Полная версия:
Калейдоскоп. Рассказы и повести
Калейдоскоп
Рассказы и повести
Варвара Рыжкова
© Варвара Рыжкова, 2021
ISBN 978-5-0053-7501-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Предисловие
Варвара Рыжкова – автор не просто молодой, а юный. В данном сборнике представлено практически все её творчество, за исключением самых ранних рассказов и повести.
Живя в деревне рядом с Тарусой, девушка обитает на грани двух миров: большого, внешнего, обильно персонифицированного в москвичах-дачниках, и малого, домашнего, скромного и теплого мира… Мира, где можно запросто прогуляться к Ильинскому омуту, воспетому Константином Паустовским, или помечтать в «Долине Грёз», названной так Мариной Цветаевой. Ведь Таруса – не простой российский городок. Здесь часто проходят культурные мероприятия различного уровня и масштаба, чтут традиции русской словесности, свято помнят имена Паустовского и Цветаевой, Заболоцкого и Ахмадулиной, Н. В. Богданова и А. К. Виноградова…
Эта жизнь на стыке двух миров отразилась в творчестве Варвары не свойственными молодым людям ностальгическими нотками. Она тоскует об уходящем мире «живых» человеческих отношений. О мире, где отец с дочерью могут говорить друг с другом, глядя в глаза, а не в экраны своих гаджетов, о мире, где дети свободно бегают по улицам и резвятся на природе, о мире, где можно запросто заглянуть к соседке и оказать ей посильную помощь. Совсем рядом – в Москве – этого мира уже нет. И некоторые произведения Варвары живо перекликаются с творчеством писателей-деревенщиков.
В настоящем сборнике перед читателем проходит весь путь формирования нарождающегося литературного таланта, пробующего себя в разных жанрах. Проза Варвары порой то абсолютно реалистична, то включает в себя откровенно фантастические элементы. Но, несмотря на внешний, не существующий в реальности антураж школы ведьм или космического корабля, речь в фантастических произведениях Варвары, по сути, идёт о том же: о человеческих взаимоотношениях, не опосредованных современными коммуникационными устройствами. Рассказы её щедро приправлены добрым юмором и самоиронией. И «хулиган» Володя Куницын, ставший главным героем некоторых произведений, – это глубоко симпатичная и вполне эрудированная личность. А почти дневниковый реализм «Козяйственной книги» очень сильно смягчён идеализацией воспеваемых козочек. В «Живом корабле» через описание различного рода забавных случаев явственно проступает, что искусственный интеллект даже в космическом путешествии больше помеха, нежели помощник (как это нередко бывает и в реальной жизни).
Особняком стоит достаточно жёсткий сюжет «Запаха звёзд». Толчком к написанию этой повести стали реальные события: из многодетной семьи одноклассницы Варвары исчез сначала отец, а затем и мать. Параллельный мир Москвы, высасывающий людей из русской провинции, вынужденно отправляющихся на заработки в этот «Молох», оказал откровенно «давящее» впечатление на автора. Желанием наладить связь между мирами, «вернуть» людей, затерявшихся «в хроновакуумной петле», пронизано это произведение. Надеждой, что пропавшие без вести не погибли, а продолжают жить где-то в иных мирах…
Безусловно, на творчестве Варвары сказывается отсутствие жизненного опыта: как следует ей знакомы только добрые взаимоотношения внутри любящей многодетной семьи, бурлящая жизнь школы и неспешный быт российской провинции, однако, отсутствие знаний с успехом заменяет богатое воображение.
И. Н. Токарева, главный редактор газеты «Октябрь» Тарусского района.
Операция «Снегурочка»1
1
На Спасской башне, под гигантским циферблатом часовое нутро сотрясает мощное механическое сердце. На весь мир разносится неслышное, но неумолимое «цокк… тукк… цокк… тукк…» На землю со звёзд, серебрящихся всё сильнее с каждой минутой и безмолвно улыбающихся своим металлическим светом, ласково спускаются снежинки, в соответствующем ритме: «тик-так, тик-так…» Весы стоят пока неподвижно. Одна чаша – пустая, в другую – тихо-тихо, но безжалостно летит снег, забирая у нас старые секунды и даря взамен новые, а впереди перспектива на новый, ещё не прожитой год – пустую чашу. Тик-так, тик-так. С последним ударом часов, когда стихнет отголосок вибрации где-то в космосе, когда звёзды слегка дрогнут от него и лязгнет металлическая цепь, чаша, в которую упадёт последняя снежинка, рухнет, подняв другую – чашу Нового Года. А мелкие кристаллики снова будут сыпаться, сыпаться, один за другим…
2
Как сложно, как рискованно доставлять ребёнку радость! Теперь, когда до праздника осталось всего ничего, двенадцатилетняя Лиза, решив взять (почти) весь груз ответственности за Новогоднее чудо на себя, осознала, как было трудно её родителям. Поначалу с братом, когда они тайно, контрабандой, под его неусыпным надзором переправляли распечатанные, тщательно изученные и снова упакованные письма, адресованные «Дедушке Морозу», в кучу документов, свидетельств о рождении и прочих бумаг в шкафчик с предметами, которые в их семье считались неприкосновенными и тщательно запирались на ключ. Потом с ней, Лизой, когда она, совершенно счастливая, возвращалась с маскарада в костюме Зорро женского типа, не зная, что подарок под ёлочку уже готов, и всё организовано до её прихода.
А вот сейчас? Не хотите ли возложить столь приятное надувательство на свои плечи?
Лиза весь декабрь серьёзно думала над тем, что подарить Соне. Правда, в голову ничего не приходило. Да задача была бы и не так сложна, если бы сестра, услышав, что кроме неё в Деда Мороза никто не верит, не решила подстерегать его в гостиной. А ведь на этот год она, Лиза, за веру в чудо как-никак ответственная… Продумав всё более-менее, Лиза, вздохнув, достала блокнот.
Так, значит на повестке дня, то есть Новогодней ночи три проблемы. Проблема №1: Какой подарок подарить Соне? Проблема №2: Как, если придётся разбить копилку, скрыть от сестры её исчезновение? Проблема №3: Как, не зная, спит Соня или нет, пройти мимо неё и положить под ёлочку подарок (и здесь опять возвращаемся к пункту 1), чтобы не разочаровать её веру в сказку. Да, над этим стоит покумекать. Ах, да, ещё листик этот из блокнота надо будет вырвать и сжечь.
Вспомнила только, как старший брат ей объяснял, когда она была маленькая, что игрушка должна «определённо хотеться», поскольку хочется многого, а игрушка должна быть желанной и потом долго-долго любимой. Да, Матюха, конечно, давал дельные советы и, кстати, не пытался скрыть, что потихоньку взрослеет, не лишая, впрочем, сестру возможности верить в сказку. Сейчас он уже год как учится в техникуме.
А вот младшей сестре что подарить-то? Решать надо срочно. Тем более, что до Нового года осталось всего три дня (а если быть абсолютно точной, два с половиной).
Соне шёл пятый год, но она была серьёзным и наблюдательным ребёнком, совсем не склонным к рассеянности. Правда, помечтать она любила, это как раз-таки подчёркивало нормальность её психики – ребёнок же. Но в Чудо, особенно в Новогоднее, она верила неукоснительно. Для выяснения, какой нужен подарок, Лиза решила пойти на хитрость, которая, на самом деле, была уже давно проверена миллионами мам. Войдя в гостиную, она застала там Соню, занятую украшением ёлки. И вдруг, мгновенно забыв все уловки, брякнула её спине:
– Сонь, скажи, а ты что хочешь в подарок от Деда Мороза?
Соня, вешавшая на ёлку миниатюрного дельфинчика, не оборачиваясь, ответила, что сама пока не решила.
Лиза про себя выдохнула, что «пронесло, кажись», и чтобы загладить свой промах, с напускной серьёзностью сказала, что письмо надо писать сейчас же, а то можно опоздать. Соня неожиданно озаботилась этой идеей, сползла со стула и «по большому секрету» призналась Лизе, что «много чего хочет, но самое нужное выбрать никак не может». Лиза вдруг обнаружила в себе охоту поразглагольствовать. Она тут же – не без заднего умысла – пустилась в философские рассуждения.
– Знаешь, многие дети – чаще всего, эгоисты, – считают, что гору подарков им преподносят взрослые, тем более, что те им так и говорят. Это действительно так. Ведь не будет же Дед Мороз стараться только для одного ребёнка. Он всем подарки развозит. Такие дети считают, что весь мир существует только для них и что чем больше подарков, тем лучше. К ним Дед Мороз даже не заглядывает – зачем, раз они в него не верят, да ещё и подарков много и без него получают. А вот раньше, например, когда многие дети почти не получали подарков, любой мальчишка мог нахлобучить на палку валенок, и скакать на ней весь день, как будто это лошадь.
Лиза наглядно показала, как он это мог делать. Перестаралась малость. Соня прыснула.
– А любая девочка могла насобирать где угодно цветных лоскутков, сшить себе куклу, набить её чем-нибудь и нянчиться с ней одной, пока не подрастёт. Вот им богатая фантазия заменяла красивую игрушку. А сейчас: «Хочу то! Хочу это!» Дети плачут, а родители платят.
Соня опять прыснула (какая сестра всё-таки актриса!).
– Причём, все игрушки сейчас «мейд ин Чайна», то бишь сделаны в Китае, и все одноразового использования. Так что знаешь, ты подумай, прежде чем писать. Но всё равно не тяни, письмо надо за день до Нового года отправить. Или со мной посоветуйся… Ты что хочешь?
Соня, конечно, как все маленькие девочки, обожала эти разговоры со старшей сестрой, называемые в их семье «девичьими пошепталками». По секрету призналась, что хочет игрушку, которую можно будет любить, с которой можно говорить, нянькать её, чтобы был такой симпампутненький друг-пушистик. Из гораздо более длинного монолога сестры в реальности, чем тот, который изложен здесь, Лиза поняла только то, что Соне электронная игрушка не нужна. Да и, если покумекать как следует, её любая может устроить, лишь бы можно было, как она недавно сказала, «нянчиться с ней одной, пока не подрастёт». В конце концов, повезло ей, что Соня неприхотлива. Тяжело вздохнув, она предложила написать, чтобы Дед Мороз взял на себя ответственность за выбор того, что подарить Соне. Та согласилась. Настрочив письмишко, запечатав его и черканув снаружи фамилию-имя-адрес, Лиза собралась было пойти на почту, как вдруг её осенила Очень Простая Идея.
– А марка? Мы же деньги на марку должны достать!
– Точно, – Соня, к Лизиному облегчению, ничего не поняла.
Большая ярко-розовая свинья с оскаленной мордой, задвинутая на шкаф так, чтобы впечатлительные люди не замечали, как бы говорила: «Только попробуйте покуситься на моё добро!» «Добро» состояло из сэкономленных Лизой за год на школьных завтраках деньгах, но свинья с этим, похоже, не считалась. Будь она собакой, и то не смогла бы стать страшнее и выразительнее. Но Лиза, в свою очередь, не считалась со свиными клыками. Пройдя в их с Матвеем комнату, она тряхнула копилку, объявила, что просто так ничего не вытащишь, и демонстративно грохнула её об пол. Осколки крупными кусками легли рядом с кучкой денег (Соня с облегчением вздохнула и попятилась от откатившегося клыка), пушистый плюшевый коврик задержал отдельные монетки, разбежавшиеся в разные стороны. Лиза упрятала всю наличность в специальный мешочек, захватила красную «черепаховую» сумочку – подарок родителей ко дню рождения – и пошла одеваться, сказав Соне для подстраховки, что по дороге, если получится, купит себе кошелёк. В следующую секунду она облилась холодным потом.
– Лиз, а можно я с тобой на почту?
К старшей сестре быстро вернулось самообладание.
– Я сама. Может, ещё чего-нибудь прикуплю, а Мотька тебя на автобусе покатает.
Лиза не успела сообразить, достаточно ли логична эта уловка, но, как бы то ни было, она подействовала. Перспектива прокатиться на автобусе (в противоположную от почты сторону) привела Соню в восторг. Не столько из-за экскурсии на обратном пути по Мотькиному «цеху», столько из-за самого катания, не запрещённого родителями, которым брат предварительно позвонил. Пока Матвей искал социальные карты, окрылённая и счастливая Лиза едва не в буквальном смысле летела по улице, тем более, что за ночь дорога кошмарно обледенела.
Судьба щедро одарила Веру и Илью ранней свадьбой, счастливым союзом, тремя детьми, а также четырёхкомнатной служебной квартирой, которую они, вдобавок, сумели приватизировать. А Лизу та же судьба одарила тем, что почта располагалась в трёх улицах от их дома, загороженная айсбергами многоэтажек. И как же легко разрешился вопрос с копилкой!
Забежав на почту, погревшись с минуту, запрятав обратно в сумку письмо, она, подумав, всё же купила Соне набор марок на тему «Новый год». Затем Лиза вдруг вспомнила, как в этом году смотрела гороскоп на имя София, и обнаружила, что «тотемное» животное для Сони – сова. Чего и следовало ожидать, ведь сова – символ мудрости. Однако это навело её на некую мысль, уже через секунду превратившуюся в идею: «Всё, подарочек есть!» Тем не менее, побренчав в сумке деньжатами, Лиза пришла к выводу, что погулять по магазинам всё-таки стоит. Соня, небось, так увлеклась катанием, что забыла, где она и который час. А уж Мотька постарается её задержать… Кто знает, может он и переусердствовал чуток, и они аж до Бондарной улицы доехали.
Как и обещала, Лиза прикупила себе новый кошелёк, прибавив ещё четвёрку резинок для волос, ручку с разноцветными чернилами и «волшебную» бумагу, чтобы можно было обернуть подарок и ответное письмо. Деньги таяли, а то, что нужно, всё никак не находилось. Заскочив в игрушечный магазин, она осмотрела витрину с «глазастиками» и остановила свой выбор на симпатичном совёнке, который, кстати, совсем недорого стоил.
Подойдя к дому, Лиза резко нырнула за гаражи, для перестраховки позвонила Матвею. Убедившись, что они ещё далеко, и никто её с «агромадным» пакетом около дома не застанет, она спокойно открыла дверь, поняв, что лифт опять сломался, поднялась на четвёртый этаж, зашла в квартиру и разложила покупки на столе. А всё «Дедоморозово» припрятала до поры до времени. Потом подумала и выкинула листочек из блокнота в мусорное ведро.
3
Под утро Лиза начала брыкаться, махать руками, и в результате на полу оказалось сперва одеяло, а потом и она сама. Вскочив и почти проснувшись, она сразу всё вспомнила. Первой её мыслью было: «Два дня до Нового года!» Матюхи не было. Заглянув в детскую и убедившись, что Соня мирно спит, она обнаружила всю семью в кухне и то, что всего без пяти семь. Плотно прикрыв дверь, она тоже села завтракать.
– Ну как, Лизок, – подмигнул папа, – нелегка ответственность?
– Не скажи… В смысле, и не говори! И ведь Сонька-то всё не так воспринимает! Она ведь не такая, чтоб «моё-моё» и «всё для меня». Она даже не попросила конкретный подарок. Для неё новогодние приготовления – это написать письмо Деду Морозу, с тридцать первого числа по первое провести слежку около ёлочки и получить таковой. А у меня ощущение постоянно такое, как будто из-за угла на тебя вдруг налетит Соня и провалит всё дело. Подумать только, настоящая тайная операция!
– Операция «Снегурочка», – пошутила мама. Лиза её не поддержала.
– Так что мы купим Соне? – Поинтересовался Матвей.
– Подарок я уже обеспечила, – сказала Лиза, – ответное письмо Мотька тоже написал. А вот как с доставкой быть, непонятно.
– То есть?
Лиза вознегодовала.
– Я ж вам русским языком сказала, что она собирается в полночь дежурить в гостиной!!!
4
…На кухне гремит телевизор. Отец смотрит на часы, переключает канал.
Все немного напряжены. До Нового года пятнадцать минут. Соня уже час сторожит в гостиной. Из-за телевизора шагов в прихожей почти не слышно. Лиза очень нервничает, поминутно косясь на дверь. Наконец в кухню на цыпочках, если только в валенках это возможно, входит Дед Мороз. Снимает бороду, шубу, валенки и превращается в Матвея.
– Ну, как?
– Ничего. Всё по плану, – Матвей комкает свой наряд, запихивает в мешок для подарков и кладёт в тумбу с посудой, – прокрутил звуковую запись, потоптался около ёлки, подарок положил. Только больше вот так дедморозить меня не просите. Я не могу постоянно чувствовать, что за мной следят.
– А шуба чья?
– Служебная. Мы на практике организовывали праздник для детей сотрудников. Я у Мишки Крагина еле выпросил…
– Мотька! – Восторженно сказала Лиза, – ты гений!
Матвей присел за стол, напевая на мотив припева «Мурки»: «Лизка, ты мой Лизёночек, Лизка, ты мой лисёночек…»
В столовую неожиданно вломилась Соня, прижимая к себе пушистенькую сову.
– Мам, пап! Я Деда Мороза видела!!!
– Ты меня, конечно, извини, – Лиза с неподдельным изумлением осмотрела сову, показавшуюся ей сейчас чем-то действительно тотемным и таинственным, – но я уже взрослая и во всё это не верю.
– Я не расстраиваюсь, – серьёзно сказала Соня, – зато я в него верю. Я его видела.
– Ну, раз ты его видела, – рассудил Матвей, – больше стеречь его не будешь?
– Конечно. Я же теперь точно знаю, что он есть.
Все заметно расслабились.
– Соня! – наставительно сказала Лиза, – эта сова из Волшебного леса. Ты будешь её любить?
– Да, очень!
Эта сцена Лизу растрогала, хотя она не без улыбки подумала о настоящем «Волшебном лесе», откуда сова транспортировалась в пакете.
– А тут ещё письмо! – Соня показала переливчатую бумагу и приготовилась прочитать вслух, но мама остановила её, взглянув на часы.
– Погоди. Через минуту Новый год. Давай отметим.
– Итак, – папа поднял бокал, – предлагаю тост…
– О, я, я! Можно я! Я хочу тост! – запрыгала с поднятой рукой Лиза.
– Ну, давай…
– Значит, так, – Лиза откашлялась, – тост за Матвея!
– Почему? – удивился папа.
– Потому, что он хороший, – напускным капризным тоном, не допускающим возражений, сказала Лиза, – а раз я говорю – хороший, значит хороший.
– Ну, давай, – все чокнулись бокалами, кто с шампанским, а кто с «Байкалом».
С экрана донёсся бой Курантов. Мало кто услышал, что после двенадцатого удара где-то запоздало лязгнула цепь весов, и снег тихо завихрился, опускаясь на металлическое дно новой чаши.
Клочки тумана над рекой2
Долго и настойчиво трезвонят. Кто трезвонит – непонятно… Инка подняла тяжёлую, будто налитую свинцом голову (она и сама так подумала, хотя понятия не имела, сколько весит свинец) и посмотрела на дверь. Но тут же осознала, что она уже не спит, и звонок в её комнату не проведён. Они ведь сейчас в деревне Смородиново, тут тебе не Москва!
Трезвонил старенький бабушкин будильник «Гранат», потерявший всю свою красоту, цвет, а так же и громкость – не то, что в «былые годы»! Но настойчивость он сохранил, что удивительно – ведь уже такая развалюшка.
Зачем же Инна его завела на пять утра? Повернув голову к окну, она заметила на столике листок с зашифрованной Генкиной запиской, в которой цифры стояли вместо букв, и наоборот. На время каникул в семье вводился мораторий на электронные устройства, вот и приходилось прибегать к тайнописи.
Инка вскочила. Как она могла забыть! Ведь Генка ей… А-ай, некогда вспоминать! Надо срочно бежать к речке, под откос, где старая ива.
Инна надевает поверх пижамы сарафан и так торопится, что по ошибке одну руку вдевает в дырку для головы. Потом хватает пакетик с купальником. Ох, да скорее же, скорее! «Давай в окно!» – командует себе Инна.
И вот она уже мчится по траве, не замечая ничего, кроме речного берега, даже корней на своём пути. Добежав до откоса, она уже просто «катком катится». Вот и ива. Инна начала подпрыгивать на бегу, чтоб успеть затормозить и не окунуться раньше времени. А то…
Инка резко остановилась, упала на влажную от росы траву. Перевернулась на спину. В небе, в редких золотистых лучиках солнца купались перистые облачка такого же цвета. Где-то далеко забил пулемётной очередью дятел. Потом прокуковала кукушка. Девочка не стала считать, сколько раз повторялось это самое кукование, поскольку в счёт «кукушкиных» годов не верила. Но приятно было послушать утреннее разноголосье леса, там, за рекой… Но лес лесом, а нужно ещё на иву залезть и Генку дождаться.
Она быстро скинула с себя платье и пижаму, напялила купальник и залезла на кривую иву. И стала ждать.
Над рекой, как обрывки вуали, висел почти совсем растаявший туман, переливаясь в неестественные формы. Невольно вспомнились стихи Пушкина: «Там лес и дол видений полны, там о заре прихлынут волны на брег песчаный и пустой…» Хм… Действительно пустой. Генки-то всё нет и нет. Инна уже стала беспокоиться – скоро шесть часов, а им ведь нужно успеть искупаться до семи.
«… Там чудеса, там леший бродит, русалка на ветвях сидит…»
Интересно, где этот леший Генка бродит, пока его русалка тут на ветвях сидит?
Вдруг кто-то схватил её за плечи и стал щекотать. Инна не удержалась и повисла на ветке вниз головой, случайно зацепившись ногами. Посмотрев наверх, она увидела Генку. Он сидел (нет, пожалуй, висел) между двумя ветками, уцепившись наподобие живого гамака. Ясно было, что он сначала тоже висел головой вниз, перекинув каждую ногу через сук, а свободными конечностями хватался за Инну.
– Генк, ты… ааа!
Инка соскользнула и плюхнулась прямо в воду, ещё не остывшую с вечера, и открыла глаза. Вода была прозрачная, с цветовым переходом от зеленоватого дна до светло-голубой плёнки, которая обычно находится между плотной массой воды и воздухом. Вокруг Инны кружились и всплывали кверху белые пузырьки. Тут бултыхнулся в реку и Генка, «провалив» под собой толщу воды и устроив вокруг себя водоворот пузырьков и фонтанчиков песка. Инна решила, что пора всплывать…
Ребята резвились в воде минут сорок, но для них это была целая вечность. Они таскали друг друга за ноги и за руки, играли в «баржи» (это когда ложишься на воду лицом вниз и плывёшь по течению, наблюдая, как к тебе подплывают мальки), плыли взапуски и ныряли со старой кривой ивы – кто дальше или кто изящнее. Генка блестяще умел нырять ласточкой и солдатиком, поскольку занимался в плавательной секции, а вот у Инки с нырянием дело обстояло из рук вон плохо. Когда договорились нырнуть в последний раз, до воды долетел только Генка, а Инна застряла в ветвях.
Потом поплыли ниже по течению до кустов неизвестного названия, которые торчали из берега, как остов мочалки, невесть откуда появившийся. Вода тут была не такая прозрачная, как возле ивы, но смотреть сквозь неё было можно. И ещё в этом месте на середине реки были большие, обкатанные водой до полной гладкости камни. Инка забралась на самый большой из них, выступающий из воды.
– Генк, рыбак идёт. Можно я волосы распущу? А ты давай лезь под корягу.
– Зачем мне туда лезть?
– А при людях русалке русала не требуется!
– Вот чудачка! И где ты видела людей?
– А вон там, вон там!
Инна показывает обеими руками в разные стороны, с хохотом поджимает под себя ноги и, задержав дыхание, делает кувырок назад. Генка, поняв шутку, ныряет за ней. Купаться можно было бесконечно, но Генка в конце концов решил, что пора вылезать.
На иве висел пакет с полотенцами, который Генка прихватил по уговору с собой. Вытершись, Инна накинула пижаму и сарафан, убрала купальник, надела старенькие шлёпки и попрощалась с уже переодетым «русалом», который сразу же после прощания решил проводить её.
Они шли, взявшись за руки, по влажной от росы траве и обсуждали советские фильмы и мультфильмы, снятые по книгам Кира Булычёва, споря до хрипоты, устарело или нет их видение будущего на сегодняшний день. Инна, несмотря на разговор, заметила, что вокруг так хорошо, что утро такое чудесное, и что такие вот минутки, полные счастья, происшествий и радостей, выпадают иногда, когда ты отвлекаешься от повседневных дел и нечаянно замечаешь, как всё вокруг прекрасно. И тогда душа рвётся ввысь, словно птица, выпущенная из подземелья, и хочется петь, чтобы как-то излить свою радость. Но ты понимаешь, что петь ты не мастак, и если запеть, на тебя ТАК посмотрят… Поэтому просто тихо радуешься. Только всё-таки закрадывается мысль: а что, если записать этот момент, и таким образом начать вести дневник. Но потом обнаруживается, что и писать-то тебе лень, и, собственно, переживаемый момент самый обыкновенный. Напишешь – засмеют. Скажут, что это глупо, что все об этом знают.
Конечно! Как только написали, сразу всё стало ясно и обыденно. Но мы забываем одно: хоть такие моменты в нашей жизни происходят часто, но замечаем мы их редко. И если это удалось, надо постараться хотя бы оставить в своей памяти свежий след пережитого. Как те клочки тумана, которые она видела, когда залезла на иву ждать Генку.
– Инка! Я с тобой разговариваю!
– А?.. Извини, отвлеклась… Так о чём ты?
Инна вошла в дом. Сняла сарафан и повесила в гардероб, оставшись в пижаме. Туда же положила купальник. Прислушалась: всё тихо.
Дверь на кухню открыта, так что при случае можно сделать вид, что проснулась и пошла попить. Но для пущей убедительности надо закрыть дверь. К счастью, она не скрипит. Дверь спальни, где спят родители, тоже открыта; оттуда доносится шумное дыхание отца. Это уже не так хорошо. В смысле, что дверь открыта. Инка уже собралась прошмыгнуть в свою комнату, но тут оглушительно хлопнула дверь в детскую. Папа в спальне подозрительно притих. Перед ошарашенной Инной предстала заспанная сестрёнка – пятилетняя Анфиса.
