Живые души

“School flunkie, pill junky,

But look at the accolades, the skills brung me,

Full of myself, but still hungry

Don’t bully myself, ‘cause I make me do

What I put my mind to,

While I’m million leagues above you,

Ill when I speak in tongues,

But still tongue in cheek,

F*ck you!

My inner voice is asleep

While I’m driving a moped,

Taking the front seat,

Bumping “Keanu Reeves”

With no “Guilty Conscience”,

And still there’s something

I can feel tugging and struggling…” – тем временем звучали хорошо известные мне строчки. Я невольно начал качать головой в бит и подпевать.

«Уж очень эта плазма похожа на нашу – ту, что на Маркса», – понимание того, что я вижу перед собой действительно тот самый телевизор, снизошло отрезвляющим душем. Когда я увидел пульт точь-в-точь, как оттуда, уже не осталось никаких сомнений. Схватив его слегка трясущимися руками и начав волноваться от осознания того, что сейчас почему-то происходит нечто особенно-важное, я машинально нажал кнопку переключения каналов и в изумлении уставился на экран.

Теперь стал проигрываться другой куплет из “Pen God’а”1 – зазвучала, пожалуй, самая зубодробительная часть:

“…Battle rap, make me do it again,

Lyrics coming at you with ferocious speed!

Uuhh

Sama lama duma, you’re assuming I’m a human?

Feel no need in being superhuman,

Can be innovative, so my mind is made of rubber,

Anything you say ricocheting off of me and it’ll glue to you,

Lyrics devastating, more than ever scraping

How to give a f*cking audience a feeling like it’s levitating,

Never fading, the haters will forever waiting for my gaping

It’s no chance for them to be creative,

‘Cause I know how to get them motivated,

Music made you elevating?

So it’s elevating music…”2

Я знал и этот отрывок наизусть (более того, не раз тренировался для того, чтобы синхронизироваться с сумасшедшим ритмом). «Читать с такой же скоростью, как Eminem, значит активно развивать речевой аппарат», – думал про себя с легкой усмешкой всякий раз, когда в голове начинало маячить «а зачем тебе это надо?» Поэтому, только заслышав первые строчки знаменитого part’а3, еще только отсылавшего к грядущему fast flow4, я словно по команде тут же стал «стелить» речитативом. Тем временем, изображения не появлялось. Экран был таким темным, что в нем нельзя было увидеть собственного отражения. «Кажется, я хакнул систему. Ну и дела», – подумал про себя и крякнул. И вдруг резко отпрянул назад от неожиданности: на мониторе внезапно высветилось мое изображение. Здесь и сейчас. На бетонной «автостоянке». Когда я дернулся в легком испуге, отражение двинулось вместе со мной, что еще больше взбудоражило. Нельзя сказать, что меня пробирал нескончаемый страх. Наоборот, мне даже начинало сильно нравиться это таинственное место, и, кажется, я стал понимать почему.

Я отошел от "Samsung" и прошелся вдоль других устройств. Кадры сменялись достаточно быстро, но общую идею мини-историй из собственной жизни я уловить успел.

Сначала на каждом экране высвечивался неудачный исход событий, случившихся со мной сколько-то лет назад, а потом показывалось, как мне удалось не только вылезти из одного дрянного, всем известного места (да-да, речь, конечно, о пятой точке), но и выйти победителем. Были запечатлены те самые ценные мгновения, что помогли найти себя и твердо решить, кем же хочу стать. Кстати, иногда на экранах появлялись и промежуточные события, чтобы дополнить историю успешного завершения полезными напоминаниями о том, что действовать выигрышно в каждой из ситуаций было непросто.

К моему удивлению, за недолгие годы жизни накопилось немало личностных побед. И я чувствовал, что магическое место с помощью светящихся мониторов объединяет все мои поводы для гордости в единое целое. Так вот почему мне было так приятно находиться здесь!

Пока я смотрел на стремительно меняющиеся эпизоды, пространство вокруг будто бы всколыхнулось. Перед глазами мелькнули черные искры, и я опустился на пол, ощутив руками лежащий подо мной холод. Теперь все стало ясно. Неспроста я попал в комнату гордости, когда меня накрыло волной мощной энергии. Тьма пыталась пробудить во мне осознание, что в миг слабости именно Она придавала сил, чтобы я не сдавался и довел дела до конца. Никто не безупречен, а уж я-то – особенно.

Тьма, конечно же, была права, и внутренне я не мог с ней не согласиться. Без прямого участия Мрака в моей жизни нечем было бы хвастать.

Однако нутром ощущалось, что несмотря на все добытые победы, не хватало чего-то важного. Какого-то завершающего элемента. Похоже, мне недоставало Света… Но как Его обрести? И когда осознание своей беспомощности всецело поглотило меня, внезапно стало ясно, что нужно сделать прямо сейчас.

Я снял с плеч рюкзак и вытащил книгу. На обложке по-прежнему ярко светились буквы, из которых ясно складывались два слова: «Живые души».

Между экранами, как оказалось, умещался мой письменный стол из бурого дерева. Он почти что спрятался среди окруживших его мониторов. Я не сразу заметил его, потому что поначалу видел только яркий Свет сменяющихся картинок.

Когда удалось подойти к столу поближе, я обнаружил в нем аккуратно вырезанную выемку в виде вертикального прямоугольника. Рядом с ней удобно расположился ноутбук, в котором я тоже увидел свое двигающееся отражение. Тем временем, постоянно повторяясь, в смартфоне проигрывались завершающие строчки одного из главных хитов Eminem’а.

”Be a king? Think not. Why be a king, when you can be a God?..” – циклично произносились одни и те же слова. И вдруг я понял, что следует сделать и вложил книгу в идеально подходившее по размерам углубление.

Все это время, боясь потерять «Живые души», я сковывал их цепкой хваткой, будто бы охраняя какой-то ценный артефакт. Но только стоило перестать держать книгу в руках, как страницы тут же начали перелистываться. Количество глав, исписанных моим неровным почерком, несомненно увеличилось. Их стало уже несколько, чему я, конечно же, с непривычки очень удивился. Начало книги быстро пролистнулось, сменившись пустыми желтоватыми страницами. И, кажется, стало понятно, чего от меня хочет это таинственное место. В голове вдруг прояснилось, отчего я ощущал, что в юности и ранней молодости сделано далеко не все, чем можно гордиться.

Незаполненных страниц пока было немало и все они мчались и мчались до самого окончания «Живых душ». Так продолжалось несколько минут – до тех пор, пока не перелистнулась последняя. И тогда будущий роман, продиктованный мне Господом, захлопнулся с завершающим треском. Я ждал, как произойдет что-то еще из ряда вон выходящее, но вскоре понял, что хлеба и зрелищ сегодня больше не предвидится. Однако известное выражение насчет обманчивости первого впечатления пришлось бы сейчас как никогда кстати.

В углу просторного темного помещения с мониторами вдруг появилась теплая дверь, напоминающая об отдаленном прошлом какой-то малой деталью. Этой двери я не видел здесь раньше. А, может, просто не обращал на нее внимания… Не удивлюсь, если она материализовалась в ту же самую секунду, когда предстала прямо перед глазами. Читатель может удивиться – откуда же я знал, что дверь теплая, до того, как прикоснулся к ней? Все просто: теплом повеяло везде – мрачную и холодную «автостоянку» залил яркий Свет, согревающий все вокруг.

Откуда-то я уже знал, что в любой миг могу вернуться в Комнату Гордости, заполненную экранами и насыщенную звонким мерцанием. Там можно было набраться сил или же снова обрести уверенность в событийном будущем, которое постепенно вырисовывалось в сознании после первой прогулки по воспоминаниям. А еще я понимал, что даже оставленная здесь, книга продолжит писаться сама собой. Но я решил взять ее с собой. Так мне было намного спокойнее – «Живые души» напоминали о том, что я пришел из реального настоящего и собираюсь в него вернуться.

Ну а сейчас нужно было идти. Идти в ту самую дверь, отсылавшую меня к незапамятным временам моей жизни. Я вытащил книгу из углубления в столе, аккуратно опустил в рюкзак и взял в руки телефон. В плейлисте смартфона появилась новая мелодия – саундтрек из хорошего фильма, снятого по мотивам не менее захватывающей видеоигры “Uncharted”. Грандиозное прошлое уже ждало впереди. Оно намекало на свою насыщенность, открыто выражая восхищение названием композиции, скрепляющей мое настоящее с тем, что уже когда-то произошло. Заглавие торжественно гласило: “A Whole World You Haven’t Seen”. Как только я нажал на кнопку воспроизведения, полилась спокойная, текучая музыка. Перед тем, как отправиться в далекое плавание по воспоминаниям, я обнаружил на столе записку с красивыми крупными буквами, вычерченными мягким карандашом. В ней было всего три слова: «Играй по правилам». Выражение впечаталось в сознание и не давало покоя. До тех пор, пока я не сумел правильно осмыслить заключенную в нем истину.

Конечно, не сразу было ясно, что могла бы значить эта фраза. Однако, когда я приоткрыл уже знакомую теплую дверь, появившуюся весьма вовремя, меня поглотило тропическое тепло. И тогда в голове вдруг все мгновенно встало на свои места. На какое-то время.

IV

Окажись я на вилле в Таиланде, то, наверное, ничуть бы не удивился. Сначала мне чудилось, что все происходящее – одна длинная, волшебная дрема. Кадры, медленно сменявшие друг друга, рисовали передо мной размытую картину, казавшуюся сном. Как только я отпустил тепло-приятную ручку двери, яркое солнце на время заполнило все вокруг, и пространство словно утонуло в светлом тумане. Но потом я очнулся и стал постепенно привыкать к резко изменившимся климатическим условиям.

Южные ветра щекотали меня на самом деле. Здесь и сейчас – в знакомом мне прошлом. А еще я в мельчайших подробностях мог разглядеть даже самую крохотную песчинку. На устах таял хорошо узнаваемый ласковый морской бриз. На какое-то время я просто закрыл глаза и наслаждался удивительным ощущением тропической свободы, несравнимым ни с каким другим чувством. «Никто не может забрать у меня эти солнечные лучи и тепло…», – блаженно и неспешно колыхались мысли.

Я слушал дыхание моря, и упоение длилось необычайно долго. Я не знал, сколько времени прошло, но будто бы нащупал пульс текущего, я бы даже сказал – осторожно бурлящего мгновения. Мое физическое воплощение словно растворилось в секундах и минутах, лениво толкающих стрелки на часах.

Душа парила и трепетала.

Моя искренне-тихая радость дышала до тех пор, пока не нагрянуло важное осознание от неспешно просыпающегося разума. Я вдруг ощутил всем телом, что значительно уменьшился в размерах. Непросто было свыкнуться с тем, что мои руки и ноги выглядят как тонкие прутики. Странно, но в то же время я чувствовал неописуемую легкость бытия и приятную невесомость. Не могу сказать, что пришел сюда из будущего толстяком или хотя бы в меру упитанным подростком, но сейчас, в этом воспоминании, мой внешний вид изменился до неузнаваемости. И теперь я смотрел на все вокруг снизу вверх. Мир гордо глядел на меня свысока, а я робко помахивал ему рукой. Мол, смотри, я тоже существую, и когда-нибудь стану достаточно большим для того, чтобы ты мог хорошенько разглядеть меня!

Я снова ощутил себя ребенком. И лишь в это мгновение осознал, что означала фраза из записки, оставленной на моем письменном столе в самом начале приключения: я окажусь в прошлом, чтобы наполнить страницы книги ценными воспоминаниями, но изменить ничего в собственной биографии не смогу. Да и не хотелось проверять, как станет выглядеть будущее, если здесь, в прошлом, я поступлю иначе – не так, как все уже сбылось однажды. Я не из тех безрассудных смельчаков, кто любит эксперименты ради непредсказуемых результатов.

«Кстати, а где же книга? Где «Живые души»?» – подумалось с волнением. Я огляделся. Теперь не оставалось никаких сомнений в том, что я уже прошел через дверь нашей виллы и каким-то образом сразу очутился на пляже в Таиланде. Вместе со своей семьей: бабушкой и мамой. Отец работал, но утром частенько «закидывал» нас к морю, на мотобайке и забирал уже вечером.

Занять лежак было непросто, но, видно, в тот день нам все же удалось совершить невозможное. Рядом с тенью зонтика устроилась поудобнее мама – еще совсем молодая, в темных очках. На море она практиковала свое любимое пляжное занятие – загорала, на время отодвигая все препятствия, мешавшие раскаленному солнцу достигнуть ее кожи. Снова удивившись своей легкости, я бесшумно пробежал мимо и приблизился к нашему месту обитания, обнаружив возле маленький рюкзачок с вышитым на нем Молнией Маккуином. Ранец перекочевал сюда из моего далекого будущего. И даже не только из моего. Уж если быть точным, из нашего с младшим братом будущего. Когда мы покупали рюкзак, переход из одного случившегося мгновения в другое под модным названием «путешествие во времени» еще не представлялся возможным. «Приятно осознавать, что я действительно пришел сюда из будущего… точнее, из настоящего…» – нашептывали мне простую, но в то же время запутанную истину крутящиеся в голове мысли, безостановочно бьющие ключом Божественной мудрости.

Но каким бы красочным ни было прошлое, никогда не хочется терять главный ориентир на «сегодня». «Всегда есть «здесь» и «сейчас», и их ничем не заменить», – размышлял я про себя, торопливо стягивая молнию рюкзака вниз. Покопавшись в межвременном багаже, обнаружил вещь, о которой беспокоился в этот миг, пожалуй, больше всего на Свете. «Живые души» были целы и невредимы, а количество страниц с моим кривоватым, но разборчивым почерком постепенно увеличивалось. Книга уменьшилась до детских размеров, но я этого не ощущал, наверное, потому что сам был ребенком в этом воспоминании.

Успокоившись и осознав, что писательское дело успешно начато, я, счастливый, побежал обратно к величественному морю, оставляя мокрые следы на зыбком песке. Безграничная вода царила повсюду и казалась чересчур огромной, для того чтобы отыскать в ней глазом хоть какую-то деталь, сделать своим ориентиром и раскрыть в воображении. Этот ритуал был всегда важен для меня, страдающего топографическим кретинизмом, поскольку помогал запомнить местность по ассоциации. Но кто я такой, чтобы размышлять о том, как стоит выглядеть Природе и Мирозданию? Неукротимая стихия никогда не сможет поместиться в нашем сознании. И потому в ней порой так приятно потеряться.

Когда я вошел в воду, нагретую знойным солнцем, все будто стало на свои места. Я ощутил, что нужен здесь. Искренняя любовь просияла в душе, и никакие солнечные лучи не могли затмить настолько яркое чувство, обволакивающее теперь с ног до головы.

Со стороны наше свидание с водой смотрелось не менее завораживающе, чем в моих мечтах, порой решительно подталкивающих начинать действовать, а не сидеть сложа руки.

Ребенок и нескончаемая водная гладь, простирающаяся на огромные километры – до самой бесконечности. Вот что я видел, чувствовал и точно знал об этом уединении со стихией.

Сегодня был на редкость тихий день. Обыкновенно, после полудня начинали бушевать высокие волны, которые мы очень любили ловить вместе с бабушкой.

Кстати, о моей бабушке. Вот, собственно говоря, и она. Жизнерадостно улыбается и бежит мне навстречу. Мне еще всего шесть, а ей всего пятьдесят шесть. Но выглядела она тогда разве что только на юные сорок. И то с натяжкой, можно было дать и меньше. Бабушка пребывала в полном расцвете сил и в разгаре своей второй молодости. Она вполне могла бы блистать на обложках модных журналов: ее фигура поражала всех своей стройностью, а золотистые волосы, остриженные до плеч, весело кудрявились. Такой бабушка начинала воспитывать меня, сразу вложив в мою складывающуюся личность много собственных стараний и надежд. Думаю, что и не подвожу ее прямо сейчас, оставляя эти строки силой мысли на страницах книги.

Я побежал к ней навстречу, уже на ходу ощущая, как излучаются ласка и забота. Не видел кого-либо другого, кто умел бы так сильно и в тоже время ненавязчиво любить внуков. А бабушек я знавал разных, поверьте мне на слово.

Вечер выдался замечательным. Алый закат восхищал своей грациозностью. Но, если только восторженно любоваться природой, запросто можно прощелкать главную детскую радость. Поэтому не обошлось и без вкусностей.

Никогда в жизни я еще не пробовал такого вкусного молочного пломбира, искусно смешанного с шоколадной крошкой. В семейных архивах даже есть фотография, где счастливый я, в летней походной шляпе, стою с белым, высунутым языком и держу в руках это громадное, неземное мороженое. Испытанное тогда ощущение звериного восторга, порой накрывающего голодного человека во время трапезы, не могу сравнить ни с чем. До сих пор.

Крупных волн в тот день действительно не предвиделось, поэтому я без остановки купался, а потом, обсыхая, бродил с бабушкой вдоль окраин пляжа возле мелких скал и крупных валунов. Там я обнаружил и набрал в пластиковое ведерко уйму миниатюрных крабов, порой больновато щипавшихся, когда я начинал трогать их без перерыва.

И как только мама с отцом разрешили взять этих чудных созданий с собой в дом? Ума не приложу. Мы приехали на виллу, и я почти сразу же высыпал из маленького ведерка взятых в плен членистоногих, начав с ними оживленно играть. Помимо меня бедных рачков атаковали весьма противные черные муравьи, свободно разгуливающие по нашему жилищу. У несчастных существ, привезенных с моря, не оставалось никаких шансов на выживание. Они боролись до последнего, но протянули недолго. Честно говоря, и в первый день, по приезде с пляжа, они пахли не совсем приятно, а на следующий и вовсе затухли. Пришлось распрощаться с новыми друзьями.

Но перекочевавшие с пляжа диковинные ракообразные были не единственными борцами за справедливость на вилле. По потолкам радостно шмыгали ящерицы-гекконы, поедающие комаров и прочую насекомообразную живность. Бабушка называла их «геликонами». Быстро перебирая лапками, они лазали по всем ровным поверхностям и пытались оберегать нас от различной нечисти, которой, к слову, было навалом. Чего только стоили одни летающие тараканы, от которых меня постоянно оберегала бабушка. Она не спала ночи напролет лишь потому, что эти противные создания могли забраться к нам в уши. А как внезапно началась война термитов и простых муравьев, развернувшаяся на полу в один прекрасный день! Красные появились из ниоткуда и стали атаковать черных мощными набегами. Мама была в ужасе от происходящего, ровно как и я. Днем отца не бывало дома, и потому бабушке пришлось героически сражаться с полчищами насекомых, обливая их кипятком.

Мы с мамой всегда страшились даже хотя бы чуть-чуть приблизиться к мерзким созданиям, постоянно проникавшим к нам в дом. К сожалению, избавиться от них оказалось невозможно, потому что все они попадали внутрь через веранду. Конечно, мы закрывали двери, ведущие в наши покои, но разномастных тварей ничто не могло остановить. Они лезли через все щели. Не думаю, что бабушке доставляло удовольствие убивать дикую тропическую живность, но выбора, к несчастью, ей не оставили.

Но даже термиты казались безобидными существами по сравнению со страшным черным скорпионом, однажды любезно навестившим нас. В такой опасный миг снова не подкачала бабушкина ловкость рук, избавившая всех от отвратительно-наглого гостя. Еще вспомнилось, как однажды нашу семью атаковал черный паук, предупреждавший об опасности своим окрасом. Мы все в ужасе приняли его за черную вдову. В этот день отец был дома. Он поймал членистоногое, посадил в банку и отнес на работу в турфирму, чтобы показать существо тайцам. Те ответили, что паук не ядовит и что бояться нам нечего.

Пожалуй, еще один случай бесцеремонного вторжения зверья окончательно дорисует картину нашего отчаянного и полного борьбы житья на вилле в слоновой деревне. В одну из спокойных, тихих ночей к нам ворвалась летучая мышь.

Случилось это во время ужина, когда внезапно сквозь открытую веранду залетело тревожное создание, резко машущее крыльями и будто бы дергающее воздух. Оно мгновенно навело панику на нас с мамой. Мы в ужасе перебегали из одной комнаты в другую, издавая устрашающие вопли. По бабушкиному лицу же сразу стало видно, что она вовсе не напугана, а скорее озадачена миссией запредельной сложности. Уж с кем только бабушка ни билась. Но летучая мышь!

Слава Богу, дома тогда вновь остался отец. Он всегда был ловок и хитер, поэтому достаточно быстро изловил хаотично летающий объект. Отец любил по-идиотски пугать меня и маму, зная, что мы не переносим любой дикой живности. Поэтому принес летучую мышь прямо к нам в комнату, чтобы показать поближе, во всей «красе». Каким же отвратительным оказалось это зрелище!

Если не учитывать все неприятности от вторжения обитателей тропиков на нашу уютную виллу, жили мы весело и по-доброму событийно. В основном, благодаря бабушке. Она прилетела к нам не сразу. Без нее мы прожили на острове около пяти месяцев, а потом – вместе – еще четыре. Но именно проведенные с ней часы, когда мы наконец собрались в полном составе, и стали самыми запоминающимися в дни моего детского одиночества, переставшего существовать после приезда бабушки.

Бабушка была готова на все ради нашего семейного счастья! Поначалу она, конечно же, побаивалась лететь на самолете одной в незнакомую страну, но очень скучала по мне. Каждый день мы созванивались в скайпе, и я душераздирающе просил ее прилететь. Мама тоже уговаривала ее не раз. Без бабушки жизнь была не та. Мы привыкли существовать вместе одной семьей и уже не могли иначе. Как вы понимаете, душа поэта, а точнее, поэтессы, все же не выдержала. И бабушка стала собирать чемоданы. Я ликовал и не мог усидеть на месте от радости. А бабушке предстоял весьма длинный и непростой путь. Но мы знали, что ради детей она все преодолеет, и мысленно праздновали наше грядущее воссоединение.

Лететь надо было около двенадцати часов, и бабушка, хоть и была молода душой и телом, не знала, как ей выдержать столь длинный перелет из-за аэрофобии. Летала она до этого совсем немного, и каждый раз, как оказывалась в небе, молилась о том, чтобы удалось спокойно приземлиться. Но, к счастью, длинный перелет наоборот помог расслабиться: пообедав на борту, она, сама того не заметив, окунулась в глубокий сон. А когда открыла глаза и вернулась к действительности, пилот уже сообщал, что самолет приближается к аэропорту и скоро пойдет на снижение. Вот таким славным выдалось воздушное путешествие.

Бабушка, сильно переживая за свой багаж, все же выудила его с ездящей ленты, простояв немало времени в толпе пассажиров, и скорее поспешила к моему отцу, встречавшему у выхода из аэропорта.

За несколько месяцев, проведенных в Таиланде, она повидала многое – например, не раз отправлялась в плавание вместе с экскурсией и посещала острова. Однажды ей чуть не «посчастливилось» попасть под беспощадный смерч, собиравшийся смести все, что встанет у него на пути. Бабушка говорила, что у нее «онемело сердце», когда увидела этот смертоносный вихрь. Одно дело знать, что природное явление существует, и совсем другое – столкнуться с ним чуть ли не лицом к лицу. К счастью, капитан корабля вовремя сообразил, что нужно дать деру, а не идти по запланированному маршруту, и поэтому никто не пострадал. Но, по словам бабушки, зрелище выглядело очень даже устрашающе.

В одно из других плаваний ей удалось погрузиться под воду с инструктором, пользуясь специальным дайвинговым оборудованием. В каком-то смысле даже завидую ей. В жизни мне никогда не выпадал случай окунуться на большую глубину с гарантированно-безопасным исходом!

Бабушка рассказывала, что в диких тайских водах было лазурно. Она видела яркие коралловые рифы и прорву пестрых рыб, мечущихся в нетерпении из стороны в сторону. По ее словам, дух перехватывало от одного мгновения к другому. А еще, время от времени, сердце начинало колотиться чересчур ускоренно, несмотря на то, что рядом всегда оставалась протянутой рука помощи.

* * *

Бабушка вдохнула жизнь в наши запылившиеся семейные отношения, отравленные разъедающей энергетикой отца. Она вновь дала почувствовать, почему стоит искренне любить друг друга и поддерживать в нелегких, а порой даже безвыходных ситуациях. А еще бабушка всегда поднимала нам настроение своим житейским подходом к любому делу. Она никогда не раздувала из бытовой трудности целую трагедию и быстро помогала преодолеть любые препятствия, мешавшие спокойно наслаждаться тропическими приключениями.

Мама всегда гордилась своей мамой, говоря, что бабушка у нас такая одна-единственная на всем Свете. Мне думается, что именно в тот жизненный период, проведенный в солнечной стране, они окончательно стали не просто родными людьми, но и лучшими подругами.

Когда бабушка и мама гуляли вместе по магазинам, их принимали за сестер. Делали комплименты, говоря: «Вы так хорошо выглядите! Что старшая, что младшая!»