Хроники не тех героев: Паломничество в таверну

Доедая последнее яблоко, Брунди встал, отряхнулся и твёрдо шагнул вперёд.

Ветер выл, как разъярённый дух гор, хватая Брунди за плащ и пытаясь сорвать его со склона. Каждый шаг давался с трудом – снег стал глубже, а под ним скрывался неровный лёд, готовый предательски подставить ногу. Брунди шёл, согнувшись, прикрывая лицо от колючих порывов.

И тогда он увидел их.

Ступени.

Вырубленные прямо в скале, неровные, почти стёртые временем, они вели куда-то вверх, к узкому уступу, скрытому за поворотом.

– Ну конечно… Дворфы не могли просто так оставить гору без лестницы, – прохрипел Брунди, сжимая кирку.

Он подошёл ближе. Камень ступеней был тёмным, почти чёрным, с вкраплениями каких-то блестящих кристаллов. Брунди провёл рукой по поверхности – они отдавали слабым теплом, будто впитали солнечный свет за долгие годы.

– Ладно… Вверх так вверх.

Солнце уже клонилось к горизонту, окрашивая снега в кроваво-золотые тона. Тени удлинялись, сливаясь в синие полосы, и Брунди понимал – ночь близко.

Первая ступень. Вторая. Третья.

Они были слишком высокими для дворфа, приходилось карабкаться, цепляясь за выступы. Кирка звенела о камень, высекая искры.

На середине подъёма он остановился, переводя дух.

Отсюда открывался вид на всю долину – бескрайнюю, затянутую вечерней дымкой. Где-то там, вдали, прятался Малет, но сейчас он казался лишь бледным пятном на горизонте.

– Эх, если бы бабка видела меня сейчас… – Брунди усмехнулся.

Он уже собирался двинуться дальше, как вдруг…

Шорох.

Тихий, едва уловимый. Прямо над ним.

Брунди медленно поднял голову.

На уступе, освещённый последними лучами солнца, стоял снежный барс.

Большой. Белый. С глазами, горящими, как два изумруда во тьме.

Зверь смотрел на него, не мигая.

Брунди замер.

– Ну что, братец… Пропустишь меня или придётся спорить? – прошептал он, медленно сжимая кирку.

Барс наклонил голову, будто прислушиваясь.

А потом…

Рыкнул.

Но не в его сторону.

Куда-то за скалу.

И исчез.

Брунди не стал ждать возвращения незваного хозяина гор и вскарабкался на уступ.

Перед ним расстилалась круглая площадка, вырубленная в скале.

Брунди ступил на площадку, оглядываясь с опаской. Ветер здесь стих, будто кто-то невидимый приглушил его порывы. Небольшая пещера зияла в скале тёмным провалом, словно приглашая внутрь.

Он медленно подошёл ближе, щурясь в полумрак.

– Кто-то тут был…

Признаки недавнего присутствия бросались в глаза:

Пучок сухой травы в углу – кто-то делал подстилку. Обугленные камни – следы костра, и не такого уж старого. Кусок кожи с вырезанным знаком – возможно, от чьей-то сумки.

Брунди нахмурился.

—Не дворфы… и не люди. Слишком аккуратно для первых, слишком примитивно для вторых.

Он достал кирку и постучал по стене пещеры.

– Эй! Кто тут есть – показывайся! Я не настроен драться… если только ты не настроен драться первым!

Тишина.

Только эхо ответило ему, отразившись от каменных стен.

Брунди вздохнул и начал устраиваться на ночлег:

Собрал сухие ветки у входа, мало, но на маленький костер хватит. Разложил плащ на полу, подальше от входа. Достал последний кусок мяса – ужин скромный, но лучше, чем ничего.

Когда огонь затрещал, отбрасывая дрожащие тени на стены, Брунди присел у костра, грея руки.

– Ну что ж… День выдался неплохим. Не умер – уже победа.

Он посмотрел на вход в пещеру, где уже сгущались сумерки.

«Кто бы ни был здесь до меня… Надеюсь, он не вернётся ночью.»

С этими мыслями Брунди завернулся в плащ, положил кирку рядом и закрыл глаза.

Где-то снаружи завыл ветер.

Брунди провалился в сон, как в глубокую шахту.

Ему снился дом.

Монтегравита-Торре-Оро встал перед ним во всей своей величественной красе – башни, взмывающие к облакам, шум кузниц, запах раскалённого металла. Он видел узкие улочки, по которым бегал ребёнком, и широкую площадь Семи Молотов, где впервые взял в руки настоящий молот.

Во сне к нему подошла бабка Гарина, такая, какой он помнил её в детстве – ещё не сгорбленная годами, с огнём в глазах.

– Ну что, сорванец, сбежал? – усмехнулась она, поправляя косу на плече.

– Не сбежал, а… исследовал, – ответил он во сне, чувствуя, как щемит в груди.

Гарина покачала головой, но в её глазах светилось одобрение.

– Ты всегда был упрям, как горный козёл. Ладно, не подведи нашу фамилию.

Потом сон сменился – он снова был маленьким, сидел на коленях у отца, который показывал ему, как держать молот.

– Запомни, сынок, удар должен быть точным, как мысль, и твёрдым, как наша гора.

Запах дыма, смешанный с ароматом жареного мяса, медленно вытягивал Брунди из сна.

Он открыл глаза.

Костер горел.

Но он не его.

Напротив, скрестив ноги, сидел седой дворф.

Его борода, белая, как горные вершины, была заплетена в сложные косы, перехваченные костяными кольцами. Лицо – изрезанное морщинами, словно карта горных троп – казалось, помнило все бури этого мира. Но глаза… Глаза были ясными, голубыми и молодыми, как ледники на рассвете.

На коленях у старика лежала копчёная колбаса, от которой шёл дразнящий аромат.

– Проснулся, беглец? – хрипло спросил старик, отрезая кусок мяса. – Бьюсь об заклад, что с голоду помрёшь, если будешь жевать только свои мысли.

Брунди сел, потирая глаза.

– Кто ты?

Старик усмехнулся, обнажив золотой зуб.

– Тот, кто нашёл тебя раньше, чем барс. Называй меня Старый Тулг.

Он протянул кусок колбасы.

– Ешь. Потом поговорим… о том, куда ты идёшь, и почему это глупая идея.

Пламя трещало, отбрасывая тени на стены пещеры. Брунди с жадностью доедал кусок копчёной колбасы, который ему протянул старик, и украдкой разглядывал своего неожиданного соседа.

– Так ты говоришь, ходил в походы с дедом Донато? – спросил Брунди, вытирая жир с бороды.

Тулг усмехнулся, поправляя костяное кольцо в своей белоснежной бороде.

– Ага. Гардан Громовое Сердце. Твёрдый, как скала, дворф. Мы с ним и на Алайские пики забирались, и в Бездну Грумара спускались… – он замолчал, глядя в огонь, будто видел в нём что-то давно забытое. – А потом, в последнем походе, я отбился от группы. Заблудился в тумане. Когда он рассеялся, я понял – не хочу возвращаться.

Брунди нахмурился.

– Но почему? Ты же мог…

– Потому что здесь, на вершинах, я наконец почувствовал себя свободным, – перебил его Тулг, и в его голубых глазах вспыхнул огонь. – Там, внизу, всегда кто-то что-то решает за тебя. Император, традиции, даже собственный молот… А здесь – только ты и ветер.

Он бросил в костёр горсть сухих веток, искры взметнулись вверх.

– А теперь твоя очередь, мальчишка. Что ты делаешь так высоко, да ещё и без снаряжения?

Брунди потупил взгляд, разминая в руках кусок хлеба.

– Просто… решил посмотреть, что там, за горами, – пробормотал он. – Город Малет, например. Слышал, там…

– Там люди, – закончил за него Тулг, прищурившись. – И они не особо любят дворфов, особенно тех, кто приходит без приглашения.

Брунди пожал плечами, стараясь выглядеть беззаботным.

– Ну, я не собираюсь объявлять о своём приходе фанфарами.

Тулг рассмеялся – хрипло, но искренне.

– Ладно, ладно, храни свои секреты. Но запомни, мальчишка – горы не прощают глупостей. И если ты решил бежать…

Он не закончил, но Брунди понял.

«…то хотя бы беги в правильном направлении.»

Брунди встал, отряхивая крошки с колен.

– Ладно, мне пора. Хочу подняться ещё немного, пока солнце высоко, – он кивнул в сторону вершины.

Тулг хмыкнул, поправляя посох.

– Бесполезное дело. Там только скалы да ветер, который сдует тебя, как пылинку. А спуск с той стороны – верная смерть. Ледники там коварные, трещины скрытые. Даже я не рискую.

Брунди замер, сжав кулаки.

– А если мне нужно в Малет? Есть ли другой путь, кроме как через перевал?

Тулг почесал бороду, разглядывая склоны.

– Есть… Если не боишься крутого спуска. На восточном склоне – каменная лестница. Мы зовём её «Слёзы великана». Ведёт почти до самого подножия, до сухих долин. Оттуда до Малета – два дня хода.

– Почему «Слёзы»?

– Потому что каждый, кто идёт по ней, плачет – то ли от страха, то ли от усталости, – усмехнулся Тулг.

Когда Брунди уже собирался уходить, Тулг неожиданно остановил его:

– Постой. Есть кое-что…

Старик полез в потёртый мешок и достал пожелтевший свёрток.

– Письмо. От Гардана. Для Донато.

Брунди осторожно взял его. Конверт был потрёпан временем, но печать с фамильным знаком Громобородых осталась целой.

– Ты хочешь, чтобы я…?

– Передал. Если окажешься в городе, – Тулг пристально посмотрел на него. – Он должен прочесть это.

Брунди сунул письмо за пазуху, избегая взгляда старика.

– Постараюсь.

Тулг кивнул:

– Спускайся осторожно. И не хватайся за рыжие камни – они хрупкие как печенье.

Брунди уже сделал несколько шагов, когда Тулг крикнул ему вдогонку:

– А если увидишь стадо горных козлов – держись подальше! В этом сезоне они особенно злые!

Письмо жгло грудь, но Брунди шёл вперёд, к восточному склону, где его ждали «Слёзы великана».

***

Ветер свистел в ушах, норовясь сорвать Брунди со склона. Каждый шаг по «Слезам великана» давался с трудом – камни, отполированные ветрами, скользили под ногами, а узкая тропа то и дело прерывалась, заставляя перебираться по почти отвесным участкам.

Брунди прижался к скале, чувствуя, как письмо за пазухой колет ему грудь.

«Вернусь ли я когда-нибудь?..»

Мысли путались:

«Что там написано? Не будь ослом? Помни, что ты Громобородый? Или…»

Он представил старого Гардана – таким, каким его описывали: суровым, с руками, изуродованными кузнечным трудом, с взглядом, способным прожечь камень.

«Наверняка что-то вроде: Ты олух. Не просри королевство, болван. Всё как обычно…»

Но почему тогда Тулг хранил это письмо все эти годы?

Внезапный порыв ветра едва не сорвал его со скалы. Брунди вцепился в выступ, сердце бешено колотилось.

– Чёртовы горы… Чёртовы письма… Чёртов…

Он замолчал, заметив впереди проблему – участок тропы полностью обрушился. Оставалось два варианта: карабкаться обратно или…

Брунди осмотрел обрыв.

«Три метра вниз до следующего уступа. Можно попробовать…

Он снял плащ, быстро скрутил его в подобие верёвки и привязал к выступу.

Первый метр дался легко. На втором «верёвка» натянулась, угрожающе скрипя.

И в этот момент…

Треск.

Плащ начал рваться.

Брунди отпустил его до того, как он разошёлся полностью, и рухнул вниз.

Удар. Боль в лодыжке.

Но он был жив.

Подняв голову, Брунди увидел, что приземлился прямо перед… Пещерой.

Небольшой, почти незаметной с тропы. А внутри – слабый голубоватый свет.

– Ну конечно… Как же без загадочной пещеры, – пробормотал он, потирая ушибленную ногу.

Но выбирать не приходилось – начинался снег.

Брунди замер на пороге пещеры, втянув голову в плечи. Внутри, среди голубоватых сталактитов, сидел снежный тролль – огромный, с кожей, напоминающей потрескавшийся лёд, и глазами, как два мутных ледяных осколка. Он что-то жевал, громко чавкая, разбрасывая вокруг кости.

«Тихо… Тихо…»

Брунди сделал шаг назад – и хрустнул случайной льдинкой.

Тролль поднял голову.

Наступила тишина.

– Э-э… Приятного аппетита? – выдавил Брунди.

Тролль взревел.

Брунди рванул к выходу, но тролль оказался на удивление быстр – его лапища схватила дворфа за туловище и швырнула вглубь пещеры.