Маг без диплома

– Благородный сеньор, можно ненадолго вас покинуть?

Нужно приготовить все, не за столом же противоядие смешивать!

Хозяин дома разрешил, но с такой миной, что молоко бы скисло. Полагал, она не справилась, сбежала.

Эллина взлетела наверх, высыпала на кровать содержимое сумки и, отобрав нужное, опрометью метнулась на кухню.

Так, нужны миска и горячая вода.

Смешать ингредиенты безо всякой магии, точно соблюдая пропорции, и можно сразу пить. С противоядиями иначе никак – у умирающего нет времени на кипячение, настаивание и эффектные пасы руками.

Приготовив универсальное противоядие, гоэта попросила слугу вызвать господина Нардега к дверям столовой.

– Выпейте, пожалуйста, – Эллина протянула недовольному заказчику стакан с мутной жидкостью. – Средство убережет вас от яда, если таковой подсыплют.

– Госпожа Эллина, мы, кажется, договаривались, что вы выясните, пытается ли кто-нибудь меня отравить, – противоядие он все-таки выпил.

– Именно этим я занимаюсь. Поверьте, я уже не в первый раз…

Заказчик оборвал ее, сделав протестующий жест рукой, и вернул стакан.

За время отсутствия Эллины ничего не произошло. Не случилось и после. Ужин прошел в спокойной, немного чопорной обстановке: в присутствии постороннего человека домочадцы предпочитали молчать, ограничиваясь лишь короткими бытовыми фразами.

В схожих условиях прошли последующие три дня, которые потребовались для установки охранных заклинаний.

Не иначе у господина Нардега разыгралось воображение, и никто не собирался его травить. Еду Эллина тщательно проверяла, за столовавшимися вместе с хозяином особняка следила – ничего. Никто даже не носил перстня, подходящего для хранения яда, а на магов степенные домочадцы не похожи. И к лучшему: вытаскивать клиента с того света гоэте не хотелось, да и не вышло бы, только дурную славу наживешь.

Отчитавшись о проделанной работе, Эллина сообщила о беспочвенности подозрений заказчика. Он отреагировал странно – безразлично. Отсчитал лозены, поблагодарил за хорошую работу и предложил оплатить извозчика. Гоэта согласилась и через полчаса уютно устроилась на заднем сиденье экипажа.

Стемнело.

Моросил противный мелкий дождь.

Кроме огней фонарей и попадавших в круги света прохожих ничего не разглядишь, но господин Нардег настоял на том, чтобы Эллина вновь повязала на глаза шарф. Он пожелал закрепить его собственноручно, взяв с гоэты слово, что она снимет повязку только у калитки собственного дома. Золотые монеты, приятно оттягивавшие кошелек, гарантировали согласие.

Когда экипаж остановился, а кучер доложил: «Приехали!», гоэта, следуя условиям договора, стянула повязку и осторожно сошла на мостовую. Она жила не в аристократическом квартале, в дождь тротуары превращались в озера.

Повозка укатила, оставив гоэту перед погруженной во тьму калиткой собственного дома. Фонарь покачивался над крыльцом – кухарка забыла зажечь еще один, на улице. Ну да, Эллина не сказала, когда вернется, а Урсула по вечерам сидела дома.

Гоэта щелкнула задвижкой и вступила на подъездную дорожку. На всякий случай приподняла подол. До светлого пятна крыльца оставалось шагов пять, когда ее схватили под руки, заткнули рот кляпом и поволокли обратно на улицу, к закрытому экипажу. Эллина отчаянно сопротивлялась, но недолго. Терпение похитителей оказалось коротким, и они предпочли усыпить ее тряпкой, пропитанной специальным составом.

Женщина пришла в себя в странном помещении, напоминавшем склеп. Из мебели – только стол и два стула. На одном из них сидела она, скованная заклятием оцепенения. Оно действеннее веревок и не причиняет боли.

Голова раскалывалась, Эллину слегка подташнивало – последствия принудительного усыпления.

Скрипнула дверь, и в комнату вошел мужчина в темном бесформенном одеянии, скрывавшем и лицо, и фигуру. Бросив короткий взгляд на гоэту, он сел за стол и опробовал стоявшие на нем письменные принадлежности.

– Итак, Эллина Тэр – ваше настоящее имя?

Гоэта вздрогнула и кивнула.

Бесстрастный ледяной голос показался знакомым. Определено, Эллина где-то видела этого человека, но где?

– Гоэта, тридцать четыре года. Не замужем, детей нет. Родилась и выросла… Впрочем, неважно. Ваша биография на редкость скучна и банальна. Расскажите лучше, что произошло с девушкой по имени Ханна в области Рамит. Честно, откровенно и без утайки.

– Мое похищение связано с той странной смертью? – догадалась гоэта.

Она с самого начала почувствовала, в подлеске нечисто!

Эллина не видела причин что-то скрывать, и она рассказала все, даже упомянула о своих ощущениях.

Человек за столом внимательно выслушал, попутно делая пометки на сером листе писчей бумаги, затем замер на мгновение, опершись подбородком о сцепленные ладони, и крикнул кому-то за дверью:

– Можете уводить! Доставьте госпожу туда же, откуда забрали. Надеюсь, – теперь он обращался к гоэте, – мы с вами никогда больше не увидимся, однако история слишком темная, чтобы я мог дать однозначное обещание. На всякий случай, постарайтесь не покидать Сатию в ближайший месяц. Благодарю за сотрудничество.

Заклинание оцепенения спало, Эллина вновь смогла двигаться.

Вместе с подвижностью пришло осознание, где она очутилась. Подвал Следственного управления!

– Послушайте, меня в чем-то обвиняют? – потирая лоб, спросила она.

– Возможно, – уклончиво ответил собеседник. – Вам не обязательно знать подробности. Свободны, не смею больше задерживать, – властно добавил он, поставив точку в разговоре.

Незнакомец встал и направился к выходу. Ни капюшона, ни маски с лица он так и не снял: догадывался, в полосе света, падавшей из коридора, гоэта сумеет его рассмотреть. Однако ощущение прежнего знакомства не пропало, наоборот, усилилось, только от волнения Эллина никак не могла вспомнить имени.

Вошли двое в штатском, завязали гоэте глаза и куда-то повели: прямо, направо, на один пролет вверх, снова прямо, опять по лестнице, только вниз, кажется, на улицу. Там конвоиры посадили в экипаж, назвав кучеру точный адрес. Вопреки ожиданиям, они не ушли, уселись по обе стороны притихшей Эллины и настоятельно посоветовали молчать о вечерней прогулке – «Ради вашей безопасности».

Эллина пришла в себя только после третьей рюмки домашней за задвинутыми засовами, в доме, опутанном защитными заклинаниями. И то не спала полночи, опасаясь, что неизвестные похитители вернутся. Но они оставили жертву в покое, вместо них с утра заглянул Гланер, расспросить о выгодном заказе господина Нардега и предложить подработку: средство от веснушек, на которое у него не хватало времени.

О допросе Эллина умолчала, обо всем остальном рассказала. Она не сомневалась, в Следственном управлении не шутили и привели бы угрозу в исполнение. Разумеется, если гоэта вчера побывала там, а не в застенках Тайного управления. Тогда и вовсе разговор короткий.

Друг, шутя, позавидовал ей:

– Всем бы таких заказчиков!

Глава 3. Жертва

В тот день Эллина хотела выглядеть привлекательной. Она полчаса отмокала в ванне, красилась, душилась, выбирала наряды – словом, занималась тем, на что обычно не хватало времени. Посторонний решил бы: собиралась на свидание, но гоэта прихорашивалась на день рождения подруги. Та праздновала его в одном из лучших ресторанов Сатии.

Безусловно, Анабель преуспела в жизни намного больше Эллины, даром учились вместе, но в отличие от Гланера, она не жаждала поступить в университет. Бель хватало полученных знаний, тем более она давно не нуждалась в заказах.

С Первым префектом Сатии, графом Алешанским, Анабель случайно познакомилась после окончания училища, когда вторично продлевала лицензию. Только вступивший в должность чиновник пожелал взглянуть на тех, к кому местные жители обращались за мелкой магической и лечебной помощью, – проще говоря, заглянул на часок во время объезда в Лицензионную контору. Там, уже уходя, наткнулся на Анабель. Девушка ему понравилась, оказалась приветливой и разговорчивой, за что в награду получила продление лицензии без экзамена и бюрократических проволочек. Взамен она оставила графскому слуге свой адрес.

Алешанский пригласил Анабель на обед, затем – на ужин, плавно перетекший в завтрак в графском особняке. С тех пор, если гоэта и сдавала какие-то экзамены, то исключительно в спальне префекта. Экзаменатор, судя по всему, остался доволен, Анабель – тоже.

В роли графской любовницы ее устраивало практически все, кроме, пожалуй, двух абортов, которые пришлось сделать за прошедшие десять лет. «Что поделаешь, – вздыхала она, – мы оказались в такой глуши, ничего не приготовишь, а отказать язык не повернулся. Да и не все так страшно: сходила к врачу, выпила бутылочку, денек полежала, и снова здорова. Теймас обещал, если вновь забеременею, рожу, только я не хочу сейчас ребенка, так, годика через три. Папочка капиталец в банк положит, особнячок на меня перепишет. А пока я еще погуляю».

Граф был женат, но Анабель не волновали подобные мелочи. Его жену она знала, собственно, помолвка и бракосочетание состоялись через год после знакомства гоэты с высоким покровителем. Графиню Бель ни в дырявый медяк не ставила – «бледная немощь, крольчиха с титулом», а детям любовника иногда передавала леденцы. Их у него четверо: три девочки и мальчик. Судя по всему, прибавления в семействе Алешанских больше не предвиделось: спальня супруги графа давно не прельщала. Да и зачем – наследник рожден, а как женщину он жену никогда не воспринимал. То ли дело любовница.

Анабель не стремилась совершенствоваться в профессии и сорила деньгами в лучших заведениях города. Вот Эллине и пришлось расстараться: в ресторане мог оказаться кто-то из дворян, даже сам Алешанский. Разумеется, гоэта не собиралась отбивать любовника у подруги – да и нечем, Бель потрясающая красавица и умница, – а вот полезные знакомства завязать можно.

Влиятельный покровитель – мечта, но, увы, все ее общение с представителями знати максимум ограничивались однократным интересом к цвету нижнего белья. Обычно кивком головы не удостаивали, хотя среди дворян, с которыми Эллину сводила судьба, не нашлось ни одного родовитого.

Анабель заказала отдельный кабинет, задрапированный по ее желанию переливчатым шелком.

В дальний угол небрежно задвинута огромная корзина роз.

Новорожденная сидела во главе стола и с улыбкой принимала поздравления и подарки. Одна, без любовника: он опаздывал.

Компания не чисто женская. Двоих мужчин Эллина знала – тоже гоэты, еще одного – нет, сразу видно, не из их круга. Чуть позже обещал подойти Гланер, то ли в шутку, то ли всерьез попросивший оставить за ним первый танец. Он познакомился с Анабель через Эллину – не могли ее друзья не общаться.

Вручив подарок, гоэта заняла свое место, бросая заинтригованные взгляды на незнакомого кавалера. Подруга представила их друг другу. Чутье не подвело – барон.

– У него всего один недостаток, дорогая моя, – шутя, добавила Бель. – Думаю, ты уже догадалась, какой.

Ясно, занят. Ладно, она и не планировала личных отношений, сугубо деловые, им ни жена, ни любовница не помешают.

– Боюсь, недостатки барона Баргейского меня не волнуют, не в обиду ему сказано, – улыбнулась Эллина, смягчив резкость слов. – Гораздо интереснее услышать историю вашего знакомства.

– Это скучно и банально, дорогая, он сам тебе расскажет.

Наклонившись, Анабель, на миг став серьезной, на «мертвом» языке сочувственно спросила:

– А у тебя все так же? Никого?

– Никого, – апатично подтвердила гоэта. – Времени нет, одна работа. Ты же знаешь, я серая суетливая мышка, – она рассмеялась и сделала глоток золотистого вина. – Да и как-то никто не прельщает.

– Потому что ты не с теми общаешься. Уж прости, но гоэты, аптекари, лавочники – низший сорт.

– Не в деньгах дело, а в человеке, – огрызнулась Эллина. – Позволь мне самой решать, что мое, а что нет.

– Разумеется, дорогая, – мурлыкнула хозяйка вечера. – Прости, если задела за больное. Не бойся, знакомить ни с кем не стану – ты взрослая девочка.

А ведь Анабель права – последние серьезные отношения закончились три с половиной года назад. С заказчиком. Симпатичным, состоятельным, между прочим, хоть и не дворянином, но служившим в префектуре. Увы, не сложилось! С тех пор – никого. Да и Эллина не стремилась обзавестись поклонником: с любовью теряешь деньги. Гоэтов много, нужно постоянно о себе напоминать.

Наконец явились опоздавшие мужчины.

Гланер почтительно пропустил графа Алешанского и важно переброситься с ним парой слов. Впрочем, он не из такой семьи, как Эллина, аристократы не смотрят на него сверху вниз, хотя и ровней не считают. Мужчины, подобные Гланеру, служат у них помощниками и секретарями, а то и вовсе становятся сослуживцами. Он ведь не простолюдин, а выходец из той части второго сословия, которая граничит с первым. Гланер рассказывал, некогда его предки владели дворянским достоинством, но потом волей судьбы превратились в мещан. В былые времена обнищавшие дворяне часто обменивали титул на деньги. Наверное, прадеды Гланера поступили так же, зато теперь у его отца личное дворянство и весь городок под ногой – он председатель суда.

За столом неспешно текли разговоры, сводившиеся к обмену последними новостями и сплетнями и прославлению виновницы торжества. Потом, как и обещала, Анабель начались танцы. Гостей развлекали специально приглашенные музыканты.

Компания угомонилась к полуночи, когда граф Алешанский увез подвыпившую любовницу. Кое-кто остался в ресторане – он, как и все подобные заведения, закрывался поздно, – кто-то продолжил веселье в заведениях иного порядка, кто-то засобирался домой.

Гланер порывался проводить Эллину, но та отказалась, напомнив о дежурстве у одного подозрительного торговца. Он решил, будто в лавке завелось потустороннее существо. Гоэт за выпивкой успел позабыть о работе, за которую уже взял задаток, и, похоже, слова подруги его не обрадовали. Оно и понятно: кому захочется тащиться через весь город, прятаться за прилавком, прислушиваться к звукам и присматриваться к теням вместо того, чтобы приятно закончить день в мягкой постели? Но договор есть договор, его нужно выполнять.

– Дай, хоть до Яшмовой провожу, – подавая Эллине пальто, настаивал друг – Там до нашего квартала рукой подать, быстрым шагом минут за двадцать. А еще лучше я экипаж найму.

Услышав цену, которую заломил извозчик, гоэта наотрез отказалась поощрять «кровопийц».

– Я прекрасно сама доберусь, у нас тихая округа. В крайнем случае наемный экипаж возьму: в другом месте обойдется дешевле, а тут цены на аристократов рассчитаны.

– Пес с ней с работой, Лин, я тебя до дома провожу, – не унимался Гланер. – Не станет же торговец меня с фонарем у дверей караулить! Если какая-то дрянь у него обретается, я и так почувствую, убить все равно не смогу, только отпугну. Ума ни приложу, почему он мага не нанял? – гоэт почесал подбородок.

– Видимо, сомневается, не собственные ли работники шалят, – улыбнулась молодая женщина.

Гланер пожал плечами и галантно взял подругу под руку, делясь впечатлениями о знакомых Анабель. Барон ему не понравился, а вот Эллина проявила к нему интерес, чем заработала саркастический вопрос:

– Что, обработаешь и превратишься в уменьшенную копию Бель? Деньжата у него есть, насчет супруги не знаю. Смотри, Лина, хватай удачу за хвост, а то Мейли ее за кое-что другое сегодня ухватит.

– Пошляк! – гоэта, шутя, пнула его локтем в бок. – Хватит меня в постель мужикам подкладывать!

– Лин, и в мыслях не было! – друг состроил оскорбленную невинность. – Просто ты с ним так мило болтала, а Мейли глазки строила. И ее глазки оказались весомее твоих слов. Ладно, не переживай! – лукаво ободрил гоэт. – Аристократ из него завалящий и с гонором, Мейли не выгорит. А утро ты всегда можешь встретить в теплой дружеской компании.

Воспользовавшись ситуацией, Гланер хлопнул подругу по мягкому месту. От неожиданности Эллина взвизгнула и разразилась чередой ругательств в адрес приятеля, советуя искать развлечения в очень дальних краях.

За шутливой перебранкой и ехидными подколками гоэта, они дошли до Яшмовой улицы, где Гланер вынужденно покинуть спутницу, на прощанье незаметно засунув ей в карман чекушку на извозчика.

Стоянка наемных экипажей располагалась чуть дальше. Молодая женщина заприметила свободного возницу и собиралась махнуть ему рукой – Гланер прав, нечего дразнить ночную братию, – когда почувствовала нечто тревожное, заставившее инстинктивно нащупать кинжал. Воздух давил, заставлял сердце испуганно замереть.

Тихо, поразительно тихо, словно улицу накрыли непроницаемой сферой. Но Эллина не чувствовала магии, здесь другое. Вязкое, тягучее, непонятное нечто казалось живым, гоэта ощущала резкие всплески то ли эмоций, то ли энергии. Отдаленно похоже на колдовство высшего порядка, но ведь у него иная структура, во всяком случае, у того, о котором рассказывали в училище. Однако существует другое, с иным плетением. Темное, например.

Мысль обожгла, заставила отшатнуться к стене.

Знакомые ощущения… Как там, в Рамите!

Сотворив храмовый жест: ладонь поднести к груди и чиркнуть по ней пальцами другой руки, словно отбрасывая беды, – гоэта попыталась вычленить из воздуха частички странной субстанции. Они оказались настолько мелкими и хрупкими, что никак не давались в руки, но изучали приглушенное оранжевое свечение, доступное только при внимательном рассматривании тепловой карты нематериального мира.

На ауру не похоже, не бывает их такого цвета. И никак не определить, живое оно все-таки или нет.

Эллина пребывала в замешательстве и решила не искушать судьбу, сейчас же нанять экипаж, когда почувствовала: воздух сгущался, а свечение – усиливалось. Как перед взрывом!

– Дура, идиотка, всегда бери накопитель!

Гоэта стремительно отпрянула, стремясь покинуть границы недвижного марева, и вынырнула в вещный мир. Эллина открыла глаза, лихорадочно огляделась, кожей ощущая опасность. Вроде, Яшмовая улица та же. Вон припозднившаяся парочка целуется на крыльце, вон возница недоверчиво рассматривает совершающую странные телодвижения гоэту. Наверное, принял за припадочную.

Вроде, можно выдохнуть, но Эллина понимала: спокойствие – лишь видимость, все совсем не так, как положено.

Частички! Они оседали на кожу, искрясь, как снежинки, нежные, мягкие, приглушенные, и вызывали… От них клонило в сон! Заклинание усыпляло, вызывало оцепенение, даря столь сладостное ощущение внутри.

Бежать, бежать без оглядки!

Эллина поспешила к экипажу, отчаянно борясь с желанием остановиться, замереть, поддаться наваждению. Никогда прежде она не встречалась с подобным гипнозом. Магу требовалось смотреть в глаза жертве, а тут никого, одно оранжевое марево.

Внезапно все закончилось.

Концентрация частичек стремительно уменьшалась, структура их разрушалась.

Оранжевое свечение потухло, не оставив следа. С такой скоростью не испаряется даже аура покойника. Была – и исчезла.

Где-то рядом протяжно завыла собака. Совсем, как в том лесу, в Рамите, в котором она обнаружила Ханну.

Пока гоэта разбиралась со своими ощущениями, экипаж успели перехватить: на нем уехал молодой человек, тот самый, который пару минут назад целовал девушку. Другой повозки не нашлось, и Эллина пожалела, что отговорила Гланера проводить ее до дома. Впрочем, места знакомые, кинжал под рукой. Если держаться освещенных улиц, присматриваться к сгущающимся теням, ничего не случится.

Двадцать минут… Если поторопиться, она за четверть часа уложится.

Заверив себя, что все привиделось, и ничего дурного не произойдет, Эллина смело свернула на перпендикулярную улицу, которая выводила к Тополиному проезду. От него до родной Тенистой улицы рукой подать.

Задумавшись, она обо что-то споткнулась. Затеплив магический светляк, гоэта наклонилась, чтобы рассмотреть препятствие, и тут же в волнении погасила лишний источник света. Хорошо, успела закрыть рот рукой.

Она еще не остыла, но уже мертва. Ни следа ауры, ее начисто удалили! Девушка, примерно лет двадцати, может, немного старше. Рот приоткрыт, глаза – стеклянные, бессмысленный взгляд явно вступал в противоречие с законами насильственной смерти.

Снова осторожно сотворив светляк, гоэта убедилась, что улица пуста, и бегло осмотрела покойную.

Как ее убили – загадка. На теле нет ран, на шее – следов удушения, на коже – кровоподтеков и синяков. Магия? Нелепое предположение! Заклинание всегда оставляет следы, да и зачем тратить силы на простолюдинку? Какой вообще смысл ее убивать? Это не ограбление – кошелек и сережки не тронуты. Изнасилование?

Преодолев брезгливость, Эллина задрала погибшей подол. Белье старое, но целое, на месте.

Ханна! Ханна умерла абсолютно так же.

И со смертью обеих девушек как-то связано оранжевое свечение.

Эллина опрометью бросилась прочь. На перекрестке ей посчастливилось встретить извозчика, трусившего домой после долгого трудового дня. Гоэта остановила его и, не торгуясь, назвала адрес. Хватит на сегодня ночных прогулок!

Дагор и Сората смилостивились, позволив добраться до дома без приключений. Только сон не шел, Эллина долго ворочалась, пока не уснула.

Поутру гоэта корила себя за легкомыслие. Не стоило прикасаться к трупу. Ушла, наследила, не заявила о своей страшной находке. Положим, последнее можно исправить, но идти в ближайший гарнизонный пост бесполезно. Эллина не сомневалась, что об убийстве уже сообщили, значит, к гоэте возникнет куча вопросов. Лучше сразу в Следственное управление. Только к кому, кто ведет дело?

И на допрос снова не хотелось – памятен тот, ночной. В том, что его проводил настоящий следователь, гоэта не сомневалась: у них специфическая манера ведения разговора и особое умение не проявлять эмоций. И маски. Гоэта прежде считала их выдумкой, но вот, увидела воочию. Дополнительное средство устрашения и одновременно защита дознавателя от давления. Но, вроде, свидетелей допрашивают открыто… Значит, она для них подозреваемая, поэтому никаких признаний! Не была Эллина на месте преступления в минувшую ночь, никого не находила.

Может, та девушка сама умерла? От испуга, например.

Свечение могло привидеться. Нервное перенапряжение, обилие сложной работы, переезды, постоянное использование накопителей, выпивка не лучшим образом сказывались на состоянии разума.

Убаюкивая себя подобными мыслями, гоэта спокойно позавтракала и немного повалялась на диванчике в гостиной, благо уже поздно, если и приходили потенциальные заказчики, всех хороших разобрали. А она не в форме: ленится, зевает, не настроена драться за лишнюю монету. Ничего, полежит немного и примется за перевод: там всего три странички осталось. Вечером отнесет заказчику и получит вознаграждение.

Однако воспоминание об оранжевом мареве и размышления о его природе не давали покоя. Они упорно лезли в голову, требовали внимания. В конце концов, гоэта решила быстро закончить перевод и заглянуть в библиотеку. Она не надеялась найти что-то по магии: подобные вещи в открытом доступе не хранились, исключительно под замком, в укромном месте и выдавались под отчет, а вот подобные случаи в Тордехеше могли случаться прежде. Их могли расследовать, и, более того, найти виновника. Эллина почитает и успокоится. Как низшего мага ее беспрепятственно пустят в Летописный зал, где хранились разбитые по годам подборки. Только вот стоило удовольствие два медяка – знания, увы, не бесплатны.

Поборов лень, Эллина поднялась наверх, в кабинет – комнату, заваленную всяким хламом, пригодным для работы. На столе, диссонируя с окружающей обстановкой, аккуратной стопкой лежали листы переводимого документа и, собственно, сам перевод.

Гоэта управилась к обеду. Пришлось повозиться с последней страницей, полазать по словарям. Оценив свое детище – без единой помарки, выведенное ровным убористым почерком, – Эллина промокнула страницы и перевязала ленточкой. Оригинал заказчика гоэта тщательно проверила и заново переплела. Она давно научилась расшивать документы, не нарушая целостность печати. Небольшая ловкость рук – и никто не догадается, что нить не из конторы нотариуса.

Положив в сумку оба свитка, прихватив тетрадь и яблоко с кухни – после пира Анабель и позднего завтрака серьезно есть не хотелось, – Эллина вышла на улицу. День выдался погожий, безветренный, даром осенний, и она решила прогуляться до библиотеки пешком. На обратном пути наймет извозчика.

– Эй, Лина, – окликнул знакомый гоэт, – ты уже слышала?

– О чем? – Эллина непроизвольно насторожилась.

– Да все наши шепчутся, утверждают, главная тема разговоров среди магов. Парочка даже к нам нос сунула, посмотреть, принюхаться – это ведь неподалеку произошло. Девчонку высосали.

Гоэта побледнела и прислонилась спиной к забору.

– То есть как, высосали?

– Просто. Всю жизненную силу выпили. Ювелирно сработали, без малейших повреждений, – восхищенно присвистнул собеседник. – Плещется сейчас в каком-нибудь накопителе.