Живи для меня

Рыжая Ксю

Живи для меня

I.

На одной из самых высоких башен дворца, виднелся силуэт, он скрывался тут только когда, чувствовал злость, и одиночество. За столько веков он так и остался один, не найдя свою истинную пару. Которая разделила бы его боль, заполнила бы собой весь его темный мир. Он бы дорожил ею, исполнял бы все ее желания. Носил бы ее на руках. И никому никогда не показывал бы свое сокровище. Он так устал быть один. У него были наложницы, и любовницы, но беря их в постели, он приходил в ярость, осознавая, что это не она.

Демон внутри него, рвал и метал, пытаясь заглушить свою боль, но ничего не помогало. Он был древнейшим демоном, правителем третьего круга небытия Кронас. Он имел все, что мог бы пожелать. Был одним из трех сильнейших демонов, которые сдерживали натиск вырывающихся темных существ Хаоса. Но остался единственным из сильнейших, так и не познавшего счастья истинной пары, слиться с ней, и знать ее мысли, чувствовать ее боль, и быть ее силой, принадлежать и жить, как одно целое.

На этой высокой башне сидел Он, демон Дагарон. Высокий и статный мужчина, за его спиной были два огромных и сильных крыла, от одного взмаха, он мог воспарить высоко в небеса. Он был красив и смугл, черные волосы доходили ему до плеч. Широкие плечи, и накаченное мощное тело, отражала его силу. И темно карие глаза, снова были задумчивы и уносили его далеко за горизонт. Красивые губы, были напряжены и зубы были сильно стиснуты. Он был далеко от своего мира, и сердцем так рвался найти ту, единственную. Кто она? Как ее зовут? Как она выглядит? Не тронул ли ее кто, пока он ее так долго ищет? Не причиняли ли ей боль? Нет от стольких вопросов, он начинал злиться, а ему ох как надоело отстраивать западную башню, надо успокоиться.

Резко встав, он шагнул в темную пропасть, и легко воспарил, раскрыв свои черные кожаные крылья, полетел обратно в свой кабинет, дела не могли быть, больше отложены. Зайдя в кабинет через окно, он снова сел за свой огромный стол, и стал разбирать накопившиеся дела.

– Дядя, ты так не поступишь со мной!

Ворвался в мой кабинет мой племянник, только его мне сейчас не хватало.

– Не делай вид, что не слышишь меня!

Подбежал к моему столу, племянник Тарос старший сын, моей младшей сестры. Ее муж погиб, и я взял всю заботу о ней, и ее детях, Тарос и Силия.

Таросу исполнилось уже сто восемьдесят лет. И он должен поступить в академию. Хватит ему прохлаждаться, пора становиться взрослее. Все слишком боялись меня, поэтому Тарос слишком обнаглел, но раз он так яростно влетел в мой кабинет, он уже в курсе, куда я его отправляю.

– Не забывай, с кем разговариваешь, – яростно сказал я, напугав наглого мальчишку.

Единственного кого он боится, и уважает, был я, поэтому иногда я общаюсь с ним на равных, но позволять многого, никогда не даю, а сейчас, он от злости, похоже забыл кто я.

– Прости дядя, – сказал он встал перед моим столом.

Сложил руки за спиной, шурша своими крыльями. Он еще очень молод, поэтому крылья еще с перьями. На трехсотлетие пройдет через границу небытия и перья сгорят, и станут кожаными. Крылья отражаю демонический возраст, как и у каждого, что-то свое. Быстро вскинул на него глаза, понял еще беситься.

– Присаживайся, – быстро сказал я, и тот мигом сел. – Я тебя слушаю Тарос.

– Дядя, это правда, что мне сказала мама, ты решил отправить меня в Дроу? – удивленно спросил он.

– Да именно так. Сегодня соберёшь свои вещи, и завтра ты туда отправишься, документы твои я уже подал, проблем быть не должно. Надеюсь ты не разочаруешь меня и будешь учиться хорошо, – сказал спокойно я.

Не много надавил на него своей силой, и усмехнулся, что он все равно еще злится. Сидел уже красный и готов был лопнуть.

– Слушаю тебя! – разрешил я, пусть выговориться.

– Но почему дядя? Почему Дроу, это академия всех измерений, там учиться абсолютно все, у кого есть сила. Я хотел поступить в Беруй, в нашей провинции, я был бы рядом с мамой, и тебе бы помогал, – под конец он совсем сник.

Да знаю я его помощь, и мне и маме, от девушки своей не хочет уезжать, а она его вокруг пальца водит, маленького дурака, совсем не видит ничего, поморгала своими глазками демоница, и он растёк. Нет он мой племянник, и позорить свою силу я не намерен, если я так и не найду свою истинную, он станет мои приемником, а отдавать свою власть такому слабаку я не намерен. Беруй хорошая академия демонов, там строгие правила и образование, но они знают кто я, и уверен, что, как и в прежней академии, мой племянник часто будет этим пользоваться. Поэтому я выбрал Дроу, академия всех измерений, там учатся очень различные существа, и самое главное правило, за воротами академии стоит один закон, в ее стенах, все равны. А моему племяннику, ох как пора, научиться быть сам по себе. Вот почему мой выбор был однозначным, и единственным, только Дроу.

– Запомни одно, Тарос, я многое тебе прощал, и всегда защищал, но стукнул твой сто восьмидесятый день рождения, и ты должен, наконец, вырасти. Если ты не окончишь эту академию, из-за такой глупости как твоя Леона, я отошлю тебя в такую глушь, и на очень большой срок, что ты забудешь, как тебя зовут. – яростно прорычал я, и он уставился на меня пугливо, и лишь кивнул. – А теперь иди, собери вещи, и будь готов завтра к утру.

Махнул рукой, чтобы он уходил. Да я был груб с ним, но расти без отца, очень сложно, я не хотел, чтобы из-за меня он стал, ничтожным демоном, который вечно будет бояться вступить в бой, и прятаться за моей спиной. Видел я его тренировки, он очень слаб, даже для низшего демона.

Поговорив с сестрой, она сначала расплакалась, что не хочет отпускать своего сына, от себя. Что он напоминает ей о муже, но я строго на ругал ее, что Тарос превратиться в низшего демона. Она только тогда пришла в себя. Успокоившись, как будто проснулась, и сама побежала говорить ему, что он едет в академию. Надеюсь, она ему поможет стать сильным. В Дроу учатся все, орки, гномы, эльфы, драконы, оборотни и вампиры.

По силе демоны сравнились с драконами и оборотнями, орки большие и медленные, гномы маленькие, а вампиры хоть и быстры, не особо любят мериться силой. И самое главное никого нельзя недооценивать, никогда и никого.

II.

А в это же время на планете Дроу, по черному огромному лесу, несся огромный оборотень. Он бежал на четырех лапах, но даже так был два метра в высоту, а в полный свой рост, был почти три. Огромный зверь, несся через равнины и поля, и мечтал лишь об одном, упасть, и больше никогда не вставать.

В этой сплошной темноте, было трудно заметить, но оборотень был не обычен. Он был черный как сама ночь, но на его голове виднелась широкая седая прядь. Все обитатели этого измерения, как орки, вампиры, гномы и эльфы, были долгожители. Могли прожить сотни и сотни лет, и не могли постареть, чаще они умирали в сражении, и нет ни одного из этого списка, кто бы спокойно умер от старости, нет. И поэтому седого из них старика вы не увидите никогда.

Поэтому увидеть оборотня с седой прядью, самое дикое, что можно увидеть. Но, кто же он тогда? Он огромен и силен, от него убегают, и страшатся местные животные, потому что он очень голоден, и страшен. Может он альфа, и он бежит в свою стаю? Почти, правда. Только это дочь альфы.

Да, меня зовут Аталия, и я дочь самого сильного из живущих оборотней, альфы клана Карон, и я его старшая дочь, и наследница его власти. Меня ненавидят и страшатся, хотят убить, и глаза в ужасе отводят, если я на них смотрю. И это я, несусь через эти леса, ведь я так давно не бегала. Как же это приятно, и не выносимо больно. Ведь боль и прядь этих седых волос на моей голове, будет со мной до конца моей жизни, отражая тот день, когда я умерла.

Я родилась хоть и в самой популярной семье оборотней, но отец и моя мама, были истинной парой друг друга. Поэтому в нашем тихом семейном кругу, строгий альфа, становился заботливым и любящим отцом, а мама ласковой и безмятежной бетой. Они очень любят друг друга, и до сих пор. Мой отец даже не грамм не расстроился, когда, вместо долгожданного наследника на свет появилась я, а после моя сестра, он не перестал любить маму. И не несся за грёзами, «Не медли, роди мне сына!». Хоть он и не оставил в покое эту мечту, шутя всегда над мамой «Ты у меня еще так молода, и обязательно мне еще родишь сына». Мама, смеясь, воспринимала его слова в шутку, хоть в душе у нее и была грусть, ведь после рождения моей младшей сестры, ей сказали, что забеременеть она больше не сможет. Но мой отец был все равно счастлив, и отдавал нам всю свою любовь.

Он решил пойти другим путем, и решил объединить наш клан с соседним кланом Бирушь. Его глава с моим отцом были лучшими друзьями, и у него как раз был сын, на два года старше меня. Нет, это была не моя трагедия любви, что отец решил использовать свою дочь, для объединения, и я в слезах проклинала его, этого не делать. Нет. Совсем нет.

Нам абсолютно ничего не сказали, а просто решили посмотреть. Меня познакомили с Калибом, когда мне было десять, а ему двенадцать, моей же сестре было еще шесть. Я никогда не забуду тот день. Я надела свое самое красивое платье, и отец сказал, что приедет дядя Торг со своим сыном.

Я знала дядю и очень хорошо. Он научил меня верховой езде, и всегда привозил какой-то удивительный подарок. Но он всегда приезжал один, а тут с сыном. И я извилась, какой же он, может он вредный и мы с ним не подружимся. Да хоть я была девочкой, но я не хотела ей быть, я была маленьким сорванцом. Мне не нравились куклы, или всякие вышивки и т.д., Я обожала ездить верхом, стрелять из арбалета, мечи, и сражения. Папа был безмерно счастлив и всегда меня брал с собой, на свои тренировки. Хвалясь, какая у него дочь. Он очень любил меня, и я была на него похожа, черные как ночь волосы, даже в десять я уже была высокой и совсем не хрупкой. Моя же сестра Кила, была вылитой мамой, она явно была бетой, и была нежной и кроткой, и всегда бежала ко мне, если кто-то ее обижал, или она чего-то испугалась.

Но в тот день, в место моего обычного костюма, штаны и рубашка, меня надели в платье, которое очень хоть я и любила, но носить терпеть не могла. И тогда с нетерпением ждала, когда его сниму, и отправлюсь скорее играть с ребятами. Но меня строго посадили ждать дядю, почему именно в платье я не знала.

Когда они появились, вся наша семья вышла их встречать на улицу, я рядом с отцом, Кила рядом с мамой, в красивых платьях. Гости ехали верхом. Да мы хоть и оборотни, но прибегать волком, и стоять после абсолютно голым, не прилично, поэтому пользуемся транспортом.

Дядя спустился с коня первым, и я как по нашей с ним традиции, быстро побежала к нему, обогнав отца. Мама, как всегда хмура что-то ворчала, что я уже не ребенок, и должна вести себя прилично, неслась к дяде. Он улыбнулся мне, и подхватил меня на руки, и покружил:

– Ну, покажись мне, мой волчонок, какая ты красивая, да и в таком платье, – сказал он, поставив меня на землю, дал мне самой покружиться.

– Хочу поскорее переодеться, и показать, чему я научилась, – радостно сказала я. Ко мне подошел отец, положив свою огромную руку мне на плечо.

– Подожди Аталия, дай дяде передохнуть, они проделали огромный путь, – сказал он ласково, и они обнялись.

– Не переживай волчонок, твой дядя, сделает все для тебя, и он тебе, кое-что привез, – таинственно улыбнулся он мне. Обожаю его такую улыбку, значит, что-то очень интересное. Но мама вышла вперед, и улыбнулась дяде.

– Но ты же прибыл не один, познакомь же нас, Торг, – ласково сказала мама.

Дядя махнул рукой, и к нам подошел мальчик, это и был Калиб. Он был очень ухоженный, в красивом синем смокинге. Зачёсанные назад русые волосы. Он подошел и улыбнулся нам.

А меня словно током ударило, я стояла и просто таращилась на него, как и он удивленно на меня. Для меня перестал существовать весь мир, и был лишь Калиб, он стоял и мило улыбался мне. Сердце мое колотилось так громко, и такое сильное притяжение я чувствовала. Все смотрели на нас.

Калиб протянул мне руку, и я в ответ свою, и когда мы коснулись друг друга, молния действительно вспыхнула, и мы, отдернув руки, засмеялись одновременно. Он мой, пробило в моей голове, моя истинная пара. Но как, как такое возможно, я же совсем ребенок, не знаю даже, что такое любовь. Но в тот миг, мне просто хотелось его беречь, смотреть на него, и быть рядом. Все вокруг нас счастливо захлопали, а мы не могли друг от друга оторвать взгляд.

– Невозможно. Как? Откуда ты узнал? – спросил дядя отца, похлопав его по плечу.

– Не знаю, просто догадка. И вот, мое чутьё никогда меня не подводит, наша красивая пара, – сказал отец.

В таком юном возрасте найти свою пару, это немыслимо. С того момента, я очень изменилась, стала более… девочкой, но быть вдали от него, было просто ужасно, поэтому я часто плакала, и не могла подолгу успокоиться. И отец с дядей, решили, что мы по месяцам, будем приезжать то в наш, то в их клан. Ведь до восемнадцати лет, нас бы все равно не поженили, но объявили нас парой, самой юной, из нынешних. Были и еще моложе, когда оборотень находил свою пару в колыбели. Но это огромная редкость, и сейчас мы были этой редкостью, и самой молодой парой.

Мы с Калибом были очень близки. Когда провели первый наш обряд объединения, мы могли чувствовать боль и переживания, счастья и страх друг друга. Мы настолько становились одним целым, что даже по взгляду Калиб понимал, что я задумала на этот раз. В нашей с ним компании всегда в неприятности его втаскивала я, а он как храбрый мой спаситель, всегда меня прикрывал.

И вот, когда мне уже исполнилось пятнадцать, я только приехала с родителями в клан Калиба. Он вышел меня встречать, такой уже совсем взрослый. Из-за разницы в возрасте, ему придётся меня еще два года ждать, но его это совсем не тревожило. Я стала красивой черноволосой девушкой, стала носить платья, но и штаны с рубашкой остались моей любимой одеждой.

Помню, как сейчас, Калиб вышел ко мне и обнял меня. И его запах, такой теплый и родной, запах цитруса. Он очень нежно и ласково, взял меня за руку и повел меня в наш с ним любимый сад, сзади их огромного дома. Как всегда, приготовил мне сюрприз, это были большие качели.

Я так радовалась как ребенок. Он быстро посадил меня, и заботливо стал меня раскачивать, повторяя, как он соскучился по мне. Мы приехали, провести второй ритуал, ибо у меня пошла первая кровь, и это означало, что я больше не девочка, а девушка.

И второй ритуал, пустил бы нас в мысли друг друга, это простой обмен кровью. Я делаю глоток его крови, он моей, и после смотрим друг друга в глаза. Я еще не обращалась, а вот Калиб уже обрел сущность, превратившись в волка, темно коричневого, и высокого. Это было здорово. Я присутствовала при этом событии, ведь пару должен потвердеть и волк. Страшно было, но только из-за того, что ведь я чувствовала его боль, но и после счастье. Когда большой коричневый волк, подошел ко мне, смотря своими желтыми глазами, лизнул меня в щеку, и схватил своими передними лапами, прижал к своей груди, чуть ли не мурлыча, я была так счастлива. И после моей первой крови, я должна была, тоже обратиться, с нетерпением этого ждала.

Мы спокойно качались на качелях, смеялись, и разговаривали, как тут я увидела, как на нас, из кустов с бешеной скоростью несется большой серый оборотень. У него были красные кровавые глаза, отражая его боль, и он летел прямо на нас.

Я закричала и успела оттолкнуть Калиба в сторону, закрывая его собой. Оборотень схватил меня за голову, В его лапищу поместилась все моя голова, и острые как бритва когти впились мне в кожу на лбу, что потекла кровь. Я так громко закричала, от боли, что Калиб это почувствовал, и ударив оборотня, стал резко превращаться. Но этот безумный оборотень, был на много его сильнее. И Калиб даже не успел трансформировать, как он со всего маха, ударил его когти прямо по шее, вырвав ему кадык. И все на моих глазах. Калиб замедлился и стал падать на землю. Мое сердце вырвали в этот миг, и оно сейчас медленно падало на землю. Увидев на последки его милую улыбку и страх за меня в его глазах.

Что произошло, я не понимала и ничего не осознавала. Но все сбежались, от моего пронизывающего крика. Я была голая, и прижимала к груди мертвое тело Калиба, а рядом с нами, с разодранным горлом лежал мертвый мужчина.

Я так сильно орала, что не понимала ничего, кто передо мной, отец, мама, или дядя. Они втроем ели смогли выдрать Калиба из моих объятий, и пытались меня успокоить, пытались говорить. Но после крика, голос у меня пропал. И я лишь сидела и просто покачивалась, и как будто, держала голову Калиба на своих коленях, и улыбалась. Я не смогла заснуть три дня. Мама заливалась слезами рядом со мной, сестра в ужасе плакала, но не понимала, что происходит со мной, ей ничего не рассказали. Отец и дядя, были разбиты. Дядя в ужасе от потери старшего сына, а отец, от ужаса, что испытываю я.

Оказалось, что это был один из стражников дяди. Он уходил домой, его истинная рожала их первенца, и в родах, она и ребенок погибли. И в горе он обратился и не знал, как убрать эту боль, пробежав по лесу, он учуял нас, и напал, ведь мы, были счастливы. После смерти Калиба оказалось, что я обратилась, и просто разодрала ему горло.

Спустя три дня, я не проронила не слезинки. Когда в комнату зашел отец, мама спала на кровати, прижимая к груди младшую сестру, обе заснули под утра в слезах. А я, так и продолжала сидеть и покачиваться. Он подошел ко мне, сел на колени, обняв мои руки. Заглянул в мои глаза. Нелегко быть родителями, ты пытаешь как-нибудь забрать боль своего ребенка, но во мне было ее слишком много. Отец повернулся, взглянув на мои волосы, и там была она, моя боль выходила через мои волосы, и большой седой прядью волос.

Самая юная пара, стала самой трагичной. Потерять свою пару, это умереть, но оболочка тебя, все еще живет, душа твоя умирает в огне, сгорая с твоей парой.

Когда сжигали тело Калиба, собрались вместе два клана, и приезжал огромный поток людей, с соболезнованиями. Все плакали, а я, просто стояла и смотрела, как люди готовятся, сжечь моя душа.

Мой любимый Калиб. Все решили, что я не приду в себя никогда, ведь все переживали смерть своих пар, уже в достаточно взрослом возрасте, но могли, как-то ее вынести, ведь было, для кого жить. Я же была самой юной, кто потерял любимого человека, так и не закончив обряд пар. Все надеялись, что, если обряд не закончился, я со временем смогу вернуться к жизни.

Когда подожгли Калиба, я стояла, и просто покачивалась, резко повернулась, посмотрела на дядю:

– Дядя! – все дернулись от моего хриплого голоса, потому что я не разговаривала, почти три дня, ни ела ни пила, и как бы меня не уговаривали, говорить я не могла. Все уставились на меня, а я смотрела на дядю. – А, что, Калибу холодно? – спросила я.

И впервые я увидела, как высокий статный мужчина, взглянув на меня, после моих слов, он заплакал. И столько боли было в нем, его сына, его старшего сына сейчас сжигали. Я посмотрела по сторонам, и увидела, что все плакали, а рядом с дядей, стояла, семья Калиба, мама, три брата и сестра, плакали горькими слезами.

Я отвернулась от них, не могла смотреть на них, в каждом из них я видела его. Мой волк внутри меня умирал, и с каждым вздохом, боль била меня, и била. Я стала задыхаться, хватая ртом воздух, и тут из глаз потекли слезы. Они текли, как река, но это была лишь вода, боль не отпускала. И я закричала, так громко, что все, абсолютно все, смотрели лишь на меня. Потом замолчала, и дико улыбнулась, смотря на костер, где горела моя жизнь.

– Я согрею! – улыбнувшись сказала я, – Я согрею тебя, мой Калиб!

И я прыгнула в костер, и пламя охватило меня, и мое платье. Отец мгновенным движением вытащил меня, и уронил на землю стал, отбивать огонь с моего платья, а я кричала, изворачивалась, и рвалась обратно в огонь.

– Папа, он же там, и ему холодно, я же это чувствую. Пусти. Кроме меня, его никто не согреет, – кричала я, – Папа, пожалуйста!

Отец обхватил меня, стальной хваткой, держал меня в объятиях, сидя на земле. Но я чувствовала, как он дрожит, как ему больно, ведь больно было мне. Ко мне склонился дядя, ему было тоже больно, но он улыбнулся.

– Нет, волчонок, не делай этого. Калибу не холодно, ему хорошо, ведь с ним, Ты! – он положил свою руку мне на голову, а мои слезы все продолжали течь.

– Дядя, я его не чувствую. Я его не чувствую. Я умерла? – спросила я, и отцовская хватка стала сильнее.

– Нет, волчонок, ты жива! – сказал отец.

Мама рыдала, прижимая сестру к себе, ведь она в ужасе смотрела на меня.

– Папа, пусть Калиб согреет меня, мне так холодно! – сказала я, чувствуя, как холодеет все внутри, и руки стали онемевать. – Холодно!

Дядя махнул кому-то рукой, и к нам с отцом, подошел мужчина, дал мне какой-то настой, и я стала проваливаться во мрак, совершенно пуста, одна, и мертва.

Я проспала неделю. Отец отвез меня в наш клан, и думал, может дом, отвлечет меня. Когда я пришла в себя, рядом со мной была мама. Она была измучена, но увидев, что я пришла в себя, она позвала всех. На миг, увидев меня, они обрадовались, но, когда заглянули мне в глаза, ужаснулись, я была абсолютно пуста.

Говорят, человек не может стать пустым, поверти может. Мне давалось все с трудом, даже ходить я больше не могла, не держать ложку. Меня одевали, и носили на руках, словно куклу, не имеющая никаких эмоций. Я просто медленно умирала, ведь я не хотела больше жить.

Так прошел месяц. Я просыпалась от дикого крика, вся мокрая, и с ужасом в глазах звала Калиба. Меня обследовали все медики планет, и эльфы, и вампиры, все. Отец не жалел средств. Но каждый разводил руки, услышав, что я потеряла истинного, лишь говорили: «Ей, ничто не поможет, ей нужно найти смыл жизни, или же через месяц, она умрет».

Сестра пыталась что-то сделать, как-то меня развеселить, но я даже ее не видела, словно пустая кукла я смотрела на нее. И она в слезах убегала, крича, что мою сестру украли.

Родители отчаялись, что это конец, их ребенок, медленно умирает, а ведь это так страшно, что ничем не можешь ему помочь.

Однажды к моему отцу в гости приехал его давний друг и партнер, орк Дигон. Он приехал по работе, не зная о том, что приключилось. Наш и дядин клан, скрыли всю информацию, не хотели никаких разговоров. Дигон приехал спустя месяц, когда это случилось.

– Приветствую тебя, старый друг, – сказал он, зайдя в кабинет моего отца.

Мой отец, был измотан, и даже не сразу понял, что к нему кто-то пришел. Он давно никого не принимал, а отправлял всех через помощников. Когда Дигон пришёл, он аж дернулся. Отец поприветствовал его, и все не мог собраться с силами.

– Что случилось друг, ты плохо выглядишь?

И отец рассказал ему все. Он доверял этому огромному орку. Дигон был метров три в высоту, и полтора в ширину, огромные плечи, зеленая кожа, два огромных нижних клыка выходили из рта, один из них был сломан, каштановые волосы, заплетенные в косу, уходили за пояс. Внушительный орк, ничего не скажешь.

Рассказав печальную историю своей дочери, отец услышал дикий крик, и доносился он, от нее. От дочери, которой он был бессилен помочь.

Он сорвался с места, и побежал в ее спальню. Ворвавшись, он увидел, как на кровати, вся мокрая, искорёживалось от боли ее тело, руки и ноги выворачивались в неестественной позе, а голова тянулась вверх, и она дико кричала, не могла, никак проснуться. Она была так мала, но уже перенесла столько боли.

В ужасе отец подбежал к ней, и стал ее будить, никто кроме него не мог ее разбудить. Он кричал, не как отец, он приказывал как альфа, и она, следуя приказу, всегда открывала глаза. Только это он мог,. Но как бы он не приказывал ей прийти в себя, все было бессмысленно. Открыв глаза, такие серые и пустые, она без чувств упала снова на подушку.

Дигон зашел в спальню юной волчицы, и ужаснулся. За долгие годы, что он прожил, он видел такое впервые. Орки не знаю, что такое истинная пара, понравилось, стукнул, полюбил. Но чтобы так, медленно умирала от потери любимого молодая волчица, он видел впервые. И что огромный сильный альфа, в ужасе сжимал кулаки, и не знал, что ему делать.

– Она умирает Дигон. На ее глазах убили ее истинного, и она прыгнула за ним в похоронный костер. Я не дал ей умереть. Думал, что смогу забрать ее боль. Но сейчас, смотря на ее муки, я не знаю, что мне делать, – сказал отец, встав с пастели дочери, и подошел к окну.

– Отдай ее мне, – сказала Дигон, подойдя к отцу.

Отец хмуро повернулся, не понимая, его намеков. Она была его любимицей, и тут какой-то орк, просил ее, ему отдать.

– Не смотри ты на меня так, я же ей в прадеды гожусь, – сказал Дигон, успокоив рык альфы.