Монстры

Идея та никому не понравилась. Петр глядел на босса растерянно, вахтовики зашептались.

– Снимем десять тонн с тех сосен? Здорово! – насмехался над ним пилот. – Похороним женщину, без лопат и гроба? Чтобы ее тело звери сожрали? Еще лучше!

Толстяк терял уверенность, а с ней – и поддержку коллектива. Его неприятное пухлое лицо залилось краской.

– Хорошо, это я не учел… Сделаем по-другому: разобьем лагерь здесь, чтобы в случае опасности укрыться в вертолете. Мертвую женщину придется вынести, тут уж ничего не поделать. Есть другие предложения?

– Ее можно ветками укрыть, чтобы зверье не почуяло! – поддержал его Петр. – А чтобы нас увидели, вертушку и спалить можно!

– Что за чушь?! – возмутился Степан. – Не так нужно делать! Чтобы нас заметили, сидеть надо на большой поляне! И самолет их так мы заранее увидим. Заберем из вертушки все полезное и найдем подходящее место. И все чики-пики будет!

– А если звери? Тогда чего? – с опаской возразил ему Петя.

– Да ничего! Если мелочь какая – огнем отмахнемся! А если медведь или волки – писец нам, не повезло, значит!

– Ну знаешь, – протянул Петя, – как-то мне так не нравится.

Народ зашумел: «Слишком опасно!» – «Не хочется ночевать рядом с трупом». – «Там, наверное, вонь будет». – «Нехорошо ее бросать на съедение». – «Блин, как то стремно?» – «А что, если правда звери?» – «Вырубить бы деревья здесь, нах!» – «Смотри, комаров и мошки сколько: они хуже всяких зверей, монстры!»

Я подошел к пилоту.

– Степан, разве у нас не должно быть аварийного маяка? – спросил я шепотом.

– Маяк-то есть, – еще тише отвечал он, – только три года как не работает. Тут всем по барабану как мы летаем. Машина-то надежная.

– Предложите ему, чтоб все высказались и проголосовали, – кивнул я на пухлого босса, который, размахивая руками, продолжал уговаривать остальных. – Думаю, у меня получится их убедить.

Пилот недоверчиво посмотрел на меня, но все-таки согласился. Голосование было объявлено.

– Пусть Антон первый выскажется, – неожиданно для остальных предложил пилот.

Возражений не последовало.

– Давайте все взвесим, – спокойно начал я, попеременно заглядывая каждому в глаза. – Иван Александрович верно подметил, что вертолет может спасти нас от зверей, укрыть от дождя и мошки.

Толстяк выпрямился, улыбнулся.

– Но мне кажется, есть нюансы…

Заметив сомнение на лице Инги, я перевел взгляд на нее:

– Допустим, напали волки. Как быстро мы сможем все забраться в салон? Ведь дверь высоко, более чем в метре от земли.

Инга согласно закивала.

– Допустим, забрались, но как долго мы там просидим? Волки могут днями свою добычу ждать.

Мне показалось, что старый вахтовик уже тоже был на моей стороне.

– И это уже не говоря о том, что вы сказали без меня: труп в салоне, похороны невозможны, а место для спасателей неприметное. В общем, я предлагаю поддержать план Степана: вынести из вертолета все, что есть полезного, найти открытое место, закрепиться там и ждать помощи.

Моя небольшая речь оказалась убедительной: меня поддержали все, за исключением уже не очень уважаемого Ивана Александровича. Он продолжал упорствовать: махнул на нас рукой, сел на трухлявый ствол и разрешил нам «делать, как знаем».

Мужчины, за исключением обиженного босса, принялись за разгрузку. Пилот в транспортном отсеке, мы с Петром в салоне, вахтовики – снаружи. Передавая поклажу, я старался не смотреть на Марго: оказалось, что находиться рядом с мертвым телом мне крайне некомфортно.

– На самом деле, Антоха, дела наши лучше, чем ты думал, – заявил мне пилот.

– С чего бы?

– А ты посмотри, – с гордым видом подозвал он.

Я вскарабкался выше, в транспортный отсек. Там лежала куча разноцветных рюкзаков, чем-то плотно набитых, несколько упаковок баночного пива и колы, коробка с водкой и большой пакет со всякой всячиной – чипсы, шоколад, сигареты.

– Надеялся выручить с этого дерьма, – пояснил мне пилот, указывая на алкоголь и еду. – Работягам на вышках можно втридорога продать.

– А что в рюкзаках?

– Парашюты! Назавтра обещал поднять в небо группу экстремалов. Снаряжение у меня бросили, а сами бухать отчалили. Ты поверь, они нам еще пригодятся!

Я не разделял радости пилота: полезных вещей на борту оказалось мало. Восемь парашютов, аптечка и маленький топор – вот и все снаряжение. Лучше бы вместо парашютистов он вез охотников!

Увидев алкоголь, нашлись желающие его тут же употребить. Петя предлагал заодно и перекусить, поскольку «на голодный желудок лениво как-то», и Инга поддержала его. После очередного раунда бестолковых обсуждений вновь было принято предложение пилота. Как владельцу алкоголя и еды возражать ему никто не посмел.

– Делаем так! – распорядился Степан. – Жрачку делим поровну. Кто захочет – слупит сейчас, но только свою пайку! Парашюты вытряхиваем, куполы – на палатки, стропы – на веревки. Каждому как раз по ранцу, чтобы тащить свою долю.

– Поровну? – усомнился в решении пилота большой босс.

Он пристально смотрел на худенькую Настю, словно хотел обратить внимание прочих на особенности ее фигуры.

– Может, мужчинам больше положить? Им же больше энергии надо.

– Ага, – ухмыльнулся пилот, – сейчас еще взвешивать всех начнем, чтобы определить, кому сколько надо!

Степан уже совсем не боялся большого босса. Как я и полагал, те угрозы забылись и больше не работали. Пилот лишь отмахивался от него, как от назойливой мухи, нередко сопровождая этот жест крепким словцом.

Мы поделили наши запасы на более или менее равноценные части. Хотя никто и не собирался поддерживать Ивана Александровича, в конечном счете мужчины получили свой бонус – по бутылке водки на каждого. Однако он все равно был недоволен. Полагаю, что после того, как толстяк потерял лицо, уже ничто не могло восстановить его душевное равновесие.

В моем ранце по итогам дележа оказалась бутылка водки, шесть баночек пива, три плитки молочного шоколада, две маленькие бутылки колы, по четыре пачки чипсов и арахиса. По моим грубым оценкам, этого должно было хватить на два дня скромного питания.

Поиск подходящей поляны занял у нас долгие два часа. За эти два часа я чуть было не впал в отчаяние. Нескончаемый глухой лес, колющие своими иглами еловые ветки, но всего хуже – комары и мошка. Пока жарило солнце, было еще куда ни шло, но к вечеру укрыться от этих чудовищ уже не было возможности. Облегчение наступило только на поляне, когда мы разожгли костер и, накидав в него травы, вызвали облако отпугивающего насекомых дыма.

Мы расселись у костра, тихо и мирно: кто курил, кто подкидывал в огонь ветки, кто потирал отеки от комариных укусов.

– Все ж, Степан, ты вывел нас из этого дерьмового леса!

– Да уж, Петька! – широко улыбался пилот. – Я и сам уже думал, что писец, сожрут нас там!

Дружный смех. Как будто и не было этой грызни за лидерство, не было угроз и взаимных обвинений. Мне не верилось, что так будет долго: по своему опыту общения с людьми, я готов был биться о заклад, что это лишь временное явление.

– Скажи, а разве ты не мог сразу приземлить нас на эту полянку, а?

– Эх, Петька, была бы у нас современная вертушка, так бы и сделали. У них сейчас крепкие подвески, упругие… А мы, скорее всего, жахнули бы брюхом, пробили б топливный бак. Если бы сразу не рвануло, то машина, как пить дать, завалилась бы на бок – так всегда происходит у «восьмых». Я-то через люк бы выбрался, а вот как вы…

– За тебя, командир! – просипел Сергеич, поднимая уже открытую бутылку водки. – Дай бог тебе здоровья!

– Будет вам! – смущенно ответил Степан. – Надо палатки разбить и караул назначить, чтоб помощь не проворонить. Опосля и бухнуть можно!

Занялись палатками. Их сооружение из подручных средств оказалось не простым делом, особенно для таких неподготовленных туристов, как мы. Никто из нас не имел опыта выживания в трудных условиях, не нашлось даже любителей горных походов. Тонкие прутья то и дело падали, ломались или сильно гнулись. Маты сыпались рекой.

По ходу работы мы все время прислушивались: не летит ли самолет, не гудит ли спасительный винт вертолета. Но тщетно, как будто никто и не собирался искать нас, никто не обнаружил наше отсутствие и не направил спасательную экспедицию.

Палатки у нас получились так себе: думаю, если б поднялся сильный ветер, их бы всех сразу повалило. Но свои функции они выполняли: помогали сохранить тепло от наших тел и уберегали от назойливых насекомых.

– Ладно, авось до утра дотянут… если дожжа не будет, – открыв баночку теплого пива, заключил Степан. – Теперь разберемся с караулом.

Тянули жребий. Первая смена досталась толстяку и молодой охотнице. Пока мы мучились с палатками, она полностью скрыла от нас лицо: с помощью заколок прицепила к капюшону лоскут парашюта и сделала в нем много маленьких дырочек. Оставалось только догадываться, чего она хотела сильнее – защитить свою белоснежную кожу от насекомых, или не видеть нас.

С трех до пяти должны были дежурить пилот с Ингой, а нам с Петром предстояло караулить с утра. Сергеичу и его приятелю посчастливилось дежурства избежать, что стало сильнейшим аргументом для распития имевшейся у них водки.

Солнце близилось к закату. Я пристально всматривался в безоблачное темнеющее небо, желая увидеть летящих к нам железных птиц. Но сколько бы я ни сверлил его взглядом, ничего не менялось. Помощь не спешила.

После двух банок пива я слегка захмелел, а вместе с опьянением ко мне пришли тоска и спокойствие. Как будто сквозь дымку тумана я наблюдал за нашей компанией.

Вахтовики пили и продолжали травить байки, запас которых у них казался неиссякаемым. Пухляк молча пил пиво, ел чипсы и шоколад, а после, не попрощавшись, ушел спать. Каждый из нас хотел, чтобы наши приключения закончились, но Иван Александрович, вероятно, хотел этого больше всех.

Пилот, несмотря на свое обещание «бухнуть», ограничился малым: сказал, что иначе не сможет нести дежурство. Вместо пьянства он пытался обхаживать молодую охотницу. Но натыкался на молчание, безразличие и односложные ответы.

Петя заискивал перед обеими дамами: много и в основном неудачно шутил, щедро раздавал комплименты, выказывал невостребованную заботу. С неприступной Настей у парнишки, естественно, ничего не вышло, зато у Инги, которая была лет на семь старше его, он имел определенный успех. Она смеялась его глупым шуткам, улыбалась комплиментам и позволяла о себе заботиться, не обращая внимания на мальчишечью рисовку. Самая что ни на есть обычная молодая женщина.

«Иришка, ты у меня совсем, совсем не такая простушка!»

Подумав о супруге, я почувствовал сильную тоску – тянущую, ноющую и вместе с тем приятную. Я был почти уверен, что, не получив от меня привычного сообщения, она сильно переживает, ходит в волнении по квартире, не в силах уснуть.

Мы познакомились на первых курсах института, в те дивные годы юности, когда кажется, что всё тебе по плечу. Ира обладала особой, неординарной красотой и среди парней была не особо популярна. До поры до времени я тоже воспринимал ее скорее как друга в юбке: так легко она меня понимала, так тонко чувствовала мое настроение, так просто и заинтересованно рассуждала со мной о самых серьезных вещах.

Как-то я принимал друзей в родительском доме, тогда я только-только начал испытывать к ней нежные чувства. Проводив их, я как бы между делом спросил у отца, что он думает об этой девушке. Обычно до суровости серьезный и консервативно мудрый, он тогда ошарашил меня своим ответом: «Если хочешь жениться на ней, я не против, она действительно стоит этого». Всю ночь я пытался разобраться в себе и в том, что увидел в ней мой проницательный папаня, а уже наутро признался ей. Через полгода мы расписались и с тех пор я ни разу не пожалел об этом.

«Не волнуйся, милая, все у меня нормально, – мысленно говорил я с ней. – Скоро нас спасут, я вернусь домой, и смогу снова крепко обнять тебя».

Тогда я всей душой верил, что уже завтра все закончится хорошо.

Глава 3. Караул. Петька

– Вставай, Антоха, ваша очередь, – тормоша меня за плечо, негромко говорил пилот. – Чего, не понимаешь, что происходит? Открывай зенки, сейчас все вспомнишь!

Пробуждение далось мне нелегко. Когда мы легли, я очень долго не мог заснуть: кололи хвойные ветки, которые мы использовали вместо подстилки, а ранец под головой никак не мог заменить мне пуховую подушку. Отключившись, я видел какие-то странные тревожные сны и по пробуждении действительно не понимал, что происходит.

– Да-да, уже встаю…

Собрав волю в кулак, я заставил себя подняться:

– Как прошла ваша смена? Ничего?

– Не-а, глушняк.

– У первого караула тоже?

– Ага. Правда, наш бюрократ так и проспал в палатке, засранец! Настюха в одиночку сидела.

– Крутая.

– Угу, даже слишком, – с некоторым разочарованием сказал Степан. – У тебя часы есть?

– Нет, только на сотике. Вроде бы у Петьки были.

– Ну и чудненько, – широко зевнул он. – Вы до восьми, а там будите работяг или толстого пинайте.

– Хорошо… Петр проснулся уже?

– Ага. Вот, держи, – протянул он ракетницу. – Как старшему доверяю. Осторожнее с ней: у нас всего на один выстрел. Попусту не пали, сначала убедись, что нас могут заметить.

– Понял.

– Все, я баиньки. Удачки вам!