Черное дерево

Они играли в покер и курили – теперь, когда я почти не выходила из дома, им нечем было заняться. Но меня все равно охватила ярость, когда я увидела их за столом, как будто ничего не случилось, как будто враг не затаился в проклятых белых стенах.

– Мне нужно поговорить с тобой, – прямо сказала я Уилсону.

Он поднял взгляд от карт и, посмотрев на остальных двоих, поднялся и пошел за мной в дальний конец сада. Оттуда открывался впечатляющий вид на океан. Вдали можно было различить несколько рыбачьих лодок и катамаран. У многих уже начались отпуска, и Майами заполняли богатые туристы, приплывшие на яхтах размером с дом.

– Что-то случилось? – спросил он, и по тону я поняла, что он нервничает. Хотя, возможно, мне показалось.

О боже… Если я попрошу номер телефона, есть два варианта, и при мысли о любом из них сердце начинало учащенно биться от страха, а ладони покрывались потом. Первый: Уилсон расскажет Маркусу, что я просила номер Себастьяна, и это наведет Маркуса на подозрения, что между нами что-то было; и второй: Уилсон даст мне номер, и я вновь услышу этот голос. Через многие километры. Тот самый голос, который говорил, что любит меня, а потом отдал в руки самого гнусного человека, какого только можно представить.

Уилсон помедлил, прежде чем ответить, и по искорке в его глазах я поняла, что он на моей стороне и я могу попросить его о том, в чем так отчаянно нуждаюсь.

– Мне нужно поговорить с ним, – просто сказала я.

Уилсон несколько мгновений пристально смотрел на меня, и я поняла, что он прекрасно знает, кого я имею в виду.

– Не думаю, что это удачная мысль, – серьезно ответил он и обошел меня, чтобы вернуться за стол.

Я схватила его за плечо.

– Я тебя не спрашиваю, удачная это мысль или нет, – произнесла я настолько серьезно, что он снова удивленно уставился на меня, на мои влажные глаза и бледные щеки; мой взгляд умолял его выполнить просьбу.

Он ничего не сказал, лишь сунул руку в карман и извлек мобильный телефон.

– У тебя ровно две минуты, – сказал он, отыскивая в телефоне нужный номер. – Имей в виду, он разозлится.

Я почти не обратила внимания на последнее замечание. Дрожащими руками я взяла телефон, а сердце стучало у самого горла. Мои чувства в эту минуту были началом чего-то более мощного и совершенно необъяснимого.

Каждый гудок разжигал нетерпение.

Каждый гудок все больше отдалял меня от него, вместо того чтобы приблизить, как я ожидала.

Наконец он ответил.

– Я же просил не звонить мне по пустякам…

– Это не Уилсон, это я, – сухо сказала я.

Когда я впервые за месяц услышала этот голос, в горле встал комок. Его низкий голос. Он навеял воспоминания, которые вот уже несколько недель томились в глубинах души.

Но ответ, произнесенный холодным и отстраненным тоном, я меньше всего ожидала услышать.

– Что-то случилось с Уилсоном?

Мы не виделись почти месяц. Целый месяц мы ничего не слышали друг о друге. Целый месяц он знал, что я заточена в доме мерзавца, убийцы и наркоторговца. И ему больше ничего не пришло в голову спросить?

– С Уилсоном все в порядке, – ответила я, стараясь не расплакаться от бессилия. – Он дал мне свой телефон, чтобы я смогла тебе позвонить.

– Марфиль, все, что тебе нужно, ты сможешь попросить у Уилсона. Я уверен, он сможет тебе помочь, – перебил он.

Я посмотрела на экран телефона, раздумывая, тот ли номер телефона набран.

Когда я снова открыла рот, голос звучал как у автомата.

– Это все, что ты можешь мне сказать? – ответила я, не веря своим ушам, изо всех сил стараясь не выдать боли.

– Мне казалось, ты уже поняла, что я больше не работаю твоим телохранителем, – спокойно произнес он. – Если тебе что-то понадобится из твоей квартиры, скажи Уилсону, и он отправит мне сообщение.

– Себастьян, вытащи меня отсюда, – в отчаянии прервала его я. Казалось, что со мной говорит не человек, а какой-то робот, и я не желала знать, по какой причине он держится так отстраненно. Мне нужно было от него лишь одно, и немедленно.

– Послушай… – сказал он, и по тону я поняла, что перед ним стоит еще более трудная задача, чем та, которую на него возложили. – На днях я говорил с твоим отцом, и он сказал, что ты останешься там еще на…

– Ты сказал, что приедешь за мной, ты обещал, что вытащишь меня отсюда, найдешь способ связаться со мной и даже… – затараторила я, испугавшись собственного голоса, утирая слезы, которые уже катились по щекам, но он не дал мне продолжить, резко перебив, и эти слова причинили мне больше боли, чем весь невеселый разговор.

– Я так сказал, потому что это был единственный способ затащить тебя в самолет, – ледяным тоном ответил он. – Ты неадекватно отреагировала, помнишь? – добавил он, и перед глазами у меня встала картина нашей последней встречи: слезы бегут у меня по щекам, я выхватываю пистолет и направляю на него, требуя, чтобы он отвез меня домой. – Этот дом – самое безопасное место для тебя. Я не знал, как еще тебе об этом сказать.

– Хочешь сказать, что ты меня обманул? – повысила голос я.

Уилсон подошел ко мне с явным намерением забрать телефон, и я отошла подальше.

– Я делаю все необходимое для твоей безопасности, – сказал Себастьян. – В этом и заключается моя работа.

Несколько секунд я молчала, и за эти секунды он не добавил больше ни слова. Когда я со всей безнадежностью поняла, что он не только обманывал меня, но и не намерен приходить мне на помощь, меня охватила ярость. Я была совершенно одна. Именно так.

Когда я снова заговорила, голос звучал серьезно, из самой глубины сердца.

– Постарайся больше не попадаться мне на глаза, – сказала я. – Если я тебя увижу – боюсь, просто убью.

Я отключилась, опасаясь, что он услышит, как я падаю.

Посмотрела на телефон, с трудом сдержав желание не разбить его, как свой, запустив в стену.

Уилсон подошел ко мне, и, когда он развернул меня к себе, я поняла, что выгляжу так же ужасно, как и чувствую себя.

Я отдала ему телефон и ушла в дом.

Все уже было сказано.

7

Марфиль

Бессонные ночи и отсутствие аппетита сказались и на моем внешнем виде. Мне кусок в горло не лез, в желудке словно встал ком, не позволявший съесть ничего, кроме пары кусочков из того, что каждый день приносили мне в комнату; я только ужинала вместе с Маркусом в столовой.

В иные вечера он мог быть самым галантным, любезным и очаровательным мужчиной на свете; в другие же дни обращался со мной, как с тряпичной куклой.

В тот день, например, он держался сухо и холодно. Мы едва перекинулись парой фраз, и в одной из них он сообщил, что я должна сопровождать его на вечеринку в центр города. Я должна была сделать прическу и одеться, как он скажет: в красное облегающее платье, подчеркивающее фигуру, так чтобы не оставалось простора для воображения. Мои черные волосы каскадом спадали на спину, как он пожелал.

Когда я спустилась по лестнице, он уже ждал. Он оглядел меня с ног до головы.

– Ты очень красивая, – сказал он, похотливо оглядывая мое тело.

– Спасибо, – смущенно ответила я.

До главного острова мы добрались на лодке, а там нас уже дожидался роскошный кабриолет, а кроме него еще три машины с охраной.

– Сегодня ты должна делать все, о чем я попрошу, – сказал он, прибавляя скорость и сворачивая на магистраль. Я молча посмотрела на него. – Если я велю тебе сесть, – продолжал он, – ты сядешь, если велю молчать – замолчишь, если я велю…

– Я не собака, чтобы выполнять команды! – невольно вырвалось у меня.

Маркус смерил меня ледяным взглядом.

– Нет, ты не собака. Ты гораздо важнее и ценнее любой собаки, но, если не сделаешь того, что я прошу, все мои усилия по твоей защите окажутся бесполезными.

Тон, которым он это произнес, напомнил мне прежнего Маркуса, способного причинить боль, Маркуса, который обращался со мной, как с вещью, а не как с женщиной. В последние недели он выполнял любой мой каприз, как будто я действительно что-то для него значила, как будто и впрямь испытывал ко мне какие-то чувства. Перемены в его настроении сбивали меня с толку, ведь они могли обернуться для меня самым скверным образом.

Больше я не открывала рта, понимая, что, продолжая спорить, лишь еще больше разозлю его. Я не хотела думать, чего он от меня потребует. Решила, что разберусь с этим, когда настанет время.

Маркус остановил машину перед особняком с кирпичными стенами и большими окнами. Едва мы подъехали, как подошли двое мужчин в костюмах и открыли дверцы. Из дома доносилась музыка, и я поняла, что это частная вечеринка.

– Мы не ждали вас сегодня, сэр, – сказал один из встречающих.

Маркус улыбнулся, и я поежилась от его взгляда.

– Конечно, не ждали, – заявил Маркус. – Именно поэтому я здесь, – добавил он, выбираясь из машины и протягивая мне руку.

Охранники пристально посмотрели на меня, а затем кивнули швейцару, и тот пригласил нас войти. Мани, Нуньес и Уилсон последовали за нами на почтительном расстоянии, но ни на минуту не выпуская из виду.

Едва мы вошли, в нос ударил густой запах марихуаны. Запах был столь силен, что у меня закружилась голова. Маркус схватил меня за локоть и втащил в гостиную, полную народа.

Там было много мужчин в костюмах, которые танцевали с красивыми женщинами в элегантных и сексуальных нарядах. В их одежде преобладал красный цвет, и я поняла, почему для меня было выбрано именно это платье.

Маркус провел меня через зал; мы поднялись по лестнице и оказались перед двойными дверями, по обе стороны которых стояли охранники.

Нас пропустили без разговоров, и, когда двери за нами закрылись, шум музыки смолк. Помещение, где мы оказались, было звуконепроницаемое. За круглым столом сидели четверо мужчин и играли в покер.

– Добрый вечер, господа, – сказал Маркус, подходя к столу. Все четверо удивленно подняли головы.

Маркус обхватил меня за талию и потащил за собой.

Все присутствующие напряженно вздрогнули.

– Найдется еще местечко за вашим столом? – спросил он.

Один из них, с кудрявыми седеющими волосами, откинулся назад, сжимая в пальцах сигару. Взмахом руки он дал знак другому игроку, тот тут же поднялся из-за стола, освободив стул. Затем взгляд кудрявого остановился на мне, ощупав с ног до головы, и задержался на груди.

– Кого это ты привел, Козел? – спросил он, и все присутствующие уставились на меня.

Маркус искоса ухмыльнулся.

– Разрешите представить вам Марфиль Кортес, – сказал он, усаживаясь на стул и вынуждая меня сесть к нему на колени.

– Дочка Алехандро?

Он кивнул. Подошла официантка и принесла бокал виски.

– Она самая, – подтвердил он, поднося бокал к губам.

– Ну ты и скотина! – расхохотался один из присутствующих. – Полгорода ее ищет, а ты привозишь ее сюда, ко мне домой, – добавил он еще серьезнее. – Что за игру ты ведешь?

Я вся напряглась, чувствуя, как Маркус тоже напрягся.

– Спокойно, принцесса, – прошептал он мне на ухо, чтобы никто, кроме меня, не услышал. – Ты боишься, Дима? – добавил он, обращаясь к этому типу.

Дима склонился над столом.

– Полагаю, это шутка? – очень серьезно ответил он.

Маркус улыбнулся.

– Знаешь что, приятель? – сказал он. – Я тебя не нанимал задавать мне вопросы.

Маркус запустил руку в карман пиджака, выхватил пистолет и крепко прижал ствол ко лбу игрока.

Я отпрянула, собираясь выбежать из комнаты, но Маркус схватил меня за плечо, вынуждая оставаться. Он сжал плечо с такой силой, что мне стало больно.

Дима напрягся.

– А я и не задаю никаких вопросов, Козел. Я лишь говорю, что ты играешь с огнем…

– Да? Но у меня нет никаких проблем с огнем, – перебил его Маркус, направляя пистолет в сторону стола из темного дерева. – Так что давайте проясним кое-что. Если что-то случится с этой красавицей, вы все умрете. Я лично выпущу пулю в голову каждому из вас.

Все четверо переглянулись с серьезным видом, в глазах у них мелькнул страх.

– Ты прекрасно знаешь, что мы верны тебе, Козел, – сказал Дима. – Все мы здесь готовы встать за тебя хоть завтра…

– Закрой пасть! – приказал Маркус и крепче обхватил меня за талию. – Если вы готовитесь к завтрашнему делу, тогда какого хрена устроили эту гребаную вечеринку, на которую меня никто не пригласил?

Дима даже глазом не моргнул.

– Ты же знаешь, что тебе здесь всегда рады…

Маркус кивнул и указал мне на стену справа.

– Постой там, принцесса, чтобы мы тебя видели.

Пистолет в его руках заставил меня подчиниться.

– Ты хоть представляешь, сколько стоит такая женщина, как она? – спросил Маркус.

Меня удивили эти слова. Как бы он ни пытался проявлять галантность, я всегда знала, что для него я не более чем вещь, но…

– Я знаю человека, который заплатит не меньше ста штук, – сказал Дима, окидывая меня взглядом. – Если тебя интересует…

Маркус, прежде не сводивший с меня глаз, теперь отвернулся и посмотрел на Диму.

Я думала, он набьет ему морду, услышав подобные оскорбления в мой адрес, как будто я кусок мяса, но от его слов я окаменела.

– Сто штук? – расхохотался, он. – За женщину двадцати лет, с таким лицом, с такой фигурой… И притом девственницу?

С этими словами он покосился на меня, а я посмотрела на него с удивлением, а затем с недоверием. Услышав эти слова, все присутствующие посмотрели на меня совершенно другими глазами.

– Миллион – и то мало! Почему, по-твоему, я так рискую ради нее?

Я повернулась к нему, не веря своим ушам.

– Что за бред ты несешь?

– Я лишь защищаюсь, принцесса, – только и ответил он.

Дима расхохотался, и я в испуге уставилась на него.

– Я уже начал подозревать, что ты влюбился, Козел, – признался он.

– Я и влюбился, – ответил Маркус, вставая, и направился ко мне.

Его взгляд… Даже не знаю, как объяснить, что выражал этот взгляд. Могу лишь сказать, что я напряглась, как олень, знающий, что поблизости бродит лев.

– Я счастлив осознавать, что она принадлежит мне во всех смыслах этого слова, но я человек дела.

Он положил руки мне на плечи, и я оттолкнула его изо всех сил. Я отшатнулась, и он набросился на меня, как дикий зверь, придавив всей тяжестью.

– Скажи мне кое-что, Марфиль, – прошептал он, схватив меня за шею и прижав к стене.

Он с силой сдавил мне горло, и я начала задыхаться. Я попыталась оттолкнуть его, но он по-прежнему говорил отчужденно, сжимая шею все туже.

– Давно ты считаешь, что можешь скрыть свои отношения с этим сукиным сыном Себастьяном?

Видимо, удивление, равно как и страх, слишком явно читалось в моих глазах, потому что он стиснул меня еще крепче, желая подтвердить свои подозрения.

Я в ужасе посмотрела в сторону двери, где стояли Уилсон и остальные телохранители, глядя в никуда, словно происходящее у них на глазах никоим образом их не касалось.

А ведь предполагалось, что они здесь, чтобы защищать меня!

– Ты думала, я ничего не узнаю? – спросил он, сжимая челюсти.

– П-по… жалуйста… – вырвалось у меня нечто совершенно беспомощное.

– Ты думала, что сможешь ему звонить, а я ничего не узнаю? «Ты сказал, что вытащишь меня отсюда, Себастьян, – пропищал он, копируя мой голос. – Ты сказал, что найдешь способ связаться со мной…»

Уилсон пристально посмотрел на меня, и я поняла, что все играли со мной, и он не исключение.

– Мистер Козел! – произнес вдруг Уилсон.

Перед глазами у меня уже мелькали черные пятна, и я почти не слышала, что мне говорят. Я задыхалась, впиваясь ногтями в его руки, чтобы он меня отпустил. Маркусу это, похоже, доставляло удовольствие.

– Отпустите ее, или вы ее просто задушите! – снова подал голос Уилсон.

Он произнес это таким тоном, будто советовал взять с собой зонтик, потому что может пойти дождь.

Точно таким же тоном.

Маркус пристально посмотрел мне в глаза и отпустил.

Я упала на пол, пытаясь отдышаться.

– Как видите, друзья мои, у нас возникла маленькая проблема.

Я доползла до угла, полумертвая от страха, дрожа от мысли о том, что может сделать со мной этот человек.

– На самом деле, даже не одна, – сказал он, забирая со стола оружие. – К сожалению, не один я знаю, что женщина, к которой я питаю некие чувства, якшалась со своим охранником, и теперь приходится признать, что вдобавок ко всему она резко упала в цене, поскольку уже не девственница, как клялся ее отец, прежде чем продать.

Он приставил пистолет к моей шее и зажал меня в углу. Я закричала.

– Я признаю, что трюк с лошадьми – отличный выход, если кто-то успел тебя трахнуть, прежде чем твой отец заключил сделку, но меня еще никому не удавалось обмануть, принцесса. Если я плачу за роскошный товар, то хочу получить именно его.

– Я не понимаю, о чем ты! – выкрикнула я, поднимаясь и заставляя себя встать перед ним.

Шея дико болела, воздух застревал в горле, не добираясь до легких, но я не собиралась валяться на полу, как тряпка. Слишком много гадостей вылетело из его рта, чтобы я терпела еще и это унижение.

– Ты трахалась с этим гребаным охранником? – спросил он.

Меня так и подмывало ответить, что да, он трахал меня всякий раз, когда вздумается, что я взрослая, свободная женщина и могу делать что захочу, но я понимала, что сейчас не должна лгать. Ни гордость, ни желание противостоять ему не помогут выбраться отсюда живой, а потому я должна продолжать игру.

– Нет, – ответила я, глядя ему прямо в глаза и вызывающе вздернув подбородок.

Маркус выжидающе молчал, ни на миг не сводя с меня глаз.

– Когда твой отец сказал, что ты девственница, я рассмеялся ему в лицо. Какая девушка двадцати лет в наше время может быть девственницей? А тем более такая, как ты. Но он показал мне медицинское свидетельство, подтверждающее, что ты девственница. Я захотел познакомиться с тобой, и мне было достаточно взглянуть на тебя, чтобы понять – это правда. И тогда я пожелал заполучить тебя, а если бы что-то пошло не по плану, я всегда мог перепродать тебя за целое состояние, втрое дороже, чем заплатил твоему ничтожному папаше. И мало того что сегодня утром меня разбудили из-за всех этих неприятных сюрпризов, так мне еще и сообщили, что какой-то говнюк наговорил обо мне гадостей и попытался испоганить завтрашнюю операцию…

Маркус повернулся к игорному столу.

– Послушай… Я не знаю, на что ты намекаешь, но я…

Маркус спустил курок, и я завизжала. Пуля вошла Диме в лицо. Тот рухнул, и пол залила кровь.

Остальные трое поднялись и с угрозой посмотрели на Маркуса.

– Кто-нибудь еще хочет что-то сказать? – осведомился он.

Все молчали.

Я была так напугана, что не могла даже заплакать. Взгляд мой был прикован к человеку, глаза которого были широко открыты в тот миг, когда пуля заставила его умолкнуть навсегда.

– Ну что ж, прекрасно, – сказал он, убирая пистолет под пиджак. – Итак, план остается в силе. Всем ясно, что бывает, когда кто-то пытается наложить лапу на мою собственность?

Все молча кивнули.

Маркус повернулся ко мне.

– Иди сюда! – приказал он, глядя на меня злобным, но при этом восторженным взглядом, как будто убийство приятеля доставило ему истинное удовольствие. – Сейчас же!

Я медленно подошла к нему.

Он взял меня за подбородок и заставил посмотреть на Диму.

– Видишь? – прошипел он мне на ухо. – То же самое будет со всеми гребаными членами твоей семьи, если с этой минуты ты не станешь в точности исполнять все, что я скажу. Ты меня поняла, принцесса?

Я медленно кивнула.

– Перемирие закончилось.

8

Марфиль

Мы вышли из комнаты, как будто ничего не случилось. Все видели, что я на грани обморока. Из головы Димы все еще текла на ковер кровь, пробуждая в моей душе воспоминания, с которыми я не хотела и не могла смириться. Не здесь… Не с ним…

Люди расступались, пропуская нас. Все здесь прекрасно знали, кто такой Маркус, и смотрели на него с ужасом. Как можно быть такой идиоткой и поверить, что он будет защищать меня, пока мне не удастся сбежать?

Или он в самом деле что-то чувствует ко мне?

– Садись в машину, – приказал он, открывая дверь со своей стороны и глядя на меня через крышу.

На миг я засомневалась. Я посмотрела на другой конец улицы, где высились деревья, так и манившие укрыться среди них. Бежать, затеряться, пойти в полицию и рассказать об увиденном, о том, чему я стала свидетельницей, казалось мне лучшим вариантом… во всяком случае, в эту минуту.

– Я верну тебя обратно, прежде чем ты успеешь сосчитать до трех, – сказал он. – Живую или мертвую, мне все равно.

Я посмотрела на него и поняла, что он говорит серьезно.

– Садись в машину, – приказал он.

Я повиновалась.

– Больше всего в жизни я ненавижу, когда мне морочат голову. И когда мне лгут, а ты сделала и то, и другое, – сказал он, глядя вперед.

Боковое стекло было опущено, он опирался локтем на окно, придерживая руль другой рукой.

Я ничего не сказала. Просто не могла говорить: слова застревали в горле.

– Я думал, ты начинаешь что-то чувствовать ко мне. Думал, моя забота заставит тебя посмотреть на меня иначе.

Я по-прежнему смотрела вперед.

– Так ничего и не скажешь? – спросил он.

Лишь спустя несколько секунд я смогла открыть рот.

– Меня сейчас вырвет.

Он посмотрел на меня и в ту же секунду остановил машину.

Я открыла дверцу, и меня стошнило. Меня рвало, пока в желудке ничего не осталось, а во рту не стало горько от желчи.

Он схватил меня за волосы, и меня снова затошнило.

Придя в себя, я посмотрела на него с ненавистью.

– Убери руки, – потребовала я.

Мой тон явно удивил его. Или мне показалось?

– Значит, убрать руки? – спросил он, снова превращаясь в настоящего Маркуса.

Он рванул рычаг, откинув сиденье, и через полсекунды навис надо мной.

– Значит, убрать руки? – повторил он, крепко прижимая меня к себе.

Я запаниковала и дернулась.

Он поднял руку и отвесил мне пощечину. Я застыла от изумления и боли.

– Глупая девчонка! – бросил он, прижимаясь ко мне бедрами. – Я мог бы взять тебя прямо сейчас, если приспичит. Ты меня слышишь? Я мог бы трахать тебя, пока не станешь умолять меня остановиться, а потом… Знаешь, что было бы потом?

Я посмотрела на него полными слез глазами.

– Ты больше не будешь стоить ни гроша.

«Он использует тебя, а когда ты ему надоешь, выбросит в канаву, и твоя жизнь станет настолько ужасной, что ты предпочтешь умереть», – прозвучали эхом у меня в голове слова Ники.

Теперь они приобрели совершенно новое значение. Уж не на это ли она намекала? Не это ли кроется в прошлом моей матери?

– К счастью для тебя, ты для меня важнее денег или быстрого перетраха в машине, – сказал он. – Как бы я тебя ни хотел, как бы сильно ты меня ни распаляла… Дела есть дела, а в делах я король. – Он отодвинулся, возвращаясь на место. – Но прежде я должен был убедиться, что тебе не прострелят башку.

Он завел мотор и вернулся на шоссе. Я устроилась на сиденье и пристегнула ремень. Щека нестерпимо болела, но еще больше болело сердце от того, что я сейчас узнала.

Когда я набралась достаточно смелости, чтобы снова заговорить, я понимала, что, если встану на эту дорогу, обратного пути уже не будет.

– И давно ты этим занимаешься? – хрипло спросила я. Видимо, голос сел после того, как Маркус сдавил мне горло.

Он посмотрел на меня, а затем снова уставился на дорогу.

– Чем? – с равнодушной улыбкой ответил он.

– Торговлей женщинами…

– С тех пор как обнаружил, что это весьма прибыльный бизнес, – произнес он таким тоном, словно речь шла о торговле сэндвичами во время баскетбольного матча.

«Вот сукин сын…» – подумала я.

– И когда же ты это обнаружил?

Он испытующе посмотрел на меня.

– Я знаю, что твой отец привез мою маму из России. Знаю, что он наверняка задурил ей голову бредовыми идеями о лучшей жизни, а главное – о лучшей работе. Ведь так?

Маркуса, казалось, удивили мои вопросы.

– Ты слишком любопытна.

Я выдержала его взгляд, пока он снова не уставился на дорогу. Однако он продолжал коситься на меня, ожидая ответа.