Похоронное бюро «Хэйзел и Смит». Египетский переполох

Валентайн наметанным взглядом вычленил в толпе главного – ту самую кухарку, и обращался теперь к ней.

– Я прошу вас успокоиться. И пропустить нас с коллегой к телу. Поверьте, вы уже ничем ему не поможете, а последние почести оказать необходимо. Или хотя бы подготовить тело к ним.

– А я считаю, что надо вызвать полицию! – высказался лакей, которого звали Дик.

Горничная, чьего имени я не знал, довольно полная и с копной светлых волос, выбивающихся из прически, нервно рассмеялась.

– Так связи нет уже несколько дней. Как леди преставилась, так и нет!

– Нет связи? – Валентайн поднял бровь. – Но лорд Лейтон…

– Если лорд Лейтон связывался с вами по телефонному аппарату, то уже из Лондона, – сказала кухарка, которую, как выяснилось, звали миссис Фордж. – Во время грозы повредились провода. Обычное дело для нашей глуши. По мне, так лучше бы вообще без связи, но леди уж очень настаивала, нравилось ей, что вроде как в цивилизации живет.

– Да и не надо полиции, – с опаской добавила сухопарая женщина в длинном фиолетовом платье. Раньше я ее не замечал, настолько она держалась тихо и в тени. Я подумал, что она была экономкой. Голос у нее был тихий и сухой, но когда она заговорила, ее все услышали. – Надо дождаться мистера Лейтона, чтобы он уже распоряжался. Не думаю, что он желает вмешивать полицию в свои дела.

– У нас есть знакомый полицейский инспектор, – предложил я. – За него мы можем ручаться.

– Вот и предложите это мистеру Лейтону, – настойчиво повторила экономка. – Тем более связаться с ним вы все равно не смогли бы.

– Лорд Лейтон возвращается завтра, – сказал Дик. – Вот так сюрприз его ждет…

Валентайн тем временем подошел к трупу Джерома, присел рядом на одно колено и тщательно осмотрел.

– Убили кухонным ножом, – заметил он. – Миссис Фордж, у вас в последнее время утварь не пропадала?

– Что? – Миссис Фордж побледнела и посмотрела. – Боже правый, это и правда мой нож! Я уже пару дней не могу его разыскать. Все ругалась на Эми, вечно глупая девчонка куда-то запрячет посуду, и не сыщешь концов!

Валентайн поднял на нее взгляд. У миссис Фордж дрожали губы, кажется, она всерьез испугалась, что прямо сейчас ее обвинят в убийстве.

Дик и экономка шагнули вперед, демонстрируя, что не дадут ее в обиду. Я не знал, что делать, обстановка явно накалялась, и все, что могли сделать мы – позаботиться о теле покойного, но и этого нам не разрешали.

– Вот стоит умереть, и тут же дисциплина идет прахом, – вздохнул Джером за моим плечом.

Я вздрогнул, хоть и ожидал его явления. Оно меня успокоило – я привык, что с покойными можно конструктивно поговорить, потому что живые редко способны к переговорам. Что и доказывали нам сейчас на деле.

– Не пугайте их, юноша, – продолжил Джером. – Не разговаривайте со мной сейчас, мы пообщаемся позже. Только успокойте их и отправьте заниматься своими делами.

Я посмотрел на Валентайна. Тот, ощутив мой взгляд, поднял голову, взглянул мне за спину и чуть заметно улыбнулся.

– Господа, мне кажется, что мы все на нервах и устали, – сказал он. – Но начну, пожалуй, с самого основного. Я, будучи не полицейским, не частным детективом, а всего лишь гробовщиком, тем не менее абсолютно уверен, что среди вас убийцы нет.

Я покосился на призрачно парящего Джерома. Он согласно кивнул. В шее у него торчал призрачный нож, и я невольно задумался, обладают ли ножи душами и не богохульничаю ли я сейчас.

Валентайн тем временем поднялся на ноги и повторил, обращаясь преимущественно к миссис Фордж:

– Убийца не здесь.

– Как вы можете быть уверены, что его нет среди нас? – скептически спросил Дик. – Полиция бы тут же посадила всех под арест и начала допрашивать.

– Господа, мой друг прав, – поспешил вмешаться я. – Мы не полиция и допрашивать никакого права не имеем. Но, по правде говоря, я тоже уверен, что все вы – невиновны. И нам стоит быть союзниками сейчас. Ради спокойствия лорда Лейтона… И Джерома, который уже не с нами.

Джером хихикнул. Удивительно, как улучшается характер у людей, стоит им покинуть бренный мир и сбросить всю связанную с этим ответственность.

– Мы подготовим тело Джерома к похоронам, – сказал я. – У вас есть прохладное место?

– Да. Погреб… – сказала та же горничная. – Есть еще склеп, где лежит леди, но я сомневаюсь, что лорд Лейтон обрадуется, если мы положим Джерома рядом с ее светлостью. Они, конечно, очень ладили, но все-таки как-то неприлично…

– Вы правы, мисс…

– Абигейл. – Горничная сделала книксен.

– Мисс Абигейл. – Валентайн улыбнулся, и она покраснела. Я нахмурился. Вот кому не надо и усилий никаких прикладывать для очаровывания других!

– Мистер… Смит, верно? – Экономка выступила вперед. – Прошу прощения, мы не были представлены, я слегла с мигренью на весь вечер… Я Ребекка Холден, экономка поместья Мелроуз. С вашего позволения, я займусь организацией… процесса.

Миссис Холден говорила на скаузе – ярко выраженном акценте уроженки Ливерпуля. Среди шотландского говора остальной прислуги ее произношение резко выделялось.

– Я буду благодарен. Мы с коллегой доставим беднягу Джерома туда, куда вы нам скажете.

Миссис Холден принялась раздавать указания, коротко и сухо. Абигейл отправилась подготавливать погреб, миссис Фордж намеревалась вернуться на кухню и все-таки обеспечить всех ужином, а Дик попытался привести в чувство Эми.

Мы с Валентайном со всей осторожностью и подобающим почтением подняли тело Джерома на плечи.

– Я бы помог вам, молодые люди, да, к сожалению, уже не столько грузоподъемен, как раньше, – усмехнулся в усы призрак Джерома. – Однако буду благодарен, если вы меня не уроните.

Я вздохнул, понимая, что призрак пользуется моментом, когда мы не можем ему ответить, и дразнит нас, и лишь понадеялся, что в нормальной беседе он будет вести себя серьезнее.

– Мистер Смит, – вдруг сказала миссис Холден.

Она стояла очень прямо, сложив руки на талии, и ее серые глаза смотрели с глубокой тревогой.

– Да, миссис Холден? – Валентайн, удерживая на плече ноги дворецкого, повернул голову так, что на экономку был устремлен его левый глаз, белый без зрачка, окаймленный шрамом от шаровой молнии.

– Если среди нас нет убийцы и Джерома убил не кто-то из нас… Тогда где настоящий убийца? Где он сейчас?

Вопрос, заданный миссис Холден, мучил и меня тоже. Если где-то в доме прячется убийца, никто из нас не был в безопасности.

Зато в погребе с нами осталась только Абигейл, и это была превосходная возможность обо всем ее расспросить.

– Вы не волнуйтесь, мастер Джером бы сказал, что все правильно, каждый должен делать свою работу, – оперативно расчищая стол, говорила она. Речь ее была торопливой и с ноткой истерического веселья. – Может быть, стоит вынуть у него из головы нож?

– Мы, несомненно, проведем все необходимые процедуры, мисс, – заверил Валентайн, укладывая на стол свою половину дворецкого.

В погребе было холодно – недостаточно холодно для могильника, но этого хватило бы для того, чтобы труп не начал разлагаться сразу. Обычно телу требуется несколько дней, чтобы начались необратимые изменения, и холод помогает сдерживать их. По опыту зная, насколько ужасным может быть трупный запах, я не хотел бы позволять обитателям усадьбы Мелроуз ощутить на себе в полной мере эту перспективу.

Джерома пришлось уложить на стол лицом вниз – мешал нож.

Абигейл бросила на него быстрый взгляд и громко рассмеялась – смех прозвучал фальшиво, как и ее кокетливая поза, которую она приняла, глядя на Валентайна. Я предположил, что девушка держалась на грани истерики.

– Сейчас дом перевернут вверх дном! – доверительным шепотом сказала она. – Может быть, вы и верите, что убийца не кто-то из нас, а вот мистер Лейтон не будет таким добрым!

– Он был привязан к Джерому?

– Да, – кивнула горничная. – Джером вырастил его, он достался мистеру Лейтону по наследству от его отца, прошлого лорда Лейтона.

– Ужасная потеря, – склонил голову Валентайн. – А вам что-то известно о том, зачем лорд Лейтон вызвал нас с коллегой сюда? Видите ли, бедняга Джером не успел ничего нам рассказать.

Призрачный Джером виновато пожал плечами. Он висел над столом и задумчиво разглядывал собственный труп.

– Я того не знаю, – сказала Абигейл. – Но видимо, чтобы вы похоронили леди. Она так внезапно умерла… Для лорда Лейтона это был удар!

– А как она умерла? Ее тоже?..

– Убили? – Абигейл прижала ладонь ко рту. – Что вы! У нее было больное сердце, возраст какой был уже у леди! Почтенный! Тридцать шесть лет.

Я вздохнул. Молодые люди иногда так странно воспринимают вопросы возраста…

– А ее компаньонка мисс Кингсли сразу же уехала обратно в Эдинбург. Бедняжка так переживала… Лорд Лейтон сразу же дал ей расчет. А потом сказал, что займется похоронами, и вот… Наверное, вас для этого и позвали. Но кто мог так поступить с Джеромом? – вдруг без паузы спросила она. – Его все так любили…

– Я думаю, мы это узнаем. – Валентайн склонил голову еще ниже. – И преступник понесет наказание. Спасибо, милая. Вы можете идти. Позвольте нам заняться нашим скорбным делом. Только, пожалуйста, покажите, где мы можем набрать воды и взять чистую ткань?

– Конечно! – Абигейл исполнительно подскочила и выбежала из погреба, а через несколько минут вернулась с чистыми тряпками и медным тазом с водой. – Вот, прошу.

– Спасибо, – обворожительно улыбнулся Валентайн. – Идите, дорогая, ваша экономка наверняка сейчас завалит вас кучей дел, но зато вы перестанете мерзнуть!

Абигейл кивнула, бросила последний раз взгляд на тело дворецкого и поспешила покинуть погреб.

Дверь закрылась.

Мы остались наедине с трупом и его призраком. Наконец начиналась настоящая работа.

Я засучил рукава. Все, что было до этого, общение со слугами, – все ощущалось фальшиво. Я не знал этих людей и не мог понять в полной мере, насколько они искренни и движет ли ими желание скрыть правду. Все в этом доме с самого начала было неправильно. Начиная от неоготических стен на фундаменте крепкого старого елизаветинского поместья – сейчас, находясь в погребе, я ясно ощущал разницу – и заканчивая поведением экономки.

– Итак, мастер Джером, вы не хотите нам ничего рассказать? – спросил Валентайн без единой капли того очарования, которое расточал при горничных. Он надел перчатки и занимался тем, что избавлял несчастного дворецкого от ножа в шее.

– Если вы желаете знать, не видел ли я того, кто нанес мне удар, то вынужден вас разочаровать, джентльмены – это произошло, когда я находился к нему спиной. А когда я обнаружил себя в нынешнем прискорбном состоянии, никого уже не было.

– Соболезную, – мягко сказал я, и мы с Валентайном перевернули тело на спину. Под стол пришлось поставить какой-то горшок – кровь из раны стекала прямо на каменные полы и могла навсегда их испортить.

Наша одежда, конечно, тоже была перепачкана кровью – такой удел гробовщиков, именно поэтому мы носим черное. Помимо того, что это великолепный траур, это единственно практичный цвет для особенностей нашей профессии.

Признаться, я не люблю готовить труп к погребению. Это грязная и неприятная часть работы. Вообще бальзамированием и гримом чаще всего занимается наш приятель-танатопрактик Элис ван Доффер, однако далеко не все могут позволить себе оплату дорогостоящих услуг. Как я уже упомянул, в последнее время мы хоронили много бедняков, и их безутешные родственники вынуждены были ограничиться минимальным спектром услуг, в который танатопрактик не входил. Омывание и переодевание покойного полностью ложилось в таком случае на плечи гробовщиков, то есть нас с моим компаньоном. Валентайн подхватил тело Джерома под плечи, пока я избавлял его от ненужной уже одежды. Мои ладони тут же стали красными.

– Прошу прощения за недостаточную деликатность, – виновато сказал я, поднимая глаза на призрака.

– Все в порядке, молодые люди. Это намного лучше, чем если бы меня так и оставили лежать с ножом в затылке. Крайне неприятные ощущения, скажу я вам.

– Я надеюсь, что вы сможете нам помочь, – продолжил я. – Видите ли, мы ломаем голову, для чего пришлось вызвать гробовщиков аж из Лондона?

– А мне казалось, что вы уже догадались, – усмехнулся призрак. – Кстати, вы наблюдательные.

– Вы подслушивали. – Я вскинул брови.

– Мы находимся в поместье уважаемого лендлорда. Конечно, все здесь всех подслушивают, – степенно возразил Джером. Став призраком, он не утратил лоска дворецкого. – Хотя здесь мы можем говорить спокойно. Никому в голову не придет прослушивать погреб. Как правило, в нем ничего не происходит. Соленая говядина не имеет привычки сплетничать.

Валентайн усмехнулся.

– А зря, как видите, среди соленой говядины самое интересное и происходит.

К этому моменту мы окончательно раздели тело и я приступил к омовению. Тело к погребению должно явиться в чистоте – это было одно из незыблемых правил похоронных служб, и мы неотступно ему следовали. К тому же рабочая рутина здорово отвлекала от мысли, что где-то в доме прячется убийца с неясными мотивами.

– Так вы расскажете нам о том, что произошло?

К моему величайшему сожалению, никаких особенных подробностей призрак раскрыть нам не смог. Как это часто бывает с насильственно убиенным, он попросту не успел заметить, что произошло.

– Весьма досадно, – кряхтя, сказал Джером, оглядывая собственный труп, – предстать перед лордом Лейтоном в подобном виде. Я же потомственный дворецкий. Мой отец был дворецким, и дед…

– У вас есть дети? – осторожно спросил я.

Джером вздохнул.

– Да, дочь… Она давно уехала в Килманрок и стала там гувернанткой. Надеюсь, лорд Лейтон позаботится о ней. Ох, кто-то же должен ей сказать…

– Миссис Холден позаботится об этом, я уверен. – Я старался говорить как можно более убедительно.

– Надеюсь. – Судя по понурому виду дворецкого, способности миссис Холден он оценивал не слишком-то высоко.

– Она давно здесь служит? – спросил Валентайн.

– Совсем недавно. Вот как леди скончалась…

– А что случилось с прежней экономкой?

Призрак Джерома развел руками.

– Сбежала! Фьюить – и нет ее. Почти сразу следом за мисс Кингсли исчезла, даже расчета не дождалась. Пришлось спешно давать объявление, кого-то искать… Вот и нашли миссис Холден.

– А что случилось такого, что все разбежались? – приподнял брови Валентайн.

– Так ведь призрак стал по дому ходить, – пояснил Джером. – Призрак леди. Вот в чем, собственно, дело.

Мы тем временем закончили обрабатывать тело и придали ему приличный вид. В погребе было достаточно холодно, чтобы труп мог дождаться похорон и не ухудшить и без того печальное настроение запахами тлена и разложения.

– Мы здесь уже несколько часов, но никого не встретили. – Валентайн поднялся на ноги и потянулся, разминая спину. – Это какой-то очень застенчивый призрак, вы не находите?

– Да я же не видел его сам, – покачал головой Джером. – Никто не видел, тут таких талантливых мистиков, как вы, не водится.

– Тогда почему вы решили, что это именно призрак? – Валентайн склонил голову к плечу.

– А кто же еще? Тут и скрипы, и вздохи, и шаги… Весь дом напуган. Конечно, это призрак, кто же еще это может быть! – Тут Джером, видимо, вспомнил о своем плачевном состоянии и, глубоко вздохнув, быстро проговорил: – Надеюсь, что мне удастся избежать столь неприличного поведения!

– Жаль, жаль, что вы не заметили, кто воткнул в вас нож, – пробормотал Валентайн, – вряд ли это был призрак старой леди.

Джером задумался.

– Это правда. Но в гостиной никого не было, когда я туда зашел. Я протирал канделябр, а потом оказался уже в этом бедственном положении… Но я бы услышал, если бы входили горничные или даже миссис Холден. Я же дворецкий, я знаю шаги всех обитателей этого дома…

– Значит, это были незнакомые шаги? – словно бы вскользь уточнил Валентайн.

– Да, и очень тихие, – ответил Джером и удивленно замолк.

Мы с Валентайном снова переглянулись.

– Вы позволите осмотреть здесь все? – спросил я. – Нам в любом случае предстоит дождаться лорда Лейтона и устроить вам подобающие похороны.

– Пожалуйста-пожалуйста! Передайте покойной леди, как встретите ее, что мы все ее любим и не надо так сильно нас пугать.

Я хотел сказать, что теперь Джером может встретиться с ней лично, но прикусил язык. Так бывает с призраками в первые дни – они никак не могут принять случившиеся изменения и продолжают мыслить так, будто все еще живы.

– В таком случае, сейчас мы вас оставим. – Валентайн пошел к дверям. – Если что, Джером, помните, что вы можете ходить сквозь стены и вашим бедным коленям теперь крутые лестницы не навредят!

Когда мы пришли на кухню, там уже не было никого, кроме миссис Фордж.

– Миссис Холден разогнала всех по спальням, – объяснила она. – Чтобы не шумели и не рыдали тут. А я вам ужин погрела. Вот как, мы к вам с подозрением отнеслись, а вы, оказывается, и пригодились…

Она отвернулась и украдкой смахнула слезу из уголка глаз.

Мы с Валентайном молча приступили к еде. Ужин был самый простой – овсянка и мясной пудинг, но мы давно не ели, тем более что добрую половину дня провели в дороге, поэтому овсянка эта для нас мало чем отличалась от мифической амброзии.

Миссис Фордж налила нам чай с молоком и вздохнула печально:

– Вот вернется лорд Лейтон завтра… Мало ему сюрпризов, и ведь не предупредить его никак.

– Он был привязан к мистеру Джерому? – спросил я.

Миссис Фордж махнула рукой.

– Да старик Джером его вырастил! Лорд Лейтон рано без родителей остался, Джером и заботился о нем как о родном сыне…

Она закрыла лицо руками и вдруг из пышной, жизнерадостной женщины превратилась разом в разбитую потерями старуху. Призрак Джерома осторожно присел рядом с ней и положил руку ей на плечо. Рука прошла сквозь тело, а миссис Фордж даже не пошевелилась.

– Думаю, Джером хотел бы поддержать вас, – проговорил я. – И желал, чтобы вы позаботились о лорде Лейтоне вместо него.

Джером поймал мой взгляд и кивнул с благодарностью. У меня разрывалось сердце, но что еще я мог сделать для него? Только побыть глашатаем последней воли. И я знал, что самый сложный разговор мне еще предстоит.

Покончив с ужином, мы разошлись по спальням. Валентайн был очень задумчив, и на мое предложение осмотреть место происшествия сегодня только покачал головой.

– Мне надо подумать, – пояснил он. – Вертится в голове какая-то мысль, простая, назойливая, как муха, и такая же неуловимая. Если сейчас отвлекусь, точно не поймаю.

– Но утром здесь будет людно, – попытался возразить я.

– Возможно, нам это на руку, – загадочно ответил Валентайн и скрылся в отведенной ему комнате. Мне ничего не оставалось, как пойти в свою.

Из сна меня вырвал громовой раскат такой силы, что в первый миг мне показалось, что сама усадьба раскололась пополам. Окно осветилось вспышкой молнии, и дождь, гораздо более сильный, чем днем, забарабанил по стеклам.

Я сел на кровати, глядя в окно.

Меня охватило странное чувство – этот дом стоял в шотландской глуши, отрезанный от остального мира, лишенный связи и помощи… Мне показалось вдруг, что этот дом похож на меня. Родственные души, заблудившиеся среди дождя. Я ощущал себя таким же домом, старыми руинами, поверх которых кое-как выстроен современный фасад, наполненный лишь скорбью и унынием. Я не чувствовал в усадьбе Мелроуз жизни. Наш чудаковатый дом с черными ставнями на улице Святого Джеймса, в котором я проживал под одной крышей с заносчивым, но добродушным призраком мистера Ч. М. Блэка и экономкой-индуской миссис Раджани, был куда более жизнерадостным.

Может быть, при жизни хозяйки дома все было иначе, но теперь…

Дом ощущался как гроб.

Добротный дубовый гроб, сколоченный на совесть, покрытый лаком и позолотой, но все равно остающийся не более чем последним жилищем для бренного тела, которое покинула душа.

Я задумался о том, что не чувствую здесь присутствия призраков – кроме бедняги Джерома. Если бы призрак старой леди действительно бродил по усадьбе, разве не встретился бы я с ним с первых минут? Призраки склонны тянуться к тем, кто их видит и может услышать и исполнить последнюю волю, привязавшую их к смертному миру…

Я спустил ноги с кровати, понимая, что остатки сна окончательно меня покинули, и намеревался уже прогуляться хотя бы по крылу для слуг, как особняк сотряс новый раскат грома, а следом раздался резкий звук – будто выстрел.

Я вскочил на ноги, готовый ко всему, но понял, что перепугался зря – в дверях стоял Валентайн, а напугавший меня звук был всего лишь стук резко открывшейся двери, медная ручка которой ударилась о стену.

– Друг мой, вы в порядке? – осторожно спросил я, переводя взгляд на Валентайна.

Он молча покачал головой.

Вид у него был всклокоченный, волосы стояли едва не дыбом, а рукава темно-сливовой шелковой пижамы задрались до локтей. На лице у него был написан ужас, которого я прежде у храброго друга не наблюдал.

Он пересек комнату, залез ко мне на кровать и сунул голову под подушку. Тут же прогремел новый раскат грома, и молния перечеркнула небеса, и я заметил, что он мелко и отчаянно дрожит.

Я опустился на кровать и осторожно прикоснулся к его плечу.

– Валентайн?..

– Прошу вас, не обращайте внимания, – раздался из-под подушки нервный смешок. – Считайте меня частью интерьера, благо он скуден и печален, как вся моя грешная жизнь.

Я вздохнул и накрыл его одеялом с головой.

– Вы не говорили мне, что настолько боитесь грозы.

– Вы не спрашивали, – прозвучало из-под подушки. – И, между прочим, я хотел бы оставить что-то настолько личное при себе, и не ставил себе целью сделать вас свидетелем моего позора.

Я улыбнулся.

– Не вижу никакого позора.

Валентайн что-то угрюмо пробормотал. Вдруг из-под одеяла показалась встрепанная голова.

– Окна! Окна закрыты? – зашептал он. – Дориан, закройте окна обязательно.

Одно из окон в спальне было открыто – нешироко, чтобы прохладный свежий воздух хоть как-то проникал в душную холодную спальню. Я поднялся и крепко закрыл его; Валентайн, наблюдавший за мной, вздохнул с ощутимым облегчением.

– Шаровые молнии. – он лег на спину и описал рукой над головой круг. – Они проникают через окна, двери… Я бы не хотел встретиться с ней снова.

Я вернулся в кровать и лег поверх одеяла лицом к нему.

– Вы никогда не рассказывали о вашей встрече с ней.

Возможно, разговор мог бы отвлечь его – потому что гроза только усиливалась. Валентайн улыбнулся скупо:

– Не думаю, что это интересный рассказ.

– Я никогда в жизни не видел шаровую молнию.

– Считайте, что вам повезло, друг мой!

– Как она выглядела?

Валентайн на миг прикрыл глаза, вспоминая.

– Мне тогда было восемь лет, – медленно начал он. – Я гостил у бабушки, и это были то ли пасхальные каникулы, то ли… Не помню, но что это случилось весной, я запомнил точно.

Я задержал дыхание. Мой друг так редко рассказывал о себе что-то личное, что я боялся спугнуть момент случайным словом или вздохом.

– Моя бабушка была из тех старух, которых боятся все окрестные дети. Она строго соблюдала правила безопасности. И в грозу всегда требовала закрывать окна. Я не понимал почему. Той весной случился настоящий ураган – наутро наша зеленая улочка недосчиталась трети деревьев, а там росли вполне крепкие дубы… – Уголки губ Валентайна дрогнули в улыбке.

Но новый раскат грома стер улыбку с его лица, превратив в мучительный оскал.

– Бабушка тогда на что-то отвлеклась, а мне было интересно, что происходит на улице и почему обязательно надо закрывать окна, когда нечем дышать… А я всегда отличался изрядным любопытством, вы же знаете меня…

Я кивнул. О да, я знал, и любопытство Валентайна уже не раз едва его не погубило.

– Конечно, я открыл окно. Залез на эдвардианское кресло, отодвинул задвижку… В лицо мне ударила грозовая прохлада, и я жадно вдыхал свежий воздух. У моей бабушки всегда стояла немного затхлая атмосфера в доме. Помню, как бабушка зашла в комнату и застыла, упершись руками в бока – намеревалась меня как следует отругать. Но вдруг в комнату влетела шаровая молния. Поверьте, друг мой, вы ни с чем ее не спутаете! Светящийся шар, сгусток чистого электричества, она вплыла в комнату и начала двигаться по ней. Траекторию ее движения невозможно было предсказать. Казалось, она не подчиняется никаким существующим законам! Ни физики, ни гравитации. Я застыл, где стоял, и бабушка моя тоже стояла не шевелясь, и только губы ее шевелились – шептала молитву. Я никогда не был особо набожным ребенком – мой дед-пастор с ранних лет часами заставлял меня торчать в церкви, а не играть с соседскими детьми. Но тогда и мне захотелось помолиться…