Бравый казак Олесь

С первого раза пролезть не получилось. Что это? Она вдруг стала выше ростом и шире в плечах? Она же визуально прикинула, что раскопанного входа должно было хватить, чтобы втиснуться. В любом случае выбора нет. Алеся снова достала кинжал и стала расширять лаз.

Подняться по стене оказалось проще, чем она предполагала. Было похоже, что входом в катакомбы когда-то пользовались – прямо под люком земля была утрамбована, а по бокам колодца кто-то предусмотрительно проковырял выемки, по которым можно было взобраться. Или спуститься лицом к стене.

Чем выше она поднималась, тем отчётливее слышались шебуршание и сопение. Похоже там был кто-то живой. На самом верху она замерла и прислушалась к звукам, доносящимся из-за грубо сколоченной крышки. Оттуда долетали громкие вздохи, глухие стоны и… шлёпанье голых тел?

"Вот это ребята погрузились в эпоху! – Мысленно возмущалась она, – слиняли по-тихому и решили… устроить себе романти́к с ролевыми играми на сеновале!"

Алеся осторожно приподняла крышку люка. Выглядывая из него, как из засады осмотрелась. Так и есть. В углу небольшого сарайчика, аккурат на пышном стоге сена расположилась парочка. Женщину она не разглядела, та была снизу. А вот широкую мужскую спину с буграми мышц, испещрённую застарелыми рубцами она рассмотрела очень хорошо. И голый зад тоже.

"Интересно, кто это? – думала она, с восхищением рассматривая мускулистое тело, больше похожее на искусно высеченную античным мастером скульптуру. Одновременно подставляла увиденную спину к лицам участников, представляя кому она может принадлежать. Никого похожей комплекции припомнить не смогла, – может он из команды москвичей? Или питерцев? Вот это настоящий мужик! Сразу видно, что занимается спортом. И похоже из реальных военных. Тех кто и крым и рым прошли…"

– Ребята, вы чего? Совсем охренели? – не удержалась от негодования девушка, вылезая на поверхность и ища глазами выход, – там сражение идёт, операторы с камерами бегают, а вы тут, как в старые добрые времена на сеновале…

– А ну, гэть звидсиля, шмаркач! – Гаркнул мужик со шрамами, оборачиваясь и машинально закручивая длинный чуб за левое ухо, открывая взору ещё один длинный шрам от уха до ключицы. Позу он не сменил, только повернулся так, чтобы закрыть своим торсом лицо женщины. Его густые чёрные брови гневно сошлись над переносицей. Тёмно-карие глаза сверкнули, словно пощёчину отвесили, – Якого дидька? От бисов выродок! Зараз я тоби!!!

В сторону Алеси полетел сапог. Чудом увернувшись от металлической набойки на пятке, она выскользнула на улицу. Сердце бешено колотилось от страха. Отбежав на приличное расстояние, она рухнула в высокую траву.

"Не, точно не москвич, – лёжа на спине и раскинув в стороны руки, размышляла она, – такой колоритный казак. Как с картинки, с длинным чубом и свисающими усами. И говор типично южный, с горловым "гэ". Может из ростовских, или ставропольских? И чего его, бывалого вояку, в ряды реставраторов потянуло? А может он инструктор? – И хихикнула от пробежавшей мысли, – забавно, чему он решил научить даму?"

Отдышавшись и успокоившись она поднялась и огляделась. Вокруг неё простирался луг, поросший высокой травой, вдалеке виднелось несколько хаток–мазанок с соломенными крышами, а дальше… Так что там? Она прищурилась и, закрываясь от клонящегося к закату солнца, приложила ко лбу руку козырьком. На месте руин Аслан-Кермена… Возвышались крепкие высокие крепостные стены. Девушка потёрла глаза кулаками. На всякий случай себя ущипнула. Было больно. Значит она не спит. Куда её занесло? И как?

"Так, как говорила бабушка, надо попи́сать на дорожку и идти искать людей, – вспомнив любимую бабулю Алеся улыбнулась и огляделась, – и где тут культурное заведение “мэ и жо"? А ладно, была не была, никого ведь в округе нет…"

Быстро спустив шаровары, она присела прямо в высокую траву и тут же взвизгнула от резкого укола острой стернёй. Глаза сами собой опустились вниз, к паху, а там… Там был пенис. Ничем не примечательный мужской половой орган. От неожиданности у неё спёрло дыхание. Она прикрыла растопыренной пятернёй рот и глубоко задышала шумно выпуская воздух сквозь пальцы. Считая паузы между вдохами и выдохами, как учили их на общих курсах по психологии, пыталась прийти в себя от увиденного. Она ещё раз себя ущипнула и потрогала вдруг выросшее из ниоткуда достоинство.

Поняв, как она нелепо выглядит со спущенными до колен шароварами, быстро натянула их на себя, на полном автомате затянула пояс и похлопав себя по груди, проговорила вполголоса: "Всё хорошо, всё хорошо". Чтобы не произошло, надо как-то выпутываться. Не придумав ничего лучше, она села прямо на землю и скрестила ноги. Теперь под ярким солнцем она внимательно осмотрела свои руки. Увидела широкие мозолистые ладони и пальцы с неровно обломанными ногтями, со скопившейся под ними грязью. Тыльная сторона, начиная от костяшек пальцев была покрыта густым пушком, переходящим к локтю в поросль жёстких каштановых волос. Быстро скинув сапоги, она внимательно посмотрела на широкие ступни и волосатые голени. Зеркальца у неё не было, поэтому она даже не смогла представить как может выглядеть её лицо. Хотя и без него, косвенных улик, указывающих на резкую смену пола было предостаточно. И прямых тоже. У неё до сих пор перед глазами стоял вид члена… Хотя нет, он как раз и не стоял, он просто свисал. Из её тела. Если быть совсем точной – принадлежал "этому"телу.

"Итак, подводим итог, – в который раз за этот день, успокаивала она себя, наматывая на ноги онучи* и натягивая сапоги, – меня занесло непонятно куда и теперь я мужик! Ну, или парень. Руки вроде бы не сильно старые, разве что натруженные. Так, стоп, – ведя внутренний диалог продолжила она, – почему я в катакомбах не заметила ничего странного? Там я тоже “по-маленькому” ходила, – тут же сама себе ответила, – во-первых, потому что было темно, хоть глаз выколи. Во-вторых, башка трещала от удара. В-третьих, там из земли никакие колючки не росли, которые бы больно кололись в самое нежное место. В-четвёртых, все мысли были направлены на то, чтобы выбраться, а не на… то, чтобы разглядывать всё, что в мгновение ока выросло!"

Разговаривать с самой собой было очень интересно, но явно безрезультатно. Она пошла в сторону хат.

Возле тына крепкая приземистая женщина в цветастом платке, намотанном на голове как чалма, кормила кур.

– Добрый день, женщина, – окликнула её Алеся, – не подскажите куда я попал… – осеклась она на полуслове, потому что по привычке, чуть не сказала, что “попала”.

– И тоби добрыдень, хлопчику! – Всплеснула руками та, – а ты звидкиля такий ввичлывый*? Вид стану видбывся?

– Наверное, – кивнула Алеся, решив, что самое лучшее сказать полуправду, – я свали… лся в какую-то яму, головой стукнулся и теперь ничего не помню.

– Ой лишенько якэ, – сочувственно сложила руки селянка, – зараз синка покличу, вин тоби покаже дорогу. Петрик, – крикнула она куда-то в сторону, – а ну подь сюди.

На зов прибежал грязный босоногий мальчишка.

– Петрику, синку, видведи хлопця до стану козакив, та кошик яечок им захопы.

Пацанёнок со всей серьёзностью шмыгнул носом и махнул рукой, приглашая за собой.

– Спасибо большое, – крикнула Алеся женщине и пошла вслед за Петриком.

– Дядьку, а ты теж козак? – Уважительно спросил мальчишка, разглядывая попутчика с ног до головы.

– Может быть, я не помню, – честно призналась она, ещё не привыкнув к своему новому образу.

– Аааа, – разочарованно протянул он и его интерес тут же угас. Дальше они шли молча.

– Давайте на ставок заглянэмо, – сказал Петрик, – мабудь там хтось з козакив коринь рогу копае.

Алеся кивнула, хотя почти ничего не поняла, кроме слова "ставок". Так и в их краях называли небольшие пруды. А что такое “рог” и зачем его “копать”? Возле небольшой запруды поросшего рогозом, они и правда, встретили двоих казаков. Стоя по колено в воде, они рвали растения с корнем и бросали его на берег. Её удивлению не было предела:

– Даник, Юрка, – радостно заорала она, увидев знакомые лица, и тут же затараторила, – я же догадывалась, что это розыгрыш. Куда улыбаться? Где скрытая камера?

Ледяной взгляд Даника остудил её пыл:

– Хлопче, ты що з глузду зъихав? Який Даник? Який Юрко? Я Грыць, а вин Мирон. Яка скрыта камэра? Навищо камэру взагали ховаты биля ставка? Вона ж у въязници повынна буты!

– Я сам чув як вин мамци казав, що башкой триснувся и все забув! – Сдал её с потрохами хороший мальчик, – а мамка наказала вам яець передаты!

– О, яечки! – Потёр в предвкушении руки Мирон, похожий как две капли воды на Юрку, и взял из рук мальчишки корзинку, – а ну йды сюди, Петрику, я тоби коренив дам.

Мальчишка подбежал к берегу и подставил подол рубашки. Казак быстро промыл часть корней рогоза в воде и щедро отсыпал. Обняв обеими руками гостинец, Петрик пискнул: “Дякую” и побежал домой.

Ошарашенная Алеся наблюдала за всем этим стоя как вкопанная на берегу. Она не могла поверить, что её реально забросило куда-то в прошлое. То, что это прошлое подтверждалось множеством мелких деталей, о которых им рассказывали на лекциях в клубе, когда готовили к “погружению в быт”. Теперь ей самой предстояло узнать настолько глубоко она нырнула.

Накопав ещё кореньев, казаки махнули ей рукой:

– Ну, що, хлопче, йдемо до стану. Нехай сотник тэпэр з тобой розбыраеться. Звать-то тэбе як?

– Аааа… Олесь, – нашлась она, вовремя вспомнив, как Виктор Иванович рассказывал, что на восточном берегу Днепра это было распространённое имя для мальчиков.

– Ну, от и добре! Хоч имъя памъятаешь! – Грыць по-свойски похлопал её по плечу, – та ты не пэрэймайся*, хлопче. Кого до нас тилькы не заносыть витром. Ось нещодавно динские прибились. Серед них знаешь який бандурист гарный. Вечорамы нас байками розважае. А сотник у нас кремень! Вин трохи грозный, але за правду! А ще в нас е Кравэць. Вин знаешь який ликар? Усе пидряд ликуе! Може и твий кумпол пидправыть…

Потупившись, она поплелась за ними, слушая о незнакомых людях, с которыми ей только предстояло познакомиться. И пытаясь уловить смысл в непривычном слуху суржике.

В палаточном лагере их обступили казаки.

– Я зараз повэрнуся, – крикнул Мирон, – ось тильки кашевару корени виднэсу, та Кравця покличу. Ой, добрий кулешик на вечерю будэ, с яйцями та рогом! Смакота!

В это время Грыця и Алесю, превратившуюся в Олеся, обступили казаки. Они наперебой задавали наводящие вопросы, стараясь прояснить память, а на самом деле только больше запутывая.

– Хто ж тэбэ, хлопче, молодшого сына на вийну-то видправыв? – Допытывался кто-то из казаков.

– А как вы это поняли? – Искренне удивилась она.

– Як, як? У тебэ ж у ливому вухе серьга высыть!

Алеся машинально потрогала мочку. И правда, серьга. Как она её раньше не заметила? Хотя она и не знала, что нужно было не только голову щупать, но и уши.

– У ну-ка, где найдёныш? – Крикнул кто-то сзади.

– А ось и Кравэць, – узнали голос стоящие впереди, – а ну посуньтесь, хлопци.

Казаки расступились, пропуская лекаря.

– Виктор Иванович? Кривонос? Это вы? – Не сдержала удивлённого возгласа Алеся, увидев знакомое лицо и неповторимый нос с искривлённой перегородкой.

– Ошибаетесь, молодой человек, – голосом Виктора Ивановича сказал мужчина, – Меня зовут Василий Никитич. Что, говорите с вами приключилось?

– Помню, что куда-то бежал, потом зацепился ногой за камень и свалился в катакомбы. Когда очнулся и вылез наружу, оказался здесь. Не помню, где бежал и куда. Имя помню, Олесь, – повторила она выдуманную “легенду”, постоянно напоминая, говорить о себе в мужском роде.

В это время подслеповато щурясь врач её ощупал с ног до головы.

– Никаких особых повреждений не вижу, – подвёл он итог, закончив осмотр, – но, то, что вы юноша забыли свою прошлую жизнь, очень интересный симптом с точки зрения врачевания. Никогда с таким не сталкивался. Меня, знаете ли, больше занимает резание…

– Что, простите? – переспросила Алеся не понимая.

– Ну, резание и зашивание людей! – пояснил Василий Никитич, – ещё во время обучения в школе аптекарей меня это увлекло. И вон, поглядите, – он кивнул на стоящих за спиной казаков, – добрую половину этих хлопцев я уже штопал. За это они меня и прозвали Кравцом, то есть Портным.

– Цэ так, – дружно закивали мóлодцы, – боляче дужэ, але потим як новеньки!

– А, – догадалась Алеся, вспоминая Виктора Ивановича, – так вы тоже хирург!

– Гы-гы, хиру що? – дружно загоготали казаки, – ой, Кравэць, так ты хиру, або хэру?

– Впервые слышу этот термин, – задумчиво почесал за ухом лекарь, – или вы, юноша, так тонко решили пошутить?

Алеся кивнула, соглашаясь, что это была шутка. Сама в это время копалась в памяти, пытаясь вспомнить, когда хирургия развилась в отдельную науку. Скорее всего это случилось гораздо позже эпохи, в которую она попала. Надо впредь быть осторожнее со словами. А то ненароком можно ляпнуть что-то лишнее…

– Дэ там ваш Незгадайло? – прервал её размышления чей-то начальственный голос, показавшийся неуловимо знакомым.

– А ну, расступиться, хлопци, – прокатилось по толпе шушуканье, – цэ сотник!

Алеся подняла глаза и встретилась взглядом с тем самым мужиком со шрамами, который миловался с дамой на сеновале, а потом швырял в неё сапоги.

Примечание от автора:

*Онучи– портянки

*Ввичлывый– вежливый

*Пэрэймайтися– переживать, волноваться.

Глава 2

Под тяжёлым пристальным взглядом, внутри у Алеси всё похолодело и сжалось в комок. По спине пробежали ледяные мурашки.

– Ну? Як ты потрапыв до нашого стану, та ще й напэрэдодни бою? – Рявкнул сотник так, что все замерли. Казалось, что его чёрные глаза сейчас просверлят в ней дыру. Или сожгут до тла.

"Что говорить? Как говорить? – Думала она, пытаясь ухватить ускользающие мысли. Но, они, мысли, словно играли с ней в догонялки и норовили вырваться, лишь только она протягивала руку, в попытке их ухватить.

– Що мовчышь, як воды у рота набрав? – Рычал перед неё мужик со шрамами меча глазами громы и молнии и наматывая вокруг круги, – а можэ ты ворожий шпыгун? Специяльно заслалы тэбэ щоб очами нишпорыти, а потим докладуваты?

– Какой на фиг шпион? – Не выдержала наговоров Алеся и гордо вскинула подбородок, – я даже не знаю на чьей стороны вы сейчас воюете! Может это вы турецкие лазутчики? Может это вам дали задание мешать российской армии взять в осаду Аслан-Кермен?

– Хто тоби сказав про облогу? – Прогремел над ухом сотник и понизив голос сообщил, – я сам тильки нещодавно депешу вид гетьмана отримав!

– Я чи… – чуть не крикнула она, что “читала” и тут же прикусила язык. Понимая, что в этой ситуации отмазаться не получится, решила первой наехать, – вспомнил я! Вот! Вспомнил я, как бежал с другими хлопцами к стенам крепости, а потом провалился в яму!

– З якыми хлопцями? – Допытывался сотник, стреляя глазами.

– С Даником и Юркой! – Тоже перешла на крик Алеся, расправляя плечи. Легко сдаваться она не собиралась.

– Сотником хто був? Або атаманом? – Не унимался мужик со шрамами.

– Не помню я, кто сотник! Виктор Иванович Кривонос меня учил из лука стрелять!

– Хто? Крывонис?

– Здаеться серед Азовських був якыйсь Крывонис, – подал робкий голос кто-то из притихшей толпы, – але я не памъятаю як його звали. Може Витько, а може й Вакула? Крывонис, та й Квывонис!

– Илья, – вмешался Василий Никитич, глядя без какого-либо страха прямо в глаза разъярённого командира, – хватит допытывать парня. Может у него из-за удара в голове всё перемешалось и он крепость Азов имел в виду? Сам же помнишь, как в прошлом году там наших разбили. Многие сотни потом переформировали. Может его к нам отослали, а он версту всего не дошёл, от усталости свалился. И смотри солнце уже вот-вот зайдёт. Опять по темноте ужинать, а потом хлопцы твои животами маяться будут?

– Визьмэшь цей тягар на свою голову? – Складывая руки на груди немигающим взглядом посмотрел сотник на лекаря.

– С радостью! – Также с вызовом складывая руки на груди и не отводя взгляда ответил Василий Никитич, – давно просил, чтобы мне помощника выделили, да и парень видно сообразительный. И не из робких. Тебя, Илюшенька, – улыбаясь добавил он, – чем-то напоминает! Ты, помнится тоже пытался своему командиру доказать после ранения, что до дела гож. И вон погляди, сам до сотника дорос!

– Гаразд, забырай цього бовдура соби! Подывымося завтра зранку, до чого вин ще згоден, – гаркнул он напоследок и махнул рукой, тут же переключившись на другие дела, – де кашевар? Вин що сьогодни выришив нас голодом заморыти?

– Так у мэнэ вжэ готов кулэшик, – тут же спохватился кто-то из казаков, – стоить у казанах, холонэ повильно…

– А чого вин холонэ? – Уже беззлобно проворчал сотник, – давно бы миг сказаты, що усе готово! Айда, хлопци, вечеряты!

Казаки переговариваясь вполголоса, пошли за сотником к походной кухне.

– Не принимай на свой счёт слова Ильи слишком серьёзно, – по-доброму тихо сказал Василий Никитич и по-отечески похлопал Алесю по спине, – он не со зла, это больше напускное. Ему приходится казаков в строгости держать, а то они как дети малые забалуют. А времена такие, не до шалостей. Сам небось слышал, как Стёпка Разин бунт устроил? Тогда много хлопцев с Дона на наши вольные степи подались, захватив с собой сброд и шатания. И прошлогодний разгром под стенами Азова. Тоже после этого много новых лиц появилось. Сам понимаешь, не все с добрыми намерениями и желанием подчиняться правилам пришли. Некоторые в прошлом сами начальниками были. Кому охота добровольно в ранге на понижение пойти?

– А у вас похоже какие-то особые отношения с сотником? – Прерывая его громким шёпотом спросила она, – другие стояли, боялись слово поперёк сказать, а вы ему по-свойски “Илья”.

– Это да, было дело, – согласился лекарь, – так уж вышло, что я Илюху от смерти спас, а он меня он одиночества и пьянства, – и ещё тише проговорил, – в мой курень вернёмся, напомни мне, расскажу как всё случилось. Тайны хоть хранить умеешь?

Алеся кивнула, думая, что ей-то и рассказывать некому. Самой бы не проболтаться, что её прямиком из далёкого будущего занесло. В это время кашевар большим черпаком стал раскладывать по деревянным мискам еду.

– Что это? – Чуть слышно спросила Алеся, ковыряя деревянной ложкой слизкую массу, не решаясь попробовать.

– Кулеш из проса с корневищем рогоза. Видимо наш кашевар его решил яйцами сдобрить, ну ещё и жита* закинул для навару, – пояснил Василий Никитич, – у вас что такую кашу не варили?

– Нам с картошкой варили и солонину добавляли, – задумчиво проговорила она.

– Откуда ты парень? – Шёпотом спросил тот, – я о картофеле только в книжках иноземных читал, писали что ядовитый он шибко. Зачем его есть? Или вас как осман сызмальства к ядам приучали?

“Чёрт, кажется опять сморозила глупость”, – мысленно выругалась гостья из будущего, вспоминая когда в обиход вошёл картофель, но этот исторический факт начисто выветрился из головы. Похоже, что это тоже намного позже случилось. Ничего не оставалось, как по-английски уходить от ответа. То есть переводить разговор на другую тему. Ту, где бы она так откровенно не плавала.

Она зачерпнула ложку варева. На вкус оказалось гораздо лучше, чем на вид. Кусочки рогоза чем-то отдалённо напоминали по вкусу вареный картофель. Ну, а яйца, они и… В этой эпохе яйца!

– Есть можно, – вслух сказала Алеся.

– Не просто можно, а и нужно! – Нравоучительно заметил лекарь, – набирайся сил. Поверь, Илья с тебя не слезет, с самого утра устроит проверку. Семь потов сгонит!

– Товарышу сотнику, до нас хтось скаче на усих парах, – внезапно подал голос, сидящий где-то в толпе Мирон.

– Одын? – Спросил тот прислушиваясь.

– Так, чую лише одну коняку. Збруя не по-нашому дэрэнчить и пидковы теж дывно дзынькають, – подтвердил тот.

– Молодэць, Ярчук, – скупо похвалил командир парня, – Гонтаренко*, Ба́йда, смолоскыпы у руки та зи мной на зустрич. Пидэмо подывымось кого до нас на нич глядя нэсэ.

Хлопцы встали и широкими уверенными шагами, освещая себе путь факелами, пошли к двум вкопанным в землю столбам, выполнявшим роль ворот.

– А кто или что такое “ярчук”? – Тихо спросила Алеся у лекаря, – я так понимаю это прозвище связано с хорошим слухом?

Василий Никитич с любопытством посмотрел на парня:

– Ты не знаешь или забыл?

– Кажется забыл, – вовремя сориентировалась она, – в голове что-то вертится, а вспомнить не могу!

– Это собака из сказок, которая чует нечистую силу. Вот и наш Мирон, как тот пёс слышит лучше, чем другие глазами видят…

– А у сотника какое прозвище?

– Сначала его Бондаренком кликали, потому что его батька хорошие бочки делал. Когда поняли, что сын ничего в этом деле не соображает, стали звать Ясырчуком. Его мать их крещёных пленниц. То ли черкеска, то ли османка, красивая женщина. А уж когда он стал…

Не успел Василий Никитич договорить, как рядом вихрем собственной персоной пронёсся сотник. Встал среди толпы, взял в руки деревянную посуду и стал громко тарахтеть ложкой о миску:

– Тыша! – Гаркнул он и не дожидаясь, пока все угомонятся, начал отрывисто говорить. Его суровый взгляд из-под насупленных бровей буравил каждого сидящего, – у нас новины вид самого пана атамана. На передовý цьоцого разу наша сотня не йде. Наша задача захищаты тылы та прыпиняти вылазкы ворогив з крепощи. Усе зрозумило? Що за недовольни пыкы? Комусь наказы атамана не подобаються? Так я швыдко у цилях виховання можу пэльку розпысаты як ту пысанку на Паску! Або зубы пэрэрахуваты!

– Катакомбы проверить бы… – вполголоса сказала Алеся и осеклась. В образовавшейся тишине её голос прозвучал громко и чётко.

– Хто цэ сказав? – Рявкнув Илья и по привычке сведя густые брови в одну линию, оглядел сидящих казаков.

– Я, – встала на ватных ногах Алеся, стараясь всем своим видом не показывать страха.

– Поясны!

– Когда я искал выход, то обнаружил, что там целая сеть коридоров. Может какие-то из них прямо в крепость ведут. Ну, или служат тайными ходами, через которые можно оружие и провизию передавать…

– Звидкиля знаешь?

– П-просто п-п-предположил, – заикаясь ответила она. Помня о прошлых промахах, когда что-то ляпала невпопад, намерено уводила разговор в сторону.

Повисло гнетущее молчание. Всё ждали, что скажет командир. Внутри Алеси всё скукожилось, ожидая любого исхода. Даже летящего в её сторону сапога. Или миски. За дерзость.

– Добра думка, – наконец сказал Илья.

Она выдохнула. Похоже в этот раз пронесло.

– Так, Лымар*, Ярчук з ным пидэтэ! Вин покажэ лаз! – При этих словах сотник вперился взглядом в дрожащую Алесю и так, чтобы не заметили другие, скривил губы в зловещей ухмылке и украдкой провёл большим пальцем по горлу. Словно намекая, что если Незгадайло расскажет при каких обстоятельствах произошла их первая встреча, ему несдобровать.

Она кивнула одними глазами и тоже украдкой ущипнула свои губы пальцами, намекая, что умеет держать рот на замке. Парни похожие на Даника и Юрку дружно гаркнули: “Е-е-е”!

– Я тоже с ними пойду, – вызвался Василий Никитич.

– А тоби навищо? – Удивлённо приподнял бровь сотник.

– Как “навищо”? Лето на дворе, самая пора травы собирать, запасы пополнять, настойки делать… А хлопцы помогут на обратном пути мне всё это добро дотащить.

– Гаразд, – согласился Илья, – уси розходымося…

– Верёвки надо с собой взять, – неожиданно для себя писклявым голосом перебила его Алеся. В памяти всплыл миф как Тесей выбирался из лабиринта Минотавра. Собравшись духом, пояснила свою мысль, – там запутанные ходы, можно заблудиться. А так, идя разматывая верёвку, можно выйти обратно.

– Лымар, ты це чув? Побильше мотузок визьмить.

Грыць, похожий на Юрку, понимающе закивал.

– Щось ще хочешь сказаты? – Уже потеплевшим взглядом обратился к Алесе сотник.

– Угу, – мотнула она, – надо ещё какие-то знаки придумать, чтобы на поле выходы из катакомб отмечать. Ну, там, ленточки или камешки положенные особым образом. Тогда возле дальних ходов можно наверху охрану поставить, если вдруг оттуда кто-то полезет из не наших…

– Видишь, Илья? – Гордым тоном, словно это была его собственная заслуга, сказал лекарь, – я же говорил, что парнишка мне смышлёным показался.

– Зранку подывымось, який вин кмитлывый, – Возвращаясь к привычному недовольству буркнул сотник и гаркнул обращаясь ко всем, – усе! Видбий! Усим надобранич. Завтра сурмач* объявыть ранню побудку!

Заложив руки за спину и бряцая висящими на поясе шашками, он размашисто пошёл к своему шатру.

– Идём и мы, парниша, – усмехаясь похлопал по плечу Алеси Василий Никитич, – кажется у тебя насыщенный денёк выдался.

Оглядываясь, она вошла в пахнущую травами палатку лекаря. Несмотря на тесноту, в вещах царил порядок. У дальней от входа стены стояли нагромождённые друг на друга сундуки. К ним был приставлен раскладной стол. Порывшись в одном из ящиков, Василий Никитич вытащил овечий тулуп и бросил его Алесе.