скачать книгу бесплатно
– Того никто не знает наперед.
– Ну, как сказать, – Шенне была благодарна отцу хотя бы за отсутствие поучений и укоров, – а кстати, она дома?
– Ушла к больной.
– Скажи тогда, чего вдруг все заладили про первую любовь? Что шансов мало, и она того не стоит. Так вот, ты маму первой, что ли, полюбил?
– Нет, – меланхолично улыбнулся Таймур, ведь их с Дафной поженили по решению Совета, они не любили друг друга.
– А она тебя?
– Едва ли.
– И что? Чем это лучше, чем жениться сразу?
Вместо ответа последовал тяжелый вздох. За ним еще.
– Сказать попробую, Шенне, хоть толком сам, по-моему, не знаю, – Таймур заложил руки на груди, устремил взгляд в пустоту. – В утрате страсти дело быть, возможно. Любовь великая ведь все равно пройдет, за ней наступят горечь, злость, обида. Ну а постарше мы ведь более спокойны, уже способные прощать и привыкать. Хотя все может быть не так… Не знаю…
Девушка задумалась. В целом отец говорил то же самое, что и мама, но более доходчивыми словами, без раздражающих негативных эмоций. В словах этих была логика, но и изъян оставался тем же.
– Но, папа, если есть у нас с Таликом пониманье, в чем смысл отказа от большой любви?
– Ни в чем, если оно, конечно, есть… Как бы то ни было, Совет одобрил. А это значит, что в порядке все – ведь девять их мудрее нас двоих.
– И правда.
– Да мы и сами с Дафной те еще глупцы. Твердим тебе о браке крепком, страдая сами от отсутствия любви…
Повисла длинная пауза. Очевидно, отец намекал ей на тот эпизод с Альмой, возможно, пытаясь объяснить и как-то оправдать его в глазах дочери.
– Ванжур ведь брат мой? – тихо спросила дочь.
– Думаю, что да… – так же тихо ответил отец.
– Понятно. А ее ты любишь?
– Шенне, не знаю, – еще пуще опечалился и без того меланхоличный в тот день Таймур. – кажется, что да. В одни минуты. А в другие – нет. Но то не важно нам, ведь по уставу… быть вместе все равно не суждено.
Поскольку Шенне и Талик теперь были женаты, они могли на законных или, правильнее сказать, уставных основаниях спать в эту ночь вместе. Ночевать было решено у Талика, прямо на полу маленькой веранды, постелив на него несколько охапок соломы.
Когда уже все прочие дела были сделаны, девушка подошла к Альме, которая за заботой о младенце позабыла о молодых и ранее озвученной Шенне просьбе. Ванжур только заснул. На цыпочках женщина прокралась в свой рабочий уголок, при свете свечи что-то достала из-под груды клубков и лоскутов недавно сотканного материала и вышла к ожидающей ее невестке.
– Шенне, прими вот это платье, – она протянула девушке аккуратно сложенную светлого цвета одежду.
– Но… – смутилась девушка.
Дары в общине были редким явлением. Калахасцы практически не имели ничего личного: жилище, еду, одежду, утварь, землю – все предоставляла им община. То редкое, что они производили иногда для себя, отдавать другим было не принято, поскольку обычно стоило оно слишком больших трудов. В словаре калахасцев вообще отсутствовало слово «подарок», а «дар» применялся исключительно в отношении небесных даров.
Еще более смущало Шенне то, что это было подобием шафранового платья, с которым у нее сложилась устойчивая негативная ассоциация.
– Я, шила его долго, для тебя, – не обратила внимания на ее смущение Альма. – Я ж знала, что вы женитесь когда-то.
Руки девушки наконец осмелели и приняли платье.
– Оно все под тебя, смотри! – приподнимая край туники, возбужденно шептала ей мастерица. – Цвет серо-голубой, как у тебя глаза! Ткань твердая, под твой характер. Без рукавов, от пояса свободное, чуть-чуть колена выше – в таком тебе хоть бегать, хоть сражаться. А шорты в цвет каштана, к волосам!
– Э… я совсем не знаю, что сказать, – была честной девушка.
– Не надо говорить, Шенне. До той поры… пока Талика любишь, все мое – твое. А если вдруг предашь, то будешь ты мне враг навеки!
Часть II. Ганбатар
1. В дороге
Они покинули Калахаси с рассветом. Широкую повозку доверху загрузили мешками со снедью, для верности затянув их толстой веревкой. Из-за большого веса поклажи вместо одной лошади порешили запрячь пару.
Баклай, принявший от Совета столь важное и ответственное поручение, а потому имевший поначалу серьезный и озабоченный вид, расположился на облучке. Талик же с Шенне заняли место в хвосте, где было устроено некое подобие высящейся над краем повозки лавчонки. То и дело зевая, они склонили друг на друга головы, оперлись на тугие за их спинами мешки и пытались дремать. Но сон к ним никак не шел.
– Талик, ты спишь? – первой решилась оставить эту идею девушка.
– Не сплю, – не открывая глаз, едва слышно пробормотал он.
– Тогда скажи… вчера, что это было? Что, мол, тебя чужачка охмурит?
– Удобные слова, чтоб убедить старейшин. Ты ж поняла?
– И да и нет… То хорошо, что план сработал, но одного я не могу понять, – Шенне наконец полностью открыла свои широкие глаза и устремила их на опущенные веки возлюбленного.
– Чего?
– Как ты вообще такое мог подумать?! – в ее голосе звучало в основном удивление, но и для ноток претензии тоже место нашлось. – Как в голову пришло оно тебе?
– Не знаю, – от этих ноток Талик окончательно пробудился. – Я сперва представил, что я – не я, а будто бы Хагал. Потом подумал о причинах разных, что закрепить могли его вдали. Подумал про любовь, друзей, ремесла. Чужачка показалась посильней…
– Когда приедем мы, – после паузы продолжила девушка, – и строить глазки… начнут чужачки всякие тебе, я прям не знаю, как при них сдержаться…
От подобных фантазий все ее тело передернуло злостью.
– Мы будем прогонять их вместе, – улыбнулся ей Талик. – Без колебаний.
Шенне широко улыбнулась, успокоилась.
– А о платье Альмы – что думаешь?
– Оно тебе подходит.
– Не слишком броско?
– Думаю, что нет. У нас одежды мало – как ни посмотри, а лишним нам оно никак не станет.
– Тут спору нет.
Как таковой дороги между Калахаси и точкой назначения – Ганбатаром – почти не было. Торговые караваны ходили слишком редко, чтобы изжить с пути вездесущий сорняк. Ориентиром им служила река слева, вдоль которой проходила большая часть торгового маршрута, а также путевые указатели, прибитые к высоким, в несколько метров, столбам, которые, в свою очередь, выполняли функцию маяков.
Им и Баклаю повезло – лишь несколькими днями ранее общину покинули торговцы солью и пряностями. За своими обозами они оставили хорошо заметные следы примятой к земле травы. Внимательно их держась, неопытным путешественникам можно было не бояться заблудиться.
Ближе к середине дня остановились на отдых. Дали лошадям напиться, на длинной привязи пустили их в поле для подкорма. Баклай, потягивая затекшую спину, вероятно, посчитал нужным завести с молодыми разговор.
– Завидую я вам, ребятки! – подошел он к обнимающейся на ветру парочке.
– М-м… Отчего? – взял на себя бремя ответа Талик.
– Вы мир узнаете другой… другие лица, песни… Мы ведь живем в своей общине, ни о ком не знаем. Какое оно, все вокруг?!
Молодожены, как по сигналу, задрали свои брови, улыбнулись своему попутчику, тихонько, воротя головы от ветра, засмеялись.
– Чего вы ржете? – глядя на них, Баклай сам заулыбался.
– Разве ценно то? Этот мир другой? – попытался объяснить их позицию юноша.
– Не знаю, – подошел тот еще ближе, – мне так – любопытно. У нас ведь каждый день похож на остальные. А там – в диковинку, все новизна!
– Будь наша воля, – подключилась Шенне, – мы б остались дома.
– Ага…
– Вы глупые еще! – по-доброму посмеялся над ними Баклай, судя по всему, чувствуя себя в позиции старшего, но еще не настолько старого, чтобы подбирать достойные выражения.
Когда они продолжили путь и оказались снова в хвосте телеги, и Талик, и Шенне почувствовали облегчение. Баклай был забавным, как им казалось, мужчиной, но все же, когда он был скрыт от них за горой мешков, они ощущали себя намного уютней.
– Ты глянь на этот холм, – указала вдаль Шенне, – такой он интересный, словно в дымке.
Рыже-зеленые холмы вдалеке были единственным, что существенно отличало местный пейзаж от калахасского.
– Не очень хорошо его мне видно, – Талик попытался внимательнее рассмотреть возвышение сквозь два слоя кружащих вокруг них розовых змеек. – Мешают наши вихри разглядеть.
– М-м… Настолько плохо?
– Почти как раньше, ненамного хуже… вчера добавилась лишь парочка витков. Но главное, что я тебя отлично вижу! – он повернул к ней лицо и потянулся губами, желая поцеловать ее в щеку, но девушка успела подставить ему свои.
– И все ж нехорошо, – Шенне прервала их непродолжительный поцелуй. – Скажи, а надо ли нам столько?
– Тех листиков души?
– Ага! Ведь если посудить, то нам не надо много.
– Пожалуй, так, достаточно уже, – неуверенно согласился с ней Талик.
– И те, что от Гахтага, мы могли б не брать. Ну, разве нет? Серпа и чешуи, и когтя хватило б нам. Ведь так?
– Ну да, хватило б, – подумав, вновь согласился Талик. Большой необходимости в двух боевых дарах Яра Гахтага у них действительно не было. – Поторопился я.
– Не я, а мы. Ведь я могла вмешаться тоже.
– Могла, но поздно ведь теперь…
– Давай не будем больше их таскать? Как ты считаешь?
– Можно. Но если очень ценный дар найдем, тогда еще обсудим.
– Да будет так.
– Да будет так.
Ночевать остановились в небольшой роще неподалеку от очередного дорожного столба. Хоть груз их и был укрыт уложенными внахлест дощечками, Баклай настаивал, что во время дождя следует прятать поклажу в лесу, дабы мешки с солью и мукой, чего гляди, не промокли. И поскольку дождь мог нагрянуть и ночью, то и повозку им приходилось укрывать под деревьями заранее.
Спать с подачи Баклая договорились по очереди. Не столько из-за незнакомцев или разбойников, сколько из-за дикого зверья, еще не привыкшего бояться человека. В обычной ситуации даже медведь или тигр не представлял для человека угрозы – одним лишь дар-буганом зверю можно было снести половину морды. Опасности же таились ночью, когда хищник мог подкрасться незаметно.
Ориентируясь по богатырскому храпу их провожатого, Талик с Шенне, прячась за повозкой, могли без страха экспериментировать с дарами Гахтага и предаваться безобидным, которые в случае чего не столь жалко прерывать, любовным шалостям.
С шалостями, если не считать сонного поутру состояния, у них выходило неплохо, а вот с дарами Гахтага – ожидаемо неважно. Новые листики еще не приучились их слушаться, а потому страдали и цвет, и форма, и скорость призыва.
Примерно так прошли и следующие десять дней – монотонная дорога, разговоры, один привал посередине дня, по очереди ночевка. Когда собирался дождь, они укрывались в ближайшем лесу, а если был тот слабым – ограничивались свежими ветками, которыми закрывали со всех сторон поклажу, и продолжали двигаться дальше.
За это время лишь один день выдался у них особенным. Добравшись до очередного путевого столба с указателем «Ганбатар – Калахаси» они уперлись в узкий приток реки с разрушенным через него мостом. Перекрытия нехитрой конструкции, судя по всему, сгнили и рухнули под нагрузкой. Как пересекли реку шедшие несколькими днями ранее торговцы, оставалось лишь догадываться. Вероятно, ушли в обход или успели до того, как мост рухнул.
Талик предлагал перетащить повозку небесной силой, а лошадей перевести вброд, выбрав участок реки помельче. Но Баклаю идея не понравилась, и он распорядился восстанавливать мост.
– Не выйдет, навернуться может! – указал он тогда на повозку. – Уж больно высока… Да и потом, Талик, как мне обратно ехать?
Почти всю работу Баклай выполнил сам. До того как стать помощником Совета старейшин, несколько лет он трудился в бригаде строителей и, кроме того, обладал небесным даром широкой резки. Длинным и тонким серебристым ножом Баклай срезал восемь крупных стволов, отсек с них ветки, спрямил по одной стороне на каждом стволе. Сам же, используя дар-маджулс, перенес заготовки к переправе, вырезал под них углубления, а затем и перекинул бревна через реку. Помощь Шенне понадобилась лишь чтобы перелететь на тот берег и принять направляемые Баклаем перекрытия.
На одиннадцатый день они увидели признаки человеческой жизни. Возделанные под посевы поля, коровы в поле, нестройный ряд деревянных из кругляка домов. Местный старик в широких до земли штанах заявил им, что о боевой учильне слыхал, но где ту найти – знания не имел. А потому ограничил свою помощь тем, что указал дорогу на Ганбатар, где обо всем должны были знать, в том числе и об учильне.
Начиная с той деревушки дорога наконец стала дорогой – разъезженной, пыльной, легко заметной. Они минули еще одну деревеньку, лишь немного крупней первой, за которой уже должен был последовать сам Ганбатар.
Вокруг им почти не встречалось ничего примечательного, пока не подъехали они к широкому дощатому мосту через скромную речушку. Простой человеческий глаз не заметил бы ничего странного, но взгляд Талика мгновенно зацепился за никогда ранее им не виданное.
– Баклай, дождитесь нас на берегу! Мы скоро! – спрыгнув с повозки, громко крикнул вознице Талик.
Шенне тут же последовала за супругом, который, схватив ее за руку, быстрым шагом вернулся к началу моста, свернул влево и спустился к руслу. Там, всего в паре метров от берега, валялся обнаженный труп. Судя по его неприглядному виду и сладковатому запаху разлагающихся тканей, валялся он там уже несколько дней.
– Шенне, его листочки черные! – их глубокий, не меняющийся на солнце черный цвет, словно там была сама бездна, и привлек внимание Талика, который за покровом листков самого тела даже не видел. – Совсем иные! – не мог поверить своим глазам юноша.
Девушка кивнула и, зажав от гнилостной вони нос, отошла ближе к реке, тинный запах которой мог заглушить неприятный смрад. Талик же, желая рассмотреть форму удивительных листков, присел около мертвеца на корточки. Когда кольцо Лаллака оказалось одной своей стороной над трупом, черные листики, сорвавшись со всей его поверхности, тут же ринулись в поток, словно только и ждали их появления.
– Шенне, я не хотел! – от неожиданности вскрикнул Талик, пятясь назад.
