Волчий дождь

Дэйчи – так же, как и Киба, семнадцатилетний красивый парень, рослый, спортивного телосложения. Разве что только: Дэйчи совсем немного, на какой-то миллиметр выше своего бата. Рыжие волосы его, по длине сантиметра на два свисающие из-за мочек ушей, сейчас тоже топорщатся в разные стороны, ибо таким напряжённым был матч на стадионе. Зелёные игривые глаза теперь, как и у брата, светились чертами серьёзности. Одет он был в бирюзовую толстовку, из-под которой виднелась зелёная футболка, в синие джинсы и чёрные кроссовки.

Дэйчи, прижавшись виском к пластику, тихо напевал слова давно забытой для всех, но одной из незабываемых песен для любителей фолк-министрейля песни:

– Я ухожу от людей, как ток: без слёз, без следа…

Прекрасная песня, правда?

– Ага.

– Хотя, если выбирать из тогдашних, то мне больше по душе Тэм…

Да у всех у них много хороших песен, сейчас таких намного меньше. Хах, не думал, что в семнадцать так скажу…

– То-то, я смотрю, ты на стадионе ни разу мячом в ворота не попал.

– На чё эт ты намекаешь а? Может я просто тебе поддавался.

– Да ладно…

Дверь отворилась и в комнату влетел светлый луч.

– Мальчишки, чего это вы сидите в темноте? – раздался весёлый голос Виты, – Идёмте чай пить. И… у нас с папой для вас новость есть… – сказала она и, прикрыв дверь, зашагала по коридору.

Ребята спрыгнули с подоконника и полу оживлённо побрели на кухню.

– Что за новость? – как бы невзначай спросил Дэйчи, усаживаясь за стол.

– Так уж случилось, ребята, – начал Герман, – что из-за моей работы нам придётся переехать на другой край города…

Я получил повышение, и с этим повышением меня направляют именно туда. Кадров у них не хватает. Да и зарплата будет больше. И квартиру нам уже подыскали.

Благодать! Вы рады, семья?

Ребята переглянулись. Вита поднесла чашку с чаем к губам, украшенным чуть заметной улыбкой.

– Завтра выходной. Поедем смотреть квартиру. Решено! – весело прикрикнул Герман.

В эту ночь ребята долго не могли уснуть. В два часа ночи сон наконец сковал разум Дэйчи. Киба в это время стоял у окна, обречённо глядя на затуманенное облаками ночное небо, – сна ни в одном глазу. Он сам не понимал, что с ним творится, хотя вывод был прост: он просто не хочет и даже чувствует невозможным для себя уехать отсюда. Во-первых, как он может бросить Ямни? Во-вторых, как он может бросить четвероногого друга? В-третьих (и это превыше всего!), здесь рядом находилось то место, где он некогда жил со своими настоящими родителями, куда и сейчас изредка наведывался. Вот почему он не мог высказать этот вывод словами, даже в собственной голове. Он просто чувствовал, как сердце его разрывается на мелкие кусочки. Наконец сон снизошёл до глаз парня. Он прилёг на кровать. Но. О то ужасное чувство: когда в глазах дремота, а разум, кажется, готов ещё работать часами. В таком состоянии Киба и провёл всю ночь. Только под утро настоящий сон накрыл его своим всё-таки вездесущим крылом. Но ненадолго…

«Подъём… – слышал Киба сквозь сон, – вставай!»

Уже не зная, что и делать, Дэйчи зажал пальцами нос брата, и когда тот, закашлявшись, вскочил в кровати, схватил подушку и застыл с ней готовый к обороне.

– Ты чего с ума сходишь, с утра? – сонно промямлил Киба, потирая ладонью глаза.

– А ты чего спишь сном непробудным?!

– Ну извиняй-ТЕ, я, знаешь ли, не виноват…

– Драться не будем?

– Можешь успокоиться…

– Тогда собирайся. Нас ждут давно.

– Я не хочу уезжать. – сказал Киба и обомлел, не осознавая ещё того, что сейчас слетело с его языка, но это явно прогнало всю дремоту.

– Ты что говоришь, Киба? Да ты это серьёзно что ли? – потерянно протараторил Дэйчи.

– Да. – тихо сказал тот, отвернувшись.

– Брат! Не-Эт… так нельзя… так не может быть! Ты не можешь остаться… как родители скажут, так и будет! – тихо, но решительно, местами сквозь зубы, говорил Дэйчи, бросая на Кибу испуганный и немного озлобленный взгляд. – Почему ты так решил?! Из-за них, да!?

Киба окинул брата отрешённым взглядом.

– А мы, значит, для тебя – никто… И за это время так и не стали кем-то… Ну скажи! Так и скажи! – говорил брат, озлобленно повысив голос на последних словах.

– Я никогда так не скажу, Дэйчи! Вы мне очень дороги, я люблю вас… И их тоже… очень… На самом деле, мне так их не хватает. Я не могу забыть того, что случилось тогда.

Словно что-то держит меня здесь. И так больно…

– Мм… Ясно.– холодно ответил Дэйчи, отводя взгляд в сторону.

– Ты просто не понимаешь, каково это… – так же холодно отозвался Киба.

Дверь отворилась и в комнату вошёл Герман. Он поневоле услышал весь этот разговор.

– А ну-ка выйди, Дэйчи.– с ходу сказал отец.

Парень лихо швырнул на постель подушку, которую всё это время удерживал правой рукой за кончик, сунул руки в карманы и с отрешённым видом вышел из комнаты.

Киба встал, облокотившись лопатками о стену, потупил взгляд на пол, скрестил руки на груди в ожидании начала какого-нибудь заумного разговора.

Мужчина тихо подошёл к окну, чуть наклонив корпус вниз, упёрся кулаками в подоконник.

– Значит, ты хочешь остаться здесь.– тихо сказал он.

– …

– Ну и как это будет? – тяжело вздохнув, спросил он.– Как же ты проживёшь один? Даже друзей нормальных нет.

Мы могли бы, конечно, остаться здесь, но тогда меня просто уволят за неподчинение серьёзные люди… И всё. Я тут, правда, сам виноват, недоглядел за документами – тогда мне это казалось мелочью…

– …

– Я так понимаю, мои слова прозвучали в никуда!

Мне гадко это говорить, но так уж устроен наш жестокий мир. Понимаешь, сын, всем правят деньги. Я ненавижу эту истину! И вот этим самым бумажкам абсолютно безразлично: кто ты, что с тобой случилось, и чем ты живёшь. Они, беспощадные, только и ждут того, кто сейчас же готов заработать их или украсть в большем количестве. Им безразлична судьба такого, как ты, мальчишки.

– Почему всё ток? … – наконец прошептал Киба.

Отец нерешительно подошёл к сыну, крепко обнял его, в первый раз за столь долгий промежуток времени.

– Да и сам подумай.– сказал Герман, – Вот ты останешься здесь, и что дальше? Эта жизнь просто сломает тебя.

– Не сломает.

– Пусть так. Моей радости и гордости за тебя не будет предела.

Хотя я не знаю, как твой характер и жестокость этого мира перенесут друг друга. Скольких сильных людей ломала эта жестокость… и боль от одиночества!

– Я же не один.– улыбнулся парень.– К тому же, вы сами много говорили…

– Вот ведь ничем не проймёшь! – с улыбкой сказал мужчина, потрепав сына за плечо.– Ладно, Бог с тобой, оставайся на проверку нервов. В конце концов, ты всегда можешь позвонить нам, в любое время дня и ночи, мы будем очень ждать и конечно волноваться. Да и правда: мы всегда все будем вместе. Да и к тому же, вам обоим бы всё равно пришлось отделиться от нас… годом раньше – годом позже. Ладно…

Ты молодец, я тобой горжусь! – тихо сказал отец.

|V

Настал заветный день. Всеобщее чувство всех пламенных искр этого семейного очага было настроено на предстоящие перемены. Все документы уже были готовы, а вещи собранны.

Вита долго не могла отойти от сына, решившего остаться, обнимала его и ругала сквозь слёзы.

– Ну, что ж, нам уже пора.– холодно сказал Герман, указывая на часы на запястье. – Мне ведь назначили встречу на определённое время…

– Учти, месть моя будет ужасной.– с улыбкой сказал Дэйчи, пожимая руку Кибы.– Кинул меня – теперь держись!

– Да перестань, Дэйчи.– улыбнувшись в ответ, сказал Киба.

– Ладно, ладно. Только одну мою просьбу исполни: звони, брат, почаще. А… да… и поменьше в кошмары впутывайся – одному будет трудно выкрутиться.

– Как получится.

– Бывай.

– Советую запомнить его слова.– сказал Герман, положив руку на плечо Кибы.– Ну, счастливо.

Вита в последний раз обняла сына, поцеловала его в щеку. «Ну, до свидания, дорогой. Мы будем скучать.» – прошептала она ему на ухо. « Простите меня…» – в сотый, наверное, раз сказал он эти слова.

По квартире разнеслись шаги.

– До свидания! – крикнул Киба, глядя в след уходящим весёлыми, но трепещущими от грусти и боли глазами.

Хлопнула входная дверь и всё померкло.

Киба побежал к своей комнате, остановился перед полуоткрытой дверью, легонько толкнул её ногой. Раздался грохот упавшего ведра и плеск воды. На пол хлынула волна, так что юноше пришлось отпрыгнуть назад. Так вот она, месть! Киба вбежал в комнату, бросился к окну, которое было приоткрыто. В окно дул живой ветер и через него были слышны звуки отъезжающей машины. Какая же боль, и какая тоска охватили сейчас нашего героя!

Уже больше часа Киба стоял у окна. В его голове путались мысли, а в душе была какая-то пустота. Хотя парень и ожидал, что всё будет именно так, и ему заранее становилось больно, но всё равно он нисколько не жалел о своём выборе.

Тишину прервал «дилиньк» дверного звонка. Парень поспешил в прихожую, открыл дверь.

За дверью стояла Ямни. Семнадцатилетняя красивая в меру худенькая девушка, на голову ниже Кибы, бледнокожая, с большими умными, но грустными небесно-голубыми глазами, волосами белыми-белыми, заплетёнными набок в косу, в бирюзовой толстовке нараспашку, в серой футболке, в синих джинсах и в синих-синих, почти чёрных кроссовках.

– Привет. – тихо сказал Киба.

– Угу, привет, привет. – кивнула Ямни. – Слышь, вам вода не нужна, а?

– Ну… – закатил глаза парень, – Нам воды хватает.

– Мм… – с какой-то снисходительностью улыбнулась девушка. – Чего это я, у вас её наоборот – много, наверное. Раз уж через края льётся.

– Ой. – угрюмо опустил голову Киба. – Ты прости, как-то не подумал…

– Да ладно уж. Прощаю. Это из-за Дэйчи, да?

– Пх, как ты догадалась?

– Ну я же знаю, какая у вас «любовь». – улыбнулась Ямни.– Чего это у вас так тихо? – спросила она, заглядывая через плечо Кибы в комнату.

– Все уехали.

– А чего это ты – нет?

– Вот так…

Они уехали навсегда!

– Как? – растерянно или даже испуганно захлопала глазками девушка, не веря услышанному.

– Так было нужно. А я сам решил остаться. У нас всё хорошо. Просто что-то очень-очень сильно держит меня здесь.– выпалил он и бросился обнимать подружку, у которой уже начинали поблёскивать глазки.

– Ты из-за меня остался?

– Нет. Ну, не только…

Не плачь, ладно?

– Ненормальный! Ну и как ты будешь жить без них?!

– Во-первых, я не «без них», а, во-вторых, всё со мной будет в порядке.

– Пожалуйста, пусть всё будет так, как ты говоришь.– сказала она, крепко обняв друга.

V

В первые дни своего одиночества в пустой квартире Киба не мог найти себе места. Он представлял, что будет скучать по уехавшим, но он даже не думал: насколько сильно он будет скучать по приёмным родителям и по «самому лучшему в мире брату». Звонить им каждую минуту он не мог, а просить их приезжать через день вообще считал позором.

Позже метания сменились на умиротворённость и осознание того, что «ничего не поделаешь, нужно как-то вот так жить дальше».

И дальше всё действительно было похоже на «в порядке». Вроде бы даже ничего не изменилось, словно никто никуда не уехал, словно все были рядом. Но кто бы мог обратить внимание на взгляды, которые с того дня стали презрительнее, обсыпали издевательскими насмешками.

Эту новую природу взглядов первой заметила Ямни со своей великой чувствительностью ко всему на свете. Девушка на протяжении нескольких лет не могла понять, а сейчас не понимала ещё сильнее: почему всё это происходит с ней и с её другом. В отличие от Кибы, который не собирался никому ничего доказывать, Ямни так и мечтала вбежать в круг толпы и с великим энтузиазмом объявить всем обо всём, хотя и знала, что случись подобное – она уже будет мечтать о другом: провалиться сквозь землю. Ямни знала и ненавидела такую черту своего характера, но ничего не могла с ней поделать. Девушке было очень жаль своего друга, но в то же время она не могла представить своей жизни без него. Что бы стало с ней, если бы он уехал? Её мучил этот слепой, немощный, но порой съедающий всю её порыв эгоизма. Но в то же время ярким пламенем согревал её душу. Она ясно осознавала, что без друга ей пришлось бы худо. Рядом с ним она чувствовала себя спокойной, защищённой, хотя скрывала от него, что ежесекундно нуждается в его защите. Ямни уже давно знала, что Киба считает её сильной и смелой. Просто потому, что уже слишком многое было пережито: девчонка терпела их с Дэйчи драки и споры, (даже, когда оказывалась случайно задетой), никогда не отказывалась от вылазок на стадион и многое другое – она уже давно была своей в компании ребят. Но, увы, даже лучшего друга она не могла посвятить в правду о том, каким всё-таки хрупким существом она до сих пор является.

V|

ЗАПИСИ ИЗ ДНЕВНИКА

«– Здравствуй, дневничок мой, второй мой лучший друг. Даже не знаю, с кем из вас мне интереснее и веселее… Тебя вот перечитываешь – смеёшься иной раз.

Нет, с Этим всё-таки веселее и интереснее. Что я вообще такое написала… Благодаря ему тоже, все эти записи существуют.

И чего это вдруг мне пришло в голову расписывать сейчас своего лучшего друга – понять не могу. Из-за того ли, что он подарил мне сегодня огромный букет из больших ромашек или из-за того, что всё утро, пока мы гуляли в парке, он убеждал меня в том, что я ещё сплю, и что всё это мне снится? А ещё, когда мы шли домой, рассказывал какие-то свои дудки про драконов, с таким энтузиазмом – кажется, что правда… аш глаза болеть начинают из-за увеличения до размеров тарелок… Умом-то понимаешь: какой же это всё бред, но слушаешь и слушаешь…

А ещё, быть может, из-за того, что, когда я пришла к ним (мне было скучно одной дома: мама ушла к подруге, любимый папа задерживался на работе, то есть бродил по магазинам в поисках достойных подарков), то застала следующую картину: в воздухе столкнулись футбольный мяч и кроссовка. У меня вся жизнь перед глазами промелькнула. Они оба долго извинялись.

Киба, друг мой лучший, что бы было со мной, если бы его не было рядом. Жизнь самоубийством я бы, конечно, не покончила – я очень люблю своих приёмных родителей – но всё было бы ужасно…

Эх, иногда мне кажется, что этот человек совсем не может быть серьёзным. Однажды я увидела, как он пешком ходил по турнику… руки по карманам… Думала: сейчас мы с ним поругаемся впервые за десять лет… нет… выкрутился. Ну как так можно а?

Каждый раз после возни со своей собакой он ходит с какой-нибудь новой болячкой – играли! Ой, собак дрессировать нужно! Хотя я так часто бывала с ними на прогулках, что этот принцип уже кажется мне каким-то незначимым. Просто у Кибы с этим псом словно какой-то свой язык существует, будто бы на уровне телепатии. Удивительно, иной раз кажется, что в этой дружбе человек подстраивается под собаку… И ничего плохого из этого не выходит. Пёс любит его до беспамятства и уважает – это видно – он послушно выполняет эти его «подожди, пожалуйста» или « нет, давай туда не пойдём». Они просто настоящие равные друзья, братья. Удивительно! Иногда завидую, а иногда даже, кажется, ревную Кибу к этому псине! Конечно! Ведь случается и такое: он только о нём и говорит…

Искренне не понимаю, почему наши одноклассники считают его очень серьёзным и вечно угрюмым. Нет, конечно, Я-то его знаю, а они-то нет, но какими же смешными мне кажутся иногда случайно подслушанные разговоры.

Семнадцать лет ребёнку. От созерцания радуги не отлепишь! Наверное, во всём виновата способность к рисованию.

Хотя нет, серьёзным он всё-таки бывает. Тогда, когда это надо… Он всегда помогает мне в сложной ситуации, всегда меня защищает – мои проблемы он считает своими. Хотя своих проблем у него море! Океан!

Я как-то оказалась неосторожной в выражениях. Да, для НИХ это была неосторожность в выражениях… Господи, это был один из самых ужасных дней в моей жизни, я никогда о нём не забуду. Они потом долго о чём-то говорили на большой перемене. Но Киба ничего не сказал ни мне, ни Дэйчи. Я всё увидела, когда шла вечером в магазин, случилось пройти мимо одной из подворотен. Какой кошмар! Это была настоящая война со всей жестокостью и кровью! Рукопашка! Пятеро окружили одного. Всё-таки есть такое чувство: приятно иметь друга, который и картинку красиво раскрасить может, и морду негодяю. Хорошо же поработали его кулаки – это было видно, но тогда он сидел на коленях в центре этого круга, озираясь на них взглядом забитого и готового к ежесекундной обороне котёнка. Всё-таки, их было пятеро, и это не кино… Ему явно крепко досталось, хотя на его лице этого не было видно, только по губам текла кровь. Я бросилась к нему, толкнула кого-то, рухнула перед ним на колени, обняла его. « Как бездомные котята жмутся друг к другу!» – сердито, сквозь зубы проговорил кто-то. Один схватил меня за косу, другой дёрнул за рукав футболки. Киба вскочил с пола с таким оживлением, будто совсем уже не чувствовал никакой боли. Бросился в бой. О боже… Не знаю, чем бы всё это кончилось, если бы ни одна неравнодушная старушка, выпустившая огромного самоеда.

Ну почему они нас так не любят? Мы ведь хорошие люди, никому зла не желаем.

Ах, и зачем я только об этом вспомнила? Лучше б мне пришло в голову написать, как он прислал мне ночью, уже первого июня, СМС-ку « С Новым Годом!». Вот, пришло…

Мой первый и единственный лучший друг, как же сильно я люблю его. Он добрый, сильный во всех смыслах, по-доброму весёлый и милый, и умный, в меру для мальчишки. В нём нет этого пацанского зазнайства, наоборот, это меня он считает очень умной и логичной. Взгляд у него, конечно исподлобья (довели), но его широко раскрытые глазки нравятся мне очень. Он порой своим поведением и каждым своим словом ежесекундно становится для меня объектом обожания. Я часто не могу удержаться, чтобы не обнять его. Иногда так и хочется поцеловать его в губки, но тут в голове мелькают все его рассказы, споры с Дэйчи, шествие по турнику, и я понимаю: нет, сильнее, чем любят первых и единственных лучших друзей, я его никогда не полюблю, и ему желаю того же в отношении со мной.

На этом всё, дорогой дневник. Мама уже интересуется: чего это я тут так долго строчу. Да и сон одолевает. Надо позвонить им с Дэйчи и пожелать им спокойной ночи. Кстати, Дейчи тоже мой друг, но всё же… Он хороший человек, но не знаю, почему моё к нему отношение несколько иное… (последние два предложения она стёрла, и через минуту произнесла их про себя).

8 марта, _ год.»

Дорога в Рай

Часть |

|

Октябрьский вечер. Часов восемь. Киба шёл домой из зоомагазина. По пути он по непонятной для самого себя причине решил зайти в книжный магазин. От книг, находившихся на первом этаже, он сразу отказался, будто знал наперёд, что в них для него нет ничего интересного, и с великим рвением поднялся на второй этаж. А что здесь? – Книги, как книги, некоторые из них даже такие же, как на первом. Но здесь было что-то – что-то, что манило через неосознанность, через волнение, через неизвестность, таинственность. Пройдя в комнату, юноша сразу обвёл взглядом всю её. Глаза его остановились на одной женщине в белом халате, по-видимому, именно он и привлёк взгляд Кибы. На воротнике халата у той женщины виднелся бейджик с надписью – «Шер Дерге. Кандидат наук». Учёная держала в руках какую-то книгу в старинном переплёте. Парень не смог разглядеть названия книги, прикрытого руками женщины, да и не хотел. Им вдруг овладело чувство безразличия ко всему, всё это отбило у него всякое желание находиться в этом здании.

Идя по улице, наш герой заметил, что ещё не все скамейки опустели. На одной из них сидел мальчик лет четырнадцати. Его большие грустные карие глаза были устремлены в землю, длинные волосы светлого цвета шатен взъерошены, одежда и обувь (бордовая рубашка с рукавами по локоть, военные штаны, ботинки с застёжками) были испачканы, а в руках он держал небольшую деревянную собачку, на его правом запястье были три стальных браслета.

Проходя мимо мальчика, парень почувствовал лёгкую неловкость, в сердце у него защемило. Снова непонятное овладело юношей. Он долго мялся, руки его то дрожали, то скрещивались на груди. Пройдя ещё несколько метров, он круто развернулся через левое плечо и пошёл к мальчику.

– Привет.– сказал Киба тихим мягким голосом.

В ответ тишина.

Юноша наверное готов был провалиться сквозь землю. Сунув руки в карманы, он, с застенчивой улыбкой, пошатнулся на ногах, перекатившись с пятки на носок, потом развернулся и пошёл прочь, но, не пройдя и десяти шагов, он услышал тихое «привет…»

– Привет, – прошептал паренёк ещё раз.– Извини, только сейчас дошло. – сказал он холодно и отвернулся.– На этом всё! Можешь идти дальше… домой, наверное, к родным…

Но Киба и не думал теперь уходить – как раз наоборот, он подошёл ближе к мальчику и присел рядом.

Помявшись несколько секунд, он начал разговор:

– М-мальчик, у тебя что-то случилось?

– А тебе-то какая разница! – прикрыв глаза, возразил паренёк.

– Ну, может, я могу тебе помочь чем-нибудь? – неожиданно для самого себя спросил Киба.

– Да чем ты мне поможешь!? – выдавил мальчик, сверкнув глазами. По его лицу было ясно видно, что он еле сдерживается от слёз.– Чем ты поможешь?!… Мёртвых ведь к жизни не вернуть…

Глаза у Кибы расширились, он просто обомлел: хотелось помочь незнакомому человеку, но это казалось до больного невозможным.

– А ч-что случилось?

– Моя бабушка умерла.

– А твои…

– Отец мой погиб в горячей точке, а мать ушла к другому, оставила меня, я жил с бабушкой… я её очень сильно любил… она много говорила о папе… а-а теперь… – он не выдержал, из самого его сердца вылетел душераздирающий крик, по щекам покатились слёзы.

– Ну, ну, тихо. – шепча, пытался успокоить его Киба.

– Ну, а дом-то у тебя есть?

– Есть… – ответил мальчик, немного успокоившись. – Я же жил где-то с… с… ба-абушко-о-о-й…

– Ой, да… – прошептал парень как бы в укор себе.– А далеко?

(Тяжёлый глоток)

– Н-нет, не далеко, – протянул мальчик.– Здесь, за книжным.

– Я-асно…

– А как тебя зовут? – спросил мальчик неуверенным голосом.

– М-меня?… Киба.– ответил тот так же неуверенно.

– Хм, Киба… Очень приятно… А меня… Тобоэ. Огромное спасибо, Киба… Спасибо… за поддержку. Мне стало намного легче. Честно. Ты такой добрый… Столько людей проходило мимо. А ты остановился. Мне стало лучше. Эй, а мы с тобой ещё увидимся, в какой школе ты учишься? Аа, а мы же в одной школе с тобой учимся.– сказал это всё наш новый знакомый, заметно повеселев.

– Правда? – удивился Киба.

– Да, я видел тебя пару раз, и твоего брата тоже. А ещё учителя говорили о вас хорошее. Я сам слышал.– выпалил Тобоэ.– Мы будем друзьями? – спросил он, помявшись немного.

Киба встал наконец и, положив руку на плечо мальчику, ответил:

– Да, будем… Знаешь… У меня тоже нет настоящих родных. Они погибли во время пожара.– сказал Киба, поникнув.

– Ужас.– прошептал Тобоэ, расширив свои и без того большие глаза.

– Не то слово… Но, приходится… пришлось… нужно жить дальше.

Так значит, у нас есть возможность видеться часто, (Мальчик кивнул). Ты только скажи – я постараюсь тебе помочь, как бы сказочно это не звучало.

– Спасибо. Уже так поздно оказывается. Я целый день просидел здесь и не заметил. Только из переулка радостный собачий лай слышал. А потом снова мрак.

– А, радостный собачий лай… – чуть заметно улыбнулся Киба, отводя взгляд в сторону того переулка, откуда несколько часов назад раздался этот лай, и свидетелем которого был он.

– Я пойду домой… -угрюмо сказал мальчик.

– Ну что ж, до свидания тогда.– с этими словами Киба пожал руку Тобоэ, повернулся и с грустной улыбкой побрёл домой.

– До встречи! – донеслось из темноты.

И на этом улица окончательно опустела.

Придя домой, Киба много думал о своём новом друге, внутри у него всё кипело. Поразительным для него было вот так просто заговорить с незнакомым человеком. А этот мальчик словно притягивал его к себе. Что-то внушало парню доверие к нему. Раздумья прервала мелодия зазвонившего телефона. Любимые голоса.

||

Дома у нашего героя всегда был порядок. Беспорядок по привычке приходилось исправлять любой, разумеется, кроме творческого…

Парень очень гордился своей астрой, что стояла в небольшом кувшине на подоконнике в их с Дэйчи комнате. Теперь ничего не имелось и против разговоров с цветком обо всём на свете. Что ж – лучшие друзья разными бывают.