой социальной группы населения. Есть у меня… У нас! У нас есть ещё также версия, что такие целенаправленные убийства – это ритуал. Возможно, в волости объявилась некая неизвестная нам пока секта. Поэтому я от лица всего нашего министерства и от себя лично покорнейше прошу вас временно увезти из имения Веронику Егоровну. Душегуб уже собрал все пары, кроме «золотых» и «белых». Если мы правы на этот счёт, то ему осталось убить одну особь женского полу – «золотую». «Белых» он, возможно, вообще не трогает.

– Хорошо, – Егор Петрович, сощурив глаза, пристально посмотрел на генерала. – Особь свою я отсюда увезу. Но скажите мне на милость, как долго я должен буду прятать её от вашего душегуба?! Это убийство – это удар по моей чести. Вы понимаете? В моём доме убили человека! Друга семьи!

– Мы сделаем всё, что в наших силах! – генеральские награды тревожно зазвенели.

– Так делайте! – голос Великого Второго зазвучал жёстко и властно. – Делайте! Уничтожьте его! Найдите и немедленно уничтожьте! В назидание каждому, кто считает, что можно бросать вызов нашему порядку! Это ваша работа, генерал! Находить и уничтожать врагов государства! Обещайте мне, что найдёте его.

– Я… Я обещаю! – захлебнувшись страхом, выдавил из себя генерал. – Обещаю, Ваша Светлость!

Свет Стахнов сделал несколько шагов в сторону имения, потом остановился и, обернувшись через плечо, произнёс уже много мягче:

– Я вознагражу каждого, кто поспособствует скорейшей ликвидации преступника. Щедро вознагражу. Я не волшебник, но всё, что в моих силах, сделаю для этого человека. В противном случае… – взгляд его гневно полоснул по всем стоящим. – Но лучше до этого не доводить. Всего доброго!

**

По пути к машине Сомов остановился возле большой фигурной клумбы.

Цветник выглядел так, будто на нём повалялся слон: лилии, цветки лилейника, флоксы, бархатцы, декоративные гвоздики – почти все цветы были сломаны, согнуты, забрызганы чёрными комьями земли. На других клумбах и альпинариях творилось то же самое. Садовнику предстоит хорошо потрудиться, чтобы вернуть этому парку прежнее буйство красок и благолепие.

– Интересно, а кролики цветы едят? – Спросил Сомов у сопровождавшего их узкоглазого охранника. – Вон сколько их тут пропадает.

– Не знаю, – равнодушно ответил тот. – Мы кроликов не держим.

**

Ночью ему снилась охота.

Он охотился на розовых кроликов. Они прятались в густых зарослях папоротника-орляка, и лишь изредка их малиновые шкурки показывались в просветах между резными листьями, всякий раз ускользая от прямого взгляда. Он пытался угадать, где в следующий раз промелькнёт грязно-розовое пятно и водил стволом карабина из стороны в сторону, готовый в любой момент спустить курок. Но всякий раз ошибался – кролик возникал совсем в другой стороне.

Потом рядом появился узкоглазый охранник в белом парадном мундире, перепачканном то ли свежей грязью, то ли засохшей кровью. В каждой руке он держал по тяжёлому ржавому капкану.

– Ваше Высокоблагородие, здесь нет кроликов.

«Они здесь», – подумал Сомов.

– Нет, нет. Это не кролики.

«А кто же?»

– Волки. У них огромные розовые пасти. Вот вы и спутали.

«Розовые пасти».

Охранник опустился на колени и, морщась от натуги, отчего его глаза-щёлки полностью исчезли в складках лица, начал разводить стальные челюсти капкана прямо под ногами Сомова.

Сомов пригляделся и обнаружил, что вся земля вокруг уставлена этими капканами с уже взведёнными дугами, с острых зубцов которых стекал чёрный, как нефть, яд. Любой шаг грозил стать последним. Ноги вдруг ослабли и перестали держать. Он начал падать и, пытаясь удержаться, упёрся прикладом карабина в землю, но приклад попал на скользкий корень и уехал в сторону. Сомов беззвучно вскрикнул и полетел в огромную розовую пасть, раскрывшуюся в тёмной зелени папоротника прямо перед его лицом.

**

Он открыл глаза.

Кошмар медленно рассеивался в свете наступившего утра.

Не было никаких ржавых капканов, листьев папоротника и острых волчих зубов. И розовых кроликов тоже не было. Ни во сне, ни на усадьбе. А вот розовые снежинки маркеров на спутниковой карте вчера точно были. И мысль об этом полностью овладела Сомовым, едва яркая шумная реальность расправилась с последними сгустками жуткого виденья.

Он отбросил одеяло, встал и прошлёпал на терраску, прихватив по пути с тумбочки в коридоре сигареты.

«Зачем воевода придумал каких-то кроликов? – подумал Сомов, закуривая. – Он мог сказать, что там, к примеру, лежит пробная партия браслетов, «снежинки» же не двигались. Но, по всей видимости, он не был уверен, что метки так и останутся неподвижными, пока я их вижу, поэтому подстраховался».

Вывод напрашивался вполне определённый – браслеты не лежали сами по себе, но и не были надеты на кроликов.

Мы кроликов не держим…

Тогда на кого? На людей?

Сомов был уверен, что это невозможно. Для этого нужно где-то найти четырёх (а именно столько «снежинок» он насчитал) нигде не учтённых безбраслетников. Но невидимки встречаются не настолько часто, чтобы можно было предположить, что стахновцы умудрились где-то несанкционированно наловить аж четыре штуки сличей и нацепить на них свои маяки. Тогда кто же это был?

Странным казалось и отсутствие прислуги на усадьбе. Трудно было поверить, что дюжина избалованных «светлых» развлекалась в загородной вотчине госпожи свет Стахновой совсем без нянек: без поваров, официантов, горничных и тому подобное. Хотя бы какой-то предельный минимум прислуги должен был быть. Но его не было. И хотя с внутренним укладом элит Сомов был знаком очень поверхностно, он всё же имел в загашнике несколько показательных примеров того, какими несметными армиями халдеев окружали себя порой «светлые». А здесь такая спартанская скромность.

Сомов вышел на террасу, где на старой облезлой тумбочке стояла портативная газовая плитка. Он зажёг газ, поставил на конфорку сковородку. Где сейчас Настя? Что она делает? Как проводит свои дни? Эти вопросы постоянно преследовали его. Но самым главным вопросом в этой повторяющейся череде был вопрос «когда?». Когда они встретятся? Этот самый важный вопрос неизменно повисал в пустоте неизвестности и будто вытягивал из Сомова силы. А силы ему были нужны.

Ищи своего монстра.

Уже столько дней прошло, а ближе к поимке преступника они так и не стали. Убийца стал к ним ближе, отметившись своей кровавой росписью под самым их носом. А они к нему – нет.

После убийства сына министра культуры и разговора с господином свет Стахновым Бурцев приказал переместить оперативный штаб из Новой Ладоги непосредственно в Лопатицы. К вечеру того же дня Каша, Сомов и другие оперативники, входящие в следственную группу, со всем оборудованием перебрались на новое место.

В отсутствие в селе опорного пункта полиции, оперативный штаб разместился на втором этаже заброшенного краеведческого музея. А для проживания было выделено четыре пустующих дома поблизости. Сомов поселился в одном доме с Кашей. Это был обычный деревенский домишко с застеклённой терраской, огромной печью и тремя небольшими комнатками, одна из которых была проходной и служила столовой. Ещё совсем недавно здесь кто-то жил, поэтому, в отличие от домов, пустовавших со времён Локаута, тут было относительно чисто.

Этим же днём из Новой Ладоги в лопатицкий музей перевезли «машину правды» и командировали оператора. Второй «комплект» – машина-оператор – доставили из Волхова.

Каша сиял от счастья, предвкушая скорые повальные допросы.

– Не сталевары мы, не плотники, да! – напевал майор в своей комнате. – Пара-пара та, тэц, тэц, тэц! Госбезопасности работники мы! И всем вокруг теперь…

Обещание, данное Бурцевым господину свет Стахнову, дорого обойдётся местным жителям. Кто-то из этих людей непременно навсегда сменит свой статус на «белый». Майор Каша постарается выжать из ситуации максимум, выискивая «фальшивые ноты» и «гнилые зёрна» в голове каждого, кому доведётся присесть в дерматиновое кресло.

**

Наскоро позавтракав яичницей с колбасой, Сомов включил планшетку и вывел на экран слепок карты, добытый на усадьбе.

Слепок (или ситуационный план) никак не связан с Системой и не может работать автономно. И всё-таки это не совсем мёртвая картинка. Все интерактивные объекты, попавшие в зону слепка, реагировали на запрос, сохраняя в памяти даже скрытые данные.

Первым делом он отыскал иконку с загадочной литерой «К». Что она означает?

Легким прикосновением он нажал на крохотный квадратик иконки. На слепке тут же загорелись четыре розовые снежинки.

К сожалению, слепок не отображал ситуацию в динамике, и выяснить, приходили ли «снежинки» в движение, Сомов не мог. И всё-таки это маркеры, а значит, их можно попробовать идентифицировать.

Он захватил одну из снежинок и дал команду на идентификацию. И даже вздрогнул, когда из глубины экрана вдруг выскочило белое окошко: К-00073922, 35, Е. П. свет Стахнов, б/к, Т1, спц. Ниже находилась ссылка «подробно», но на попытку её активировать она никак не отреагировала.

Сомов захватил соседний маркер: К-00092183, 21, В. Е. свет Стахнова, б/б, Т4, р/р – значилось во всплывшей «визитке».

Он проверил оставшиеся две «снежинки». Всё то же самое – непонятные циферки-буковки и опять два имени «Е. П. свет Стахнов» и «В. Е. свет Стахнова».

Восьмизначные числа, стоящие после литеры «К», напоминали обычный персональный идентификационный номер человека. Следующая цифра вполне могла быть возрастом. Но кого? Кролика? И почему имена Егора Петровича и Вероники Егоровны повторяются?

Оставив разгадку этой задачки на потом, Сомов переключил своё внимание на маркеры «светлых».

Он нажал на первый попавшийся жёлтый квадратик из тех, что светились над дворцом: Олег Романович Маслов (В1)… И весь прочий набор данных.

Для проверки он потыкал и в остальные «золотые» и «серебряные» маркеры. И всякий раз «визитница» срабатывала безотказно. И хотя ссылки «подробно» внизу каждой визитки уже не открывались, требуя соединения с Системой, Сомова это не расстроило. Он и так получил всё, что хотел, и даже больше.

Быстро свернув карту усадьбы, он вывел на экран планшетки второй слепок, тот, ради которого всё и затевалось.

Третий Елагин мост, полукруглая автостоянка перед караулкой, красный маркер Насти где-то в центре этого полукруга, два синих маркера охранников… Но самое главное – это шесть жёлтых квадратиков, разбросанных по территории элитного посёлка «Елагин Остров». Шесть маркеров «золотых», ради расшифровки которых он пошёл на очередное должностное преступление, скачав эту объективку с экспериментальной версии Системы самого господина свет Стахнова.

Тогда, на борту теплохода «Каприз», бледнолицый полковник Айдаров уверял, что Настю пригласили на некую встречу якобы для того, чтобы обсудить возможность возвращения его, Сомова, на прежнюю должность в Следственном управлении. В тот момент он не задавался лишними вопросами, радуясь тому, что Настя жива. Это неожиданное известие заглушило в нём возможность мыслить рационально.

Но позже он задумался.

Почему для решения его карьерных проблем позвали Настю? Она-то тут при чём? Даже прямое родство с погибшим генералом жар Пяйвененом не делало её фигурой, способной оказывать влияние на подобные решения. Не могли же Настю заранее предупредить, что будет проводиться операция по тайному выводу её из-под вероятного удара заговорщиков. Значит, она ни о чём не догадывалась и ехала на встречу по чьему-то конкретному приглашению. Этот кто-то позвал её на Третий Елагин. Почему именно туда? Ведь встречу могли назначить где угодно. Значит, так было удобнее всего. Насте? Вряд ли. Получается, тому или тем, кто её пригласил?

Сомов вскрыл первый маркер.

Андрей Борисович Саблин. (В1). Студент Санкт-Петербургского Императорского Университета. И хотя визитка не давала сведений о родственниках объекта, Сомов без труда догадался, что Андрей Борисович – это внук министра обороны страны, Дмитрия Васильевича свет Саблина. Того самого Саблина, который первым из генералов принял сторону нового правительства и обеспечил порядок при проведении первичной вакцинации населения Петербурга. Это его дивизии двинулись вглубь страны после того, как новая власть укрепилась в Петербурге и губернии. Под его командованием были взяты мятежные Ярославль и Воронеж. Его войска на протяжении семи лет противостояли мощной, хорошо организованной армии сепаратистов-автономщиков.

Вряд ли внук министра обороны мог пригласить Настю на рандеву.

Он вскрыл второй маркер.

Семён Израилевич Левитин. (В1). Глава Счётной палаты, легенда Смутного времени, великий финансист. Человек, который придумал максимально ограничить обращение живых денег и заменить их электронными, чтобы граждане и предприятия «не прятали по матрацам и носкам» свои сбережения. Он создал единую унифицированную платёжную систему «Открытый поток», подчинённую одному единственному банку – ГосРосБанку. Ему же принадлежала идея о том, чтобы у каждого физического и юридического лица был только один банковский счёт, с которого Банк может списывать налоги и прочие обязательные платежи в любое время без участия владельца этого счёта. Он добился, чтобы ни одна электронная копейка не могла быть потрачена без того, чтобы Банк не мог проконтролировать её путь. И неважно, купили вы себе пару новых ботинок или подстриглись в парикмахерской – «Открытый поток», ставший частью Системы, позволял при необходимости узнать каждую даже самую незначительную вашу трату. Благодаря Семёну Израилевичу государственная казна теперь всегда была полна.