скачать книгу бесплатно
Но Сева никак не ожидал, что его рассказ вызовет живой интерес не только у детей его группы, но и у взрослых. В тот же день воспитательница взяла его, и повела в медпункт. Там Севу прослушал детсадовский врач, и сказала, что ребёнок здоров, но «хрипы есть», что может быть признаком зарождающейся простуды, а может и не быть. После этого Сева был сразу отведён к заведующей, где он просидел на стуле минут десять, пока не пришли две строгие женщины с вопросом: «Где ребёнок?». Увидев указанного им ребёнка, они сделали на лицах странно добрые улыбки, усадили Севу за стол перед собой, и начали расспрашивать. Они спрашивали его, где он был на выходных, как он туда попал, с кем, что делал, и где в это время были его родители. Он отвечал, а они записывали.
«Отец долго отсутствует в семье…» – записывала одна из них.
– А он скоро вернётся! – сказал Сева.
Но они даже не обратили внимания на его слова. Они спрашивали, и он подтвердил, что они с Людмилкой промокли и замёрзли. Кто их отпустил с «этими людьми»? – Сева ответил, что отпустила мама. Они даже спрашивали, что они ели в течение дня.
Севу отвели обратно в его группу, а к заведующей привели его сестру Людмилу Лебедеву, которая была в другой, средней группе. Её тоже расспрашивали о проведённых выходных и всё записывали. И в медпункте она побывала так же.
Когда Людмилку отправили обратно, одна из женщин сказала заведующей:
– Сигнал верный – мать оставляет детей под присмотром безответственных и равнодушных людей. Подпишите здесь. Пишите: «свидетель такая-то…»
И она передала заведующей исписанный лист с печатным заголовком «Департамент социальной защиты населения РФ». Заведующая подписала, не читая.
Руслан, с головой увлечённый Василисой, даже не заметил, что пришёл день защиты диплома – это вторник следующей недели, после тех самых выходных, когда они гуляли с детьми, и провели чудесную ночь. Ему Заяц напомнил в понедельник. И он пошёл, и защитил свою работу, забыв об этом уже через два часа. Ему, правда, быстро об этом напомнили однокурсницы, когда позвонили, чтобы пригласить на вечеринку по случаю получения дипломов. Руслан ответил, что явку не гарантирует, ибо имеет неотложные дела. Ему попросту не хотелось идти туда и терпеть на себе внимание этой неинтересной публики. Знали бы они, какая красавица и умница у него есть! Но перед ними он не собирался хвастаться любимой.
Защиту диплома отметили у Василисы в тот же день. Набрали сладостей, и попили чаю, как в своей семье: Василиса и Руслан, Елена и дети. А что будет в грядущую пятницу у его однокурсников? Кафе, истерический шум под названием «музыка», их девушки, дымящие сигаретами, как мужики, и претендующие на то, что они понравятся парням.
Руслан засиделся дотемна, и сёстры попросили его остаться ночевать. Чтобы не волноваться – как сказала Елена. Она увела детей спать, а Василиса повела Руслана в свою комнату. Там они устроились, обнявшись, у неё на диванчике, и насладились, для начала, длинным сладким поцелуем. А потом они продолжили разговор, начатый ещё в гостиной, за чаем. Что теперь Руслан будет делать, получив диплом? Ему обещали трудоустройство на заводе «Промавтоматика», где он проходил практику. Ещё раньше он думал поступать в Омск, или идти в армию на срочную службу, а потом на контрактную, и осваивать военную специальность. Так он думал раньше, когда у него никого не было. Теперь работа за станком, на «Промавтоматике», становилась возможностью остаться в Дубове. Но Василиса поняла, без лишних слов, его сомнения и ответила:
– Руслан, ты должен идти туда, куда тебе предназначено, и делать то, на что ты способен, а не то, что приходится делать из-за меня. Я тоже не хочу с тобой расставаться… И мы не расстанемся! Учись, утвердись в жизни! Устройся! Надо уметь ждать! Я это понимаю. Я буду ждать. Да, это, как обычно… Все так говорят… Многие говорили… Мы же сможем регулярно видеться! Было бы желание. Это же не на другой планете. Это правильный путь, Русь. Зато потом мы не будем жалеть, что не устроились в жизни. Знаешь, когда-то наступит этап, когда это будет твоей опорой, и эту опору надо делать сейчас.
– Ты правильно говоришь, Василиса, – сказал Руслан, и ласково погладил её руку, – Ты же Василиса – Василиса Премудрая. Да, так и должно быть. Если мы оба это понимаем, то для нас это не будет проблемой. Я буду учиться дальше.
– Ну, вот, – улыбнулась она, – мы, как всегда, поняли друг друга. Значит, дело пойдёт. Я бы не простила себе, если бы оставила тебя в Дубове!
– Мы живём в современном мире, – ответил Руслан, – где никто нигде не остаётся пожизненно. Самолёты, поезда, автобусы… Мы доступны друг другу всегда. Было бы желание.
– А желание есть, – тихо сказала Василиса.
– Какое? – вкрадчиво спросил Руслан.
Василиса засмеялась, и вместо ответа поцеловала его. Он обнял её, и, не спеша, стал целовать её в губки, словно обследуя: верхняя губа, нижняя, уголки рта. А она гладила его волосы.
– Не могу остановиться… – сказал он, – Правда, Вась, не могу…
Тогда она прикрыла его рот ладошкой, и сказала:
– Спать будем. Как тогда, у тебя…
Руслан почувствовал облегчение. Она сама привела его в свою комнату, и в отношении девушки это можно было расценивать очень многозначительно, но он расценил единственно верно: она ему очень доверяет. Он сам не желал её доступности, и в то же время, конечно, хотел её. Хотел обладать ею всей, а не только тем, что видят глаза и трогают руки, и уж если получить её тело, то получить заслужено. Но никакой заслуги, достойной Василисы, он за собой ещё не видел, и не смел нарушать неприкосновенность любимой.
– Мне тогда очень понравилось спать сидя, обнявшись, – сказала она, – но, может быть, тебе неудобно? Это мне-то было хорошо…
– Василисушка, ты меня выгнать хочешь? – засмеялся он.
– Нет, нет, нет, нет!
– Мне было очень хорошо, поверь.
– Всё равно, раздвинем диван. Хочешь, раздевайся, неудобно ведь всю ночь в одежде.
– Я рубашку сниму. Точно, неудобно будет.
Они раздвинули диван, и Василиса выключила настенный светильник. Она устроилась на диване калачиком, а Руслан обнял её сзади, окружив своим телом. Она взяла его руку, и прижала к своей груди. Он слышал, как стучит её сердце. Она слышала его сердце.
С утра, в кабинет заведующей детским садом зашли те же две представительницы службы социальной защиты, что были и в прошлый раз. Но с ними были ещё трое: высокий мужчина с надменным лицом, женщина, и полицейский.
Поздоровавшись, одна из социалок сказала:
– Мы забираем детей Лебедевых. Забираем сейчас, вызовите их.
– Куда забираете? – совершенно автоматически спросила заведующая.
– Они переходят под опеку службы соцзащиты, – ответила социалка, – вы же инструктированы были: выполнять распоряжения Департамента соцзащиты, сообщать о фактах. О фактах вы сообщили.
– Ах, да, – рассеяно ответила заведующая, – Так у них же родители есть, с родителями решайте этот вопрос.
– Ещё раз напоминаю: обязаны выполнять распоряжения Департамента соцзащиты.
Заведующая уже давно была проинструктирована по поводу взаимодействия с Департаментом, и знала, что не имеет права скрывать ставшие ей известными факты нарушений прав ребёнка и его безопасности. Но ей в голову не приходило, что распоряжения Департамента, которые она обязана выполнять, могут быть такими – отдать кому-то ребёнка прямо из детского сада.
– А как же родители? Что им сказать?
– Адресуете их к нам. Так где дети? Они, вообще, сегодня в детском саду?
– Я ещё не знаю с утра. Их принимают воспитатели. Я сейчас позвоню.
Заведующая позвонила в обе группы и выяснила, что Сева и Людмилка на месте, и распорядилась немедленно привести их, одетых, в кабинет.
Пока она звонила, надменный мужчина надменно говорил, через женщину-переводчика, обеим социалкам:
– Детей нужно было забирать сразу! Как так можно!? Вас же учили! Почему их забирают только сейчас? Забирать детей можно сразу, по факту установленных нарушений! У нас именно так и делают. Суд – это вторично, когда мы решаем вопрос защиты ребёнка. Сначала – защитить ребёнка, а потом уже суд примет взвешенное решение о его полноценной и гарантированной защите. Защитить ребёнка и принять решение о его защите – это слишком разные вещи! Ребёнок может погибнуть, пока вы примете такое решение! Вот поэтому и существует Инструкция! Инструкция вас защищает, понимаете? Вы действовали по инструкции, и всё! О, эти русские… это не переводите.
Мужчина был норвежец, штатный сотрудник Барневарн – норвежской службы защиты детей. В Россию был командирован для обмена опытом, а точнее, для передачи и внедрения опыта по организации службы защиты детей от произвола общества.
Привели одетых детей. Социалки заулыбались, и сказали детям, что повезут их сегодня в другой детский садик. Дети заволновались. Их вывели, и все сели в полицейскую машину. Машина уехала, а в кабинете остались только заведующая и два воспитателя из групп Севы и Людмилки.
– А что сказать их маме, Лидия Григорьевна? – спросили воспитательницы.
– Детей забрал Департамент соцзащиты, – сдержано сказала заведующая, глядя в окно вслед уезжающей машине, – Пусть обращается туда.
Когда воспитатели вышли от заведующей, одна из них, Вера Витальевна, из группы Людмилки, сказала:
– Надо же матери позвонить! Как же так? Жень, позвонишь?
– А разве они сами не позвонят?
– Но, Жень, мама ведь их нам отдавала, а не им – спрос с нас!
– Да, ты права. А Григорьевна, похоже, не собирается ейсообщать. Это как же: иди сама ищи?
– Жень, позвони!
Обе воспитательницы были людьми прежней традиционной школы отношений с родителями и детьми. Для них главными и единственными представителями ребёнка были его родители – мать и отец. В их сознании, вся ответственность за ребёнка была только перед его родителями. На специальном семинаре воспитателей учили, что родители гораздо чаще могут становиться источником угрозы для ребёнка, чем другие представители общества, по той причине, что родители имеют возможность чаще и ближе бывать с ребёнком. Эта выдумка почти не закрепилась в их головах, настолько она была необычна, и родители, по-прежнему, воспринимались воспитателями как главные покровители своих детей. Поэтому они не могли не сообщить о случившемся Елене, матери Севы и Людмилки.
– Ладно, я позвоню, – сказала Евгения Александровна, воспитатель Севы. Но она вспомнила, что их предупреждали об ответственности за выдачу информации, которая может навредить ребёнку. Но это же мать! Но, кажется, именно к матери Департамент имеет какие-то претензии… Нет, мать это мать!
Евгения Александровна набрала номер Елены Лебедевой.
– Елена Викторовна, это из детского сада, Евгения Александровна, воспитатель. Елена Викторовна, ваших детей только что забрал Департамент соцзащиты.
Детей везли в Дубовскую городскую больницу, для обследования в инфекционном отделении. Так положено, для размещения в детском доме, куда их собирались определить до решения суда. Когда машина полиции остановилась возле хорошо всем знакомого здания горбольницы, дети заволновались.
– У меня ничего не болит! – испугано сказала Людмилка.
– Ничего, деточка, – сказала одна из социалок, – просто посмотрят ваши животики. Если ничего не болит, то и хорошо.
Их отвели на второй этаж, в дальнее крыло, где была инфекционка. Двери этого отделения охранялись охранником. Детей передали врачам, и социалки вернулись назад. Ещё по пути к машине одна другой сказала:
– Ты обратила внимание на девочку? Если её внешность от матери, то я представляю себе её мать – женщины с такой внешностью от мужиков отбоя не имеют, и она, точно, ведёт бурную жизнь. Куда уж тут до детей!
Елена примчалась с работы в детский сад сразу после звонка воспитательницы.
– Умоляю, – просила её Евгения Александровна, – не говорите заведующей, что это я вас вызвала! Скажите, что вам понадобилось забрать детей среди дня, и вы сами пришли!
Заведующая уже была готова к разговору. Ей надо было только спровадить мать из детсада в Департамент, и всё, они умывают руки. Конечно, она догадалась, что Елену кто-то вызвал, но пока не стала разбираться с этим. Она спокойно объяснила Елене, что с детьми всё в порядке, а в Департаменте ей всё объяснят и скажут, что делать, поэтому им, администрации детсада, ничего больше и не сообщали.
– Но зачем их могли забрать? – удивилась Елена.
– Ваш мальчик пожаловался, что он промок во время прогулки.
– Что? Пожаловался? Да он был в восторге! Это я могла бы пожаловаться, если бы о них сразу не позаботились. И позаботились хорошо! Да и кому какое дело? И что, это причина, по которой их забрали?
– Да.
– Но зачем? Куда?
– Я ничего не знаю, Елена Викторовна. Отделение Департамента находится в Горадминистрации.
Елена приехала в Горадминистрацию. Меньше всего она ожидала, что в Департаменте соцзащиты её сразу не примут. Там же оказались только какие-то ничего незнающие клерки. Они сказали, что Елене надо ждать явления волонтёров или других уполномоченных служащих Департамента. Кем-чем уполномоченных? Почему ждать? Они забрали её детей, а она мать, и вот она пришла – чего ждать? Это они должны её ждать!
Наконец, спустя час, появился такой социальный работник – женщина предпенсионного возраста, на лице которой из косметики была только помада, но в таком количестве и качестве, словно она заменяла и собрала в себе весь тот макияж, что отсутствовал на лице.
– Вы мать Лебедевых? – спросила она, – Начальник отделения будет позже, может быть завтра. Но я вам объясню. Поступила информация, непосредственно от ваших детей, что вы оставляете их без присмотра.
– Я уже знаю, – возмущённо сказала Елена, – мой сын рассказал про прогулку в лес на выходных! С чего вы взяли, что они были без присмотра? Они же не сами пошли в лес, а с моей сестрой и нашим другом!
– По-нашему это называется: без присмотра, – ответила социалка, – Каков уровень ответственности вашей сестры, неизвестно.
– Она вполне ответственная и опытная в обращении с детьми девушка, – ответила Елена, – Я ей вполне доверяю!
– Это вы доверяете, а дети попали под дождь!
– Да тысячи детей регулярно попадают под дождь, лазят по лужам!
– Вы это приветствуете?
– Нет, конечно, но дети есть дети.
– Да, дети есть дети, но присутствие взрослых должно оберегать их от таких ситуаций, которые вредны для их здоровья. А в вашем случае присутствие взрослых привело их под дождь. Мы обязаны, по закону обязаны, реагировать на подобные случаи.
– Первый раз слышу о таких законах. Повторяю ещё раз: да, дети попали под дождь, но о них позаботились и привели в порядок. И с ними всё в порядке.
– Вот это сейчас и выясняют наши социальные работники. Если всё в порядке, то дальше суд оценит вашу родительскую состоятельность, и отдаст детей вам.
– Что!? – Елена даже поперхнулась, – Суд!? Причём здесь суд? Я же требую своих собственных детей! Я что, не получу своих детей?
– Извините, но отдать детей из учреждений службы соцзащиты можно только по решению суда. Никто не имеет права их вам отдать из спецучреждений без решения суда, если уж они сюда попали. Ведь их же не просто так забрали.
– Простите, их забрали у меня по решению суда? – её голос начал дрожать.
– Ещё нет. Но предварительно забрать их могут по сигналу в любом случае.
– По какому сигналу?
– О нарушении прав ребёнка или его безопасности.
– Что за бред? Откуда такие законы?
– Они приняты у нас недавно, но и не вчера, могли бы и знать. Во всей Европе действуют законы о преимущественном праве ребёнка на абсолютно любую защиту.
– О, Господи! А мне-то что делать?
– Теперь уже ждать решения суда.
– А где же дети? С кем они? Кто их кормить будет?
– За это не беспокойтесь. Накормлены и ухожены они будут хорошо. Ведь теперь ими занята служба соцзащиты, волонтёры которой занимаются детьми круглосуточно, в отличие от родителей, которые большей частью отсутствуют, на работе, например, и прочие другие причины бывают. Ведь так, гражданка?
– Я не увижу своих детей? – спросила Елена, с дрожью в голосе.
– Нет, – ответила социалка, – Пока нет.
– Они же маленькие, они же плакать будут! – и Елена зарыдала сама, – Я должна с ними встретиться!
– Успокойтесь, с ними опытные психологи, они всё детям объяснят и успокоят.
