скачать книгу бесплатно
Руслан задумчиво замолчал, и повернулся к Василисе, которая сидела рядом с ним, на диване.
– Мы с Василисой поженимся! – решительно сказал он, – И попытаемся усыновить детей, как супружеская пара. Прости, Василиса, я хотел, предложить тебе руку и сердце совсем не при таких обстоятельствах, но так уж сложилось всё.
Василиса молча положила голову на плечо Руслана и всхлипнула. Он взял её руку и накрыл своей ладонью.
– Мой отец завещал мне немаленькую сумму денег, – продолжал Руслан, – Согласно завещанию, я получаю эти средства в случае создания семьи. Итак, мы сможем продемонстрировать комиссии, или что там у них, удовлетворительную материальную состоятельность. Кроме того, у Василисы трёхкомнатная квартира, а у меня двухкомнатная – по жилплощади отличный показатель. Ходатайство об усыновлении вряд ли будут рассматривать те юристы, которые сегодня нас судили, так что мы не будем узнаны как «фигуранты дела». Фамилия Хромов на суде упоминалась эпизодически, и её тоже вряд ли вспомнят. Мы хорошие кандидаты в усыновители.
– Ты смелый мужчина, Руслан, – тихо сказала Василиса, – Ты готов перекроить свою жизнь, хотя имеешь очень широкий выбор…
– Она уже перекроена, Василиса, четыре месяца назад. Поверь, я мечтаю вечно быть с тобой!
Елена, впервые за это время, улыбнулась.
– Вы ни в чём не виноваты, но вы же и причина всего, – сказала она, вставая, – Наверное, это путь, который надо пройти.
Она подошла к Руслану и поцеловала его в щёку, так же, как это делает Василиса.
– Спасибо, Русь, – сказала Елена, – Василиса, что ты скажешь?
– Я согласна, – тихо ответила она, закрыла глаза и прижалась лицом к щеке Руслана.
Он обнял её за плечи.
– Я вызвала Игоря, – сообщила Елена, – он будет через несколько дней. Апелляцию будут рассматривать уже с его участием.
Плесковы явились очень быстро. Принесли все документы и отдали Гусичу пачку копий, а так же две пачки денег по 100 000 рублей в каждой. Гусич вручил им, уже оформленные для них, документы на детей. Плесковы попросили собрать детей немедленно.
Сборы были нехитрые – одна сумка вещей на двоих. И об этом уже знала Марина. Выполняя Димкино задание, она смогла получить доступ в специальный реабилитационный корпус, где сейчас находились Лебедевы. Для этого ей пришлось пофлиртовать с физкультурником, который был вхож во все подразделения детского дома, поскольку дружил со всем женским коллективом очень близко. Узнав, что детей уже сегодня отправляют из детского дома, Марина немедленно позвонила Диме, а он позвонил Руслану.
Сева и Людмилка снова оказались вместе, в какой-то опрятной комнате с игрушками на полках. До того их держали порознь, на разных этажах здания. Один раз, когда Людмилка плакала, ей дали успокоительное. Причём спросили, как ей дать: таблеточкой, или укольчиком? Ненавязчивый такой намёк на жёсткие меры. Поэтому, когда она снова увидела Севу, она даже побоялась заплакать от радости. Обнявшись с сестрой, Сева спросил:
– Людмилка, тебе сказали, что у нас будут новые родители?
– Да. Кто это? И где наша мама?
– У нас не может быть новых родителей! – ответил Сева, – У нас и так есть мама и папа. Врут они всё!
– Мне тёти говорили, что мы с тобой всегда будем вместе, если у нас будут новые родители.
Детей специально держали раздельно, чтобы «новые родители» стали для них благодетелями, которые их соединили.
В это время, на первом этаже реабилитационного корпуса, инструктор-психолог консультировала Плесковых, как вести себя именно с этими детьми, что нужно делать, что бы поскорее найти с ними общий язык. Она проходила курс обучения по этому вопросу в Европе и в Москве.
– Извините, – сказал Плесков, морщась, – но у них ведь есть родители, не так ли? Кто они и где?
– Фактически, только мать, – ответила психолог, – отец подолгу в отъезде. Эти дети очень склонны доверяться другим людям, воспользуйтесь этим.
– Так кто же родители? – спросила Плескова.
– Люди нормальные, не сомневайтесь, без дурной наследственности. Семья культурная, привычки благополучные. Подмечайте это, и всегда хвалите детей за все проявления благополучного и благоразумного поведения.
– Это очень хорошо, – сказала Плескова, – но хорошо бы, так сказать, заочно познакомиться с этими людьми с хорошей наследственностью, как вы выразились.
– Я не знаю этих людей, – ответила психолог, – только со слов детей, это ограниченная информация, к которой имеет доступ очень узкий круг людей. Дети могут рассказать сами о своих родителях, но я не советую их об этом просить – это очень затруднит отвыкание.
В сопровождении психолога Плесковы пошли знакомиться и забирать детей. Они поднялись на третий этаж, и вошли в комнату, где дети Лебедевых ждали своей участи.
Сева и Людмилка сидели на скамеечке в комнате ожидания и уже молчали, ни о чём не разговаривая, когда за дверью послышались шаги. Дверь открылась и в комнату вошла та самая тётка-психолог, которая все эти дни промывала им мозги, и ещё двое – девушка и молодая женщина.
Женщина и девушка были одеты в одежду, напоминающую походную экипировку: обе были в штанах и лёгких подпоясанных куртках светло-зелёного цвета, из грубой ткани, вроде холстины. На ногах у них были мягкие кожаные ботинки со шнурками, напоминающие мокасины. Русые волосы у обоих охвачены пояском и заплетены в косы. У женщины на плече висел небольшой коричневый рюкзак, а у девушки – кожаная сумка на ремне.
– Здравствуйте, – тихо сказала детям девушка.
– Здравствуйте, – так же тихо сказала женщина.
Удивлённые дети молчали.
– Детки, – улыбаясь, сказала психолог, – это Валентин Валерьевич, – и она указала на девушку.
Девушка улыбнулась и подмигнула детям.
– А это Мария Кирилловна, – психолог представила женщину, – или Маша.
Дети напрочь потеряли дар речи.
– Мы немножко посидим наедине и пойдём, – сказала «Валентин Валерьевич» психологу.
– Да, да, конечно, Валентин Валерьевич, познакомьтесь. Я буду в коридоре.
И психолог вышла.
Когда дверь закрылась, странные гости подошли к детям поближе и присели перед ними на корточки, ласково улыбаясь. У обеих, и у девушки, и у женщины, были совершенно одинаковые глаза.
– Мы вас знаем, – доверительно сказала женщина, – ты Сева, а ты Людмила. Мы знаем вашу маму и вашего папу. Но сейчас мы не можем вас отвести к ним. Сейчас мы можем только увести вас отсюда. Если вы не уйдёте с нами, вас заберут другие люди. И никогда не вернут.
– Так вы хотите отдать нас маме и папе? – обрадовались Сева и Людмилка.
– Тихо! Хотим. Но этого никто не должен знать, иначе нам не позволят это сделать. Сейчас мы все уйдём отсюда. Не надо с нами разговаривать. Просто идите с нами. Но если что, то я – «Валентин Валерьевич», а она – «Мария Кирилловна».
Они поднялись, и дети тоже встали со скамеечки. Девушка взяла сумку с их вещами, и все направились к двери.
За дверью их ждала психолог.
– Севочка, Людочка, вы познакомились с Валентином Валерьевичем и Марией Кирилловной? – спросила она дружественно у детей.
Те одновременно кивнули.
– Очень располагающие детки, – сказала ей девушка.
– Ну, вот, вы найдёте общий язык! – обрадовалась психолог, – Я сделала всё, что смогла.
– Вы сделали немало, спасибо вам, – ответила женщина, – Ну, теперь мы пойдём.
– Думаю, вы, Валентин Валерьевич, будете прекрасным отцом! – мило улыбнулась «Плескову» тётка-психолог.
Потом психолог излилась изысканными прощаниями и пожеланиями счастья, после чего дети и странная пара, забирающая их, направились к выходу. За этой сценой наблюдала из-за угла Марина. Она была весьма озадачена: по данным местной агентуры, детей должны были забирать семейная пара – мужчина и женщина, а тут она увидела только две молодые женщины, одна совсем молодая, и одеты во что-то вроде униформы. Марина быстро помчалась к запасному выходу, чтобы продолжить слежку снаружи.
Все четверо уже подходили к воротам детского дома, чтобы покинуть его территорию, и столкнулись, нос к носу, с Бьёрком Инвиком, который только что выскочил из машины. У него в руках была папка с новыми документами детей Лебедевых. Там, в Швеции, подсуетились, и смогли выслать документы уже сейчас. Вот и хорошо, детей уже можно будет отправлять. Теперь Бьёрк торопился в кабинет Гусича. Он обошёл стороной четверых угрюмых парней – подростков из детдома, которые направлялись к воротам, засунув руки в карманы, и быстро направился к админкорпусу. На парней он больше не оглянулся. А двое из четверых «парней» – девушка и женщина – только посмотрели ему вслед, усмехнулись, и повели детей дальше. Они вышли на улицу и молча пошли по ней куда-то. За ними выглянула Марина, дождалась, пока они удалятся на безопасное расстояние, и отправилась за ними.
Гусич сидел у себя в кабинете и думал про Плесковых. Странно, как он мог забыть про таких солидных клиентов? У него такое ощущение, будто он только позавчера с ними познакомился.
И, вдруг, вошёл Бьёрк Инвик со своей переводчицей, поздоровался, и положил на стол папку с документами.
– Детти, – сказал он, – Лебедефс.
И ещё что-то добавил.
– Документы для детей Лебедевых, – сказала переводчица, – Детей отправляем немедленно.
Гусич заглянул в папку. Томас и Эдда. Гусич закрыл папку, и сообщил, что детей уже усыновили, увы.
Не стоит описывать грандиозный скандал, который разразился в кабинете директора. Сначала Бьёрк ругался с Гусичем, потом ругался с переводчицей, за то, что она плохо переводит его нецензурную брань, и требовал, что бы она доходчиво перевела все его угрозы. Но Гусича это не страшило. Он знал, что с должности его не уберут, потому что на вышестоящее начальство у него был неслабый компромат: Гусич несколько раз «угощал» их детдомовскими старшеклассницами, из тех, что сами не прочь залезть в чьи-то штаны. При необходимости, это всегда можно доказать.
Бьёрк ушёл, хлопнув дверью. Ничего страшного, но пренеприятный осадок остался. Ладно, это пройдёт. Зато он провернул чисто своё дело, без участия всяких бьёрков. Гусич выдвинул ящик стола, чтобы полюбоваться результатом и успокоить себя. Сверху лежала пластиковая папка-конверт с документами Плесковых. Это гарантия законности акта усыновления. Он открыл папку. Что это? Внутри лежало несколько сложенных газет. А где документы? Здесь были справки о жилплощади, о доходах, о судимостях, и состоянии здоровья, психиатрические сертификаты, и прочее другое. Гусич порылся в ящике и ничего этого не нашёл. Странно! Как сюда попали старые газеты, и куда делись документы?
Озадаченный Гусич открыл стенной шкаф и запустил руку в карман висящего там пиджака. Вот две пачки денег. Он вытащил их. В своих руках он увидел перетянутые бечёвкой резанные газетные листы. Гусичь больно глотнул исчезающий, почему-то, воздух, и начал тщательно перелистывать резаную газету. Он разорвал бечёвку на обеих пачках, но не обнаружил там ни одной настоящей купюры! Это была даже не «кукла», куда вкладываются, для вида, несколько настоящих денежек, а самая натуральная… – в голове были только короткие слова. Как он так мог!? Как его так смогли!? Где эти Плесковы!? Немедленно поднять их данные! И, вдруг, Гусича совершенно прояснило: он никогда не слышал ничего ни о каких Плесковых, он действительно знает их всего несколько дней! Никогда раньше, никогда, они здесь не появлялись!
Гусич вспотел, как гусь в духовке, истекающий соком. Он вышел из кабинета, утираясь платком, и сказал секретарше:
– Мне все данные на усыновителей Плесковых! Быстро!
Через пять минут растерянная секретарша доложила, что никаких данных о Плесковых в архивах и базах нет, и никогда не было.
Гусич вызвал к себе всех, кто занимался детьми Лебедевых, и других ответственных лиц. Половина из них уже познакомились с Плесковыми, но… только пару дней назад. До того никаких Плесковых не существовало.
Гусич не помнил, как все ушли, и он остался один в своём кабинете, в глухой прострации. Он влип – детей похитили. Через несколько дней проверочная комиссия должна будет наведаться к Плесковым по указанному адресу проживания, а никакого такого адреса-то и нет! И самих Плесковых нет! Он звонил в справочную – нет таких. С него спросят, кому он отдал детей. Где дети!? Это же подсудное дело!
А по всему кабинету были разбросаны нарезанные газетные листы из пачек «денег».
Глава 7 Служители древних Богов
Загадочные люди – девушка и женщина – вели Севу и Людмилку дальше, по улице.
– Мы скоро придём. Ещё немного осталось, – говорили они, успокаивая детей.
Детский дом находился на городской окраине, улица Бажова, и в конце улицы начиналось предлесье. Дальше, за редкими деревьями уже виднелся полумрак густой чащи. За спиной остался последний уличный забор, они сошли с дороги и вошли в кустарник. Пройдя ещё немного, они остановились. Женщина негромко свистнула, и в кустах, со стороны леса, послышался шорох. Что-то большое двигалось с той стороны. Вдруг, над кустами показались две лошадиные головы, а потом кусты раздвинулись, и на полянку, где стояли люди, вышли два вороных коня под сёдлами. Они обрадовано фыркнули и повернули свои морды каждый к своей хозяйке. Сразу стало видно, кто чей.
– Ну, теперь познакомимся, – сказала женщина.
– Это Яркий, а это Месяц, – девушка представила детям коней, и засмеялась: – Коней представили, а сами нет! Моё имя Лада.
– А моё имя Рита, – представилась женщина.
– Это моя мама, – сказала Лада.
При слове «мама» дети загрустили, и опустили головы.
– Всё будет хорошо, ребятки, – сказала Рита, – Сейчас мы все сядем на наших коней и поедем в одно место, где вас не найдут. Сейчас самое главное, чтобы вас не нашли. И с вашими родителями всё будет в порядке. Вы ещё увидите их.
– Но сейчас вам надо спрятаться, – добавила Лада.
Дети согласно кивнули.
Лада легко подняла Людмилку, и посадила её в седло, на спину своего Яркого. Рита так же посадила Севу на Месяца. Затем мама и дочка легко вскочили в сёдла, за спины детей.
– Держитесь вот так, за луку, – сказали они им, – Не бойтесь, если что, упирайтесь спиной, мы сзади.
И кони тронулись с места. Пошли они, естественно, вглубь леса. И сразу ветки сомкнулись над головой и мгновенно пропали слабые звуки города – словно они уже давно ехали по лесной дальней дали.
Сначала кони шли медленно, потом прибавили шагу, когда дети уже приспособились держаться в седле. Никакой тропы в лесу не было, кони быстро бежали между деревьями, просто придерживаясь определённого направления. Навстречу быстро двигались низкие ветки и еловые лапы, под которыми приходилось пригибаться. Иногда проезжали небольшие поляны, а иногда заезжали в гущу, через которую шли медленным шагом, отгибая ветки деревьев руками.
Ехали уже достаточно долго, около часа, и Рита с Ладой спросили у детей, не утомились ли они в седле и не желают ли чего? Детям ничего не хотелось, но коней всё же остановили, чтобы дать детям попить воды. А потом поехали дальше, ещё быстрее. Лес летел навстречу, а под копытами коней хрустела опавшая хвоя, шишки и мелкие камешки. На спинах скачущих коней дети чувствовали себя словно на ладонях огромного великана, который несёт их через лес, держа перед собой. Душистый лесной воздух овевал всадников. Вдруг, перед ними показался ручей, в один шаг шириной, который петлял между деревьями. Здесь остановились и спешились. Присев на поваленное дерево, перекусили вкусными сладкими блинчиками, и запили квасом из фляги. Кони принялись пить воду из ручья.
– Не утомились ли? – спросила Рита, – Едем уже долго, и ещё ехать придётся, хотя и меньше прежнего.
– Нет, – сказал Сева, и Людмилка тоже покачала головой.
– А куда мы едем? – спросила девочка.
– В наш лесной дом, – сказала Лада.
– Разве в лесу бывают дома? – удивилась Людмилка. В её представлении лесные дома могли быть только в сказках.
– Почему бы и нет? – ответила Лада, – Разве плохо жить в лесу.
– Не знаю. В лесу хорошо гулять.
– В лесу всё хорошо, – уверено сказала Лада, – вот увидишь.
Немного отдохнув, снова сели на коней, и поехали дальше, вдоль ручья. Так ехали долго, пока ручей не вывел их на маленькую поляну. Пересекая поляну, ручей убегал дальше, но дальше не поехали, а остановились здесь.
– Приехали, – сказала Рита.
Всадницы слезли с коней и сняли детей. Только теперь дети увидели обещанный лесной домик. Оказалось, они сейчас выезжали на поляну прямо мимо него, но с обратной стороны его совершенно нельзя было заметить. Избушка из брёвен смотрела на поляну входной дверью, почти вся прячась под густыми еловыми лапами. К двери поднималась крутая лесенка, потому что сама избушка стояла на четырёх неотёсанных столбах, высотою в рост человека. Видимо, поэтому её не удалось сразу увидеть, подъезжая с обратной стороны: её просто не было на земле – она как бы висела между нижними ветками. Крыша у избушки была двускатная, островерхая, и под ней имелось маленькое окошко; такое же окошко было и возле двери.
Лада первой взбежала по лесенке и открыла незапертую дверь, приглашая детей войти. Сева и Людмилка друг за дружкой поднялись вверх и вошли в избу. За ними следом вошла и Рита.
Дети оказались внутри уютного помещения, с маленькой каменной печкой у стены, напротив двери. По обеим сторонам от печки стояли две лежанки, занимая место до стен. Справа, у окошка с занавесочкой, стоял деревянный столик и четыре табуретки. Слева стоял большой сундук, тоже деревянный, оббитый железом по углам. И в этой стене тоже было окошко с занавеской. Здесь же слева, у стенки, поднималась лестница под крышу, а под лестницей стояли две бочки – большая и маленькая. Справа от двери стоял низкий шкафчик с двумя дверками, над которым висело маленькое круглое зеркало. По стенам избы были развешаны пучки всевозможных сушёных трав, от которых здесь стоял блаженный аромат. Под потолком висела керосиновая лампа – на цепочке, и лампа электрическая – на проводе.
