Сказки Патика-Эмпатика

– И эти заснули! Странно, они ведь уже совсем большие! Неужели мои рассказы настолько утомительны?

Патик легонько потряс одного, другого, третьего, но ни один не проснулся. Потряс сильнее – никакой реакции. Закричал – и тишина.

– Почему они не просыпаются? Что случилось? А проснулись ли малыши? – вдруг испугался он, слез с дерева и бросился на лесную полянку, туда, где утром играли с медвежатами младшие эмпатики.

– Успокойся, Патик. Наверняка, детки уже давным-давно вернулись домой, – говорил он себе во время бега, но сердце его бешено стучало в предчувствии беды.

На полянке стояла тишина, и малыши лежали всё в тех же позах в каких он их оставил. А ведь прошло столько времени! Патик бросился их будить, но ни один из них даже не пошевелился.

– Что я наделал! – закричал он в отчаянии и побежал к лесному ручью, где с утра веселились эмпатики постарше.

– Они-то наверняка уже проснулись, – надеялся Патик, но ничего не изменилось и там: ребята лежали под раскидистым каштаном и спали. Патик в панике подбегал то к одному, то к другому: звал по имени, обнимал, тряс и даже поливал водой, но ничего не помогало, дети не просыпались.

– Лесной ручей, милый! Не знаешь ли ты, что случилось? Почему эмпатики заснули? – спросил Патик.

– Не знаю, Эмпатик, ведь я уже совсем не тот ручей, что протекал здесь, когда ты рассказывал свои истории, – прожурчал ручей и потёк дальше.

– Звери, птицы, дорогие! Не знаете ли вы, почему ребята не просыпаются?

– Не знаем, Патик-Эмпатик, но это точно как-то связано с твоими рассказами, – прочирикали птицы и улетели.

– Мы тоже не знаем, – проревели звери. – Но чуем, что несмотря на то, что тела эмпатиков здесь, их осознанность утекла в невиданные дали.

– Деревья, родные! Не знаете ли вы, как разбудить заснувших детей?

– Мы знаем всё, Патик, – прошумели деревья. – Но наше время течёт по-другому, а потому тебе не уловить наше знание здесь и сейчас.

– Но если не здесь и сейчас, то где же?

– Кто знает, может быть нигде и никогда. А может быть везде и всегда.

– А как это? – смутился Патик, но тут ему на голову упал сухой листик и прошелестел:

– Попробуй войти в осознанное сновидение.

Следом под его ногами сломалась маленькая веточка, которая нежно прохрустела:

– Просто ложись спать с намерением осознать себя во сне и узнать, как разбудить заснувших эмпатиков.

– Спасибо, милые деревья, – обрадовался Патик, лёг на корни дуба и закрыл глаза.

4. Как спасти эмпатиков?

Деревья ласково убаюкали Патика, и он заснул. Страшную действительность постепенно размыло, а вместе с ней растаяла и его осознанность. Ей на смену пришли светлые и радостные сны, и Патик забыл о своей задаче разузнать, как вернуть эмпатиков.

Лишь проснувшись поутру, он понял, что ничего у него не вышло, но не расстроился, твёрдо намереваясь осознать себя в другом сне. Но и на следующую ночь, засыпая, Патик сразу же позабыл обо всём. Ничего не получилось и через день, и через неделю, и через месяц…

– Деревья, родные! Как попасть в осознанное сновидение и подключиться к подземной сети вашей мудрости? – снова и снова вопрошал он, пробуждаясь.

– Главное – терпение, – шелестели те. – Просто осознавай себя каждую минуту бодрствования, и тогда со временем осознанность просочится и в твои сны.

Патик очень старался непрестанно осознавать себя. Бодрствуя, он ни на секунду не забывал о спящих эмпатиках, но во сне реальность ускользала от него, и он забывал всё и вся. Патик был очень расстроен неудачами, но не сдавался и продолжал намереваться войти в осознанное сновидение.

И вот однажды ему приснилось, что он гуляет по светлому лесу, выходит на маленькую полянку, играет там с медвежатами и снова углубляется в лес, где журчит ручей, шумит каштан…

– Эмпатики всё еще спят! – вспомнил Патик. – Я в осознанном сновидении! Наконец-то! Деревья, друзья, расскажите, что случилось с ребятами? Почему они не просыпаются?

– Как ты мог забыть, что эмпатия нынешних детей безгранична и потому способна отправить их куда угодно! – грозно вопросил лес.

– Безграничная эмпатия! Та самая, что проникает даже в мысли! Как же я не подумал? Не умственная, как у дедушки, не чувственно-эмоциональная, как у родителей, не телесно-соматическая, как у меня. Безграничная!

– Вот именно! С ней нужно быть очень осторожным, ведь с её помощью возможно всё!

– Неужели она перенесла детей в мои рассказы, в прошлое Земли?

– Да, и беда в том, что когда они своими глазами увидели все те безобразия, что пиявища творили с природой, то так испугались, что забыли, кто они.

– Что же теперь делать?

– Прежде всего, эмпатики должны вспомнить, кто они, и осознать, что то, что они видят – всего лишь сон о прошлом Земли.

– Я напомню им! – воскликнул Патик.

– Это будет непросто. В своих осознанных сновидениях ты должен разыскать и освободить зачарованную память каждого.

– И тогда они проснутся? – с надеждой спросил Патик.

– Нет, осознать себя во сне – лишь первое условие. Оно обязательно, но недостаточно.

– А каково второе условие?

– Чтобы вернуться, эмпатики должны превратить сон о задыхающейся больной Земле тех времён в сон о здоровой красавице-Земле настоящего.

– Как?

– Для этого нужно суметь объяснить находящимся в их сне пиявищам, что Земля – живое, чувствующее существо, которое нужно беречь.

– Сможем ли мы пробиться сквозь их равнодушие и эгоизм?

– Понадеемся, что да, потому что, если ребята не смогут достучаться до пиявищ и пробудить в них эмпатию к Земле и всем населяющим её живым существам, они навсегда останутся в прошлом, – прошумели деревья, и Патик проснулся.

5. Измени реальность Земли

Долгие месяцы разыскивал Патик потерявшихся эмпатиков по необъятным пространствам сновидений, долгие часы пытался вернуть осознанность и память каждому. А когда все, наконец, вспомнили, кто они и откуда, Патик поведал им, что нужно сделать, чтобы выбраться из прошлого и вернуться домой, и эмпатики начали самую невероятную кампанию на Земле…

Чем закончилась эта невероятная история? Смогли ли ребята изменить страшную реальность задыхающейся от ядовитых газов и мусора Земли, реальность вымирающих зверей и птиц, реальность вырубаемых лесов? Выполнили ли свою задачу – превратить каждого пиявища в эмпатика, любящего и хранящего свою планету?

А вот этого не знает никто. Ведь прошлое эмпатиков – это наше настоящее, поэтому то, смогут ли Патик и ребята вернуться домой, зависит и от тебя. Поможешь?

Патик-Эмпатик

Пролог

Когда-то давно Пáтик-Эмпáтик случайно отправил своих друзей в сновидение о временах, когда на Земле обитали существа под названием пиявища. Там маленьким эмпатикам пришлось своими глазами увидеть, как жестоко пиявища обращались с животными, как бездумно вырубали леса, как безответственно загрязняли водоёмы и атмосферу. Для неподготовленных детей это стало огромным потрясением, и от шока они забыли, кто они, и застряли в том сне.

Долго пришлось Патику-Эмпатику разыскивать ребят по сновидениям пиявищного мира и убеждать, что, на самом деле, то, что они видят – это всего лишь ужасный сон о прошлом. Но даже после того, как Патик-Эмпатик вернул память каждому, прошло ещё немало времени, прежде чем ему, наконец, удалось научить эмпатиков осознанно изменять одну сновиденную реальность на другую, и все благополучно вернулись домой.

Шли годы, эта история забылась, как страшный сон, и все зажили, как прежде. Лишь родители пропавших тогда эмпатиков недолюбливали Патика и предпочитали, чтобы тот держался подальше от их чад. Патик чувствовал это и сильно переживал, постепенно отдаляясь ото всех. Он всё меньше разговаривал, всё больше времени проводил один в лесу и вскоре почти перестал появляться дома.

Чувство вины, что он чуть не загубил детей, терзало его днём и ночью, и потому он придумывал себе всё новые и новые испытания. Сложнейшим из них было проникать в сновидения пиявищ прошлого, общаться с ними и учить их любить и уважать природу и друг друга.

Патик-Эмпатик путешествовал из сновидения в сновидение и посвящал пиявищам всё своё время и силы. Он пытался убедить их, что можно и нужно жить по-другому, но ему никак не удавалось до них достучаться. Однако Патик-Эмпатик не сдавался, и несмотря на то, что он прекрасно видел, как огромна пропасть непонимания между ним и пиявищами, верил, что когда-нибудь ему удастся пробиться сквозь их эгоизм и пробудить эмпатию хоть в ком-нибудь.

1. У пропасти

На краю пропасти сидела девочка и лила слёзы. Увидев Патика-Эмпатика, она томно наклонила голову и промолвила:

– Я так несчастна в любви.

– Что? – Патик-Эмпатик расхохотался. – Какой забавный каламбур! У тебя уникальное чувство юмора.

– Какой ещё каламбур? Ты что, совсем? Как ты смеешь надо мной смеяться?

– Разве ты не пошутила?

– С чего ты взял? У меня несчастная любовь.

– Любовь не может быть несчастной, – снова засмеялся Патик.

– Что за ерунду ты несёшь?

– Если она несчастна, значит это не любовь. Настоящая любовь – это безмерное счастье, что любимый человек просто есть на этом свете. Так как же счастье может быть несчастным?

– Можно подумать ты разбираешься в любви.

– Прости, сейчас сменю обличье и прикид, а то я совсем забыл, что для тебя специалистом в любви может быть лишь мускулистый мачо, который на самом деле является лишь специалистом по собственной важности.

– Ты слишком заумно выражаешься, я ничего не понимаю.

– Неудивительно, ведь тебя научили воспринимать лишь комплименты и лесть, всё остальное не вписывается в твою картину мира и тобой просто игнорируется.

– Откуда ты меня знаешь?

– Я тебя не знаю, я тебя вижу.

– И что ты видишь?

– Вряд ли то, что ты думаешь.

– А что я думаю?

– Ты? Ты абсолютно уверена, что я вижу перед собой интересную красотку.

– Разве это не так? – кокетливо улыбнулась девочка и достала из кармана зеркальце.

– Извини, но в человеке, который интересуется лишь собственной      персоной, нет ничего красивого и интересного.

– Согласна, ты – не очень.

Патик-Эмпатик снова расхохотался:

– Ты уникальна, твоя способность к фильтрации того, что не подходит твоим представлениям о мире, настолько совершенна, что ты даже не способна обидеться, ты просто не слышишь.

– Слушай, а не пошёл бы ты куда подальше?

– Снова не угадала, – улыбнулся Патик. – Я собираюсь как раз в обратную сторону.

– Куда?

– Куда поближе, конечно, прямиком в твою душу.

***

С тех пор Патик-Эмпатик каждую ночь приходил в сновидения девочки и пытался расшатать ось её саморефлексии. Сначала он с юмором относился к этой задаче и всё ожидал, что не сегодня-завтра ось поддастся и сдвинется, а затем уж освободить её не составит особого труда, и девочка сможет увидеть настоящую реальность, а не свои искривлённые представления о ней.

Патик был уверен в своём успехе: "Что может быть проще, чем открыть человеку глаза и показать ему, как прекрасен этот мир. Ведь это неестественно, когда кто-то сконцентрирован только на себе".

Он очень старался: рассказывал ей об истинном устройстве Вселенной, шутил и смеялся, сочинял песни и прибаутки, брал её в красивейшие уголки сновидений. Но, несмотря на все усилия Патика, в неё не проникало ничего: девочка видела только себя, говорила только о себе, интересовалась только собой и, казалось, даже не знала, что в мире кроме неё существует что-то ещё. Патик даже придумал загадку: "Что на свете прочнее всего?", но та не оценила его юмора.

Иногда красота природы могла на минуту заинтересовать её, но лишь как фон для запечатления собственной персоны. На самом деле ей хотелось слышать только о том, как прекрасно её лицо, как сини её глаза, как красны её губы, как белокуры её волосы, как строен и высок её стан, и это при том, что она была кареглазой шатенкой с приземистой фигурой и блёклым лицом.

Шли недели и месяцы, ось не сдвигалась ни на миллиметр, и Патик становился всё задумчивее:

– Неужели эта девочка не способна впустить в себя ничего из того, что не соответствует её представлениям о мире? Ну как пробить её броню? Как разрушить её веру в то, что мир создан для неё одной, и все остальные нужны лишь для того, чтобы потакать её прихотям и воспевать её эго? Ещё немного, она и меня убедит в том, что моё предназначение в том, чтобы вращаться вокруг неё, слушая об её исключительности, – иронизировал Патик, но в душе уже понимал, что вязнет в её эгоцентризме всё глубже и глубже.

К счастью, каждое утро девочка просыпалась и уходила из реальности сновидений, и у Патика было время вернуться к самому себе и всё проанализировать. И вот однажды он вдруг ясно осознал, что ему только кажется, что он занимается расшатыванием её саморефлексии, а на самом деле работа проводится над ним. Каким-то чудом, без малейших познаний в психологии она умудряется медленно, но неотвратимо обездвиживать ось его восприятия. Ось, которой когда-то практически и не было, ось, благодаря подвижности которой, он умел гулять по различным реальностям, как вольный ветер.

Патик-Эмпатик ощущал, что застывает в поверхностном мире этой девочки, и ещё немного – и увязнет здесь навсегда. Его интуиция говорила, что ему не справиться одному, и здесь нужна помощь кого-то более опытного, а чувства просто кричали, что пора уходить. Поэтому, несмотря на то что эмпатия убеждала его оставаться здесь до тех пор, пока он не освободит восприятие девочки, одним ясным утром Патик принял решение отступить и сконцентрировал намерение проснуться в другом сне.

2. На пустыре

Патик-Эмпатик осознал себя на блёклом, заброшенном пустыре, где люди выгуливали собак. Не успел он подняться с земли и отряхнуться, как на него с щенячьей радостью набросился восторженно сюсюкающий мальчик, что всё пытался взять Патика на руки, погладить и чуть ли не задушить в объятьях. Когда мальчик, наконец, понял, что Патик ему совсем не рад и хочет убежать, лицо его посерело и размылось, улыбка превратилась в гримасу, а восторг – в отчаяние. Он отпустил Патика и завыл.

– Эй, ты чего? – спросил опешивший при виде такого горя Патик.

– Ты – не Тузик, – сказал мальчик и забился в истерике.

– Я – не Тузик, я – Патик-Эмпатик, но это не важно, ведь ты в сновидении, а тут всё непрерывно меняется. Не переживай, совсем скоро ты проснёшься и увидишь Тузика, – попытался утешить его Патик, но мальчик почему-то невероятно разозлился:

– Куда ты дел моего Тузика? Он только что был на этом самом месте, – заорал мальчик, что есть мочи, и стал изо всех сил колотить Патика кулаками.

Патик-Эмпатик слышал, что иногда пиявища становятся агрессивными и применяют друг к другу физическую силу, но одно дело знать по рассказам, а другое – ощутить колотушки на себе. Он был в таком шоке от того, что его бьют, пусть и в сновидении, что не придумал ничего лучше, чем превратиться в маленькую собачонку.

Мальчик тут же разительно переменился: запищал, прижал Патика к себе, гладил, целовал, обнимал, подбрасывал вверх и ловил, снова прижимал к себе и душил в объятьях.

"Что я наделал? – ругал себя Патик. – Только зря его обнадёжил. Как мне теперь снова стать собой и в то же время не расстроить его? Ну что за странные реакции у этих пиявищ? И с чего я взял, что они бесчувственные? Всё как раз наоборот, одни эмоции и никакого над ними контроля, не говоря уж об осознанности. Но ничего, сейчас я его немного загипнотизирую и разузнаю, что произошло, а потом помогу осознаться и найти истинного себя. Всё будет хорошо, ведь именно для этого я здесь".

***

– Что ты здесь делаешь, зачем спустился в такие глубины сновидений? – начал расспрашивать утихомирившегося мальчика Патик, принявший свой прежний вид.

– Я ушёл нарочно, не желаю возвращаться в мир, который так жесток и несправедлив.

– А в чём его жестокость?

– В том, что Тузика больше нет.

– Ах вот оно что. Сколько лет ему было?

– Тринадцать, он умер от какой-то инфекции.

– Все уходят.

– Пусть уходят, мне наплевать. Лишь бы Тузик всегда был со мной.

– Какой странный подход… Если тебе наплевать, почему вселенной должно быть какое-то дело до тебя? Почему она должна оберегать твоего Тузика?

– А зачем она вообще создала болезни. Зачем есть горе и страдания?

– Горе и страдания на самом деле не существуют. Они есть, только если смотреть на всё с эгоцентрической точки зрения.

– В смысле?

– Разве Тузику было хорошо в его последние дни?

– Он очень болел.

– И страдал. А ты все равно хотел, чтобы он жил и мучился, потому что тебе больше нравилось быть с ним. А о том, каково ему, ты даже ни разу не задумался.

– Меня это твоё объяснение совсем не утешает.

– Конечно, оно и не предназначено для того, чтобы тебя утешать, я вовсе не хочу тебя утешить.

– А зачем ты здесь?

– Чтобы расшатать ось твоей саморефлексии и научить тебя принимать мир таким, каков он есть, конечно.

– Что плохого в моей любви к Тузику?

– Её эгоцентричность. Тузик жил просто, чтобы жить, а не для того, чтобы тешить тебя.

– Что хорошего в том, что он заболел?

– Ничего хорошего. Ни для тебя, ни для него. Но для миллионов и миллионов микробов – это просто счастливый случай, невиданная удача, шанс насладиться сытым и довольным существованием в этом мире.

– Почему меня должны интересовать какие-то микробы?

– А почему микробов должен интересовать какой-то мальчик и какая-то собака? Какое им дело до ваших страданий, почему им нельзя использовать свой шанс жить и размножаться?

– Потому что мы, люди, важнее.

– Важнее для кого? Во вселенной все равны, у всех есть право поучаствовать в эволюционной гонке.

– Глупости! Конечно же, я – важнее всего, потом – Тузик, а на остальных наплевать.

– Ну да, я не встречал ни одного существа, которое было бы более важным, чем ты, – задумчиво протянул Патик.

– Вот видишь!

– … и ни одного существа, которое было бы менее важным, чем ты.

– Да что ты, их тысячи. Ты просто слишком много умничаешь и потому не замечаешь всех этих паразитов, которых давно пора уничтожить.

"Забавные эти пиявища, – усмехнулся про себя Патик. – Прикольно спорят. Умничаешь, ха-ха! Как будто им можно хоть что-то объяснить без слов. Все существующие каналы связи у них закупорены, кроме словесного, да и тот они игнорируют, когда он не соответствует их ожиданиям, и вместо того, чтобы настроиться на говорящего, тупо ехидничают. Как же с ним контактировать? Может накричать на него? Он так эмоционален …"

– Хватит уже вращаться вокруг себя и своей воображаемой исключительности! Неужели ты не видишь, что это и есть источник твоих страданий, а вовсе не болезни и несправедливости, как тебе кажется. Избавься от саморефлексии и просто живи!

– Я и так живу, мне нужно всего лишь, чтобы жил и мой Тузик, и всё. Мне нет никакого дела до какой-то там эволюции, саморефлексии и всей той ерунды, что ты тут несёшь, – заорал мальчик в ответ.

"Не работает, они просто бездумно сжигают эмоции, совсем не включая осознанность. Ну как же ему объяснить?" – переживал Патик, глядя на мальчика, лицо которого снова стало изменяться, приобретая какие-то лисьи черты. Мальчик с хитрецой посмотрел на Патика, подмигнул и вдруг сказал заговорщически:

– Слушай, я точно знаю, что ты то ли маг, то ли что-то типа того. Верни мне Тузика!

– Избавься от своей эгоцентричности!

– И тогда вернёшь?

– Нет, тогда ты поймёшь, что никого и ничего не нужно возвращать. Жизнь идёт по своим законам, и их никому не изменить.

– Значит, не умеешь, или злой, – вздохнул мальчик, который снова стал похож на простодушного щенка. Он отвернулся от Патика и пошёл прочь.

***

"Не может быть, он не понял ни одного моего слова. Я абсолютно бездарен и не способен помочь никому", – думал Патик в отчаянии. Он вышел на широкую дорогу, что утопала в пыли и безнадежности, и пытался шагать вперёд, однако каждый шаг давался ему с невероятным трудом. Ветер выл в ушах и едва не сбивал с ног, пыль забивала глаза, нос и уши, тоска и разочарование в себе давили на грудную клетку и не давали дышать. И всё же Патик упрямо пытался прибавить шагу, дышать глубже, смотреть дальше и любить сильнее. "В следующем сновидении у меня обязательно получится, в следующем сне я буду ещё терпеливее и эмпатичнее", – тихонько подбадривал он себя, удаляясь всё дальше и дальше от пустыря.

Вскоре пыль улеглась, а серость рассеялась. Настроение становилось всё лучше, а в душе поселилось какое-то странно-приятное ощущение. "Что бы это могло быть?" – обрадовался было Патик, но тут услышал, что кто-то идёт за ним следом, и сердце его бешено заколотилось от страха. Патик прибавил шагу – но кто-то не отставал, Патик пустился во весь опор – и кто-то припустил вслед за ним, тогда Патик-Эмпатик понёсся ввысь, прочь от земли.

– Эй, Патик, подожди, я не умею летать, – позвал до боли родной и любимый голос.

– Невероятно, неужели я потерял осознанность и скатился в обычный сон? – подумал Патик и обернулся.

3. Неожиданная встреча

– Дедушка? Что ты здесь делаешь? Разве ты умеешь входить в осознанное сновидение? Разве ты умеешь путешествовать по реальности сна? – изумился Патик-Эмпатик.

– Не умел, но пришлось научиться на старости лет.

– Почему?

– Какой ты недогадливый, прямо, как пиявища.

– Прости.

– Я слышал конец твоего разговора с предыдущим персонажем.

– Он не персонаж, он реален.

– Пусть так. Но скажи, куда утекает твоя жизнь? Не кажется ли тебе, что ты понапрасну растрачиваешь свои силы на то, что не изменить?

– Не кажется.

– Почему ты перестал появляться в нашей реальности?

– У нашей реальности всё хорошо и без меня.

– Ты ей нужен не только, когда всё плохо. Ты её часть, и ей просто приятно, когда в ней есть ты.

– Я нужен здесь.

– Человек нужен там, где он родился. Здешний мир найдёт для себя героев и без тебя.

– Я не собираюсь быть героем. Я просто хочу здесь помочь.

– Помочь?

– Я знаю, что то, что я делаю – это лишь капля в море.

– Капля в море? Я бы сказал, что то, что ты делаешь – это не капля в море, а выливание ведра чистейшей родниковой воды на тысячелетиями иссушенные воды пустыни. Пойми, ведь даже если ты достучишься до одного из миллиона пиявищ и он что-то поймёт, утром, когда он проснётся, он ничего не вспомнит. А если и вспомнит, то тут же забудет, так как побежит по одному из тысячи своих важнейших по бесполезности дел. Ты же знаешь, что пиявища не придают значения своим снам и не задумываются о них. А если и задумываются, то со своей, пиявищной, позиции, чтобы попереживать за собственную бесценную персону и подпитать чувство собственной важности.

– Я понимаю, что всё, что ты говоришь, всегда основывается на опыте многих и многих поколений и глубоком анализе. Но чувства говорят мне, что моё предназначение – быть здесь. Я должен расшатать ось их саморефлексии и хоть немного ослабить эту поразительную эгоцентричность.

– Патик, их реальность – это прошлое.

– Я знаю, но почему-то мои ощущения говорят мне, что это – настоящее, причём такое, которое можно изменить. Я не могу противиться голосу своей интуиции.

– Пусть так, но твоё физическое тело не может всё время пребывать в сновидении. Ему нужно питаться и двигаться. Ты не представляешь, во что оно превратилось, это обтянутый кожей скелет. Не забывай, что без крепкого тела – и сознание ослабнет, и ты не сможешь здесь бродить.

– Это не совсем так, ты знаешь не всё.

– В смысле?

– Я нашёл источник энергии, который сможет питать сознание независимо от существования материального тела.

Дедушка не ожидал услышать такое и надолго замолчал. Он хотел хоть что-нибудь сказать, но никак не мог собраться с мыслями, потому что его умственная эмпатия обречённо шептала, что всё кончено.

– Пожалуйста, не делай этого, – наконец, попросил он. – Скорее всего, ты знаешь не всё, и это какая-то ловушка. Подумай, почему все бестелесные существа так стремятся обрести тело. Наверняка в их существовании есть какие-то недостатки, о которых тебе, обладающему телом, они ни за что не расскажут. В их интересах, наоборот, всё преподнести так, будто тело – это ненужное отягощение для крылатого сознания. Пойми, когда ты узнаешь на собственном опыте, что значит остаться без тела, будет уже поздно, его тебе никто не вернёт. Тело – это чудесный дар, который ты получил уж, кто знает, за что. Не отказывайся от него, даже если сейчас оно тебя отягощает. Может, ты просто не понимаешь его смысла? Кто знает, что будет дальше и как изменятся твои в цели в жизни?