Одна душа на двоих

– Конечно, Талия, мы быстро!

Они прошли через трапезную, свернули направо. С торца каменного жилища располагалась летняя кухня – с большим разделочным столом, местами для жарки, стопками мисок и чугунков.

– Идемте за мной, – зашел внутрь деревянной постройки Байон. – Тут место для работы, а вот там, – он отворил дверь справа и перешагнул через порог, – тут и есть чулан. Таскать припасы, – он обвел рукой многочисленные мешки, бочки и подвешенные связки овощей, – ни в коем случае нельзя. Если учитель прознает, то сразу выгонит.

Сначала он показал новеньким спальное место Талии, сразу за входом направо, отделенное дощатой перегородкой, высотой чуть ниже человеческого роста, а уже затем – их закутки. Их организовали у дальней стены кладовой, с такими же перегородками с обеих сторон, словно стойла в конюшне. В каждом таком закутке было по узкой, из досок кровати и небольшой, только сегодня прибитой полочке.

– По хозяйству еще помогают Гэрэл и Пеон. Гэрэл – бабуля такая низенькая, может, уже видели, – объяснил зачем-то Байон. – Но сюда ее отец не пускает, вороватая она слишком… Так, давайте далее. Учитель уже определил вам работу: помыть после ужина посуду, – начал загибать он пальцы, – замесить на утро тесто, помыть и почистить овощи, поколоть орехи, наполнить бочку, вынести в яму мусор. Талия, – наконец улыбнулся он девушке, все это время не сводившей с него глаз, – организуешь их, как тебе удобно.

– Хорошо, Байон.

– А мы пока пойдем, я покажу основную часть работы и потом уже пришлю к тебе.

– Как угодно.

Они вышли на улицу, свернули на большой задний двор с каменным колодцем по центру. Метрах в двухстах от него виднелся ученический барак.

– Слева и справа, – Байон указал на два прямоугольных здания, – умывальни. Там женская, а тут мужская. Самая сложная ваша работа состоит в том, чтобы каждый вечер, сразу после ужина, наполнить их водой. Идемте, еще успею показать, пока ученики не набежали.

В каждой помывочной были полки, по две бочки для холодной воды и по чугунному котлу для кипячения. В каждую бочку надлежало вылить по тридцать ведер, а в котлы – еще по десять.

– Ученики моются до ужина, скоро уже набегут, – подробно объяснял Байон. – Отец ужинает после всех, потом отдыхает и идет в умывальню. То есть с начала ужина и пока не придет учитель, вам и надо натаскать всю воду.

– И Талия все делала сама? – искренне удивилась Шенне.

– Нет, конечно, она бы не успела, – по делу и без дела вежливо улыбался Байон. – И Пеон помогал, хотя и не его забота, и мне тоже приходилось. Еще забыл, одежду свою полощете сами – сначала умываетесь, потом стираете. На каждого по четыре ведра воды, рассчитывайте заранее, чтобы и на стирку тоже хватило.

– И что, Кассея тоже все стирает? – вновь изумилась девушка.

– Нет, что ты! – впервые он позволил себе саркастическую усмешку. – Нохай, Кассея, а также Кронос, Удвар, Астай и Солонго – все они из богатых семей и считают подобное унизительным. Им привозят чистые платья из города. Либо они сами себе привозят в выходной день.

– День выходной? – удивился Талик. У калахасцев такого понятия не существовало. – А это что?

– Раз в десять дней учитель не дает занятий, и каждый может заняться своими делами. Обычно все в город уезжают.

– Понятно.

– Ваша плата будет по одному ракшассу за каждую луну. Монеты будут храниться у учителя. Не хмурьтесь, – вероятно, Байон решил, что их лица не просто серьезны, но и хмуры, – это щедрая за такую работу плата.

Озвученный Байоном объем работ совсем не показался молодым супругам большим: в Калахаси они делали вряд ли меньше. Другое дело, что занятия у наставника Кальина длились намного меньше, чем у Очира, а это, в свою очередь, означало, что свободного времени – на разговоры, прогулки и утехи – теперь будет значительно меньше.

Когда Шенне и Талик вернулись на кухню, Талия уже была поглощена готовкой. На сковороде кипело масло, в разогретом небесной силой чугунке уже варился бульон, в закрытой жаровне пеклось что-то мучное. Повариха сосредоточенно и уверенно выполняла свою работу и даже не заметила подошедших.

Талия была высокой улыбчивой девушкой, достаточно крепкого, но все же по-женски изящного сложения. Ей было далеко до красавицы Альмы, и все же она была собой недурна, а со своей милой улыбкой – даже привлекательна.

– Слоняетесь без дела? – наконец заметила она помощников.

– Ага, – отозвалась Шенне. – Работы вроде много… да все не раньше ужина начало.

– Вот, чтобы вам не болтаться просто так, перекусите.

Талия собрала со стола обрезки овощей, взяла два куска пирога и подвинула в сторону супругов.

– Спасибо!

– Можно ли спросить? О личном? – не сдержала своего любопытства Шенне.

– Попробовать можно. А вот отвечу ли! – звонко хохотнула повариха.

– А где ваш муж?

– Мой муж? – непонимающе нахмурилась Талия, продолжая суетиться на кухне.

– Да. Он же у вас есть?

– Нет, нету.

– Как же так?! – в голове Шенне не укладывалось, что девушка в возрасте Талии может не быть замужем. – Он умер?

– С чего ты так решила?

В ответ на объяснения Шенне о калахасских традициях вступления в брак та рассказала, что женитьба в Ганбатаре была делом добровольным, требуя лишь согласия пары и их родителей.

– И вам не нравится никто? – не отпускала от себя повариху Шенне, хотя, казалось, та и сама уже не хотела от нее уходить.

– Не в этом суть, девочка. Дело в том, что мне нельзя покидать учильню. Ну а тут, как видишь, выбор для меня небогат.

Оказалось, что Талия, будучи еще совсем юной, перешла дорогу дому Батаров. Подавала гостям еду и вино, когда один из них попытался запустить свою руку ей под платье. Подобные домогательства, по ее словам, делом были обычным, и, будь она сейчас на своем месте, то просто бы убежала. Тогда же она бросила еду гостю в лицо, прилюдно обвинив того в недостойных действиях. Гость оказался важным, девчонку за клевету и нанесенное оскорбление собирались казнить, и только заступничество Очира помогло сохранить ей жизнь.