Итсевоп 1/2

От автора

То ли дело облепиховые пироги, однажды попробовав, запоминаешь вкус навсегда и ожидания к ним становятся ясными и запланированными. Не может же облепиха поменять вкус, на какой-нибудь банановый или свекольный. Но с нашими судьбами все намного сложнее. «День сурка» обязательно закончится в любой момент времени, а череда постоянных изменений может на долго затянуться, позже подарив момент прекрасного умиротворения. Каждый человек, проживает свой день, прикрепляя к нему эмоциональное описание: «бешеный ритм», «как белка в колесе», «когда же все закончится», «остановить бы время», «как здорово было вчера»…

Избранными, которые выносят из каждого прожитого дня толику мудрости, благодарные и трудностям, и радостям, можно считать абсолютно каждого, но лишь на определенный момент. Часто, прочитав вдохновляющие очерки, посмотрев мотивирующие фильмы, пообщавшись с целеустремленными, на ваш взгляд, людьми, быстро теряется «избранность». Высасывание мудрости «из пальца», напряженное дело, намного проще забыться в границах потребления и голой нужды.

Собачья жизнь.

Chapter 1

В потускневшем, после ужасной катастрофы, мире осталось совершенно мало тех, кто действительно хотел жить, а не выживать. Замечали ли вы как умирают города? Просто рассмотрите здания, магазинные вывески и людей. Все сразу станет понятно: на сколько жив и на сколько мертв город. Первое, что бросается в глаза – это здания. Если швы панельных домом, различных плит, украшающих фасады, расчерчены блеклыми или наоборот ярко-грязными полосами плесени, кажется – время там поселилось. Все стены построек, многоэтажных общежитий, промышленных корпусов, стен, ограждающих от проникновений на территории; все измазано разводами ржавчины, смога. Поверхность земли захламлена обломками различного металлического и бетонного мусора. Через слой закопченой пыли, припорошивший поверхности абсолютно всех вещей расположенных под открытым небом, своим количеством напоминал февральский снежный покров. Только ходить по этому слою было не так приятно, как по чистому, морозному снегу. Воздух и небо всегда были серые с коричнево-красноватыми подтеками. Если смотреть на редких, крупных птиц, пытающихся лететь, то казалось, что они вот-вот свалятся камнем с неба. Они шевелили крыльями настолько медленно, что создавалось впечатление, что пространство густое, как кисель. Летящую птицу можно было обогнать при быстром шаге.

Но оставалось одно лишь, прекрасное место. Где можно дышать полной грудью, где вода кристально чистая, где растет сочная, зеленая трава и даже разноцветные, душистые цветы. Где на каждого свой дом, который не нужно делить ни с кем. Где не нужно драться ради возможности заполучить что-то из благ. Там есть места для получения образования, культуры, для обучения манерам, этикету, искусству. Место, где цивилизация осталась не тронутой и продолжает развиваться.

Белка знала об этом месте. И как велико не было бы искушение отправиться на поиски этого рая, она уже не могла. Она знала, какую цену ей придется за это заплатить. Не боясь опасностей, подстерегающих на каждом шагу, угроз жизни на пути до оазиса, она решила остаться здесь. У нее уже есть личный, маленький уголок по соседству с супермаркетом и совсем еще маленькие дети.

Белка родилась в мирное время. Родители назвали ее в честь одной из первых собак побывавших в космосе, с надеждой, что их единственная дочь достигнет звезд. Все изменилось когда она была молода и прекрасна, когда у нее с мужем появились прекрасные дети и они находились в ожидании новых. Она теряла близких по одному в день. Это убило и воскресило ее вновь.

Нынешних детей, трех сыновей и двух дочерей, она родила в полном одиночестве, в каком-то обрушенном тоннеле, неподалеку от места ее нынешнего жилья. Пятый ребенок погиб сразу же после рождения.

В мире где все катилось к чертям, где пытались выживать любой ценой, где смерть была привычнее рождения, Белка стала сильным игроком. Придумать и раздать имена детям решено было по исченении полугода, это давало надежду, что если они погибнут, горевать будет легче. И на то, были видимые причины. Одна из дочерей родилась с уже загнивающим глазом, другая – слишком крошечной и на вид слабой. Сыновья с нарушением пигментации, хоть это не опасно для жизни, но предполагалось наличие скрытых дефектов.

Супермаркеты, рассчитанные на тех, кто как-то сберег накопления, выбрасывал сильно испорченные продукты в баки на заднем дворе. В соседней покинутой производственной каморке поселилась Белка со своим безымянным выводком. Необходимо было охранять территорию и пищу от набегающих бездомных. Бездомными называли тех, кто спал там, где накатывалась усталость. Они выглядели очень страшно, грязные, скелетоподобные, с дикими глазами и ужасным зловонием. Единственной целью данных тварей было утоление голода. То, как жила сейчас Белка, считалось среднестатистическим положением. Еду, одежду, предметы позволяющие выживать в загрязненной природе, медикаменты, приобретали в обменных пунктах. Обитатели оазиса покупали «антиквариат», на самом деле вещи, которые при еще целом мире были у каждого богача в доме, для своих коллекций. Обыватели серости же, искали в развалинах, заброшках, катакомбах, в самых опасных местах, уцелевшие артефакты.

Какой бы то ни было ценой, было решено освоить лакомую территорию, стать авторитетом для своих детей и воспитать их крепкими, добрыми и гуманными.

Белке приходилось драться отгоняя непрошенных гостей от кормушки. Приходилось возводить опознавательные знаки на границе своих владений. Дети в это время возмужали, дрались между собой ради тренировки, позволяли себе очень мало слабостей. Никто из них не погиб. Мальчишки становились прекрасными и крепкими. Но вступать в схвати с бездомными им было еще очень рано.

В день присвоения имен, солнце пыталось изо всех сил пробить плотную пелену грязного неба. Семья впервые отправилась на могилу своего младшего брата. Голые стволы подпекшихся деревьев когда-то густого леса, стенкой обрамляли поляну с маленькой каменной пирамидой. У этой сильной женщины были все поводы для гордости, они была авторитетом для соседей, ее дети живы, здоровы и умны. Но в мире без границ, тебя всегда ждет боль.

Границы языковых преград стерлись так давно, что вся планета уже говорила на единственном лишь языке понимания. Только бездомные и Они для общения применяли непонятные звуки. Первые, потому что в головах у них была каша, они забыли все предвестники развития. Вторые, изобрели свой метод, с надеждой остаться непонятыми, что получилось на ура, поскольку у выживающих нет времени на изучение их языка. А также, у Они были последние достижения развития, позволяющие убивать одним лишь движением.

На пути к захоронениям на Семью напали. Понимающий, но еще недостаточно крепкий для сражений с преуспевающими технологиями, молодняк, изо всех сил оборонялся от окружения. Одной Белки, со всей ее храбростью не хватило для обороны от нападения. Ей голос взывал о помощи богов с самых отдаленных вершин олимпа, ужасающей болью и ненавистью она сражалась с каждым злоумышленником. Пыль земли поднималась густым занавесом, перекрывающим дыхание, багровые брызги и подножные мусор разлетались во все стороны. Жалкие иссохшие, метровые заросли полевой травы, через которую шла дорога до могилы, рассыпалась в прах от соприкосновений во время боя.

В момент резкой тиши, Белка поняла, что все закончено. Их оставили в покое, забрав с собой одного из ее сыновей. Они похищали крепких парней для их стаи, обучали языку смерти, делая сверхсолдатами. И крепких девушек для рождения новых игроков. У Они все было сродни Спарте.

Времена года теперь просто означали течение времени. Погода совершенно предсказуема, лишь так называемое лето изредка дарило долгожданные дожди. Зимой нужно было есть больше, для того чтобы не замерзать при немного опустившейся температуре. Как раз тогда, в надежде найти что-то стоящее, для покупки подарков детям, Белка, с полной уверенностью в возможностях своего выводка обеспечить свою безопасность и защитить территорию, отправилась в опасный, пустующий район. Новым уроком жизни, ей послужило облучение. Хоть она и раздобыла очередную безделушку, доковыляв до конуры обитания, свалилась в затяжную лихорадку. Теперь она никогда не сможет иметь детей.

Возраст и время расставили все по своим местам, покрыв каждого члена семьи многочисленными шрамами от схваток. Дети стали не менее крепкими солдатами, а их мать, оставалась главарем этой стаи, державшей стальной контроль на своей территории. Лишь редкая, заблудшая душа, не знающая о хозяинах, забредала полакомиться едой. Такой душой однажды оказался мужчина средних лет, возможно даже немного младше Белки. Однако, узнав о принадлежности территории, он приподнес им дань, с надеждой не быть наказанным за нарушение покоя. Наверное тогда звезды далекого космоса, которых не видно и самой ясной ночью из-за нескончаемого смога, ему, немного застенчивому, не властному, но дружелюбному проходимцу, расположить к себе доброй стороной Семью. Шмель, имя незнакомцу дали его друзья, которых он повстречал после случившегося, решил осесть с ними. Что-то манящее, сулящее уют и заботу заставило его унижаться. Он круглые сутки терся возле банды, несколько раз попадал под гнев младших, его бранили, позже на нем начали отрабатывать боевые приемы. Белка лишь молча наблюдала за происходящим. А спустя время, стала держать его рядом с собой, в числе ли личного телохранителя, а может и возлюбленного.

С течением времени, источник пропитания иссяк. Те, кто способен был покупать что-то в супермаркете обеднели или просто поумирали. Остатки были вывезены огромными фурами в неизвестную сторону, а помещение заперто навсегда. Теперь это один из ненужных пазлов этого страшного мира. Бежать и следить за фурами хоть и сулило возможностью найти новое, не чем не хуже этого, место для жизни, но физически было бы не выполнимо. Запас остатков продуктов бережно спрятан в конуре. Его бы хватило еще на пару месяцев. Единственным правильным решением было идти на поиск новой территории для жизни. Ежедневно нестабильные, затяжные забеги на все дальние и затерянные, необитаемые расстояния. Они ушли в неизвестность на долго, оставив свое обжитое место как самый крайний вариант для возвращения. Сложно было выжить, приходилось то и дело встречаться лицом к лицу с опасностями. Бездомные попадались все более безрассудные, Они слонялись вокруг да около стаи Белки, часто нападая в попытках забрать из нее видимо крепких солдат.

Chapter 2

Юноша и девушка, наивные, неопытные, влюбленные до безумия сироты чуть старше детей Белки, в это время перебивались крошками и остатками из разграбленных бункеров. Они избегали опасностей. Совершенно не умели грамотно вести драку или прятаться. И было чудом, что ни один из них не болен смертельно, что они здоровы, красивы и живы. Парой двигала неисполнимая мечта найти Оазис. Руководствуясь лишь слухами и неимоверным желанием жить в раю, они все дальше и дальше уходили от места своего первоначального существования.

Удача каждый раз была на стороне блаженных. Им везло с находками, с избежанием серьезных драк, на них не нападали Они. И в очередной раз, под покровительством разве что святых, им удалось найти необыкновенное для тех мест, животворящий уголок. Туда редко наведывались бездомные, а если это случалось, пара затаивалась в своем укромном жилище, оборудованным окошком для слежки за происходящим вокруг. Их вдохновляли мелочи жизни, такие как первый легкий снежок, доброе слово от старичков-Агасферов, более-менее вкусная еда, изредка встречающиеся животные или почти зеленая трава.

Однажды, за очередным обедом, они услышали громкое щебетание. Мелкие птицы в эти времена совершенная редкость. Любопытство было тут же удавлетварено нахождением источника звука в густых, голых ветвях уцелевшего деревца. Из гнезда, то и дело, с писком показывалась крошечная грудка воробьенка. Родители учили птенца летать и в попытках вытолкнуть его в открытый полет, подбивали его мужество криками. Это длилось очень долго, и любой бы давно устал смотреть и ждать развязки, но те, кто верит в знаменования, наблюдали за происходящим с детским ожиданием. Птенец полетел, делая робкие взмахи крыльев, он полетел ровно до поверхности земли. На открытой площади опасность для маленького, полуутонувшего в пыльевых хлопьях птенца, грозила отовсюду. Обеспокоенные не на шутку, дико вопящие в ужасе родители молодняка, всеми силами пытались снова поднять его в воздух. Резко подлетая, указывая клювом на траекторию полета, щипая за оперение, всеми силами они пытались.. Девушка, со слезами на глазах почти кинулась на помощь, но нельзя вмешиваться в такой важный урок выживания. Птенец с трудом взлетел на ступень их жилища. Пытаясь взбодрить первенца, родители потаскали к нему пищу, с надеждой на укрепление духа и сил для дальнейшего полета. Но он был далеко не единственным. Наверное, это было трудным решением для взрослых птиц, оставить птенца, и вернуться в кишащее жизнью гнездо. Следующие птенцы один за другим робко вылетали, то и дело так же неопытно приземляясь то на землю, то на невысокие объекты. Их полеты стимулировали едой, и от зависти ли, первый птенец резким порывом, как истребитель, присоединился ко всем. Они долго кружили над жилищем

Этот случай, увиденный влюбленными, воодушевил их до мозга костей. Теперь вернуться к реальности им не помогали даже участившиеся набеги бездомных. У них была тактика, прятаться за входом в конуру, и если блуждающие подходили слишком близко, юноша начинал громко и свирепо кричать, что отпугивало непрошенных гостей. Очень редко ему приходилось вступать в драку с наиболее слабыми «гостями». Он понимал, что для того, чтобы добраться до оазиса, ему придется уметь драться, он должен обеспечить безопасностью свою хрупкую любовь.

На прогулке возле собственного жилья, читаная новые мелкие знамения судьбы, их мир нарушила неприятная находка. Два птенца, в лужице крови смешавшейся с грязью, с взьерошеными от падения перьями, мертвым камнем лежали почти у порога их дома. В этот момент вокруг поселилась глубокая, совершенная тишина, а часы, которыми вечность управляла временем на Земле, сломались и время остановилось.

Онемение от нагнетаемого страха, поселяющегося в душах суеверных, нарушилось четкими, приближающими быстрыми шагами. К действию их вернула лишь видимая на горизонте существенная опасность.

Chapter 3

Что-то сломалось в робком юноше, он не стал прятаться, загнав свою возлюбленную в жилище, он решительно встал на пороге, поджидая нарушителей гармонии, не заставивших себя ждать. Целая крупная стая ввалилась на территорию сосредоточенным пучком, и перейдя за границу рассыпалась по периметру изучая каждый клочок местности. Виден был и вожак, сразу было понятно, что один лишь кивок в сторону жилища и вся банда стремительно нападет и разрушит укрытие. Защитник поймал взгляд главаря, от чего поджилки затряслись в неведомом страхе, он забежал в конуру, набраться храбрости. Хруст раздавшийся почти в плотную к стенке заставил вернуться на свои пост. На пороге, носом к носу он встретил одного из банды. Диким криком, который раньше отпугивал бездомных, он пытался спугнуть и этих непрошеных гостей. На что получил ответные крик. Как вдруг, вожак подозвал всех в себе, оставив юношу в недоумении.

Белка попросила детей дать время незнакомцам, чтобы те покинули их дом. Скитания сделали ее еще более мудрой и справедливой. Но кажется, это доброе дело осталось без внимания. Оглядев свои владения, решено было вернуться в дом, до сих пор не покинутый поселенцами. Зная каждый возможный вход и выход, преимуществом обладала стая перманентных хозяев, окруживших и ворвавшихся в конуру со всех сторон.

Окружив свалку, ставшую для молодой пары домом, истинные хозяева ураганом со всех сторон ворвались внутрь. Хотя юнец пытался отпугивать и не подпускать их ко входу, его быстро откинули за шиворот, повалив наземь, от входного проема два крепких бойца. В помещении осталась его любимая, одна против кучи свирепых, смыслящих в драках бладсов. Он стремительно кинулся им вслед, по-хулигански напав со спины и точным, совершенно случайным движением распушив до крови ухо одного из них. Драка была ожесточенной. Куски, в основном плоти мальчишки, летели во все стороны, сопровождаемые дикими, ужасающими криками и всхлипами задираемой тремя крупными женщинами девушки. Она из всех возможных сил, действительно старалась отбиться от завоевателей и помочь своему избиенному в кровавом месиве любимому. На улице было видно, как из-за битвы тряслись хлипкие стены, а крыша косилась в попытках соскользнуть вниз.

Схватка не на жизнь, а на смерть, продолжалась до тех пор, пока Белка тихо не кинулась прочь на улицу. Не понимая совершенно ничего, одерживающая победу династия, нехотя, но принужденно последовали за ней, оставив полумертвое, израненное тело обороняющегося юноши.

Задыхаясь от вспененных слюней, жадно хватая воздух, уставившись в пустоту выпученными, измученными, стеклянными глазами, заливаясь слезами и болью кровоточащих ран возлюбленная погибающего, вплотную уперевшись спиной в угол стен, взобралась гору мусора. Своей худощавой, облезлой в ходе схватки лапой, она почти наступила на своих розовых, слепых щенят, спрятанных на поверхности сваленного кучей хлама.

Путешествие

Chapter 1

Как-то случилось, что среди многотысячного города, не нашлось человека, способного разбавить мою сконцентрированную тревогу. Не в коем случае я не жалуюсь на свою отстраненность, друзей и знакомых мне хватает, да и отношусь я к самым обычным людям. А вот поговорить о самом сокровенном, не испытывая неудобства или чувства неразделенности эмоций, мне не с кем. И данный расклад лучше, чем чувствовать то же самое, но в окружении самых близких. Второй вариант вообще придумали Боги, как жесточайшую кару неугодным людишкам.

Все, что происходило в моей обыденной жизни, теряло краски, навевало томностью и пустотой. Усталость накатывалась все чаще. Чтобы пойти на прогулку, мне нужно было придумать цель выхода из дому. Стал набирать вес, чувствовать себя некомфортно даже наедине с собой, пропал интерес к искусству, я начал избегать контактов взгляда с прохожими. Тело изнутри наполнялось ватностью, отупляя возможность ощущать прикосновения, дуновения ветерка. Было прочитано множество статей о состоянии «выгорания» и прочих недугов, некоторые из которых решались курсом витаминных комплексов или посещением специалистов с соответствующим образованием. Я трепетно следил за показателями своего здоровья, но что-то явно выходило из-под моего контроля.

Страннее всего было ловить себя за занятиями, отличающимися банальностью для детей, но считающимися не нормой среди «взрослого» общества. Тревога подступила, когда я сидел в закусочной, поедая свекольный суп, но в большей степени перемешивая его столовой ложкой, создавая «морские волны» и кроша мягкий серый хлеб с включением различных зерен, создавая островок на тарелке, с увлечением погружался в это ребячество. Суп остыл донельзя, когда я решил его снова попробовать. Предостерегая предпосылки надвигающейся на меня хвори (на самом деле я знал, что схожу с ума), за пару дней сняв все свои сбережения и забронировав сразу два билета: на дату вылета и дату возвращения, забросав в рюкзак пару вещей, я сорвался в путешествие, надеясь освежить чувство жизни.

Chapter 2

Остаться в добровольном одиночестве посреди неизвестной чащи леса, в окружении многочисленных опознавательных (пристрегающих) табличек яркого цвета и заржавевшими рамками, кричащими «осторожно, дикие животные». И все это не имело бы какого-либо смысла, если бы я не был уверен в невозможности спастись от возможной встречи с ними – дикими животными. Каждая встречающаяся мне на пути, по оттоптанной тропе лесничих и охотников, а я бы некоем разе не решился в первые дни своего путешествия по новым для меня еще неизвестным пространствам, пускаться в прогулки по непротоптанным лесам; пугала и заставляла нервничать в десятые разы больше нужного. На самом деле, страх – естественная базовая эмоция человека, основанная на инстинкте самосохранения, и имеет защитный характер, однако сейчас для меня, это самая иррациональная вошь, пытающаяся утопить меня без воды. Чуть послеобеденный, заморощенный, ране осенний лес оглушал томной тишиной и систематическими звуками падающих с ветвей каштанов, желудей, листьев, иголок лиственниц, каплями, скопившимися на бороздках запрокинутых к верху листьев. А еще птицы и ящерицы, тоже шумели своим неожиданным появлением вблизи меня. Горные ручьи, прыгающие по камням, булыжникам, поваленным деревьям, вводя в заблуждение, начинали шуметь немного дальше, от места настоящего их существования, так что, когда я услышал звук водопада, то по-детски возрадовался, ведь путь я свой начал именно от водопада. Разочарования, кстати, еще сильнее отупляют трезвость разума. Побежал до четкого звука и вот уже стоял возле края одно из многочисленных водопадов долины. Мое тело горело, со лба хлынул огненный, липкий пот, заливающий глаза мутной пеленой, губы высохли, что даже шершавым языком невозможно было вернуть их в чувство. Воды было на четыре глотка, но набрать из кристального источника прямо под моими ногами, я не мог по одной лишь причине – страх. Огромная ворона сидела на переступе через ручей и смотрела, тихо и неподвижно лишь на меня, а потом резко, я услышал только взмах ее крыльев. Теперь у меня отупились все органы чувств способные мне помочь. Я будто бы оглох от страха и ослеп от пота. Одежда стала облеплять и давить на меня. А тропа, по которой я шел, исчезла как впереди, так и сзади моего пути. Наконец, оно победило меня.

Через две или меньше минут, хотя время в такой ситуации не существует по ненадобности, обоняние медленно вернулось, сначала легкими нотками сырого осеннего леса, добавляя все больше оттенков ароматов грибов, мха, а после и дурманящим, тяжелым и нагнетающим запахом мокрой медвежьей шкуры, который чем-то похож на запах собачьей свалявшейся в экскрементах шерсти, но в разы удушливее. Тогда сало, стекавшее с меня, уже капало с пальцев рук, а сердце перестало слышно биться. Мне предстояло подняться к началу водопада, обогнуть его и снова спуститься за поворотом холма. Вся тропа, по которой я намеревался прогуляться перед ужином, представлялась мне вредной бугристой гусеницей, без единого ровного промежутка, только подъемы и спуски.

Я просто пошел, мысленно уговаривая свой окаменелый мозг начать соображать, объяснял сам себе, что страх наигран воображением. И за поворотом меня ждал тот ворон, возможно другой, не менее крупный. О так же тихо сопровождал меня какое-то время, давая мне шутливую возможность на самоуспокоение: «не бывает же у диких животных ворон-секретарей». С другой стороны, во многих поверьях и сказках, вороны имеют нечистый дух, и ведь в любой шутке есть доля правды. Я разрешал себе думать только в позитивном русле. Скользкие листья и почва заставляли меня идти сосредоточенно, и бежать бы я точно не смог.

Кабаны и медведи – самое страшное, что обитало в этой чаще. И если медведь может быть, в какой-то степени и обладает моральными принцами, нападая только в случае опасности, дикие кабаны, кажется, совершенно ничего не боятся. Об этом я подумал, оказавшись посреди усыпанного желудями пути. Мне снова стало страшно. Как быстро бы я умер, от нападения кабана? Наверное, было бы неимоверно больно, когда он разрывал бы мои конечности на кусочки, оттаптывая мощными копытами мое поваленное на землю хлипкое тельце и сбивая ритм дыхания. И скорее всего, он бы даже укусил меня в лицо, чтобы я поскорее перестал истошно кричать. А я бы чувствовал, как его острые, грязные и длинные зубы срезают мышцы и кожу моего лица, царапая кости черепа, а свежие бороздки моментально заполняются кипящей кровью. На миг мои изливающиеся поры закрылись, дав телу слегка остыть, пока я окинул взглядом недалекие заросли высокой травы, которых, как гласила одна из предупредительных табличек, стоит избегать как «место, где любят прятаться дикие звери.

Тропа закончилась водопадом, с которого и началась. Конечные пару метров я преодолел словно окрыленный. А дальше, выйдя в оживленную деревушку, расположившую свои домики прям у границы леса, меня начало бить лихорадкой. Радостные, спокойные люди, шли по своим делам, в то время как, в паре километров от их жилищ, я чуть было не погиб от страха. Под озирающие взгляды местных жителей я опустился прямо наземь улицы, изнемогаемый симптомами передозировки адреналина, судорогами и дрожью всего тела. Расслабленная ладонь покрылась мелкими красными вмятинами и капельками крови, ведь в самом начале «прогулки» я нашел опавший каштан, который забыл в своей же руке. Он оказался червивый.