Читать книгу Похоронное бюро «Хэйзел и Смит». Египетский переполох (Мария Руднева) онлайн бесплатно на Bookz (4-ая страница книги)
bannerbanner
Похоронное бюро «Хэйзел и Смит». Египетский переполох
Похоронное бюро «Хэйзел и Смит». Египетский переполох
Оценить:

3

Полная версия:

Похоронное бюро «Хэйзел и Смит». Египетский переполох

Валентайн подошел ближе к лорду Лейтону и наблюдал, как он открывает подземный ход. Мне с моего места было видно не очень хорошо, но позже Валентайн рассказал мне, что сам ни за что не догадался бы, как открыть подземный ход: старинная хитрая комбинация требовала одновременного нажатия плиток в разных местах фундамента, чтобы сработал засов.

Лорд Лейтон, сержант Бьюкенен и Валентайн спустились в подземный ход. А я, несмотря на то что сгорал от любопытства, предпочел остаться в гостиной и понаблюдать за слугами.

– А что же вы не идете? – спросила миссис Фордж.

– Меня пугают темные подземелья, – улыбнулся я. – И все же, где миссис Холден?

– Она так расстроилась из-за смерти Джерома, что почти не покидала свою комнату.

– А кто-то из вас был у нее?

– Я была, – резко ответила Эми. – Приносила ей завтрак. Терпеть не могу все эти мигрени и прочие дурацкие выдумки. Разве ж это дело – валяться в кровати с зашторенными окнами, когда такое творится? Так она еще и руку порезала. Я видела, у нее ладонь замотана тканью! И как такая неловкая женщина, как она, стала экономкой?

У меня застучало в висках.

Все складывалось в единое целое – оставалось лишь надеяться, что и Валентайн отыщет что-то интересное.

Я перестал вслушиваться в разговоры горничных, то и дело поглядывая на зияющий зев подземного хода.

Внезапно передо мной возник взволнованный призрак дворецкого.

– Миссис Холден пытается сбежать, сэр, – отчитался он. – У меня есть предположение, что лучше задержать ее до прихода полиции!

Я сорвался с места.

Не могу сказать, что я – лучший кандидат для погони за экономками-преступницами. Я довольно худого телосложения, если не сказать тощего, и, хоть я и навострился перетаскивать тяжелые гробы и махать лопатой на шесть футов вниз[1], бегал я из рук вон плохо.

Здесь и сейчас помогло исключительно то, что миссис Холден была хрупкой немолодой женщиной и к побегам со второго этажа через окно тоже не была готова. А потому замешкалась, спускаясь вниз, а потом прорываясь через кусты шиповника, буйно растущие под окном.

К тому же она, кажется, повредила ногу – я видел издалека, что она припадала на одну ногу, пока неслась к воротам. Я выдохнул и припустил за ней.

Территория поместья запомнилась мне большой и запутанной, но миссис Холден явно знала, куда идти. Следом за мной летел Джером – к счастью, призрак мог спокойно покидать стены дома – и указывал мне направление.

– Она бежит к воротам! – прокричал он мне почти в ухо. – Она хочет угнать дилижанс!

Я и так понимал, что терять миссис Холден нечего – наверняка ее испугала новость о визите полиции, а то, что обнаружили тайный ход, вынудило ее покинуть укрытие, словно испуганную куропатку. Я предполагал, что от острого глаза Валентайна не укроются неопровержимые улики, спрятанные там.

Экономка и в самом деле бежала к дилижансу, вот только увиденное заставило ее бессильно упасть на колени и закрыть лицо руками – несмотря на то что не прошло и четверти часа, дилижанс уже был распряжен и кони уведены в стойло. Кучер лорда Лейтона прекрасно знал свое дело.

Миссис Холден закрыла лицо руками. Я остановился прямо над ней, упираясь руками в свои колени и пытаясь отдышаться.

– Прошу прощения, мэм, – пробормотал я. – Но вынужден вас задержать.

Она подняла на меня красные от слез глаза.

– Вы даже не представляете, что натворили. Вы – чудовище, – хрипло прошептала она и лишилась чувств.



Тем же вечером сержант Бьюкенен увез арестованную миссис Ребекку Холден в полицейский участок.

– Боюсь, ее признают сумасшедшей, – почесывая в затылке, сказал он после допроса подозреваемой. – Она только раскачивается из стороны в сторону и называет нас всех чудовищами.

– Однако мы нашли в подземном ходе то, что вряд ли принадлежало ей, – покачал головой Валентайн.

Я уже знал список его находок: отпечаток подошвы ботинка примерно 42-го размера, просыпавшийся табак (сержант Бьюкенен определил по запаху, что это «птичий глаз»[2]) и носовой платок со следами крови. Монограмма «VH» на нем совпадала с монограммой на платке экономки – «RH» на ней было вышито теми же нитками и явно той же рукой.

– У нее явно был сообщник, – сказал Валентайн. – Которому она показала потайной ход. Интересно, откуда она узнала? Случайность?..

– Она призналась, – вздохнул лорд Лейтон. – Монограмма… Платок принадлежал ее племяннику Виктору. Но его следов уже не найти. Что до миссис Холден… Я сделаю все, чтобы она понесла настоящее наказание, а не выдавала себя за сумасшедшую.

– Поверьте, сэр, Бедлам будет для нее наказанием, если она правда безумна. А если нет – то очень скоро ее выдумка станет правдой. О-хо-хо… – И сержант снова протер лоб платком.

– А ваш анкх, сэр?.. – поинтересовался я.

Лорд Лейтон сжал губы в жесткую линию.

– Тот, кто его взял, с какой бы целью ни совершил свое преступление, никогда не будет счастлив. И вся кровь, что он пролил, вернется к нему.

Я вздрогнул.

Никогда раньше мне не доводилось сталкиваться с настоящими проклятиями. Я читал о них в книгах, несомненно – в «Макбете» Шекспира, в «Манфреде» Байрона, – но не представлял, что могу столкнуться с чем-то подобным в жизни.

И все же это было проклятье.

Рожденное от сердца, потерявшего все, что было ему дорого и приносило радость. Я смотрел на лорда Лейтона и видел лишь оболочку, оставшуюся от человека. Его возлюбленная жена оставила его, дворецкий, заменивший отца, был жестоко убит, слуги предали, а коллекция, приносившая радость, стала причиной несчастий.

Мне захотелось проявить милосердие.

Лорду Лейтону было бы лучше в могиле.

Но он сильный человек.

Я знал, что он будет жить. И от этого меня охватила печаль.



В эту ночь мы с Валентайном почти не спали. И поместье не спало с нами – слуги собирали вещи, лорд Лейтон курил на балконе (до нас доносился запах патоки[3]), а мы стучали молотками, собирая гробы для покойников. Но даже привычная работа не могла отвлечь нас от мрачных мыслей.

– Лорд Лейтон сказал, что пока не будет продавать особняк, – проронил я, прибивая к стенкам гроба черный креп. – Но и оставаться здесь не будет. Поместье опустеет…

– А коллекцию он оставляет здесь, – хмуро ответил Валентайн. – Никогда не понимал коллекционеров.

– Дело не в коллекции, а в разбитом сердце, – пояснил я. – Теперь для него его сокровища – не больше, чем золото, которое клали в гробницу фараона.

– А говорили, Египтом не интересуетесь, – криво усмехнулся мой друг.

– Вы уже закончили? – Над нами возник призрак Джерома.

– Почти. Вам нравится? – спросил я.

Призрак замялся.

– Простите, сэр, но это вопрос, на который у меня нет ответа. Моя бы воля, так я бы еще десяток лет не менял ливрею дворецкого на деревянный сюртук. Вот только выбора не осталось…

– Джером, а это же вы нанимали миссис Холден? – вдруг спросил Валентайн.

– Да, все моя вина, – вздохнул дворецкий. – Мы были настолько ошарашены смертью леди… И потом началось явление призрака, из-за которого сбежала предыдущая экономка…

– Стойте! – резко выпрямился я. – Так призрака никакого не было.

– Верно, – кивнул Валентайн. – Когда я был в подземном ходе, я обратил внимание, что там очень хорошая акустика. Вероятно, кто-то прятался там и издавал жуткие звуки, чтобы напугать обитателей дома.

– Думаете, миссис Холден?..

– Или она, или ее сообщник. – Валентайн поморщился.

Джером угрюмо опустил голову на руки.

– Я считал себя таким опытным дворецким. И попался на обман обычных мошенников и воришек! Как я мог так подвести хозяина?

– Все будет хорошо, – сказал Валентайн и приподнялся, похлопывая Джерома по плечу. – Слуги едут с ним. За ним присмотрят. Он будет в порядке.

Он не будет в порядке, хотел сказать я, он просто будет жить. Но я не стал разбивать призраку и без того разбитое сердце.

Мне не хотелось оставлять его несчастным, привязанным к дому, из которого все бегут подобно крысам с идущего ко дну корабля.

Я хотел, чтобы Джером ушел спокойно. Его служба была окончена.



Священник из местного прихода приехал на следующее утро. Похороны прошли тихо и мирно. По настоянию лорда Лейтона оба гроба опустили рядом. В склепе осталось еще одно место.

– Однажды я сюда вернусь, – сказал лорд Лейтон, прижимая ладонь к свежей надгробной плите.

Я отвернулся, не в силах смотреть, и увидел, как медленно тает на ветру тень Джерома.

– Но темен сумрак сада, – пробормотал я так, чтобы это услышал единственный человек, которому это предназначалось. Валентайн сжал мой локоть и тихо ответил:

– Нам пора домой, Дориан. Оставьте скорбь скорбящим.

В тишине сада я слышал только тихие, ни для кого, кроме покойных, не предназначавшиеся рыдания человека, имевшего все и в то же время лишенного всего.

Я кивнул, и мы с Валентайном, прихватив лопаты, пошли прочь – мимо тихого кладбища, мимо кустов шиповника, прочь отсюда.

Глава 3

Ловец слез

Характер моего компаньона был таков, что я не удивился бы вообще ничему, что бы он ни натворил. Потому, увидев его лежащим на столе, с которого предварительно была убрана пишущая машинка, конторские книги и мой утренний недопитый чай, я даже бровью не повел. Нашел свою чашку на отодвинутом в угол стуле и с интересом посмотрел сверху вниз на Валентайна. Его голова свешивалась со стола под неудобным углом, а в руках он держал увеличительное стекло и что-то разглядывал в пустоте перед собой.

– Поделитесь со мной, друг мой, что произошло, пока меня не было? Прошло не больше четверти часа.

Я и в самом деле отсутствовал недолго – всего лишь отошел в могильник, чтобы сколотить гроб для клиента, планирующего забрать его нынче же вечером. Помощь Валентайна мне не требовалась, и я оставил его размышлять о какой-то новаторской бизнес-идее, а вернувшись, застал уже эту картину.

Валентайн повернул голову, встречаясь со мной взглядом.

– Дориан! Надеюсь, вы не в обиде за чашку? Мне срочно понадобилось место.

– И зачем же вы оккупировали стол? – Я отхлебнул чай и поморщился.

Валентайн по-прежнему демонстрировал в деле приготовления чая потрясающий отрицательный талант.

– Мне надо было осознать, как чувствует себя человек, лежащий в гробу, – последовал ответ. – А как назло, могильник оккупировали вы. Не отвлекать же вас от работы ради теоретических изысканий? Я решил использовать стол.

– Пожалуйста, гроб свободен. – Я повел чашкой в сторону могильника и склонился над ним. – А как же ваша тафофобия[4]?

– Настоящему профессионалу такие мелочи – не помеха!

– Но чего вы пытаетесь достичь?

– Понимания того, чего хотели бы наши клиенты. Как сделать их пребывание в гробу более комфортным, а душевное состояние – стабильным. Чтобы они чаще покидали этот мир и уходили в ад, рай, чистилище, или что там блаженные святые отцы обещают верным прихожанам?

– Думаю, викарий Майерс ответит лучше меня, – усмехнулся я. – Все, что я знаю о священниках, – часто после общения с ними юношей находили повесившимися.

– Что весьма печально, но поучительно. – Валентайн посмотрел на меня через увеличительное стекло и все-таки сел на столе. – Но я говорю не об этом. А о том, что не хватает какого-то ритуала. Красивого и нежного, который позволил бы поставить точку на взаимоотношениях людей. Живые отпускали бы мертвых и продолжали жить свою жизнь…

– Звучит как неплохой план. – Я оперся бедром на стол, заинтересовавшись.

Валентайн неспроста затронул эту тему. В последнее время мы нередко встречали на кладбищах бедных призраков, причем чаще всего – вдовцов, которых близкие не могли отпустить и при этом никак с ними не взаимодействовали. Бедняги, обремененные кандалами, скитались по кладбищенским дорожкам, а мы были бессильны им помочь.

– Я не пытаюсь охватить всех несчастных сразу, – сказал Валентайн, глядя куда-то перед собой.

В голосе его промелькнула печаль. Я знал, что со стороны он может показаться циничным и холодным человеком, думающим только о прибыли, но на самом деле у него было доброе сердце. А прошлое наполняло его виной, которую он желал искупить в настоящем.

Однажды мой друг оскорбил мертвеца – возможно, именно в этом крылось его решение протянуть руку помощи тем, кто уже не существует для большинства живущих в этом мире.

У меня заболело сердце. Я смотрел на его тонкий острый профиль, наполовину скрытый отросшими волосами, и думал о том, что мне невероятно повезло встретить такого человека, как он, на своем пути. Встретить его. Мысль шальной птицей ударилась мне в виски.

Я не был хорошим человеком. Но я тоже получал возможность искупления рядом с ним.

– Дориан? – удивленно спросил Валентайн, повернув голову.

– Все хорошо, – улыбнулся я. – Просто мне нравится ход ваших мыслей.

– Мне тоже он симпатичен, – серьезно кивнул мой друг. – Как вы смотрите, чтобы начать со вдовцов? Вдовы обычно впиваются в несчастных, как пауки в добычу. Может, найдем способ разбить эти оковы?

Я собрался было что-то ответить, но внезапно зазвенел колокольчик – в похоронное бюро явился клиент.



Вошедший был высоким красивым мужчиной. При взгляде на него первым на ум приходило слово «холеный». У него была светлая кожа без следов оспы или лихорадки, ровный подбородок и высокие скулы. Впечатление портил только излишне маленький нос, на котором с трудом держалось пенсне. Темно-русые волосы аккуратно причесаны, усы тщательно уложены гелем – видно было, что этот джентльмен очень пекся о своем внешнем виде и репутации.

На рукаве зеленого сюртука была безукоризненно завязанная траурная лента.

– Добрый день, господа, – хрипловатым голосом, выдающим в нем заядлого любителя табака, сказал он. – Это похоронное бюро «Хэйзел и Смит»?

В руке он держал нашу визитку и сверялся с ней.

Валентайн спрыгнул со стола.

– Вы по адресу, – улыбнулся он. – Разрешите представиться, я – Смит, это мой коллега Хэйзел. У вас случилось печальное событие? Мы обязательно поможем вам!

Джентльмен удивленно оглядел разведенный Валентайном кавардак. Я поспешил вмешаться:

– Прошу прощения, вы застали нас за небольшой реорганизацией пространства. – Я бросил на Валентайна строгий взгляд, но это чудовище сделало вид, что совсем меня не замечает.

Я вздохнул.

– Присаживайтесь, прошу вас, и поделитесь вашей бедой. Вам чай или виски?

Джентльмен выбрал виски, удобно устроился в кресле для клиентов и сказал:

– Я закурю.

– Конечно, сэр, – тут же сказал Валентайн, снова заставив меня тяжело вздохнуть. Я не любил запах табака в конторе, но мой друг был убежден, что особенными нас делает отношение к клиентам как к дорогим гостям и предоставление им всевозможных удобств.

А не то, что мы видим призраков. Ну конечно.

Я усилием воли заставил себя проглотить пару острых замечаний, направленных в затылок Валентайна. В конце концов, мы приличная контора. И заботимся о своей репутации не меньше, чем иные клиенты.

Поймав мой взгляд, Валентайн подмигнул мне, исполненный самодовольства. Затем передал джентльмену пепельницу и уселся за стол, раскрыв конторскую книгу как ни в чем не бывало.

– Мое имя Джефферсон, – начал джентльмен, распространяя по комнате плотный запах «Вирджинии»[5]. – Ричард Джефферсон. Мне принадлежит несколько предприятий в предместьях Лондона. Я хочу, чтобы вы понимали, за ценой я не постою. Мне надо, чтобы все было по высшему разряду.

– Безусловно, все так и будет. Мы – похоронный дом высшего класса, – ответил Валентайн и потянулся за пером. – Позвольте уточнить, кого же старуха с косой забрала в столько скорбный час?

Мистер Джефферсон выпустил изо рта клуб дыма.

– Мою жену, Анджелину, – ответил он. – Бедняжка скончалась от тифа. Эта некрасивая болезнь всегда набрасывается внезапно и не оставляет никаких шансов. Печальный конец.

– У вас есть дети? – с сочувствием спросил я.

– Двое, старший сын Эдвард учится в Итоне, младшая дочь Элизабет только полгода как начала выходить в свет. – Он вздохнул. – Им будет непросто, но они справятся. Я имею в виду, они умные дети и знают, что это не конец.

Мы переглянулись.

Могло ли такое быть, что нашим клиентом стала семья медиумов? Или просто люди, слепо верящие в спиритизм?

Я осторожно спросил:

– Что вы имеете в виду?

Его трубка из корня вереска покачнулась во рту. Он усмехнулся краешком губ и сказал:

– Врата Дуата открываются для тех, чья душа легкая, как перышко. В полях тростника наслаждаются они вечным покоем. Рано или поздно мы все снова будем вместе, но уже без земных раздражающих мелочей вроде фабрик, налогов и утренних визитов…

Я оторопел.

Меньше всего я ожидал услышать от респектабельного джентльмена столь… еретические речи. У меня самого, как и у моего компаньона, были весьма напряженные отношения с церковью, а единственный священник, которого мы оба готовы были выносить, был викарий Майкл Майерс.

Но мы жили в христианской стране и с молоком матери впитали в себя знание о том, что Иисус Христос – единственный Бог и Спаситель.

Валентайн изогнул бровь. Его взгляд, устремленный на меня, как бы говорил, что охватившее Лондон египетское безумие не просто развлечение.

Впрочем, я считал, что странное влечение к Египту ограничивается маскарадами и разворачиванием мумий в гостиных. Но при чем здесь исповеди про какие-то поля перед гробовщиками?

– А вы не боитесь, что об этом узнает церковь? – вкрадчиво спросил Валентайн.

Мистер Джефферсон усмехнулся.

– Во-первых, я уже сказал, что не постою за деньгами. Просто выпишите чек, и я подпишу его. А во-вторых, я навел о вас справки, прежде чем выбрать для себя похоронных агентов. Как вы понимаете, до этого у меня были семейные договоренности с другой конторой. Но они, к сожалению, находятся в излишней зависимости от церкви. Вы же, как мне доложили, крайне редко выходите со священниками за рамки формализма, а иногда, ходят слухи, и вовсе обходитесь без них.

Мы промолчали.

– А еще о вас говорят как о медиумах. Поэтому вы-то, господа, не должны и сомнения иметь в том, что есть загробная жизнь? – Он коротко хохотнул. – Моя Анджелина заслужила лучших похорон и…

О нет! – пронеслось у меня в голове.

– Великолепного каменного саркофага!



Когда этот неописуемый клиент ушел, я вздохнул и принялся приводить в порядок наш кабинет. А тот, кто был причиной беспорядка, устроился на кушетке и задумчиво отпил виски из бокала.

– Вот и началось, – задумчиво сказал он. – Однако не могу сказать, что меня это не удивило. Одно дело собирать сплетни и слухи, и совсем другое – столкнуться вживую!

– А мне интересно, явится ли призрак покойной. Очень хочется обсудить, как клиент к этому относится.

– Не буду скрывать, мне тоже. – Валентайн оперся локтем на спинку кушетки и откинул голову назад.

– Что ж, видимо, ее все устраивает. Все эти… тростниковые поля. Что это, кстати?

– Какой-то египетский миф. Эти ребята были намного добрее христиан, – бессовестно усмехнулся мой друг.

Я погрозил ему пальцем.

– Викарий Майерс еще надеется спасти вашу душу!

– Не угрожайте мне, Дориан! – Он вскочил в шутливом гневе, но нашу перепалку прервал новый визит.

– Что за день, – проворчал Валентайн, направляясь к дверям. – Не помню, чтобы мы объявляли о скидках на коллективные похороны!

Но, конечно же, открывая дверь посетительнице, он уже лучился улыбкой – немного акульей, потому что по траурному платью он сразу определил, что перед ним вдова.

Я вздохнул.

Когда Валентайн увлекался какой-то идеей, он становился совершенно невыносим. И каким-то образом снова и снова втягивал в это меня. Вот и сейчас: я подавал чай и выслушивал прорывающийся сквозь всхлипы и стоны рассказ клиентки, пока мой друг скрылся в одном из наших подсобных помещений, сбросив тяжкое бремя сочувствия на меня.

– Мой Уильям… мог бы и не торопиться на тот свет. – Безутешная вдова, которую звали миссис Эдвардс, шумно вздохнула и промокнула глаза. – С его стороны это было невежливо!

Я опешил. Я ожидал, что за столь бурной реакцией скрывается разбитое вдребезги сердце, а не циничный прагматизм немолодой леди. При этом ее голос звучал довольно тихо, так что мне пришлось пересесть к ней поближе. Зато рыдания были нарочито громкими, почти театральными…

Я встретился взглядом с ее холодными голубыми глазами и шепотом спросил:

– Кто за дверью?

Ее губы изогнулись в печальной полуулыбке.

– Мой племянник, – едва слышно пояснила она и снова взвыла от горя.

Я нахмурился.

Положение женщин в нашем обществе, к моему величайшему сожалению, весьма скованное. Если они принадлежат к среднему классу или высшему обществу, они вынуждены взрослеть под строгим присмотром гувернанток, тетушек и заботливых матерей, а потом непременно выйти замуж и составить выгодную партию. Зачастую эта партия была выгодна кому угодно, кроме самих девушек. И нам, гробовщикам, часто приходится закапывать их в землю, потворствуя неудержимому желанию побега. Они сгорали, как стройные юные деревца, не перенесшие удара молнии. Однако были и другие – сильные, упрямые, стойкие. Одни смирялись с навязанным замужеством так же, как со слишком тугими корсетами, которые диктовала бесчувственная мода. Другие старались взять все от не слишком выигрышного жизненного расклада. Побеждали те, кто последним надевал траурный наряд.

Я видел перед собой женщину в возрасте, но с ясным умом, сильными, волевыми чертами лица и прямой спиной. Сухопарую фигуру плотно обнимал черный креп, брошь из черного гагата скрепляла высокий кружевной воротник – она заранее подготовилась к трауру и выглядела безупречно.

Но после ее слов я понял, что ее прямая спина и решительный вид вовсе не для того, чтобы пережить вдовье горе – а для того, чтобы защитить себя.

Глядя на то, как она промакивает уголок искусно подкрашенного глаза и украдкой посматривает на дверь, я опечалился.

Помимо мужа, в жизни женщины в нашем обществе присутствуют другие мужчины. Например, взрослые сыновья. Или племянники. Все они поднимаются по социальной лестнице намного быстрее и легче, у них нет кандалов, сдерживающих их, и они могут позволить себе жить той жизнью, которой хотят. Это звучало бы прекрасно, вот только многие из них имели склонность считать, что той же жизнью должны жить все остальные.

Когда женщина становится вдовой, она обретает свободу.

Но как есть любители забавы ради подрезать крылья певчим птицам, так есть и те, кто ради собственного мелочного удовлетворения готов отнять небольшую каплю свободы у и без того несчастной женщины.

Я решительно поднялся на ноги.

– Миссис Эдвардс, – со всей возможной вежливостью сказал я. – Разрешите проводить вас в комнату для особенных клиентов. Там вы сможете насладиться чаем, пока мы с коллегой подготовим все необходимые бумаги.

Вдова с достоинством – но, пожалуй, чересчур поспешно, – поднялась со стула для гостей и последовала за мной.



Никакой комнаты для особенных клиентов у нас, конечно, не было – я привел миссис Эдвардс в нашу небольшую комнату отдыха. Чаще всего здесь Валентайн совершенствовал свои навыки превращения чая в яд. А иногда я уходил сюда с книжкой в те ужасные дни, когда шум вокруг становился невыносимым, и даже привычный стук молотка или клавиш печатной машинки доводили до исступления. Даже если чуткий слух сопровождающего миссис Эдвардс мог уловить происходящее в конторе, сквозь дубовую дверь до него вряд ли бы что-то долетело.

– Здесь вы можете говорить спокойно.

Миссис Эдвардс опустилась на подержанный диванчик и вздохнула.

– Всегда приятно иметь дело с умными молодыми людьми. – Ее взгляд оценивающе скользнул по мне. – Вы женаты?

От столь неожиданного вопроса я вздрогнул.

– Н-нет.

– Помолвлены? – Ее властный голос превращал светскую беседу в допрос.

– Нет, и не собираюсь, – вспыхнул я. – К чему эти вопросы?

– Мне спокойнее знать, что я разговариваю с человеком, который не отравит чью-то жизнь. – Она поджала губы.

Я глубоко вздохнул, возвращая себе профессиональное спокойствие.

– Для человека моей профессии брак – редкость, молодые девушки сторонятся нашего мрачного образа жизни.

Вдова усмехнулась.

bannerbanner