скачать книгу бесплатно
– Нет-нет, Талик, – оказалось, старейшина больше не хочет отправлять его в качестве курьера, – ты для посылок слишком взрослый. Негоже… Тем займутся дети.
Выяснилось зато, что юноша достаточно взрослый для расчистки склада, на котором загнили несколько корзин с вяленой рыбой. Воротя нос от жуткой вони, ему пришлось в течение нескольких часов перебирать десятки коробов, дабы отделить пропавшие тушки от годных.
С грустью вспоминая нелюбимую прежде беготню по улицам меж вездесущих вихрей-змеек, за этим процессом Талик мог видеть, как маленькая крыса вылезла из-под мешка с мукой и юркнула в едва заметную в стене дыру.
– Яр, там я крысу видел! – доложил он по итогам выполненного поручения.
– Худо это, – вынужденно отвлекся Яр Багур от подсчетов, для которых использовал разных размеров камушки. – Выходит, не справляются коты.
– А почему не сделаете полки? Или за балки не подвесите мешки? – Талик был уверен, что все это не делается по какой-то разумной причине, ведь это первое, что пришло ему в голову, когда он увидел там вредоносное животное.
– А ты ведь прав, Талик, – озадаченный, нахмурился Яр. – Давно могли так сделать!
– Я там закончил. На сегодня все?
– Да, ты иди. И не забудь о маме, ей непросто…
Следуя совету старейшины и держа в голове неудобную просьбу отца, Талик решил не сразу идти к наставнику Кальину, а до того забежать домой. По его мнению, с учетом сложившихся обстоятельств, наставник вряд ли бы стал наказывать его за небольшое опоздание.
Забежав в дом, он сразу увидел гостя. Его широкий кокон розовых вихрей-змеек вертелся за их небольшим обеденным столом. Альма же, как обычно, сидела за своим ткацким станком, в котором главная роль была отведена не столько технике, сколько небесной силе, приспособленной под ремесленную задачу. Даже за этим рутинным занятием осанка ее была неизменно пряма, одежда аккуратна, лицо ухожено.
– Привет вам, Яр, – оказавшись ближе, узнал Талик гостя.
– Что ж, и тебе привет, – недовольно хмыкнул старейшина Муган. – Я вижу, не обучен ты стучаться?!
– Э…
– В свой дом ему стучаться нет нужды, – с улыбкой, напоминавшей усмешку, пришла ему на помощь мама.
– Да неужто? – ехидно рассмеялся старейшина.
Внешностью Яр Муган обладал весьма противоречивой. Тело его не отличалось крепостью и ростом, зато морщинки как будто не хотели селиться на его шее и широком лбу. Он мог бы казаться заметно моложе своих пятидесяти, если бы не предательская залысина, прошедшая уже половину пути от верхней линии лба до макушки.
– А как же те дела, что детям не пристало видеть?
– С чего ж нельзя? – не подняв и брови, отозвалась Альма. – Устав тому не против.
– Но… – настала пора удивиться старейшине и таки продемонстрировать свои лобные морщины.
– Шучу я, Яр, – чуть слышно усмехнулась женщина. – Вон там за шторой ничего не видно, – легким взмахом ладони она указала ему на родительское ложе.
– И-и-и, не стеснительно совсем?
– Жены и мужа связь – благое дело, – улыбаясь краешками губ, ткачиха продолжала поучать старейшину. – Стеснению здесь места нет.
Тогда Альма говорила правду – в семье их не было принято скрывать от детей эту сторону отношений родителей. Забежав в дом и услышав за плотной шторкой характерные звуки, и Финиста, и Талик понимали, что родители любятся, и тихо уходили во двор. Им не было стыдно или неудобно, даже наоборот, они были рады, что мама с папой друг друга любят, что у них все хорошо, а их словесные уколы в течение дня – лишь ничего не значащие предрассудки.
– Что ж, стоит обсудить нам на Совете, чтоб в этой части поменять устав, – посмеявшись, Яр допил свой мятный настой и встал. – Мне уж пора, родные. Если будете в нужде, то дайте знать, поможем и руками, и заботой!
Говоря во множественном числе, Яр Муган смотрел исключительно на маму Талика, смотрел завороженно, не отрываясь. Юноша уже понимал этот взгляд. Временами он так же жадно и безотчетно глазел на Шенне.
– Спасибо, Яр Муган, – дежурно, совсем не стремясь подчеркнуть благодарность, ответила хозяйка.
– Не стоит, Альма.
Старейшина наконец отвернулся, сложил по обыкновению свои худые ладони за спиной и неспешно направился к двери. Проходя мимо Талика, он подмигнул ему, словно тот был малым дитем.
– Зачем Яр приходил? – стараясь казаться не сильно настойчивым, бросил сын.
– Да кто бы знал, Талик, – чуть шире обычного улыбнулась Альма, будто настроение ее было приподнятым – то ли от визита гостя, то ли от его неловкого ухода.
– Что, докучал тебе? – улыбнулся в ответ юноша.
– Пожалуй, нет, скорей развеял скуку.
– Отец его не любит, – чуть повысил градус серьезности сын.
– И я тоже, – она оторвалась от ниточек и успокаивающе посмотрела на свое чадо.
– А разве он не знает?
Альма глубоко вздохнула.
– Верно, знает. И также знает переменчивость сердец. И женских прежде прочих.
11. Альма
Решив обязательно обсудить с Шенне особенности женских сердец, Талик поторопился к наставнику Кальину. Из-за поглощенных вчера листиков Вархага следовало ожидать повторения ляпов и ошибок, точно как после присоединения листков Яра Каира.
Если судить по изменению радиуса вихрей, который подрос примерно до восьмидесяти сантиметров, в среднем каждый шестой листик их «души» принадлежал ранее летуну Вархагу. Иначе говоря, каждый шестой призыв в тот день был почти обречен на неудачу. Они с Шенне уже знали, что на привыкание к новым листкам им потребуется не менее десяти дней.
Тем не менее в этот раз над их ошибками уже не смеялись. С одной стороны, они были куда более редки, а с другой – их с Шенне чувства перестали других удивлять. Прочие ученики не только свыклись с их близостью, но и сами подобную близость уже искали – после того как Хагал с Саной стали ходить за ручку, дружить с противоположным полом стало модно.
Новая парочка относилась к ним очень благосклонно и при любом удобном случае вставала на защиту Шенне и Талика. Если бы последние не были так заняты друг другом, они вполне бы могли стать Сане и сыну кузнеца Варлея друзьями.
– Как думаешь, чего она сказать хотела? – сидя за их обеденным столиком на западном углу площади спросил наконец Талик.
– Не знаю, – задумчиво нахмурилась девушка, спешно очищая вяленую рыбу – ту самую, что утром Талик отсортировал как «скоро испортится». – Странно это.
– Чем сердце женщины разнится от мужского? Не понимаю…
– Да, и я.
Шенне не юлила. Она и правда не понимала, а кроме того, по-прежнему крепко держалась правила говорить своему возлюбленному правду, пусть даже и неприятную.
Неожиданно незнакомый им юноша, на пару лет их старше, присел на скамейку рядом с Таликом. Парочка, перестав жевать, удивленно на него уставилась.
– Меня Аян звать, – глядя лишь на девушку, объявил тот. – А тебя?
– Э… Кыш! – улыбнувшись, Шенне указала своим длинным пальчиком в ту же сторону, откуда незваный гость появился.
– Тебя звать Кыш?! – искренне удивился юноша.
– Шенне, и я тебе не рада, – ее палец снова указал на выход.
– И почему же?
– Да потому, что мое сердце занято. Уйди, Аян, и больше не мешай нам!
Парень недовольно хмыкнул, покосился на молчащего Талика и таки удалился.
Впервые они столкнулись с вниманием к Шенне со стороны других, более взрослых юношей, которых начала привлекать ее еще незрелая красота.
– Что ощутила ты? – спросил Талик, вдруг почувствовав какую-то внутреннюю тревогу.
– М-м… – ей понадобилась немалая пауза. – Он взбесил. Но кажется, что было и приятно. Не знаю отчего, Талик, – она улыбнулась.
– От восхищения тобою, полагаю, – он легко смог поставить себя на место Аяна. – А мне, наоборот, как будто резанула боль…
– Боль?! Отчего?
– Как будто я на миг представил, что любишь ты его, а не меня…
– Но это ж ерунда, Талик!
– Конечно, – спокойно согласился тот, – но представь других девчонок, что страстно добиваются меня. А я тому немного даже рад…
– Нехорошо, – моментально оценив предложенную фантазию, замотала головой Шенне. – Быть может, это ревность?
– Тут как ни назови, Шенне… Обдумать стоит позже.
– Да, тут ты прав, давай…
До вечера все было тихо. Каждый работал на своем заднем дворе, время от времени они забегали друг к другу – чтобы поделиться новыми соображениями по этому или другому поводу, а чаще просто потому, что соскучились.
За ужином, однако, вновь возник Яр Муган. Покинув стол старейшин на возвышении, он беззастенчиво занял освободившееся после отъезда Корлика место. Яр снова говорил, снова изображал поддержку. Но больше все же любовался Альмой.
– Я поняла все, – объявила Шенне, когда вечером они под кустами черешни нашли себе в огороде Талика укромный уголок.
– Что?
– Шафрановое платье! – она обняла Талика, прижала свою щеку к его.
– А?!
– Я вспомнила заветы, рассудила. И вышло точно так, как было с ним. Ты ж помнишь?
– Помню.
– Хуже даже. Ведь одному здесь сразу худо. И потом двоим.
До этого Шенне много раз заставила себя представить, как иные девушки вьются вокруг ее Талика, как тот, особо не настаивая, указывает им пальчиком и говорит: «Кыш!», те убегают, но вскоре опять возвращаются; как в конце появляется ослепительная и настойчивая красавица, которой сердце юноши сказать «нет» уже не может.
– Пожалуй.
– Ты меня прости, любимый, – Шенне поцеловала его верхушку уха, слезинки невольно соскользнули по ее щекам.
– За что?
– За боль, за эту слепоту, – продолжала она целовать его ухо, щеку.
– Шенне, не надо извинений. Я думаю… – Талик обнял ее крепче и поцеловал в губы, затем в подбородок, в шею, – ох, как же я тебя люблю…
Момент их страсти скоро был прерван криком соседских мальчишек, а стоило тем угомониться, их зазвала Альма. Фруктовый сад на заднем дворе оказался плохим местом – как для свиданий, так и для новых опытов с небесными дарами; не говоря уже о поиске чужаков с фиолетовыми клинками. Им было невыносимо думать, что точно так пройдут еще девяносто девять вечеров.
На следующий день Талик вновь успел наведаться домой до занятий. Яр Багур немало его удивил, когда вместо черновой работы поручил изучить старинные дощечки «О правилах наказаний», в которых излагались подробные объяснения значительности некоторых проступков. Выходило так, что устав общины был не просто давней традицией, а традицией, основанной на определенной логике.
Юноша быстро одолел скромный по размеру текст, о чем поспешил доложить Яру.
– Обдумай, а назавтра мы обсудим, – наказал ему старейшина и с тем отпустил.
Оказавшись дома еще раньше, чем вчера, юноша не обнаружил Яра Мугана, лишь следы его пребывания. На столе вновь стояла пиала с недопитым мятным настоем, а рядом с ней – нетронутая корзинка спелых слив, коих у них в саду не водилось.
– Мам, это уж не слишком? – Талик кивнул на корзинку с фруктами. – Муган сегодня снова приходил?
– Пожалуй, слишком, – уже без прежней улыбки отвечала ему Альма, – но куда мне деться?
– Скажи, чтоб не ходил.
– Я говорила.
– А он что?
– Говорит, старейшинам видней…
После случая с отцом и дощечек о наказаниях Талик уже много лучше понимал, почему простой человек не может так просто перечить старейшине, а потому дальнейшие расспросы оставил. Надо было найти иной способ, который не запретит Яру посещать Альму, но сделает это неудобным или даже бессмысленным. Только так мама бы оказалась в безопасности, а они с Шенне – свободны в выборе места и времени для вечерних встреч.
– Мне кажется, я знаю, как нам сделать! – осенило девушку, и вечером она уже описывала родителям, какому ужасному давлению подвергается Альма со стороны старейшины.
Таймур с Дафной также недолюбливали Яра и не раз были свидетелями его ухаживаний за имеющей мужа соседкой. Однако и помочь той они, с первого взгляда, не могли.
– Все это скверно, дочка, – хмуря свои белесые брови, причитала мама, – да как быть с тем?
– Ее бы нам подальше отселить, – подталкивала их к решению дочь.
– Куда ж, красавица? – отозвался и отец.
За последний год их с Шенне отношения не стали прежними – подобное уже вряд ли было возможным, однако они и не сильно испортились. Таймур более не был в ее глазах идеальным, но за отцовскую любовь и заботу она готова была временно мириться с его недостатками, которые, к слову, порой ее сильно раздражали.
