Если у блондинки проблемы с головой и два автомата – это не ее проблемы, или Мечты массового поражения

* * *

– Да, Тигр, – радостно орала Крысуля в телефонную трубку. – Конечно я с вами. И я, и мои ребята. Только свисни – прибежим впереди вертолета. Что? Да нужны мне твои долгари! Пусть хоть раз в жизни сделают что-то полезное. И Институт тоже подключится, я уверена. Что? Не бойцы? Это как сказать. Аномалии еще никто не отменял, а у того же Филина есть та-акие наработки. Никакому спецназу мало не покажется.

Настроение стало прекрасным до полной безоблачности.

– Защитим Зону, единственное в мире государство по-настоящему свободных людей! – прикололась она, вспомнив в который раз незабвенную гениальную игру Сталкер. – Что? Речевка понравилась? Пользуйся, родной. Дарю.

Крысуля положила трубку и рассмеялась. Ей даже стыдно стало за свою недавнюю неприличную истерику. Доброжелатель не пришел? И что? Она решила, что он всю жизнь будет вытирать ей сопли? Это ж надо, так подсесть на халяву.

Они справятся сами. Да здравствует тотальная мобилизация! Они будут драться до последнего, а Большой Земле совсем ни к чему здесь горячая точка всерьез и надолго. Зона, это вам не что-нибудь. Зону так просто не возьмешь. Они справятся, они защитят Склиф, они отстоят Зону.

– Любимый город может спать спокойно! – немузыкально проорала Крысуля.

От полноты чувств хотелось бегать по комнате, но в ее захламленной охотничьими трофеями берлоге реализовать это желание было никак невозможно. И Крысуля ограничилась тем, что, вскочив с кресла, несколько раз подпрыгнула на месте.

И в это время кресло за ее спиной характерно скрипнуло. Сели в него.

Ага!

– Это ты опоздал, приятель, – хмыкнула она, оборачиваясь.

Человек приятной, но незапоминающейся наружности? Да, именно так. На этот раз он был парнем в джинсах и футболке. Что за манера постоянно менять аватары?

– Это ты опоздал. Минут десять назад ты бы веревки из меня вил. А теперь – шалишь. Не надо было так затягивать драматическую паузу и …

Крысуля осеклась. Тот, кто сидел в кресле, не был Доброжелателем.

Да наплевать на внешность! Ей, привыкшей видеть своих друзей и знакомых под самыми разными аватарами, разница была видна отчетливо. Поза не та, и нехарактерное для Доброжелателя брюзгливое выражение лица… да мало ли еще признаков.

– И кто же ты такой, друг мой? – поинтересовалась она.

– Субъект, которого ты привыкла звать Доброжелателем, больше не придет, – сообщил гость, проигнорировав ее вопрос. – Он наказан. Не смотри скептически – вставать ему на сей раз запретили. И пользоваться по этой части чьей-то помощью запретили тоже, а то кто тебя, сердобольную, знает.

– Вот как? Жаль, – задумчиво произнесла Крысуля. Как это ни странно, ей действительно было жаль. Да, ей самой много раз хотелось прострелить ему башку, но тем не менее. И потом, так она теперь и не узнает, что же он от нее хотел. Это что ж выходит, зря она недавно костерила милого друга Доброжелателя скотиной? Бедняга не отозвался на ее позорные вопли по вполне себе уважительной причине.

– Я же говорю – сердобольная, – сказал собеседник с насмешливостью. – Кстати, где твое гостеприимство? Угостить меня не хочешь?

– Вон дверь в санузел. Пойди и налей воды из крана. У нас водопровод, так что ни в чем себе не отказывай.

Собеседник откровенно растерялся. Вот с чем он еще не сталкивался, так это с неприкрытой наглостью. Кажется, он предпочел сделать вид, что просто не понял.

– Доброжелатель не придет, – повторил он. – Будешь работать со мной.

– С какого перепою? – поинтересовалась Крысуля.

– А с такого! Перед наказанием его заставили переписать на меня все трудовые соглашения. Так что по струнке теперь передо мной ходить будешь, поняла, зараза?

– Какое отношение это имеет ко мне? – картинно удивилась Крысуля. – У меня с ним трудового соглашения не было.

– Как это, не было?

Вот теперь он вырубился окончательно. Эта информация просто не укладывалась в его голове.

– Как это не было? Почему?

– Не захотела.

В разговоре повисла тягостная пауза.

– Стерва! – вдруг взревел гость. – Ты что думаешь, я не могу оторвать тебе башку без трудового соглашения?

– Именно так я и думаю. Иначе бы вы все с этими соглашениями так не носились. Даже если и можешь оторвать, то права на это, скорее всего, не имеешь.

– Это еще почему?

– Вы же контрабандисты. Там, у себя, – Крысуля ткнула пальцем вверх и сама фыркнула. Вечно она почему-то пыталась поселить иномирцев на небо. – Там, у себя вы ходите под статьей. А для прикрытия у каждого из вас есть, вероятно, какое-то вполне себе легальное занятие. И время от времени в сущности неплохой, но очень усталый дядя-инспектор среди прочих вопросов невнимательно интересуется, не обижали ли вы бедненьких дикарей. И вы твердо отвечаете, что все, случившееся между вами и дикарями, происходило по взаимному согласию и договоренности. И ведь не врете.

Крысуля полюбовалась вытаращенными глазами собеседника и продолжала:

– А вот если вы этот четкий и уверенный ответ дать не сможете, дядя-то поспрошает потщательнее. Что? Как? Почему? Много чего при этом может всплыть интересненького. Я права?

– Приблизительно, – ошалело ответил тот. На неожиданно и в лоб заданный вопрос чужие, как известно, машинально говорили правду.

– Интересно, как это все согласуется с вашей практикой отлавливать людей и изготавливать из них всяческие… э-э… поделочки? Скажем, пополам с йети или еще какие? Тут уж никаких договоренностей нет и быть не может, – размышляла вслух увлекшаяся Крысуля. – Или и на этот случай существуют свои лазейки?

– В вашем мире, например, разрешено охотиться, но нельзя издеваться над животными в зоопарке или в цирке, – брякнул собеседник, все еще пребывающий в полном обалдении.

– О как? – озадачилась она.

А гость еще немного похлопал глазами и вдруг заорал: – Стерва! С самками вашими работать хуже некуда. Зараза на заразе!

– О! А кто еще зараза? – живо заинтересовалась Крысуля, но ее потенциальный работодатель уже растворился в воздухе.

* * *

Приказ об отставке главврача не заставил себя долго ждать. Писать заявление по собственному желанию главврач отказался категорически. Так что текст этого приказа… в общем, это был именно что «волчий билет». Что ж, скоро это предстоит и профессору Замятину. Тоже ведь сам заявление не напишет, никак не напишет.

Вечером того же дня на центральной площади Склифа Тигр толкал речь перед возбужденной и шумящей толпой. Крысуля и представитель Долга по его приглашению посетили митинг. Демонстративно стояли рядом, чуть ли не в обнимку. Оба по очереди выразили полнейшую готовность и горячее желание принять участие в битвах грядущих дней. А потом над площадью, перекрывая людской гомон, опять зазвучал могучий голос Тигра.

– Защитим Зону, – вдохновенно декламировал Тигр – Единственное в мире государство по-настоящему свободных людей!

Крысуля прыснула и покосилась на соседа. Ох он сейчас и взвоет – для долгорей это же как красная тряпка.

Но долгарь и бровью не повел. Ах да, это же не тот Долг, не из игры, вечно она путает. Парень и слов-то таких как «группировка Свобода» слыхом не слыхивал, не говоря уж о «свободовских» речевках. В этот раз очередная дурацкая шутка была понятна только ей одной. Но все равно было смешно, и Крысуля смоталась, чтобы не портить впечатление от горячей Тигровой речи своим неприличным хихиканьем.

– Если завтра война!

Если завтра в поход!

– бодро напевала Крысуля… ну, по крайней мере она так полагала. Крысуля топала путанными склифовскими переулками, щелями в заборах и узкими проемами между домами. Наверное, она была единственным человеком в Периметре или Склифе, у которого сегодня было шикарное настроение. Сверху накрапывал дождик, снизу похлюпывали лужи… Хорошо быть дурой, не так ли, дорогой читатель?

* * *

Хорошо быть дурой? А вот не всегда. Видела она этих ребят. Двое монстров два на два метра мирно беседовали в склифовском переулочке, прислонившись к щербатой стенке. И не обращали на нее внимания. Совсем-совсем не обращали, даже не обернулись. Даже от ее пения не подпрыгнули. Это не типично, не так ли?

Нет бы насторожиться. Но голова была занята другим, и она благонравно прошла мимо. И тут сзади железные руки зафиксировали локти и в нос ткнулась тряпка с резким химическим запахом.

* * *

– Как она? – спросил низкий и хриплый женский голос.

– Уже очнулась. Просто придуряется. – рыкнул кто-то еще.

Стало быть, придуряться смысла уже не было. Ну… не совсем.

– Поганцы! – картинно застонала Крысуля – У меня все затекло к черту.

И потянулась якобы размять шею и плечи. Главное – выхватить шпильку. А потом они, ясен пень, обалдеют на минутку – не каждый день на их глазах закалывается человек. А потом…

– Не нужно, – сказала огромная корявая дева, непонятно как помещающаяся в ажурном сетчатом компьютерном кресле. – Об этих ваших шпильках вся Зона знает. И знает о том, какой ты становишься, когда зомби. Так что это не будет для нас сюрпризом. Прости, что пригласила тебя в гости таким некультурным способом, но у меня действительно нет выхода. Мне осталось жить четыре часа.

– Ты – Большая Маня?

– Да.

– А я, стало быть, у тебя в гостях? Интересненько.

– Я же сказала – извини. Давай торговаться. Ты можешь спасти мне жизнь. Что хочешь взамен?

Пригласить на грядущий Армагедончик? Да нет, номер не пройдет. Маня не будет защищать чистюль даже в обмен на собственную жизнь. А если бы и согласилась, группировка ее не поймет. А если вдруг и поймет… когда долгари и маньки́ увидят друг друга быть беде несмотря на все и всяческие строжайшие приказы командования. В общем, чушь собачья.

– А в чем твои проблемы? – поинтересовалась Крысуля.

– Сегодня я перестаралась и допекла-таки своего куратора. Странно, вроде бы ничего особенного не сказала, все как всегда. Впрочем, он уже пришел взвинченный. Самок каких-то костерил… шипел, мол, что зараза на заразе.

Крысуля рассмеялась.

– Кажется, это я его накрутила, – сообщила она Мане.

Та глянула без приязни. Но сдержалась, хотя и с явным усилием.

– Молва не врет. Ты действительно всегда говоришь правду, – констатировала она. – Нет, байку рассказать – это святое, кто бы спорил. Но по делу соврать – никогда.

О как! Крысуля малость подвисла. Она действительно очень не любила врать. Хотя бы потому, что была не в состоянии упомнить, что кому наплела. Ну, дура она, дура. Но она и не подозревала за собой такой вот общезонской репутации кристально честного и прямого человека.

– Он что, и твой куратор тоже? – спросила Большая Маня, перебив ее мысли.

– Нет. Я отказалась заключать соглашение.

– Завидую. Ну так вот, он приказал мне умереть.

– Ага… ты хочешь, чтобы я тебя подняла и потом оживила? А зачем мне это? Прости, но мы никогда не были друзьями. Мягко говоря. Или ты меня пугать собралась?

– Я не совсем дура. Говорю же, я хочу торговаться.

– С чистюлей? А твои принципы?

– Не морочь мне голову. Вся Зона знает, что ты отмеченная. А некоторые, например я, знают, что ты еще и Избранная. Живое воплощение Хаоса. Кстати – мое тебе почтение.

Вот так. Ее дурацкая шутка, оказывается, уже широко распространилась… правда, в узких кругах.

– С моей смертью в группировке начнется борьба за власть. – продолжила Маня. – И каждый будет пытаться доказать, что круче всех. Верно, Шерстяной? Ты, к примеру, будешь?

– А как же, – хмыкнул клыкастый мохнатый громила. – Мне что, вот так запросто ложиться под Шестилапого или Кривонога?

– Да… Что я в тебе ценю, Шерстяной, так это откровенность. Ну так вот, каждому потребуются подвиги, которые можно предъявить коллективу. Много подвигов. Я не знаю, что ты нашла в чистюлях из четвертой локации, но они почему-то тебе дороги. Ты понимаешь, что им мало не покажется, этим чистюлям? Самоутверждение будет происходить и за их счет тоже. Даже в первую очередь за их счет – отметится в четвертой локации, это для наших ребят круто.

– Логично, – согласилась Крысуля. Черт возьми, что за жизнь пошла? Вечно ей приходится сотрудничать с людьми, которым хочется прострелить башку. – Логично. А если ты останешься в живых?

– Пока я жива, ноги нашей не будет в окрестностях Периметра и Склифа. Слово Большой Мани.

– Твое слово? Это действительно так серьезно?

– Мое слово – это очень серьезно. Не хуже твоего! А если не веришь, так мне в ближайшее время будет не до вас. С моей смертью, окончательная она или нет, автоматически расторгается договор с куратором. Как я сама буду разбираться с Черной Смертью, ума не приложу. Хоть место дислокации меняй. Может быть и придется.

– Жизнь может сложиться так, что у нас появится филиал во второй локации. Его тоже не трогай.

– Договорились.

– Хорошо, – кивнула Крысуля. – Поднять тебя я могу и здесь. Но оживлять надо в Институте – для это нужна Туманная камера.

– Да? – настороженно спросила Маня. – Не врешь? Хотя… ты, конечно, никогда не врешь, но все-таки?

– Не вру, – подтвердила Крысуля. – Иначе никак не получится.

– Я могу взять с собой охрану?

– А зачем? Все равно до самого момента оживления ты будешь полностью мне подчиняться. Захочу – сама себе башку голыми руками свернешь.

Маня недовольно пожевала губами.

– Шантажа не допускать, – бросила она Шерстяному. – То, о чем сегодня договорились и не больше. Если что, пусть убивают. Понял?

– Как скажешь, – покладисто согласился клыкастый.

– Оговорено все, – подытожила Маня. – Тогда не будем тянуть резину. Я сейчас умру. Ты готова меня поднять?

– Да, – кивнула Крысуля. – Работаем.

* * *

– Я собираю отряд добровольцев для помощи Склифу, – сообщил Хамелеон.

Мамонт трубно фыркнул

– Я так понимаю, что ты не спрашиваешь разрешения, а просто ставишь меня в известность?

– Пойми, если мы не придем, нам этого не простят. И больница не простит, и город тоже. Город-то, допустим, ладно. Переживем. Но если нас перестанет принимать больница…

– Если она вообще останется, эта больница вместе с городом, – фыркнул Мамонт. – Распустил я тебя до полного безобразия. Разбаловал. Все-то ты знаешь лучше старого Мамонта и своевольничаешь не в меру.

Мамонт в задумчивости забарабанил по столу толстыми пальцами и кончиком хобота. Хамелеон ждал.

– Скажи, как ты сам-то оцениваешь ваши шансы на победу? – спросил наконец шеф.

– Все зависит от серьезности намерений Большой Земли, – пожал плечами Хамелеон. – Если они захотят раздавить нас любой ценой, они это сделают. С потерями, даже с большими потерями, но сделают. Но есть надежда, что они просто не захотят в это дело впрягаться. Им нужны прежде всего артефакты. А больница так, просто кормушка для этого типчика, которого ставят главврачом. А типчик – мелкая сошка, крутится около больших людей за кусочек пирога. Не проще ли найти ему другую кормушку?

– Ага, как же, – проворчал Мамонт. – А прецедент? Это ж вся Зона решит, что новое начальство всяк кому не лень может посылать лесом. Вряд ли ему это понравится, пресловутому начальству.

Мамонт опять затеялся постукивать по столу. Думал.

– Значит так, – объявил он. – Завтра с утра у меня начнется приступ почечной… как там ее… ну, которая у меня вечно и в самый неподходящий момент. Исполняющим обязанности назначу тебя. Больному старику можешь о своих действиях не докладываться, тем более что врачи тебя все равно не пустят. Дай сначала выздороветь. Все понял?

– Чего ж тут не понять? – хмыкнул Хамелеон. – В случае нашей неудачи ты навесишь на меня всех псевдособак.

– В случае вашей неудачи тебе будет уже все равно, – парировал Мамонт. – А я должен быть чист и перед новым начальством Периметра, и перед старым – кто знает, как карта ляжет. Это нужно не мне, а городу. И вообще всем измененным. А ты да, ты назначаешься крайним. Сам вылез.

– Сам, – согласился Хамелеон.

– Я всегда говорил, что ты слишком много на себя берешь, Хамелеон… – вздохнул Мамонт. – Да… Так вот, всегда говорил и еще раз скажу. Одно дело политика официальных городских властей, а эксцесс исполнителя – совсем другое. Авось прокатит.

– Ты думаешь, что это новое начальство… они, по-твоему, будут вникать и разбираться?

– Я ничего не думаю. Чтобы думать, нужна информация, а у меня ее нет. Я делаю то, что могу. В любом случае попробуем как-то вырулить.

* * *

Хамелеон шел путаными переулками и проходами Склифа. В городе было шумно и нервно. Люди говорили громко, что-то обсуждали на повышенных тонах, иногда даже с привизгом. Многие лавки и магазинчики закрыты – торговцы свалили, не дожидаясь неприятностей и проблем. И еще была вокруг какая-то неправильность. Что-то было не так, сразу и не понять.

– Привет, Хамелеон, – какие-то сталкеры оторвались от своей шумной беседы и повернулись к нему.

– Привет, – ответил он и остановился. Но продолжения не последовало. Ничего им от него было не надо, просто поздоровались и вернулись к обсуждению чего-то животрепещущего. Хотя, что это он, сегодня все говорят об одном и том же.

– Привет, Хамелеон, – опять услышал он, протиснувшись в узкий проем между закрытой оружейной лавкой и кирпичной защитной стеной, давно поглощенной разросшимся городом.

– Привет, Хамелеон.

С чего это сегодня с ним повадились здороваться чистюли?

Ах да, вот оно что. Вот в чем неправильность сегодняшнего дня. Дело в том, что в открытую его, Хамелеона, задирали редко. Уж как-то так. А к косым взглядам и шепоткам за спиной он давно привык и не замечал их вполне искренне. Так вот, сегодня эти взгляды и шепотки не то чтобы отсутствовали совсем, но как-то их было непривычно мало. Более того, многие вполне себе чистые мужики глядели в след уважительно. Он даже расслышал, как один сталкер бросил другому: «Он будет твою задницу из задницы вытаскивать, понял? Сам ты урод и есть».

Вот оно что. Это, оказывается, последствия его вчерашнего посещения очередного общегородского митинга, где он от лица боевого отряда измененных выразил готовность защищать Склиф. Интересно, надолго хватит этой внезапно прорезавшейся толерантности если, предположим на минуточку, будущее сражение за Склиф окончится победой?

Усмехаясь кучерявости жизни, Хамелеон пошел дальше, перепрыгнул вечную и старую как этот мир лужу, комфортно расположившуюся между двумя некрашеными щербатыми заборами, и вышел к цели своего пути – винной лавки Павлика Эстета, славившейся дорогими эксклюзивными напитками. Хамелеон сегодня договорился с Крысулей о совместном вечерке и хотел купить что-нибудь особенное, эдакое. Кто знает, сколько у них осталось вечеров. Надо расстараться.

Швайнехунды раздери!

Неизвестный пузатый мужик пыхтел на стремянке, приколачивая над знакомой дверью новую вывеску. Вот так. Ну и где теперь прикажите купить по-настоящему хорошую бутылку?

Мужик оглянулся на его возглас и шустро спустился вниз. Недоприбитая деревяшка скрипнула и закачалась на одном гвозде.

– Привет, Хамелеон, – затарахтел новый хозяин лавки. – А правда, что вы, монстряки, придете защищать Склиф?

– Правда, – ответил Хамелеон. Плотное общение с чистюлями приучило его не обижаться на слова.

– Вот уж не ожидал от вас, – брякнул собеседник и осекся.

– Почему это? – наивно удивился Хамелеон

– Ну-у… как-то так… не ожидал, в общем. Хамелеон, а ты к Павлику за бутылкой пришел, да? Так Павлик промочил штанишки как только, так сразу. Сдернул в первый же день. Лавку продал мне и сдернул. Стремно, конечно, но когда бы мне еще представился случай купить винный погребок Павлика по такой смешной цене? Что смотришь? Думаешь, я из тех, кто за копейку удавится? Правильно думаешь.

Мужик пролез внутрь под перекрывшей дверной проем вывеской и позвал Хамелеона.

– Ты иди в подсобку и выбери, что тебе надо. Я там еще сам не разобрался. Хотя погодь. Садись, я тебе рюмку налью за счет заведения.

Длинный узкий коридорчик между дверью и торговой комнатушкой – а что поделать, без него лавка никак не вписывалась между соседними строениями – креативный Павлик нарек дегустационным залом и втиснул стойку с вращающимися табуретами. Там Хамелеон и уселся с халявной рюмкой. Хозяин плюхнулся рядом. И тут же в заведение, стукаясь башкой о коварную вывеску и ругаясь на все лады, поналез любопытствующий народ.

– И много вас таких придет? – скептически спросил хмурый сталкер с кривым шрамом поперек морды.

– Каких таких? – поинтересовался Хамелеон еще наивнее и изобразил языком знак вопроса.

Морда сталкера отчетливо перекосилась. Однако задирать Хамелеона было чревато и по обычным дням. Сейчас же это тем более не рекомендовалось – вчерашние единомышленники вставят по самое не могу.

– Таких боевитых, – буркнул сталкер. Изображать физией тонкую иронию у него как-то не очень получалось. Может, шрам мешал?

– В смысле, боевых, – кивнул Хамелеон, – Человек сто боевых я уже набрал. И идут еще. И из Зажарска, и из Большого Болота, и даже из Бродячих Пещер пять человек пришли. Этих я даже и не звал, сами как-то прослышали.

Хамелеон отхлебнул из рюмки и воодушевился.

– А еще, – стал рассказывать он, – Ох, не поверите друзья…

Не без злорадства покосился на опять скривившуюся морду со шрамом – терпи, миляга – и продолжал:

– Не поверите, друзья, сегодня пришла из Серого Лужка компашка сущих ребятишек, лет по четырнадцать-шестнадцать. Так и рвутся в бой. У них там заправляет девчонка пятнадцати лет, Горгоной зовут.

– Ну как-то это… детишек – и в бой, – пробормотал один из слушателей.

Надо же, пожалел монстров. Что в мире твориться?

– Э-э… А вы знаете, какое у них Свойство? Обездвиживать людей. Ненадолго правда, секунды на две-три. Но в бою дает неплохую фору. Так что детки с десяти лет на охране стад, а это поопаснее многих войн. Впрочем, я их в рукопашную конечно не отправлю. Снайперами посажу. Представляете – снайпер может перед выстрелом зафиксировать свою жертву, чтобы не дрыгалась! Здорово, верно? Это всем снайперам снайпер.

Слушайте, ребята, слушайте, – думал Хамелеон. – если среди нас бродит агент большеземельных поганцев, и до него дойдут эти истории – прекрасно. Чем больше эффектных страшилок доложат новоявленному начальству, тем больше шансов, что оно предпочтет решить вопрос миром. Что бы еще такое рассказать? Ой, время!

– Заболтался я с вами, друзья, – сообщил Хамелеон, вставая. – На вертушку до Заумска опаздываю, а мне еще надо бутылку купить.

* * *

В кабинете директора Института было людно и шумно. Собравшиеся галдели одновременно, обсуждая все то же. А о чем еще прикажете сейчас говорить?

– Я свою базуку из Большого Болота притащила, – радостно трещала Крысуля. – Ну ту, которая файерболами пуляется. Она у них на крепостной стене прижилась в качестве пушки. Жалко забирать у хороших людей, но нам сейчас нужнее. Ладно, жива буду – верну.

– Эх, только не хватало, чтобы Большая Маня вдарила в спину, – шумно беспокоился Филин, не слишком вслушиваясь в Крысулины разглагольствования. – Ведь не упустит случая, стерва.

– А почему вдруг нам влупит, а не большеземельцам? Они же тоже чистые.

– Потому что они уйдут, а мы останемся, ясно?

– Не, не вдарит, – заорала Крысуля, теребя спорщиков за рукава. Даже ей с ее луженой глоткой пришлось напрягаться, чтобы перекрыть общий галдеж. – Не вдарит, я договорилась.

Вот теперь в комнате вдруг наступила тишина. Народ заткнулся и воззрился на Крысулю в полной ошалелости.

– Э-э? – деликатно осведомился Виктор Васильевич

– Чего?! – взревел Филин пароходным гудком.

– Я договорилась. Маня не будет нападать на Периметр, на Склиф и на наш будущий, а пока что насквозь виртуальный Институт во второй локации. Она дала слово.

– Дура! – заорал Филин. – Ты что, надралась на нервной почве?

– Не шуми, Коля, – попросил Замятин. – Я в курсе. Она договорилась. Кстати, Маня действительно держит слово. Это естественно. Людям, в чьей жизни закон ничего не значит, остается опираться на…

– Кончай рассуждать, теоретик хренов! Лучше объясни, с какого перепугу…

– А нельзя, – весело объявила Крысуля. – Засекречено.

– Полковник в курсе?!

– А кто ж засекретил, по-твоему? – окончательно развеселилась девушка. – Ага! Примучивали меня – то не скажу, это не поведаю. А теперь моя очередь.

– Анекдот, – констатировал Виктор Васильевич. – Валерия Викторовна, я в последнее время начинаю верить, что Вы и правда обладаете Свойством. Надеюсь, это Вам не в обиду?

– Что Вы, Виктор Васильевич, это для меня скорее…

Филин шумно вздохнул. Глубоко. Судя по количеству набранного в легкие воздуха, он собирался орать всерьез и долго.

– Заткнитесь все! – рявкнул вдруг Замятин с непонятно откуда взявшимися фельдфебельскими интонациями. И сам обалдело замолчал.

Народ тоже ошарашенно затих, уставившись на разбушевавшегося директора. И тогда в образовавшуюся паузу вклинился профессор Северцев, давно и безуспешно добивавшийся общего внимания.