Монстры

Ростислав Паров

Монстры

Еще неделю назад я жил полной жизнью, искренне думая, что я – человек, созданный по образу и подобию… Как же я заблуждался.

Глава 1. Перелет. Марго

Я сидел в вертолете, смотрел в иллюминатор. Вокруг – бескрайняя сибирская тайга. Вековые ели, сосны, непроходимые болота и редкие, змеей извивающиеся речки. Даже с высоты эта величественная картина природы вызывала у меня внутренний трепет и страх. Много раз я созерцал эту пугающую мощь неосвоенной человеком земли и всякий раз восхищался ею.

Это был обычный командировочный рейс на одно из новых месторождений нашей компании, только выходящее на проектную мощность. В течение года я совершал не менее десятка таких поездок. Сами перелеты уже стали рутиной, однако каждая встреча требовала от меня усиленной подготовки и концентрации. Еще бы! Суровые, закаленные лишениями и одиночеством мужики, профессионально знающие свое дело. Чтобы они стали доверять мне, еще не достигшему тридцати лет москвичу, надо было каждый раз доказывать, что ты в этом деле не меньший профессионал.

Я летел на большом пассажирском вертолете советского производства. Свои последние годы он доживал здесь, доставляя на объект вахтовиков и редких пассажиров вроде меня.

Громкий гул несущего винта и свист проникающего в салон воздуха никак не позволяли мне сосредоточиться на предстоящей встрече. Закрыв ноутбук и откинувшись на спинку кресла, я переключил внимание на пассажиров нашего рейса. Весьма разношерстная собралась в этот раз компания!

Прямо через проход от меня расположилась харизматичная тучная особа – средних лет дама в свободном платье, увешанная деревянными, с серебром украшениями. Эти побрякушки, небрежно завязанный на шее платок и «Улисс», которого она с увлечением читала, выдавали в ней творческую интеллектуалку. Ремень безопасности, который пилот строго-настрого запретил расстегивать, болтался с обеих сторон ее сиденья.

Дама читала не торопясь, то и дело обращалась к примечаниям в конце книги. Временами закрывая глаза и закидывая голову, она задумывалась, а потом с легкой улыбкой возвращалась к чтению.

Наблюдая за ней, я пытался догадаться, зачем такая экстравагантная личность направляется на наш объект.

«Судя по внешнему виду, она не может работать по основному профилю, – рассуждал я. – Для обслуги – сильно полная и слишком образованная. Остается только одно – она жена или подруга кого-то из начальников на объекте».

Мне стало любопытно, и я решил при удобном случае заговорить с ней и узнать, кто же этот «счастливчик».

Перед странной дамой сидела не менее интересная фигура – девушка, в широком капюшоне, кожаных штанах и сапогах до колена. Ее наряд смотрелся необычно и весьма странно, если не сказать вычурно. Трудно было понять этот охотничий стиль, особенно в разгар лета. Капюшон скрывал от меня лицо молодой охотницы, как я ее стал называть, а вывод о ее возрасте я сделал опираясь на косвенные признаки – вызывающий наряд и необычные, серо-пепельные волосы.

В отличие от моей соседки по ряду девушка в капюшоне ничем не занимала себя. Она просто и почти неподвижно сидела, сомкнув обе руки под левой ногой. Если бы не эта напряженная поза, я подумал бы, что она спит.

«А ей-то что нужно на вышках? – строил догадки я. – Чья-то дочка? Очевидно так, хотя и не очень правдоподобно… Не поехала бы такая себе на уме дочурка на край земли, чтобы повидать своего предка! Разве что таким манером она хочет выклянчить у него крупную сумму. Определенно так! Или просто для новых ощущений».

Не так давно я сам был студентом и, как мне казалось, мог понять современную молодежь.

Дальше, перед молодой охотницей, расположились два совершенно типичных для данного рейса пассажира – одетые в грубую неброскую одежду вахтовики. Они сидели вдвоем, хотя в салоне хватало свободных мест, чтобы не иметь соседства. Из обрывков их разговора, которые я мог слышать, двое мужчин познакомились недавно, вероятно перед самым полетом.

Тот, что сидел ближе к проходу, был много старше – лет пятьдесят, а может, и больше. Его хриплый голос, зычный смех и грубая кожа выдавали в нем бывалого, видавшего виды мужика. Обращаясь к своему молодому соседу, он не смолкая травил какие-то истории, смеялся сам, что-то спрашивал и потом снова хрипло смеялся. В речи его то и дело проскальзывала матерщина.

«Год назад было дело… Две недели, нах, сидели на буровой… Без водки, совершенно на сухую, бля… как проклятые! Всё командир наш, сука, комсомолец! Говорил, пить вам не дам, сукины дети, и всё, на! Кхе-кхе… Андрюш, ну ты можешь себе это представить! Отобрал у нас двадцать бутылок беленькой и всю в реку вылил, п…р эдакий!»

Андрюша внимательно слушал старшего товарища, удивлялся, иногда переспрашивал, смеялся. Но пользуясь каждой возможностью, он отворачивался к окошку и, как я полагал, зачарованно глядел на таежный пейзаж.

«С этими перцами все ясно, – вынес я свой вердикт. – Обычные работяги. Хриплоголосый бывал здесь уже не раз, а молодой, скорее всего, летит на свою первую вахту. Думаю, он деревенский: у него упитанное лицо, большие кулаки и бесхитростная улыбка».

Было немного странно, что они летели на вахту вдвоем, а не группой. Может, опоздали на предыдущий вертолет, а может им не хватило там места.

Оставшиеся пассажиры сидели по моему борту, в расположенных спереди от меня рядах. Лучше прочих я видел парнишку, сидящего сразу передо мной.

Всем своим видом он производил впечатление пижона. Уложенные лаком волосы, красная, навыпуск рубаха, дорогие часы-хронометры, в руках – планшет, во рту – зубочистка. Из его наушников трещала музыка, что-то из современного и незамысловатого.

Пижон покачивал головой в такт музыке, временами страдальчески морщил лицо и что-то себе под нос напевал. Он играл в какую-то компьютерную игру, энергично двигая по экрану планшета пальцем. В паузах между раундами поглядывал за окно или пялился на охотницу, сидящую от него через проход справа.

«Что за детский сад у нас сегодня?! – весело спрашивал я себя. – Конечно, он уже не тянет на студента, но и чтобы представлять головной офис, еще явно не дорос. Зачем же он туда летит? Стажировка? Это весьма вероятно. По чьей-то протекции, чтобы набраться опыта, увидеть, как на самом-то деле все происходит. Разумно, весьма разумно! А протекция должна быть однозначно: парнишка чувствует себя слишком уверенно».

Оставались еще двое – женщина, слегка за тридцать, и большой пухлый мужчина в пиджаке. Женщина была мне не видна, о ее существовании я знал лишь благодаря тому, что мы вместе заходили в салон вертолета.

«Ничем не примечательная, вроде бы в джинсах и легком плаще», – припомнил я.

Мне казалось, что у нее еще был среднего размера саквояж – верный признак того, что она работала на объекте. Может, на кухне, а может, и секретарем у начальника.

Пухляк в пиджаке был от меня дальше всех, однако я смог хорошенько его разглядеть. Ему не сиделось на месте, и время от времени он вставал, чтобы размять свое грузное тело. Нагибая голову, чтобы не удариться о потолок, он потягивал в стороны руки, затем поворачивался к пассажирам, опирался на кресла и высокомерно на всех нас глядел.

Его деловой костюм уже измялся, рубаха одним краем вылезла из-за пояса. Шея мужчины сильно потела, и он тщательно вытирал ее носовым платком. Несмотря на все это, держался он гордо и властно.

«Не иначе, он летит туда как большой босс, – заканчивал я свое маленькое расследование. – Не исключено, что он тоже из головной компании, только старше меня по должности».

Головной офис у нас был большим, и я едва ли знал по имени всех сотрудников даже нашего департамента.

Или он мог быть чиновником: региональные власти возлагали на данное месторождение большие надежды, всеми правдами и неправдами стараясь увеличить объемы добычи и соответствующие им налоговые поступления.

– Молодой человек, – раздался голос справа, – вы не поможете толстой неуклюжей женщине?

Ко мне обращалась дама с «Улиссом», с которой я планировал пообщаться при удобном случае. Ее указательный палец был направлен на пол, где под стоящим впереди меня креслом лежала пластиковая бутылка с водой.

Только я нагнулся, чтобы поднять ее, как вертолет накренился вправо, и она укатилась еще дальше. Пришлось отстегнуть ремень и двинуться за ней по проходу.

Присев, чтобы поднять бутылку, я бросил взгляд на пижона в красной рубахе. Мое появление слегка удивило парня – он оторвал взгляд от планшета, повернул ко мне лицо и слегка приподнял бровь. Нелепая толстая золотая цепочка на его шее вызвала у меня улыбку, а парень растерянно улыбнулся в ответ.

Чтоб не смущать его, я отвернулся. Я уже поднимался, когда увидел из-под капюшона ее большие карие глаза: молодая охотница сидела ко мне вполоборота и наблюдала за моими перемещениями. У нее был совершенно жуткий взгляд – леденящий, неподвижный, бесстрастный. У меня даже холодок пробежал по телу. Несмотря на улыбку, с которой я смотрел на нее, ни один мускул не дрогнул на лице этой снежной королевы.

Вернувшись на свое место, я протянул соседке бутылку.

– Согласитесь, летать на вертолетах совсем не комфортно, – обратился я к ней.

– Ох, молодой человек, как же вы правы! Тесные кресла, ограниченное пространство и этот дьявольский шум!

Она старалась говорить громко, чтобы я мог ее слышать, даром что мы сидели всего в полуметре друг от друга.

– Точно, но выбирать не приходится: в это время года на Мирюгинские вышки только на вертушках добраться можно. Вы туда по службе или по личным делам?

– Да… Наверное, и так и так… Эх, и угораздило же меня полететь туда! – усмехнулась она. – Я уже слишком стара для таких путешествий!

На этом наш никчемный разговор можно было закончить. Я б так и сделал, если бы не мое любопытство. Прозвучавшие слова так и не дали мне ответа относительно причин ее нахождения на борту.

– Меня зовут Антон, – продолжил я. – Как-то я тоже пытался одолеть «Улисса», но оказался совсем не готов к такому изложению.

Я кивнул на книгу в ее руках.

– Это изумительная книга, Антон, просто изумительная! Я читаю ее уже третий раз и все равно получаю колоссальное удовольствие, – расплылась она в довольной улыбке. – Да что же я… Меня зовут Марго! Можно Маргарита Сергеевна, но мне больше нравится Марго.

– Марго, честно сказать, я был очень удивлен увидеть такого человека, как вы, на этом рейсе.

– Ха-ха-ха! – добродушно рассмеялась она. – Наверное, думали-гадали, что же забыла эта толстая тетка в смешном наряде на промышленном объекте?

– В целом так, – согласился я, – хотя ваша комплекция здесь совершенно ни при чем.

Я скромно опустил глаза, стараясь не смотреть на нее.

– Да не смущайтесь вы так, Антон! Я же не смущаюсь своего тела.

Она положила руки на живот, как будто подтверждая свои слова.

– Хорошо, Марго, я постараюсь, – сказал я и вновь принял слегка смущенный вид.

– Вы такой милый, Антон! Вспоминаю свою студенческую молодость, когда я училась в МГУ. У меня был хороший друг, вы мне его очень напоминаете!

– Вот как, – улыбнулся я. – Так, значит, вы учились в Москве?

– Я не только училась в Москве, я и родилась там!

Она почти полностью, насколько это было возможно, повернулась ко мне, окончательно отложив «Улисса» в сторону.

– Да, я коренная москвичка, Антон, хотя, наверное, по мне и не скажешь. Вы ведь тоже из столицы?

– Да, к несчастью, тоже.

– Ну почему же к несчастью? Разве вам не нравится Москва?

Я родился и вырос в Москве, но так и не смог привыкнуть к этому городу и принять его. Наша семья всегда жила за городом, а центр столицы мы посещали лишь по необходимости. Даже будучи студентом, я редко задерживался в этом бетонном раю дольше, чем было нужно для учебы.

– Да, Марго, совсем не нравится. Этот город – средоточие суеты, снобизма и алчности, – ответил я искренне, хотя и слегка по-юношески.

– А я люблю Москву! Нет, не удивляйтесь, Антон, это совершенная правда. Люблю ее тихие переулки, извилистые улочки, величественные здания, проспекты… и, конечно, театры. Я выросла среди этого, и, несмотря на то, что Москва сильно изменилась, я по-прежнему очень привязана к этому городу. Вам нравится театр?

Мне не нравился театр, зато с этого момента наш разговор пошел более гладко: с театра мы вновь переключились на книги, с книг – на интернет и политику. Марго оказалась интересной собеседницей, имеющей неординарную точку зрения по многим вопросам. Истинная интеллектуалка, ведущая одинокую, но полную событий жизнь.

Всего через пятнадцать минут непринужденного разговора мне удалось получить от нее интересующую меня информацию. Марго была психотерапевтом, если ей верить, очень высокого класса. На наш объект ее пригласил кто-то из руководства, ее давний институтский приятель, чью фамилию она отказалась назвать из этических соображений. По словам Марго, она никогда бы не полетела в такую глушь, но очень многим своему приятелю была обязана, да и не против была «поворошить прошлое».

– Вот вы, Антон, совершенно непохожи на моего пациента! – заявила она.

– Это почему же, Марго?

– Я хорошо вижу и слышу вас! И то, что я вижу и слышу, Антон, говорит мне о том, что у вас все хорошо.

Я улыбнулся:

– Разве может быть у кого-то все хорошо?

– А почему нет?! У вас нет комплексов, вы реально оцениваете происходящее и свои возможности, постоянно совершенствуетесь и не гонитесь за быстрым успехом, – говорила она. – У вас целостный внутренний мир и, самое главное, вы не одиноки. Нет, хоть убейте, но я никак не вижу вас у меня на приеме.

– Спасибо, Марго, но разве сейчас вы не выдали мне оценку как своему пациенту?

– Извините покорнейше, Антон! Профессиональная привычка.

Неожиданно она схватилась за сердце.

– Простите, Антон, что-то мне нехорошо.

– У вас что-то болит?

– Нет, просто очень тревожно стало.

Она села прямо, по-прежнему держа на груди руку.

– Если вам будет нужна помощь, дайте знать.

Она вежливо кивнула мне, отвернулась и, закрыв глаза, погрузилась в себя.

Внезапно раздался громкий хлопок, после которого мой слух как будто стал в два раза острее. Я отчетливо услышал песню из наушников моего соседа: это была «Сижу в самолете» от Ёлки. Тотчас услышал я и хриплый голос вахтовика: «Серега берет тогда полено и как вмажет ему по роже! Ха! Командиру, прямо по роже, на!» Казалось, я даже слышал шелест газет, которые читал пухлый босс в первом ряду.

Глава 2. Приземление. Пилот

Наш вертолет неуклонно снижался. Нет, до плановой посадки было еще не менее получаса лету. Просто машина, несколько десятков лет служившая людям верой и правдой, заявила в тот день о своей усталости, заявила ультимативно и окончательно.

Сердце мое сжалось. Аварийная посадка для вертолета советских времен – большое испытание. Нужна недюжинная удача и мастерство пилота, чтобы выйти из такой переделки живым.

«Что если это все? – спрашивал я себя. – Если это конец? Я прожил не очень длинную жизнь… Мне даже нечего оставить после себя – ни детей, ни ярких творений, ни значимых свершений. Но, с другой стороны, мне не на что жаловаться: я свою жизнь прожил счастливо. Ира, мама, отец… пусть у них все будет хорошо. Думаю, мне не о чем сожалеть».

Улыбнувшись фатальной неизбежности приближающейся развязки, я оставил мир своих внутренних переживаний и вернулся к миру реальному.

Марго, закрыв глаза и слегка наклонившись вперед, судорожно крестилась и читала молитву. Парнишка впереди меня был бледен как снег, вцепился обеими руками в поручни кресла. Вахтовики притихли, лишь изредка матерясь на вертолет и пилота. Большого босса я не видел, но мое воображение достроило картинку за меня: бегающие глаза, текущие по шейным складкам капельки пота.

Я нагнулся вперед, чтоб посмотреть, как там молодая охотница. Внешне она была совершенно спокойна: расслабленная неподвижная поза, вытянутые вперед ноги, пальцы рук не дрожат, губы не трясутся. Помня ее ледяной взгляд, я совсем не удивился, что она была самым спокойным пассажиром на нашем судне.

«Пора бы переименовать ее в снежную королеву!» – пытался мысленно шутить я.

В иллюминаторе рядом с ней я увидел мелькающие верхушки деревьев. Адреналин вновь хлынул мне в кровь, сердце заколотилось. Готовясь к жесткой посадке, я затянул ремень, уперся локтями во впередистоящее кресло и напряг все тело.

Мы скребанули днищем по верхним веткам, вертолет крутануло вправо, ударило о ствол, затем влево, после чего я перестал понимать, что происходит. Закончилось все сильным ударом, после которого я таки стукнулся лбом об переднее кресло.

Оправившись от удара, я попытался оценить обстановку: пожара нет, вертолет не двигается, винты не шумят.

«Выжили!» – с облегчением вздохнул я.

Мне было известно, что аварийные посадки вертолетов очень часто заканчиваются трагически, и я искренне считал случившейся большой удачей, почти чудом.

«Все-таки выжили!» – сказал я себе еще раз и широко улыбнулся.

Мы приземлились носом вниз, под углом примерно тридцать-сорок градусов. Пассажиры стонали, кряхтели, потихоньку приходили в себя. Бывалый вахтовик грязно ругался.

Я обернулся к Марго, чтобы как-нибудь подбодрить ее, но увидел лишь пустое кресло. Она же лежала на полу между рядами, абсолютно неподвижная. Отстегнув ремень безопасности, я подобрался к ней, взял за руку. Пульс у Марго отсутствовал, она не дышала.

– Ну что, живые есть? – громко, с явными нотками довольства прозвучал незнакомый голос.

Голос принадлежал пилоту, который все же умудрился посадить неисправный вертолет и сохранил нам жизни. Большинству из нас.

– Есть не только живые, – крикнул я.

Пассажиры повернули в мою сторону головы, кто-то охнул. Женщина с первых рядов закрыла глаза ладонями.

– Уверен? – вмиг стал серьезным пилот.

Стукнув с досады по ближайшей к нему спинке кресла, он начал карабкаться ко мне.

Пилот был крепким мужчиной средних лет. Небритый, короткостриженый, развязный – он спокойно подполз к телу, подержал пальцы на шее, затем на предплечье.

– И то верно… зажмурилась, – заключил он.

Чужая смерть совсем не испугала этого человека, он принял ее как нечто заурядное и естественное.

– Сама виновата! Я же русским языком говорил, что нельзя отстегиваться! Ладно, все на выход! – скомандовал он. – Сначала вылезем, потом решать будем, че к чему!

Избавившись от чувства вины, пилот вернул себе веселое расположение духа, с которым минуту назад вошел в пассажирский салон.

Прежде чем покинуть вертолет, я еще раз взглянул на Марго: «Какая глупая и беспощадная смерть. Еще пятнадцать минут назад я болтал с ней, видел в ней человека, интересного человека. Теперь же – только тело. Тело и ничего больше».

Я спрыгнул на землю и присоединился к остальным. Пилот отвел нас шагов на двадцать от места падения, а сам вернулся к вертолету – убедиться, что нам ничего не грозит.

Мы стояли посреди глухой тайги. Куда ни посмотри – одни высоченные ели и сосны. Наш вертолет порубил винтом верхушки елей, хвостом попал между двумя растущими рядом стволами и уткнулся носом в землю. Могучие деревья оказались сильнее техники: лопасти обломились, а эти титаны гордо продолжали стоять.

– Все нормально, рвануть не должна, – сказал нам пилот по возвращении.

Он достал сигарету, повернулся к упавшей машине и с довольным видом закурил:

– Ну как мастерски посадил, а!

По примеру пилота еще четверо: неприметная женщина, парень в красной рубахе и вахтовики – тоже закурили.

Люди постепенно успокаивались. Сначала шепотом, потом вполголоса, начали обсуждать случившееся: «Повезло… Могло быть и хуже… Было так страшно… С днем рождения!.. Мобильник не пашет…»

Закурившая женщина, которую в салоне мне не было видно, оказалась крашеной, с короткой стрижкой блондинкой. По щекам ее катились слезы.

– Пилот, что мы должны делать дальше? – громко и требовательно спросил пухлый босс.

Вероятно, привычка командовать не позволяла ему оставаться на вторых ролях.

– Как далеко до Первых Мирюг? – не получив быстрого ответа, продолжил спрашивать он. – Как долго нам ждать помощи? Почему мы упали, и что вообще произошло?

Он бы, наверное, задал еще пяток вопросов, но комар на его толстой шее прервал этот поток вопрошания.

– Да не трещи ты! – невозмутимо ответил пилот. – Дай покурить людям спокойно!

Раздался смешок, толстяк вспыхнул. Я понял, что назревает конфликт, и на всякий случай отошел в сторону, дабы позволить претендентам на лидерство выпустить пар.

– Ты что себе позволяешь, кретин?! – пошел в атаку толстяк. – Думаешь, посадил вертушку, значит, уже герой? Отвечай, или я позабочусь, чтобы тебя больше не допустили к полетам! И за катастрофу вина на тебе оказаться может. Понимаешь меня?

Пилот было дернулся, резко повернулся к большому боссу, сжал кулаки. Он сделал шаг по направлению к обидчику и почти сразу остановился, будто в нем что-то сломалось. Драка не случилась: жирдяй, не стесняясь, предъявил все козыри, и пилот понял, что ему нечем крыть. Действия толстяка, несомненно, возымели успех.

«Вот только не рано ли ты раскрыл все карты? – подумалось мне. – Будет ли этот прием и далее столь эффективен?»

Несколько секунд пилот мешкал, переминался, собирался с мыслями. Босс ждал.

– Все просто, – сплюнув под ноги, начал неуверенно пилот, – движок умер, вот и пришлось аварийно садиться. Лететь нам было еще минут сорок-пятьдесят, значит, до Мирюг верст сто пятьдесят, а то и больше. Все?

– Не все! Когда к нам помощь прибудет?

– Это уж как получится, знаешь. Часа через четыре они хватятся, что нас нет. Пока объявят тревогу, пока спасатели соберут экипажи… всё времени требует.

Чем больше пилот говорил, тем быстрее возвращался к своей развязной манере вести себя.

– Ну и самое интересное, – хохотнул он, – это как быстро они смогут нас найти.

– Разве это сложно? – поинтересовался парень в красной рубахе. – Пройти по маршруту, найти рухнувшую вертушку – как два пальца, по-моему.

По версии пилота все оказалось совсем не так просто, как с пальцами: вертолет хоть и порубил несколько веток, но сверху был почти не заметен. Кроме того, наше спасение затруднялось тем, что здесь не было определенного маршрута: мы летели не по прямой, и отклонения могли достигать нескольких сотен метров.

– И еще, – заканчивал пилот, – если стемнеет, вряд ли кто-то полетит за нами. Только керосин жечь!

– Какой план действий у вас есть на этот случай? – продолжал расспрашивать толстяк.

– Да беспокоиться особо не о чем, – махнул рукой пилот и присел на поваленный, почти превратившийся в труху ствол дерева.

– У меня есть вот это! – достал он из-за пазухи большой пистолет.

Женщина – та, что курила, – взвизгнула.

– Не боись, это просто ракетница! Разобьем лагерь и будем ждать, пока в небе спасатели не появятся. Ну или другой какой борт. Пальнем, а дальше – дело времени. Короче, не парьтесь по пустякам!

План казался разумным и вполне реальным. Я, да и не только я, тогда сильно приободрился.

– Что же, это лучше, чем ничего, – подытожил большой босс. – Раз нам предстоит пережить эти тяготы вместе, считаю необходимым нам всем познакомиться. Не «эй ты» же обращаться!

Босс неестественно усмехнулся.

– Меня зовут Иван Александрович, – сказал он с улыбкой. – Давайте дальше по кругу!

Незадача была в том, что он стоял в центре. Как следствие, никто на его призыв не откликнулся. Испытывая необъяснимую неприязнь к этому человеку, я отказался от мысли выручить его в этой неловкой ситуации.

Секунд через пять он понял свой промах и, смущенно хихикнув, указал на пижона в красной рубашке:

– Начнем с тебя.

Пижон оказался Петром, хриплый вахтовик – Сергеичем, имя его товарища я уже знал. Женщину, которую я сперва назвал невзрачной, звали Ингой. Пилот назвался Степаном.

– Настя, – тихим тонким голосом произнесла молодая охотница.

Она тоже отошла в сторону, только существенно дальше меня. Мне показалось, что она была нелюдима и нарочно сторонилась большой компании.

– Ну вот и хорошо, познакомились! – подбоченившись, говорил пухлый босс. – Вертолет используем для ночлега: в нем тепло и безопасно. Тут ведь зверей, наверное, полно.

– Ну ты дал, командир! – хохотнул Степан. – Ночевать в нем?!

Он ткнул пальцем на стоящий под углом летательный аппарат:

– Между рядов лежать будем, как та мертвая тетка?

На этот раз Иван Александрович дал промашку. Однако он не признал ошибку, и это стало еще большей промашкой.

– Кабину поставим ровно, женщину похороним! – уверенно заявил он.