Любишь ли ты меня?

В любой другой день я назвала бы его сумасшедшим. Но сейчас мне так не казалось. Севка говорил то, что думал. Мне вдруг пришло в голову, ведь люди очень редко говорят искренне, почти никогда. Они все время лгут. А Севка просто высказывает свои мысли, хотя он меня совсем не знает.

Странно, но мне нравилось, как он рассказывает. Я вдруг подумала, а ведь я понимаю его, прекрасно понимаю все, что он говорит. Я жила в обществе, где так привыкли лгать, притворяться, лицемерить, выделываться перед другими и уже не видели разницы между правдой и обманом, потому им казалось странным и ненормальным, что у кого-то могут быть свои собственные искренние мысли и чувства.

Я была такой, как все, во всяком случае, старалась ничем не отличаться от других, ведь так проще жить. А Севка – нет, потому что ему это было не надо. Он никогда не хотел быть таким, как все. Он всегда оставался самим собой, поэтому его презирали. А я всю жизнь боялась стать такой, как он, странной. Боялась одиночества. Интересно, почему он не боится?

– Говорят, что вселенная не бесконечна, – произнес Севка. – А я не верю.

– Что?

– По-моему, вселенная бесконечна. Ты как думаешь?

– Не знаю, – я пожала плечами.

– Ты когда-нибудь видела падающую звезду? Я тоже не видел. Если долго смотреть на небо, может, повезет загадать желание. Тогда оно обязательно исполнится. Я бы хотел побывать в Нью-Йорке. Или оказаться где-нибудь на краю света.

– В смысле?.. То есть, это где? – удивилась я. – Края света не существует.

– Я знаю, но иногда бывает такое чувство, будто ты на краю света. Это, конечно, полный бред, просто так на самом деле бывает.

– А я бы вернулась в прошлое, в 60-е годы, в Англию, чтобы попасть на концерт Битлз.

– Я тоже люблю Битлз! – обрадовался Севка. – У меня все их альбомы плюс еще несколько сборников. Я пластинки три года собирал.

– Не может быть! Тебе нравятся Битлз! – воскликнула я. – Невероятно! Не встречала никого, кому бы нравились Битлз! Ты не шутишь?

– Ха! Можешь меня проверить! Экзамен. История Битлз. Состав: Джон Леннон, Пол Маккартни, Джордж Харрисон, Ринго Стар. 1963 год: первый сингл “Love me do” – 17-е место в хит-параде. Выступление в ''Палладиуме''. Следующие “Please Please Me”, “She Loves You” и ''Я хочу держать тебя за руку'' – первые места. 1964 год: Америка, шоу Эда Салливана…

– Все, хватит, остановись! Ты меня убедил.

– Любимая песня ''Когда мне будет 64'', – скромно добавил Севка.

Мне вдруг стало смешно до ужаса. Смех так и рвался наружу, и я просто не могла сдержаться. Не знаю, что на меня нашло. Как говорят, смешинка в рот попала, когда человек начинает хохотать без причины. Только я повалилась на диван от смеха и долго не могла успокоиться, даже слезы выступили. Севка сперва спрашивал, чего это я смеюсь, а когда я уже почти пришла в себя, он вдруг сам начал смеяться да еще так заразительно, что на меня нахлынула новая волна смеха.

В жизни столько не смеялась, к тому же просто так. Такое чувство, будто я раньше вообще никогда не смеялась. Сразу так легко и весело стало.

– Мне еще ''Желтая подводная лодка'' нравится, – произнес Севка серьезным голосом и громко запел.

– Хватит, я сейчас лопну! – произнесла я, давясь от смеха. – Сева, перестань, пожалуйста, меня смешить, я тебя умоляю!

И он замолчал. Мы просто сидели рядом и молчали. Я не думала о том, что нужно что-то сказать. Мне вообще не хотелось ничего говорить. Люди словно боятся тишины, этих неловких пауз и заминок, когда остаются один на один и ломают голову, думая, что бы еще сказать, и тут же ляпают первую глупость, пришедшую на ум. Меня это бесит. Почему нельзя просто посидеть в тишине и немного помолчать? Ведь это так легко. Но все, кого я знаю, не умеют молчать точно так же, как не умеют слушать. Даже мои родители. Они слова не дают вставить.

Рядом с Севкой на какое-то время я перестала сомневаться, нервничать и забивать себе голову всякими безумными мыслями. Я вдруг поняла, что Севка и есть тот самый человек, с которым можно помолчать хотя бы пару минут. Не знаю, почему это так важно для меня. И странно, но было приятно сидеть с ним рядом, и не хотелось уходить, хотя уже клонило в сон.

Вот если бы заглянуть ему в глаза. По глазам можно прочитать душу. Но в темноте я не могла его хорошо разглядеть, к тому же мне не хватало решительности выдержать его взгляд. Я могу смотреть на людей, только зная, что они меня не видят. Но мне очень хотелось узнать, какие у него глаза…

Когда я проснулась, было уже совсем светло. Часов одиннадцать. В голове ни одной мысли, так легко и хорошо, и впервые за последние годы я отлично выспалась. За окнами светило яркое солнце. По стенам прыгали солнечные зайчики. Я потянулась, села и только тут поняла, что всю ночь проспала в гостиной на диване. Рядом с Севкой.

Вот это да… Что тут еще скажешь. И вроде бы не напивались. Я прекрасно помню весь вчерашний вечер, мы долго болтали… И я не заметила, как уснула. Должно быть, мы одновременно уснули. Хорошо, что у нас большой диван. Я только понять не могу, почему подушка, которую я положила для Севки, теперь лежит у меня. А Севка спит на маленькой диванной подушке. И большая часть одеяла валяется на полу.

По Севкиной руке медленно ползет солнечный луч. Сейчас он доберется до его лица, и Севка проснется. Я могла бы незаметно удрать в свою комнату, но вместо этого почему-то сидела и смотрела на луч. Интересно, какова будет его реакция, когда он проснется и все поймет. Если, конечно, поймет. Хотя, если вдуматься, то ничего особенного не произошло. Но это должно остаться между нами.

Луч запрыгал по лицу. Севка зажмурился покрепче, сморщил нос, вздохнул, поворочался немного, промычав что-то неопределенное, и, наконец, окончательно проснулся и сел. Он протер глаза, затем, увидев меня, улыбнулся и сказал:

– Привет.

Как все легко и просто оказывается!

Я приготовила на завтрак яичницу, заварила свежий чай и подумала, что в этой жизни еще есть смысл. Мы болтали все утро. Даже не то, чтобы болтали, скорее, просто перекидывались словами. Нам почему-то было весело, словно мы старые друзья. Я здорово проголодалась, да и Севка тоже. Он уплетал с аппетитом, только за ушами трещало.

– Слушай, мы ведь доклад-то так и не закончили, – сказала я, разливая чай.

– Какой доклад? – Севка удивленно уставился на меня.

– По истории, земская реформа! Ты что, забыл?

– А, точно! Из головы вылетело!

– Ну, ты даешь! – засмеялась я. – Вчера целый вечер сидели… Хотя, вроде бы нормально получилось, – я достала тетрадку с планом. – Только, знаешь что, давай, разделим поровну, что нужно рассказывать. Половину я, половину ты. Может, я начну, а ты закончишь? Или как ты хочешь?

– Как ты сказала.

– В таком случае наш доклад готов, – торжественно объявила я.

– Ура! – добавил Севка.

Он помог мне убрать со стола. Потом мы вместе вымыли посуду. Вернее, я мыла, а он вытирал полотенцем и убирал в шкаф. А я ужасно боялась, как бы он что-нибудь не разбил.

Я уже не знала толком, хочется мне, чтобы он ушел, или нет. Глупо, конечно, зачем ему еще оставаться. Но, тем не менее, начала я:

– Тебе дома наверно достанется.

– Да не узнает никто, – беззаботно возразил Севка, аккуратно складывая полотенце. – Ничего они не сделают, им все равно.

– Почему?

– Что почему?

– Почему твоим родителям все равно, где ты пропадаешь круглыми сутками?!

– Потому что у них своих проблем хватает.

– Значит, ты в их повседневную жизнь не входишь?

– Что?

У Севки опять появилась какая-то отстраненность во взгляде. Мы оба не понимали, о чем говорим. Я вздохнула.

– Ладно, забудь.

– Да ты не волнуйся, Марин, все нормально.

Кажется, он мне подмигнул.

Севка одевался не спеша. Я стояла рядом и держала его портфель. Я все еще не могла понять, действительно ли мне хочется, чтобы он ушел.

Шапки у него по-прежнему не было, шарфа тоже. Курточку он почему-то застегивать не стал. Мы попрощались довольно сухо. Севка вышел на лестничную площадку. Я осторожно прикрыла дверь и уставилась на нее, лихорадочно пытаясь сообразить… В голове вертелась одна мысль, как навязчивая идея: я что-то забыла сделать, или сказать ему, или спросить…

Я резко распахнула дверь. Должно быть, прошло не больше минуты, потому что Севка все еще медленно спускался по лестнице.

– Сева, скажи мне, – я старалась говорить быстро, пока он был ко мне спиной, – это правда?..

Он обернулся и посмотрел на меня снизу вверх. В этом серьезном печальном взгляде не было ни тени усмешки или удивления. Он прекрасно знал, что я имею в виду.

Я стояла на самом краю верхней ступеньки возле перил. Севка, ничего не говоря, поднялся вверх по лестнице и остановился передо мной совсем близко. Я могла разглядеть каждую черту его лица, и веснушки, и маленькую царапину на лбу, и даже изгиб бровей, и глаза, удивительные голубые глаза, красивые и печальные. Только я знаю, какие они.

Севка положил руку на перила рядом с моей и поднялся на последнюю ступеньку. Но прежде, чем я успела отойти, он поцеловал меня прямо в губы. Я не ожидала от него ничего подобного и замерла на месте, будто остолбенела. И почему-то не могла отвести взгляда от его глаз. Это был совсем маленький, неуклюжий и неловкий поцелуй, но все равно почти настоящий. Во всяком случае, мой первый. Да и Севкин тоже. По-моему, я не успела ничего почувствовать.

И вдруг я все поняла. Это как вспышка молнии, как шок. Он меня любит, по-настоящему. И здесь совсем не нужны слова. Значит, это правда. Он был влюблен в меня все эти годы. Что еще можно сделать, чтобы раз и навсегда осознать…

Я вздрогнула, будто очнувшись, и бросилась в прихожую. Опустилась под вешалками на шкафчик для обуви и закрыла лицо руками. Я не собиралась реветь, просто мне нужно успокоиться, прийти в себя. Мысли разбегаются, они перепутались, я не могу в них разобраться, найти хоть одну, главную, за которую можно было бы уцепиться и выбраться из этого кошмара. Ничего уже не будет, как прежде, прошлой жизни не вернуть. Она словно провалилась в бездонную пропасть. Внутри меня будто что-то взорвалось, сердце бешено колотилось.

Ну почему он молчал?!.. Я же не слепая, почему я раньше ничего не замечала?!..

Просто я всегда думала только о себе, как я выгляжу, что обо мне скажут. У меня не хватало времени задуматься, оглядеться по сторонам. Я была занята только собой и не видела, что творится у меня под носом. Или не хотела видеть. Разве это не жизнь вслепую?!

Если смотреть правде в глаза, у меня никогда не было настоящих друзей, мне не с кем поговорить, не с кем пойти гулять. По вечерам я сидела дома либо шаталась по школьным праздникам и пьяным вечеринкам одноклассников, заранее подготовленным и отрепетированным. Чтобы не остаться одной, не отстать от других, я ходила в кино на глупые фильмы и читала только учебники. Я никогда никого не любила, и не знаю, что значит любить.

Я пыталась быть, как все: делала то, что не хотела делать, носила одежду, которая мне не нравилась, слушала не ту музыку, ела не ту еду, общалась с людьми, которых не выносила. Может, в один прекрасный день я бы привыкла и окончательно забыла, кто я на самом деле. Я никогда не знала, чего мне действительно хочется, я ни о чем не мечтала и ни к чему не стремилась. В моей жизни все было спланировано, как в школьном расписании, а потому ничего не происходило. Я не сталкивалась с проблемами и не знала ни счастья, ни горя, ни смеха, ни слез, не испытывала ни боли, ни удовольствия. Короче, в моей жизни не было ничего настоящего.

Все последние годы потрачены впустую. Никому не нужны мои мысли и чувства, мне не с кем поделиться впечатлениями, меня никто не понимает… кроме одного человека. Я боялась одиночества и бежала от него, не желая признаваться, что на самом деле я безумно одинока. Я жила в постоянном страхе. А рядом всегда был человек, который знал меня лучше, чем я сама. Он чувствовал то же, что и я, он понимал меня без слов, я была ему нужна. Он любил меня…

Подумать только, совсем рядом… так близко… всегда… за моей спиной… Нужно было всего лишь обернуться и протянуть руку…

Ну почему ты молчал?!.. Подошел бы и сказал всю правду мне в лицо, ведь ты мог!..

Я не думала плакать, но слезы сами текли по щекам. В памяти вдруг ясно встал один случай, когда Севка пригласил меня в кино. Это было осенью в прошлом году. Он подошел ко мне во дворе после уроков и прямо при всех девчонках предложил пойти в кино. Конечно, его слова утонули в диком хохоте. И я тоже смеялась.

Сколько таких случаев было еще, когда он подходил ко мне и просил что-нибудь, пусть даже линейку или ручку, а я всегда ему отказывала, боялась, что засмеют.

Это я отталкивала его. Я сама виновата в своем одиночестве.

Севка стоял возле распахнутой двери, прислонившись боком к косяку, и смотрел куда-то мимо меня своим отсутствующим взглядом, словно его здесь нет. Впервые этот взгляд показался мне каким-то холодным и горьким. Мне стало больно оттого, что я столько раз его обижала, а он не сделал мне ничего плохого.

– Сева, – позвала я охрипшим голосом, – прости меня.

Он будто не слышит, совсем как вчера вечером во дворе на качелях под снегом. Я по-настоящему испугалась, что он сейчас уйдет, и все кончится. Я вскочила и обняла его, почти что бросилась ему на шею. Он вздрогнул и словно ожил, но не оттолкнул меня и тоже тихонько обнял. Пушистые волосы щекотали мне щеку.

– Только не уходи, пожалуйста, не уходи, – шептала я, сквозь слезы. – Знаешь, я так устала. Устала все время быть одной, всего бояться…

– Я не уйду.

Я отпустила его и встала рядом, прислонившись к стене.

– Скажи, почему я? Ведь я же никто.

– Ты не такая, как все, – ответил Севка и улыбнулся. – Может, сходим в кино?

Когда-нибудь я смогу полюбить его, как он любит меня. Он мой единственный друг, ради которого стоит жить. И я никогда больше не отвернусь от него и не оставлю одного. Благодаря Севке я изменилась и стала собой, такой, какая я есть на самом деле. И мне плевать, что будет дальше.

Я кивнула и тоже улыбнулась ему, чувствуя себя совершенно разбитой, но потрясающе счастливой. Самой счастливой во вселенной, которая бесконечна.

2004