скачать книгу бесплатно
Старуха вздохнула.
– Не твое дело. Это моя жизнь, и я в ней какая хочу, голодная или сытая – мне решать. Ты тоже можешь сам решить. Хочешь быть сытым – возвращайся к родителям. Хочешь учиться – оставайся, но нытье твое я больше слушать не буду.
Мальчику на мгновение стало страшно от одной мысли, что он вернется домой, ничему не научившись у Старухи. Деревня ждет своего нового лекаря. Старый умер год назад, и теперь в их глухое место никто из молодых даже не заглядывает. Все хотят поближе к городу, потому и послала его мать к Старухе, на обучение. Отдать мальчика в монастырь было бы непозволительной роскошью – слишком много лет учиться и слишком много денег. Если бы он проявил способности, то остался бы при монастыре навсегда, стал бы его собственностью, а это не входило в планы его семьи.
– Нордан, почему ты живешь у монастырской стены, а не в доме, как все?
– Любопытно?
Мальчик кивнул. Старуха пожала плечами.
– Я тогда была молода, ни о чем не думала. Не думала, что придется жить, как крыса в норе. Для молодых стены монастыря слишком тесные. Я много знала, а это не нравилось моим хозяевам. Сама себя обрекла на такую жизнь. Вот и перебиваюсь теперь, как получится. Приходят люди, платят хорошие деньги, чтобы я учила их детей.
– Тогда почему ты такая?
Старуха засмеялась:
– Нищая?
Мальчик промолчал, боясь обидеть Старуху. Она ласково погладила его по темной головке.
– Если бы я хранила деньги здесь или где в другом месте – меня бы обокрали или убили. Я отдаю все деньги своим богам – и до сих пор жива. Вот и приходится перебиваться.
– А когда мы начнем учиться? Я здесь с зимы, а ты не рассказываешь мне ничего.
Старуха открыла грязный термос, сполоснула его кипятком и бросила туда щепоть имбиря. Потом травы, что принес мальчик, затем отломила от плитки немного темного чая и тоже бросила в термос. Не успела Старуха закончить с заваркой, как кто-то крикнул:
– Откройте, хозяйка.
У тощих, едва прикрывающих вход ворот стояла женщина в ярком платке и красивом переднике, Она помахала рукой хозяйке:
– Откройте, я вам сливок принесла. Свежих.
Старуха подмигнула мальчику:
– Сегодня не придется пить пустой чай. Я лечила ребенка этой женщины. Теперь вот она сливок нам принесла.
Старуха бережно взяла небольшую стеклянную банку и улыбнулась женщине:
– Здоров?
Женщина поцеловала зеленый камень, который висел на засаленной веревке из жилок яка у нее на шее.
– Благодарю вас.
Женщина поспешно ушла, а Старуха с мальчиком долго молча грелись на весеннем солнышке, потягивая ароматный имбирный чай с густыми сладкими сливками…
13
На этом подарки судьбы не закончились. Не успело солнце скрыться за вершиной горы, как в дверь снова постучали. Старуха разворчалась:
– Кого это несет к нам в такой час? Добрые люди уж спать ложатся.
Мужчина в поношенной одежде, видно, пришел из далека, улыбнулся, обнажив ряд белоснежных зубов:
– Открывай, хозяйка. Я тебе мясо принес.
Старуха не на шутку всполошилась:
– Какое еще мясо?
– Хорошее. Его лама Дорджен передал, знаешь такого?
– Что-то раньше он не баловал меня своими подарками. С чего это он вдруг решил отдать мне то, что и сам мог съесть с большой охотой?
– Это ты его спроси. Мне велено передать.
Старуха помялась немного, не решаясь принять дар от незнакомого человека, но вид голодного мальчишки придал ей смелости, и она махнула рукой:
– Давай сюда твое мясо.
Старуха достала небольшой медный таз, которым уже давно никто не пользовался, и положила в него ценный дар. Она с наслаждением вдыхала аромат еще теплого, хорошо сваренного мягкого мяса. Наверное, ото был молодой як, такими нежными были куски, распадавшиеся под тупым ножом. Старуха достала пару чашек и разделила поровну содержимое таза. Мальчик набросился на еду, как голодный волчонок, сглатывая почти не жуя. Старуха напротив, медленно и с наслаждением отправляла в рот небольшие кусочки. Внезапно мальчик поперхнулся и схватился за живот.
– Больно!
Старуха перестала жевать и быстро сплюнула остатки обратно в миску. Теперь уже и она сама чувствовала неладное. Ее слегка мутило, и резь в животе усиливалась. Выругавшись, она трясущейся рукой пошарила на пыльной полке.
– Куда запропастилась эта чертова шкатулка!
Она всегда держала готовое снадобье на случай непредвиденного, но шкатулки почему-то не было.
Едва сдерживая рвоту, она спросила мальчишку:
– Ты трогал черную шкатулку здесь на полке?
Мальчишка в ответ только простонал. Старуха пришла в неистовство:
– Отвечай, негодяй, что ты сделал с моей черной шкатулкой?!
Едва двигая посиневшими губами, мальчик прошептал:
– Я продал ее туристам.
Старуха замерла.
– Ты продал ее туристам?! Мою траву, которую я собирала, ползая по этим горам весь год? Ты продал туристам?
Мальчишка покачал головой.
– Нет, я вытряхнул ее за домом, она бы все равно им не пригодилась, а шкатулка им понравилась. Они дали двадцатку.
По смятому кожистому лицу Старухи текли слезы бессилия. Она уже не могла двигаться. Оставалось совсем немного времени, чтобы подготовить себя к большому пути, в который все отправляются помимо своего желания.
За остекленевшими глазами еще теплилась жизнь, и мысли еще не покинули старую голову, растворившись в ночи. Теперь она вдруг ясно поняла, почему мясо принесли, когда стемнело. Так она не смогла увидеть синих червоточин трупного яда. И шкатулку мальчишка сам никогда бы не осмелился продать. Значит, кто-то его надоумил. И это могли быть только приспешники мерзавца Хаддара.
Краем угасающего сознания она чувствовала, что кто-то наклоняется над нею и куда-то пытается перетащить. Через какое-то время она почувствовала во рту что-то теплое и, едва не захлебнувшись, судорожно сглатывала живительную влагу…
14
Мы с Алексием в молчании доехали почти до самого Дрепунга.
– Попроси водителя остановить машину где-нибудь у гостиницы для паломников.
Машина сделала еще пару поворотов и притормозила у неказистого строения. Я сама не понимала, почему я проигнорировала встречу с Хаддаром и поспешила сюда. Мы шли по мощеному камнем пыльному двору, не имея ни малейшего понятия, что нам делать дальше. Двор этой древней гостиницы для приезжих был абсолютно пуст.
По ветхой лестнице мы поднялись на второй этаж, но и там никого не было. Всюду валялись старые тряпки, сломанные доски, грязная битая посуда. Казалось, что люди давно покинули эти места. Только по свежему пеплу костровища у одной из стен во внутреннем дворике можно было понять, что какая-то жизнь здесь все-таки была. Алексий брезгливо озирался вокруг, стараясь ступать как можно осторожнее.
– Мы уже все здесь осмотрели? Теперь можем ехать обратно в гостиницу?
Я молчала. Почему простые слова, что нужно приехать до захода Солнца, привели меня сюда? Солнце уже висело на краешке горы, готовое быстро соскользнуть вниз за гору. До темноты оставалось не больше часа, а я все еще не знала, что нам делать. Пока я предавалась раздумьям, а Алексий нудно причитал что-то про комфортабельно-чистую гостиницу, я быстро двинулась по направлению к боковой комнате с развалившейся дверью. Эта самая дверь висела на одной петле, грозя в любой момент оторваться, но меня ото совсем не смущало. Я резко дернула за ручку Оторвались обе – и ручка, и дверь. Я едва успела отскочить в сторону, так чтобы падающие доски меня не задели. Гулкий грохот разнесся по всему внутреннему дворику. Не обращая на это никакого внимания, я решительно двинулась в пустую темную комнату. Алексий прервал свои причитания и пошел за мной. Посреди полуразрушенного захламленного помещения стояла довольно чистая кровать с белоснежным бельем, не застеленная, словно оставленная впопыхах. В углу комнаты мирно дремал мальчишка лет десяти. Страшный грохот оторвавшейся двери не разбудил его. Алексий потряс мальчика за плечо;
– Чья это комната?
Мальчик открыл мутные глаза и, зевнув, сказал:
– Немца, он ушел куда-то утром. Приказал мне караулить, чтобы ничего не стащили.
Алексий критически оглядел сонного охранника.
– Что-то ты не очень здесь охраняешь. Да и нет никого.
– Скоро придут. У них сегодня кора.
Алексий пояснил:
– Кора – это ход паломников вокруг монастыря. Обычно ходят вокруг Джогханга.
– Немец на коре?
Мальчишка засмеялся.
– Нет, он на службы не ходит. Он тут с фотоаппаратом и с девушкой. Страшная такая.
– Она с ним живет?
– Нет, она в хорошей гостинице, дорогой. Сюда он ее не приводит.
– Откуда знаешь, что с ним девушка?
Алексий протянул мальчишке десятку. Мальчишка быстро взял деньги и важно сообщил:
– Их все видели. Они в Дрепунге много раз были, в Потале и в Сэре. Он везде фотографирует. Она смотрит и просто ходит за ним.
– А во сколько он возвращается?
– Когда как. Поздно.
Алексий протянул мальчику еще купюру, и мы вышли на балконный коридор, тянувшийся вдоль всего этажа. Странное чувство вины не давало мне покоя. Словно я что-то важное пропускаю, хожу совсем не там, делаю не то, что должна.
Спустившись вниз, я пошла не по общей тропе, а свернула в сторону, к большой лысой горе. И почему ее называют Священной?
– Надо торопиться. Они оба скоро умрут, если мы не поторопимся.
Алексий, обычно флегматичный, встрепенулся:
– Кто умрет?
Я больше не могла выносить это создание природы и почти бежала по узкой тропинке, спотыкаясь о торчащие из-под земли камни. Сумерки сгущались, и темнота наступала быстро. Вдалеке в воротах монастыря показались две темные фигуры монахов. Снова у меня сжалось сердце. Я достала телефон и набрала Алку. Подруга не отвечала.
Алексий, хоть и бежал рядом, из последних сил сопротивлялся:
– В горы? Ночью?
– Пожалуйста, двигайся молча.
Мы сбавили темп и теперь шли почти на ощупь, пока не оказались у странной хижины, из которой слышались едва различимые стоны. Я нащупала крючок с внутренней стороны низенькой двери и осторожно открыла ее. Через маленький дворик было видно, что в ветхой хижине у стены сидят две фигуры. Достав сотовый и посветив перед собой, я увидела совсем белого мальчика, который сидел, скорчившись, как от боли. Руки его были холодны как лед. Алексий прошипел:
– Это те самые мертвецы, про которых ты говорила?
– Один. А где второй?
– Вторая. Вот, только осторожно, не наступи.
Он показал своим телефоном на Старуху, сидевшую чуть поодаль. Я пыталась сообразить, что нам делать с этой находкой.
– Они не дышат, но почему-то мне кажется, что еще живы,
Алексий наклонился к Старухе и пощупал пульс у нее на шее.
– Едва-едва, Может умереть в любой момент. Что с мальчиком?
Я, потеряв и страх, и разум, схватила мальчика, который начал медленно сползать на пол, и приложила руку к его шее.
– Что-то есть.
– Значит, еще живы. Похоже на отравление.
Алексий развел руками:
