Любишь ли ты меня?

Хлопнула форточка от сквозняка. На улице разыгралась настоящая снежная буря, ветер выл, взметая мокрые хлопья, будто тысячи маленьких ураганчиков носились в воздухе. Намело сугробы, снег падал белой стеной, невозможно ничего разглядеть в двух шагах, все расплывалось, покрываясь снегом.

– Знаешь, мне кажется… – начала я поспешно. – А вдруг тебя дома все-таки ждут, волнуются. Мы уже закончили, думаю, тебе пора. Скоро мои родители придут, а мне еще прибраться надо… Я тебя, конечно, не гоню, ты не подумай…

– Да нет, я, правда, пойду. В самом деле, поздно. – Севка нашел свой учебник, запихнул его в портфель и вышел в прихожую. – Просто я заснул случайно. Надо было меня сразу разбудить.

– Зато выспался, – заметила я, подавая ему куртку. Я хотела пошутить, но шутки не получилось. – А ты вообще далеко живешь?

– Не-е, не очень. Если идти прямо через дворы. Можно, конечно, на автобусе, но они здесь плохо ходят. Лучше пешком, даже быстрее.

Севка завязал шнурки на ботинках, застегнул курточку, надел портфель.

– Ну ладно, я пойду.

Я открыла ему дверь, он взглянул на меня, пробормотал ''пока'' и ушел.

Я подошла к окну в гостиной. С детства не могу избавиться от привычки смотреть людям вслед, когда они уходят.

Наш двор сверху похож на огромный квадрат. С четырех сторон он окружен длинными серыми многоэтажками. Смутные очертания соседних домов с трудом угадывались в снежном тумане, только кое-где виднелись маленькие желтые огоньки – свет в окнах. Сквозь белую завесу падающего снега я заметила крошечную одинокую фигурку. Я сразу поняла, что это Севка. Он медленно брел почему-то напрямик по сугробам мимо детской площадки.

Мне вдруг стало страшно за Севку. Он совсем один в этом снежном тумане. И ветер так жутко завывает в темноте. Может, ему некуда идти… А если с ним что-нибудь случится? Я ведь не представляю, где он живет. Кругом темные дворы, нет ни одного фонаря, и шляются всякие наркоманы. Остановка автобуса за огромным перекрестком с трамваями. Там совершенно безумное движение, а светофоров нет.

С ним обязательно что-нибудь случится, я знаю. С такими всегда происходит что-то ужасное, потому что они странные, не такие, как все.

А я его выгнала, испугалась и выгнала. И если с ним что-то случится, я буду в этом виновата.

Я быстро натянула сапоги, схватила пальто, не осознавая почему, куда я бегу. Нажав несколько раз кнопку лифта, я кинулась вниз по лестнице. Меня трясло с ног до головы, сердце бешено стучало где-то в животе. Волосы растрепались. Я словно очутилась в центре урагана, ветер бил прямо в лицо, залепляя глаза снегом. Все белое вокруг и ничего не видно. Было страшно. Я металась, не разбирая дороги и проваливаясь в сугробы, и звала: ''Сева! Сева!'' Впервые в жизни я кричала на улице. Должно быть, ужасно глупо выглядело со стороны, но я совершенно не думала об этом. Казалось, меня унесло от дома далеко-далеко в снежную пустыню, но на самом деле я всего лишь очутилась на детской площадке.

И вдруг я увидела Севку. Он сидел на качелях, откинув назад голову и глядя на небо. На нем не было шапки, волосы трепал ветер, в них запутались снежинки, они падали ему прямо на лицо. Это было так странно, что я просто стояла рядом и смотрела. Он заметил меня, но ничего не сказал.

– Сева, послушай, может, тебе не стоит идти сейчас домой. Такой буран, и темно уже. Ты, правда, недалеко живешь? Может, за тобой приедет кто-нибудь, лучше позвони домой.

Мне казалось, он не слышит меня.

– Почему ты сидишь здесь?

– Снег идет, – произнес он, все также уставясь на небо.

– Знаю.

Я ужасно замерзла и начала сердиться. Еще бы мне не знать, что снег валит вовсю, когда кругом кроме снега уже больше ничего нет.

– Ты что, с ума сошел?

– Нет, просто это здорово смотреть на небо, когда идет снег, чтобы снежинки падали прямо в лицо.

– Ты простудишься, пойдем…

Я тихонько потянула его за руку, иначе он мог бы сидеть так вечно.

Лифт медленно поднимался. Я прислонилась к стене, глядя, как один за другим уходят вниз этажи. Севка уставился на меня с сияющим видом, довольный и счастливый. Он словно в целом мире никого не видит, кроме меня.

– Ну, что? – спросила я резко.

– У тебя в волосах снежинки блестят, – он улыбнулся в ответ.

– А ты весь в снегу. Где твоя шапка?

Он пожал плечами, продолжая улыбаться. Я заметила капельки у него на щеках.

– Ты что, плачешь?

– Не-е, это снежинки растаяли.

Так странно, я вдруг вспомнила один старый фильм ''Когда я стану великаном''. Там в конце мальчишка ездит в лифте, вниз-вверх, а девчонка, в которую он влюблен, стоит на лестничной площадке. И они просто смотрят друг на друга. Не знаю, почему мне это вспомнилось.

Входная дверь была распахнута настежь. Я опустилась на шкафчик для обуви под вешалками и тяжело вздохнула.

– Что с тобой? – спросил Севка испуганно.

– Ничего, мне нужно минутку дух перевести.

Он включил свет. Я зажмурилась и прикрыла глаза рукой.

– Прости, – пробормотал Севка и поспешно выключил.

Потом снял куртку и осторожно повесил ее на вешалку. Мне было абсолютно все равно, что бы он ни делал, хотя я немного удивилась, когда он присел рядом со мной.

– Марина, – прошептал он через некоторое время, – с тобой, правда, все в порядке?

– Если ты хочешь знать, сошла ли я с ума, то честно скажу, пока еще нет.

В сумраке я не видела его лица, но, по-моему, он улыбнулся и вдобавок испустил легкий вздох над моим ухом.

– Я просто немного испугалась. На самом деле, я жутко перепугалась.

– Почему?

– Да сама не знаю, – я помолчала немного и спросила: – Ты когда-нибудь видел фильм ''Ледяной ветер''?

– Нет, – произнес Севка с сожалением.

– Ну, его редко показывают. Это, знаешь, такой фильм, что называется, не для всех. Интеллектуальное кино. Там, конечно, все довольно сложно, взаимоотношения между людьми… Там есть один парень, Майки, очень странный. И вот он звонит соседской девчонке Венди, приглашает ее пойти гулять, а она отказывается. Вообще-то она сначала отказалась, а потом пришла, но Майки уже ушел один. Был поздний вечер, а на улице все покрыто льдом после шторма, и провода оборвало ветром на дороге. Короче, его током ударило, насмерть. Понимаешь, большую часть фильма он бегает по пустынному обледенелому городку и, кажется, впервые в жизни он был по-настоящему счастлив. А я все думаю, если бы та девчонка пошла с ним гулять сразу, то этого бы не случилось. Хоть в фильме об этом ничего не сказано, но надеюсь, что ее всю жизнь терзали угрызения совести. Тем более эта актриса меня бесит.

Ума не приложу, зачем я все это ему рассказываю? Должно быть, он думает, что я полная идиотка, сравниваю свою жизнь с кино. Да еще к тому же помешана на интеллектуальных фильмах.

– Это я такая мокрая или ты? На меня все время что-то капает. Хотя, пожалуй, мы оба здорово промокли. Сейчас чай поставлю.

Я зажгла свет на кухне, включила чайник. Потом принесла полотенце для Севки. На нем сухой нитки не было, как будто он только что вылез из воды. Севка скрылся в ванной на пару минут, потом появился такой всклокоченный, что мне даже смешно стало. Только сам он выглядел вполне серьезным.

Мы молча пили чай, уткнувшись в свои кружки.

– Тебе лучше позвонить домой, – сказала я, наконец, – предупредить, чтобы не волновались.

– Точно, – согласился Севка, отставив кружку в сторону.

– Телефон в прихожей на стене.

Он набрал номер и долго ждал. Я успела вымыть кружки.

– Никто не отвечает, – вздохнул Севка, положив трубку.

– Должно быть, занято. Набери еще раз.

Я ушла в гостиную в надежде услышать из прихожей долгожданный голос: ''Привет, мама! Со мной все в порядке. Я у Марины, мы доклад готовим…'' Но по-прежнему было тихо, даже слишком тихо. Ведь кто-то должен приехать за ним. Не оставаться же ему здесь… Мне вдруг стало жутко от этой мысли.

Севка все не появлялся, словно исчез. Я выглянула в прихожую, он сидел у телефона с трубкой и терпеливо слушал гудки, уставившись в стену.

– Никого нет дома? – тихонько спросила я, хотя идиоту понятно, что нет, и не было.

– Наверно, – произнес он как-то жалобно и положил, наконец, трубку.

– Ладно, позвонишь позже.

Он сидел на диване и молчал. Я делала вид, будто навожу порядок.

– Твои родители так поздно работают? – спросила я, чтобы как-то прервать это жуткое молчание.

– Не-е, они, в самом деле, уехали. Может, мама уехала. Отец раньше в ночную работал, но вроде бы ушел… Я не знаю…

– Ты вообще что-нибудь точно знаешь о своих родителях?

– Знаю. Они в разводе вот уже пять лет.

Такое прямое и на удивление спокойное заявление застало меня врасплох. Стало неловко за свой резкий вопрос. Так всегда бывает, когда спрашиваешь о родителях, а тебе отвечают, что они умерли. Конечно, развод это не так страшно, просто я раньше никогда не сталкивалась с ним в реальной жизни. Только в кино.

– Я между ними мотаюсь, туда-сюда… Честно говоря, даже смешно. Ключей-то у меня нет.

– Ты почему сразу не сказал? – воскликнула я.

Подумать только, выгнала человека ночью на улицу в снежную бурю, а у него и ключей-то нет!

Севка взглянул на часы.

– А ничего, что я здесь? Твои родители… они не будут против?..

Я перестала без толку слоняться по гостиной и села в кресло.

– Ладно, скажу честно. Они тоже уехали. Странное совпадение.

Севка встал с дивана и принялся внимательно разглядывать книги, я бы даже сказала, с восторженным интересом. Наша гостиная похожа на библиотеку, все так говорят, потому что одну стену почти полностью занимают полки с книгами от пола до потолка. Причем вся классика стоит на верхних полках, вечно приходится взбираться туда по шатким табуреткам, чувствуешь себя при этом не иначе как альпинистом, того и гляди, грохнешься и шею свернешь.

С некоторым удивлением я заметила, насколько осмысленным взглядом Севка изучает книги. Именно изучает. Ведь их обычно рассматривают на почтительном расстоянии не более пары секунд, как экспонаты в музее. Но Севка будто попал в книжный магазин с кредитной карточкой в кармане. Он водил носом вдоль полок с горящими глазами, то и дело, издавая радостные вопли. Пожалуй, единственный человек в этом мире, который был так же безумно счастлив при виде книг, это мой папа лет двадцать назад, когда ему удавалось чудом достать томик Бродского или Мандельштама.

Севка, ничуть не смущаясь, вытаскивал то одну книгу, то другую, и явно весьма сожалел, что не может добраться до верхних полок.

– Моя любимая книга ''Над пропастью во ржи'' Сэлинджера. Ты читала? Я наверно раз десять перечитал.

Конечно, я читала Сэлинджера.

– Слушай, а ты читала ''Тайный дневник Адриана Моула''?

– Что? – удивилась я.

– Классная вещь, одной английской писательницы, Сью Таунсенд. Я случайно в магазине наткнулся. Супер! Хочешь, дам почитать? Умереть со смеху можно…

Смешно, никогда не встречала человека, который любит читать, который вообще что-то читает.

– А ты любишь стихи? Я люблю… У вас тут весь Серебряный век! Класс!

Он все-таки добрался до Блока.

– ''Будет день, словно миг веселья. Мы забудем все имена, – бормотал Севка в полголоса, будто сам себе. – Ты сама придешь в мою келью и разбудишь меня ото сна…''

На мгновение мне показалось, что Севка сошел с ума. Он прекрасно знал стихи наизусть.

– Мне нравится Есенин, – сказала я, – и Пушкин.

– А еще Лермонтов… ''Как тяжко жизни сей оковы нам в одиночестве влачить…''

– ''Делить веселье все готовы, никто не хочет грусть делить,'' – закончила я. – Жизнь – это пустая и глупая шутка. Правдиво сказано.

– ''Вы помните, вы все, конечно, помните, как я стоял, приблизившись к стене. Взволнованно ходили вы по комнате и что-то резкое в лицо бросали мне. Вы говорили, нам пора расстаться…''

Он стоял у окна вполоборота ко мне и тихо читал наизусть. Он знал все стихотворение от начала до конца и ни разу не сбился, хотя оно довольно длинное. И мне вдруг показалось, что это уже было когда-то раньше…

Сергей Есенин ''Письмо к женщине''. Я помню, он читал его в седьмом классе. Нам тогда задали выучить любое стихотворение. Наша тогдашняя литераторша чуть с ума не сошла, когда Севка начал рассказывать. Она сидела в оцепенении, как статуя, выпучив глаза, и не могла понять, откуда ему известен материал одиннадцатого класса. Должно быть, она ждала, что он вот-вот собьется и остановится. Но он рассказал все до конца. Это было… удивительно…

Я помню, Севка лучше всех в классе читал стихи, потому что для него это не просто слова, которые нужно зазубрить на оценку. Он любил стихи. Так бывает, когда в театре погаснет свет и остается только луч на сцене, а Севка стоит в этом луче совсем один, и в тишине раздается его голос.

– Я люблю смотреть, как падает снег, – сказал Севка, глядя в окно. – ''…Только белых мокрых комьев быстрый промельк маховой, только крыши, снег и кроме крыш и снега – никого…''

Снежинки кружились в свете фонарей, как на сказочной картинке, а я подумала, что только влюбленные читают стихи без всякой причины. С чего это я взяла?.. Должно быть, слышала где-то…

– Ты же голодный, хочешь, я что-нибудь приготовлю? Просто, когда я дома одна, то ничего не готовлю…

– Спасибо, я не хочу есть…

– Ну, я все-таки сделаю бутерброды на всякий случай. Если захочешь, поешь. Видимо тебе придется остаться здесь до завтра. Я постелю тебе на диване, – я достала белье и принялась стелить постель. – Можешь включить телевизор, только не очень громко. Где ванная, ты знаешь, туалет дальше по коридору, не перепутай с кладовкой. Если захочешь пить, на кухне в кувшине чистая вода. Бери, что хочешь, чувствуй себя как дома. А я пойду спать, ужасно устала, голова трещит…

Я сделала бутерброды, потом быстро приняла душ, почистила зубы, обычно я всегда долго торчу в ванной. Но сегодня мне хотелось поскорее лечь спать. Я незаметно выскользнула в коридор, думая, что Севка уже спит. Как вдруг он прошептал мне в спину:

– Спокойной ночи, Марина.

Я подскочила от неожиданности и обернулась. Севка как будто только и дожидался, когда я выйду из ванной, чтобы сказать мне это.

– И тебе тоже спокойной ночи, – пробормотала я немного ошарашено и юркнула в свою комнату.

Забавно, Севка единственный парень, который видел меня в халате, не считая двоюродных братьев в далеком детстве. Теперь может гордиться всю оставшуюся жизнь. Даже как-то необычно, мы привыкли видеть друг друга чаще всего в школьной форме. В домашней обстановке человек словно меняется. Должно быть, он специально ждал, когда я выйду из ванной, чтобы посмотреть на меня в халате. По-моему, я сериалов насмотрелась… Ну и пожалуйста, пусть смотрит, сколько влезет, мне уже не привыкать, лишь бы не приставал. Хотя я чувствую себя, как картина в музее.

Я забралась под одеяло и долго лежала, уставясь в потолок. Сна не было ни в одном глазу. Я вообще плохо засыпаю, но сейчас мне казалось, что больше никогда не смогу спать. Ни разу не оставалась ночью один на один с парнем, пусть даже он спит в гостиной. Странное какое-то ощущение. Представляю, что будет, если об этом узнают в школе.

А вдруг он, правда, ненормальный какой-нибудь? Ну, вот что я на самом деле о нем знаю? К тому же если он действительно любит… Какая у парней любовь на уме может быть… Вот именно. Мало ли чего он от меня хочет, поспорил с кем-нибудь… Боже мой, подумать только, я боюсь! Испугалась, и кого! Какого-то Пряникова, который похож на забитого пятиклашку! Если я боюсь такого вот малыша, то какие тогда могут быть серьезные отношения в будущем! Может, я вообще всех парней боюсь?.. Ужас, что еще за фрейдистские мысли опять!.. Наш школьный психолог помешана на сексе, все уши прожужжала про половые отношения и подробности, с ними связанные, теперь ни о чем другом думать не можешь.

Иногда я представляю себе то, чего нет на самом деле, и воображение разыгрывается настолько, что я начинаю верить в происходящее. Даже сердце замирает от страха. Я представляю, будто кто-то идет по коридору к моей комнате, осторожно приоткрывает дверь и медленно подходит к моей кровати…

Я резко вскочила. На долю секунды мне показалось, что Севка стоит рядом. Но в комнате никого не было. Я уставилась на дверь, подавляя желание открыть ее. Нет ничего хуже бессонницы, когда бродишь по комнате без всякой цели и не можешь заставить себя лечь в постель при мысли, что нужно очень долго пытаться заснуть. Ворочаешься с боку на бок, подушка становится твердой и горячей, простыня сбивается, одеяло падает на пол. Душно и тяжесть какая-то давит, и мучает что-то…

Я сидела, закутавшись в бабушкину пушистую шаль и обхватив колени руками. За окном, медленно кружась, падали снежинки в удивительном странном свете, как в стеклянном шаре. Есть такие шары с домиком внутри, которые трясешь, и в них падает снег. В детстве я могла часами смотреть в такой шар. И когда мне бывало плохо и грустно, я мечтала, как было бы здорово попасть в этот маленький мир за стеклом. Ведь если там тоже идет снег, значит это настоящий мир.

А потом я вдруг ясно увидела Севку, как он сидит на качелях в снежном вихре, и снежинки падают ему в лицо. И тут я поняла, что меня так мучает. Любит он или нет? Правда, что говорят, или неправда, только слухи? Любит – не любит?.. Летом в деревне девчонки часто гадали на ромашках. Я гадала на всех парней, которых когда-либо знала, в том числе и на одноклассников. Интересно, гадала я когда-нибудь на Севку, и что мне выпадало? Этого я не помню. Если бы правду можно было узнавать с помощью ромашек, жизнь казалась бы куда проще.

Что такое любовь? Я не знаю. Я еще не влюблялась. Что при этом чувствуешь? Может, я могла бы угадать, на самом деле он меня любит или нет, если бы знала, каково это.

В жизни все иначе, не так, как в кино и книгах, не может быть никакой романтики и красоты, значит и любви с первого взгляда тоже. Наверно, любовь была раньше, когда-то давно, много-много лет назад, только, по-моему, она умерла или просто исчезла. Кажется, я не верю в любовь… Я привыкла видеть ее в кино, но не замечала в реальной жизни. Потому что жизнь слишком серая и скучная для любви.

Откуда во мне столько черствости? Неужели я никогда не мечтала о настоящей любви, о принце и все такое прочее? Конечно, мечтала! А кто не мечтает! А что если это и есть любовь? И Севка – тот самый принц. Может, так оно и бывает на самом деле. Мечтать, конечно, не вредно, только я о другом мечтала. Какая-то странная любовь, даже смешная.

Предположим, он влюблен в меня. Но почему именно я? У нас в классе полно девчонок гораздо красивее меня. И что он нашел во мне такого особенного? Круглой отличницей я никогда не была, списывать у меня нечего.

А вдруг это шутка! Розыгрыш! Все было спланировано заранее и специально подстроено так, чтобы Севка остался. Только кому взбредет в голову заниматься такими глупостями? Катя с Наташей? Нет, слишком тупые, ума не хватает, они всего лишь винтики в огромной машине. В таком случае тут замешаны все девчонки из класса. Значит, Севка с ними заодно, сообщник, и только притворяется наивным. Хороший актер, ничего не скажешь, вот бы не подумала. Интересно, что ему пообещали за спектакль?

Я должна узнать правду и немедленно! Пойти к нему и прямо спросить. А вдруг я ошибаюсь? Навыдумывала со страху всякой ерунды и все ему выложу. Ну, и что он тогда мне ответит? Что я полная дура, к тому же совсем чокнутая.

Как бы там ни было, нужно покончить с этим раз и навсегда. Иначе я, правда, свихнусь.

Во мне вдруг проснулась невероятная решительность. Я еще больше закуталась в шаль и выскользнула в коридор. Стояла подозрительная тишина. Можно подумать, что за чуть приоткрытой дверью гостиной никого нет. Будто Севки никогда не существовало, и все это всего лишь сон.

Я осторожно пробралась в гостиную, скорее просочилась, словно привидение, и застыла как вкопанная. Севка не спал, он и не думал спать. Лунный свет из окна падал прямо на его лицо. Он просто лежал с открытыми глазами. Заметив меня, Севка сразу сел и весь как-то напрягся, явно ожидая чего-то серьезного.

– Я думала, ты спишь, – глупее и сказать было нельзя. Моя решительность испарилась, вся до последней капли. И я никак не могла вспомнить, зачем сюда пришла. Честно говоря, смысла в моем странном появлении посреди гостиной в весьма просторной ночной рубашке вообще не было. Но просто взять и уйти – тоже глупо.

– Бессонница замучила, – выдавила я, наконец, оправдание, все больше погружаясь в шаль, словно хотела спрятаться в ней. – А ты почему не спишь?

– Не знаю, – прошептал Севка, пожав плечами.

Наша беседа зашла в тупик, так и не успев толком начаться. Но на самом деле мне не хотелось уходить. Я изо всех сил пыталась связать все свои мысли воедино и выяснить правду, покончить с этим кошмаром раз и навсегда. При этом я даже не задумывалась, что Севка мне скажет, и что будет потом. Я вдруг ясно представила себе, как это глупо будет выглядеть, если открыто задать вопрос: ''Сева, ты меня на самом деле любишь или придуриваешься?'' Меня передернуло от таких мыслей.

Я не заметила, как уселась на край дивана. Севка продолжал молча таращиться на меня.

– Ничего, если я здесь немного побуду, с тобой? – спросила я.

Вместо ответа он просто кивнул. Интересно, как бы я узнала о его согласии, если бы его макушка не серебрилась при свете луны? Я заметила, что луч медленно движется в мою сторону.

– Расскажи мне что-нибудь, – попросила я, поудобнее устраиваясь на своем краю дивана.

Обычно в таких случаях люди начинают скучно ныть: ''А что рассказывать? Да я ничего не знаю…'' Но Севка не стал ныть, он даже обрадовался, как будто всю жизнь только и ждал, когда его попросят.

– Ты когда-нибудь была в кинотеатре совсем одна? Ну, такое, конечно, редко удается. Только в будний день, когда зал огромный, можно сесть так, чтобы вокруг никого не было. И кажется, что ты один во всем кинотеатре. Это здорово… и немного жутковато. Звук вокруг тебя, и все время чудится, будто за спиной кто-то крадется или двери скрипят. От каждого шороха подпрыгиваешь в кресле на полметра… Классная вещь – кино, правда? На прошлой неделе я ходил на ''Возвращение короля''. И знаешь, словно в другой мир попал на целых три часа. Хотя у меня такое чувство, будто я три года в другом мире жил. Понимаешь, в мире Средиземья… А сейчас – вернулся обратно, словно проснулся после долгого сна…

Боже мой, ему тоже нравится ''Властелин колец''! Удивительно, но я чувствовала нечто похожее! Не можем же мы думать одинаково. Я готова была его расцеловать, забыв вообще, кто он такой.

– Я редко в кино хожу. Даже не знаю… просто… (Просто не с кем.) хотя на самом деле я тоже безумно люблю кино. Честно говоря, я без него жить не могу. Это как наркотик для меня. Может, я преувеличиваю… Но если за неделю ни одного хорошего фильма не посмотрю, сразу такое чувство, будто чего-то не хватает… Короче, ладно, забудь.

– А я тебя понимаю, честно…

Внезапно я словно отключилась на несколько минут. Мне никто ни разу в жизни не говорил, что понимает меня. По-моему, меня вообще никто никогда не понимал… Как ему это удается? Кажется, я могла бы слушать его бесконечно.

– А у тебя целая фильмотека, здорово. Я имею в виду видеокассеты.

– А это… Ну да, – я с гордостью посмотрела на свою коллекцию фильмов.

– Ты видела ''Легенду о пианисте''? Это фильм о музыканте, который родился на большом пароходе, он играл на рояле в оркестре и всю жизнь плавал из одного порта в другой, но так ни разу и не сошел на берег. Даже когда пароход отправили на слом, чтобы взорвать, музыкант остался на нем вместе со своей великой музыкой… Там есть такой классный эпизод, когда во время шторма пароход качает из стороны в сторону и рояль ездит по залу, а музыкант продолжает играть как ни в чем не бывало.

У меня вдруг появилось такое странное чувство какой-то легкости, я могла бы рассказать ему все-все, чего раньше никому не рассказывала.

– Знаешь, когда я была маленькой, всегда мечтала жить в старинном доме на углу улицы в просторной мансарде с большими окнами. И чтобы напротив обязательно был кинотеатр с афишами и вывеской из разноцветных фонариков. Тогда можно было бы каждый вечер ходить в кино. А еще мне всегда хотелось, выходя из кинотеатра после хорошего фильма, говорить режиссеру спасибо. Глупо, наверно…

– По-моему, здорово!.. Или попасть на последний сеанс, который начинается поздно вечером…

– …чтобы потом возвращаться домой на машине и смотреть на ночной город, – закончила я. – Только не говори, что умеешь читать чужие мысли.

– Хорошо, не скажу, правда, я и не умею. Просто мне тоже всегда хотелось попасть на последний сеанс. Здорово делать то, чего никогда не делал. Например, ходить по крышам или летать на воздушном шаре, или на самолете. Это, то же самое, что попасть на последний сеанс. Не знаю почему, только у меня такое чувство, будто на него невозможно успеть. Как во сне, когда просыпаешься в последнюю секунду. Что бы ни происходило, рано или поздно все равно проснешься. Последний сеанс – особенный, потому что он последний, после него свет гаснет, кинотеатр закрывается и погружается в сон. Ты знаешь, что время после закрытия самое таинственное. И не только в кинотеатре, а вообще в любом месте. Если остаться после закрытия, можно увидеть такое, чего никто никогда не видел…