Яду, светлейший? Придворный маг

– Хватит! – Ударила кулаком по столу. – Хватит придираться к Линасу и заговаривать мне зубы! Вы… к мухоморам, ты, подавись своим отцовством, скажи наконец, кто приходил по мою душу?

– По мою, не твою, – спокойно выдержав мою эмоциональную тираду, ответил Юргас. – Тебя мои дела не касаются. Не беспокойся, я их улажу. Томаса тоже постараюсь воскресить. Тело сейчас в подвале околотка, забрать его оттуда не составит труда. Но спасибо за заботу. Это так неожиданно! Особенно твое «ты».

Состроила кислую мину:

– Случайно вырвалось.

– Дважды повторенный случай – уже закономерность, – философски заметил Юргас и от души, прогнувшись в спине, потянулся. – За нож спасибо. С ним все совсем просто. Не потревожит никого наш недоброжелатель.

Оружие благополучно перекочевало в руки отца.

– Гражине скажи, чтобы помалкивала. Спала, ничего не видела и не слышала.

– Уж само собой!

Если сразу не донесла, то, считай, пособница.

– Что бабушке дарить, уже придумала? – уже другим, расслабленным тоном поинтересовался Юргас. – До Ночи Чернобога всего ничего осталось.

– Знаете… Знаешь, – говорить на деликатную тему не хотелось, но придется, поэтому решила задобрить отца сердечным «ты», – я тут решила…

– Не обсуждается! – Черные глаза полыхнули Бездной. – Ты поедешь, и точка. Собираемся в моем замке, будет вся родня.

– Вся?

Тут мне резко стало нехорошо. Трактир поплыл перед глазами, пришлось отцу меня усадить и напоить водой.

– Ты… Ты хоть понимаешь, что Линас со мной сделает? – снова обретя возможность говорить, напустилась на Юргаса. – А монсеньор Гинтас? Да меня показательно сожгут вместо Старогоднего дерева!

Представляю, какие у отца родственнички! Сплошь демоны разных чинов, темные маги, душегубы!

– Брось, никто тебя не сожжет: не те времена. А если твоему жениху что-то не нравится – скатертью дорожка! Ты Дье, сама творишь свою судьбу, не собачонка каких-то Клавелов. Я увезу тебя в столицу, найду такого жениха, что Линас ему кофе и газету по утрам станет приносить.

Испуганно замахала руками:

– Не надо жениха, меня этот вполне устраивает.

И смирилась с неизбежным:

– А что принято дарить? Я совсем не знакома с демоническими традициями.

Надеюсь, не душу в праздничной упаковке.

* * *

Когда-нибудь наступит день, когда Линаса погребет под ворохом отчетов. Лицензирование шло полным ходом, а, значит, количество стопок бесполезных бумаг только возрастет. Я тоже пришла внести свою лепту в виде журнала учета магических ингредиентов, проделанной работы и прочей белиберды. Пока составляла, успела сто раз проклясть инквизицию. Потом вспомнила об оказанной услуге – освобождении от тюрьмы – и отозвала проклятия. Потерпи, уже в апреле вздохнешь свободно, начнешь мухлевать. Пока врать даже в мелочах опасалась: могли назначить проверку, сличить мои записи с показаниями того же аптекаря.

«Здесь?» – для порядка поинтересовалась у Йозаса, секретаря Линаса, и после утвердительного кивка вошла. Без стука. Надеюсь, Линас простит: должны же у меня, как у невесты, быть особые привилегии?

– О, как хорошо, что ты зашла! – живо отреагировал на мое появление любимый.

Засучив рукава, он возился с какой-то штукой, отдаленно напоминавшей ручную мельницу.

– Магоскоп, – Линас указал на странный предмет. – Новейшая экспериментальная разработка.

– Ааа…

Не проявив интереса к изобретению, кинула толстую тетрадь на стол:

– Отчетность за декабрь.

– Уже подвела? Молодец! Мы как раз уезжаем девятнадцатого…

Нахмурилась:

– Девятнадцатого? А позже никак?

Ночь Чернобога пропустить невозможно. Хотя, будь моя воля, я благополучно отсиделась в Колзии, без демонов в натуральном и человеческом обличии.

– У тебя какие-то планы? – насторожился Линас и бросил свою игрушку.

Интересно, он сам ее сконструировал или выписал из столицы? Был за Линасом такой грешок – любовь к магическим наворотам. Кресло для исследования ауры в углу – живой тому пример. Прочие инквизиторы прекрасно без него обходились. Или отец прав, дар у Линаса слабенький, поэтому ему нужны всякие магоскопы?

– Ничего.

Отвернувшись, задумалась, как бы ловчее обосновать свой отказ Юргасу.

Вот ведь головная боль! Почему родственники всех мастей сговорились и вспомнили обо мне именно в конце декабря?

– А там, у твоих родителей, опять будет Лидия? С чего лорд Вальтер вдруг сменил гнев на милость? Ты же опозорил семью, глаза бы его тебя не видели – и всякое такое.

Отношения между отцом и сыном все эти месяцы складывались, мягко говоря, не очень. Точнее, не складывались вовсе. А тут это приглашение… Вальтер Клавел явно что-то затевал! Вариантов немного: сжить меня со свету или снова попытаться устроить брак Линаса с Лидией Зидек. Вариант «простить и смириться» я не рассматривала. Отставной генерал упрям как дюжина ведьм, не терпел разногласий и шел напролом с упорством медведя.

– Причем тут Лидия? – Губы Линаса сжались в тонкую бледную линию. – Я, кажется, ясно дал понять, что она меня не интересует.

– Притом, что мне не хочется ехать в Остеру.

Зиму родители жениха проводили именно там, а теплое время года – в имении. Том самом, где эпично завершилась карьера Марюса Дье и рухнули надежды Вальтера Клавела понянчить нормальных внуков.

– Вот как? – прищурился Линас. – Мне казалось, ты мечтала освоить столичные гостиные. Или ты не желаешь ехать со мной, предпочитаешь общество барона Антанаса?

Не сразу сообразила, о ком он. Так высокопарно! Отцу бы польстило.

– Что за чушь ты мелешь?

Быстрым шагом прошлась по кабинету, мимоходом поправив несимметрично лежавшие папки.

– Аля, ты стала слишком близка с ним…

Вперила в Линаса полный укора взгляд:

– Он мой отец! И вовсе не такой извращенец, как ты полагаешь. Или ты меня в любительницы родственников мужского пола записал?

Убью и закопаю под папками. Это ж надо – вообразить, будто!..

– Успокойся, я говорю о связях иного рода. Тех, из-за которых ты теперь являешься поздно, чаще ссоришься со мной. У меня такое чувство, что ты отдалилась от меня, Аля.

Он шагнул ко мне, потянулся, чтобы обнять, но в последний момент раздумал. Руки плетьми повисли вдоль тела, взгляд потух.

– Ты… Ты перестала доверять мне. Отныне он, – с горечью добавил Линас, – вытеснил меня в твоем сердце.

– Ты ревнуешь меня к Юргасу?

Рассмеявшись, обхватила его лицо руками, развернула к себе и прильнула в страстном поцелуе. Полагала, Линас на него ответит, и мы забудем о глупой размолвке, но его губы остались недвижными, каменными.

– Линас? – все еще сжимая его лицо между ладоней, чуть отстранилась, чтобы видеть его глаза. – Что случилось? Я всего лишь не хочу ехать к твоим родителям. Ну не нравятся мне они, а еще больше этикет, твоя тетка, напыщенные гости… Почему нельзя остаться тут, в Колзии?

Тогда бы я сохранила добрые отношения со всеми.

– Потому что Новый год и следующая за ним Светоянская ночь – семейный праздник. Я хочу помириться с отцом. Ради тебя.

Как же – для меня! Ради себя он старался. Я могла его понять, родителей не выбирают, я сама до сих пор до конца не приняла Юргаса, но зачем врать-то? Неужели стыдно? Наверняка. Мол, тряпка, слабак, на попятную пошел.

– Ну, раз уж я для тебя так важна… – игриво скользнула пальцами по челюсти, затем вниз, под ворот рубашки. – Мы уедем двадцать пятого.

– Что ты задумала в Ночь Чернобога?

Взгляд Линаса сделался холодным, острым. Ухватив меня за запястье, он отвел мою руку, опустился в кресло. Обескураженная, стояла перед ним… как оплеванная. А потом…

– Ну знаешь! – Я тоже умела метать громы и молнии. – Я тебе не собачка, чтобы заискивать ласки. Не хочешь – не надо. И в «ведьму-инквизитора» играть не позволю. Или мы теперь снова «светлейший» и «госпожа Томаско»? Тогда тем более поедешь к родителям один.

Отвернулась и принялась считать. Если не обнимает до десяти…

– Вот, ты стала слишком нервной, – обвинительно заметил Линас, – взрываешься от малейшего пустяка. Все чаще ночуешь дома…

– Это преступление?

Крутнувшись на пятках, испепелила жениха взглядом.

– Учти, – ткнула в него пальцем, – контроля не потерплю! Я ведьма, а не великосветская барышня. Ночую где хочу и с кем хочу. Не нравится, ищи себе новую невесту.

И выбежала вон, громко хлопнув дверью.

Ну Линас!.. Инквизитор он и есть инквизитор, раздул из мухи слона, испортил хорошее настроение. И все из-за Лидии! Стоило упомянуть ее имя, как ощерился, припомнил мне плотное общение с отцом, женихов каких-то приписал, любовников.

Я, конечно, тоже хороша! Извожу себя бесплотной ревностью, скандалю.

Обернулась на здание волостного управления. Стоит, наверное, у окна, смотрит. Увы, занавеска на втором этаже даже не шелохнулась. То ли крепко обиделся, то ли… В голову впервые закралась мысль: а вдруг мы не пара? Сошлись летом, опьяненные страстью и смертельной опасностью, а теперь, когда чувства немного угасли, проявились наши различия. Безусловно, все пары через это проходят… Вот пусть бабушка и скажет, пара мы или так, полежали вместе и разбежались. Юргас говорит, она будущее видит.

Сделала было шаг в обратном направлении и одернула себя. Ведьма я или нет, женщина или конь в пальто, пусть Линас первым мирится.

Глава 7

Давно стемнело. Ветер разносил легкую поземку по Рыночной площади. Влажно мерцали окна домов. Изредка, подняв воротник зимнего пальто или куртки, пробегал мимо припозднившийся обыватель.

Вытянув ноги, я сидела на ступеньках бывшего кафе Руты и смотрела на тусклые шары немногочисленных фонарей вдалеке. Здесь, на безымянной улочке, называвшейся местными то Канареечной из-за пристрастия угодившей в тюрьму травницы к птичкам, то Темной, их не было вовсе. Когда-то горели над столиками, а теперь все, ни столиков, ни чая, ни канареек. Интересно, кто их забрал? Не сомневалась, птичек не бросили на произвол судьбы.

Пальцы согревала купленная в кондитерской незадолго до закрытия кружка пунша.

Следовало бы вернуться домой или хотя бы зайти, погреться в трактире отца, но мне не хотелось двигаться с места. Тут так хорошо… одиноко. А еще темно, и никто не лезет в душу.

Нет, при желании, я нашла бы с десяток дверей, в которые могла постучаться, получить горячий ужин и мягкую постель, но пришлось бы разговаривать, улыбаться, а этого не хотелось.

Линас не искал меня. Я сбежала, хлопнув дверью, а он и не заметил! Интересно, если неведомый враг отца похитит меня, доблестный инквизитор заметит или лениво кивнет из-за кипы бумаг: «Следующий, прошу на аттестацию!»

Юргас немногим лучше, связался абы с кем и молчит. Настойчиво подталкивает меня к разрыву с Линасом, заставляет варить зелья молодящимся старухам, ни в грош не ставит.

Недопитый пунш остыл, но я не спешила его выливать. Мной овладела апатия. Вот возьму и просижу здесь до утра!

Поставив наконец кружку на снег, обхватила колени руками, зарылась носом в меховую опушку пальто.

– Вот еще новости! Он тебя выгнал?

Меня ухватили за шиворот, поставили на ноги и отряхнули.

Огрызнулась:

– Пошел к Чернобогу!

Рассердится – плевать. У меня дурное настроение, от смерти хуже не станет.

– Видел издали – неинтересно.

Странно, я слышала, чувствовала Юргаса: дыхание, запах, но не видела. Даже протянула руку, пощупала, чтобы убедиться, что не разговариваю с собственными галлюцинациями.

– Ладно, если ты уж все равно тут хандришь, поможешь.

Криво усмехнулась. Вот опять: решил и моего мнения не спросил.

Медленно, по слогам, с легкой толикой злого сарказма повторила:

– Я под наблюдением инквизиции, так что никакого «поможешь»! И вообще, отстань, я хочу побыть одна.

– Смерть от холода, безусловно, самая приятная, но светлейший того не стоит. Идем! – Юргас подтолкнул меня в спину. – По дороге расскажешь, что он сделал.

Сверкнула глазами и, ориентируясь на голос, отпихнула его:

– И не подумаю!

Ясно обозначив свою позицию по всем вопросам сразу, развернулась в сторону улицы Ткачей… но тело вдруг перестало повиноваться.

– Прекрати немедленно! – зашипела я, пыталась побороть чужую магию.

Юргас лишь снисходительно посмеивался.

Убедившись в тщетности своих усилий, изрядно устав и запыхавшись, сдалась:

– Хорошо, я пойду. Но о Линасе – ни полслова!

– Больно он мне нужен! – закатил глаза отец.

Он скинул с себя чары, теперь я видела его и крайне удивилась выбору одежды. Как я уже говорила, Юргас обожал привлекать внимание, был первым модником Колзия. Однако сейчас передо мной стоял мужчина неопределенной внешности, неопределенного же возраста в мешковатой темной одежде. Волосы тоже убрал под треух. Если бы не голос, приняла бы его за крестьянина.

– Куда мы?

Нехорошие предчувствие не подвело:

– В околоток. Проберемся в подвал.

– Зачем?

Задала вопрос, а сама попятилась, благо Юргас перестал издеваться, вернул былую подвижность.

– Оживлять Томаса. Или считаешь справедливым оставить его на том свете?

Между нами повисло тяжелое молчание.

Облизав губы, спросила очевидное:

– Ты хоть сознаешь, чем это грозит?

Юргас лишь фыркнул в ответ. Похоже, он действительно вообразил себя стоящим вне закона, раз собирался заниматься черной некромантией.

– Как же солдаты? Неужели ты думаешь, они позволят?..

– А для этого мне нужна ты. Зайдешь, отвлечешь внимание, зажжешь вот эти свечи, – отец сунул мне паромасляный сверток. – Сама, главное, не нанюхайся, сразу уходи. Видишь, – даже в темноте ощущала обращенный на себя пристальный взгляд, – я даже ключи взять не прошу.

– А если я откажусь? Проблемы мне не нужны.

Поколебавшись, вернула сверток обратно.

– Сочту тебя трусихой, только и всего. – Юргас ожидал подобной реакции, потому как равнодушно убрал свечи обратно за пазуху. – Я планировал управиться сам, так что… Спокойно ночи!

Да какой уж спокойной!

Догнала отца буквально через пару шагов, ухватила за рукав и горячечно шепнула:

– Нет уж, тогда я пойду!

– Из-за трусихи или страха, что меня поймают?

Юргас повернул голову в мою сторону. Осознав, что все еще сжимаю его армяк, разжала пальцы, смущенно отступила.

– Ладно, не отвечай, – проворчал отец, избавив меня от необходимости врать. – И не бойся, как соучастница не пойдешь, просто постоишь на стреме. А теперь, – он быстро огляделся, сгорбился, – будь тише воды и ниже травы! На глаза никому не попадайся, фонари обходи.

Сердце гулко колотилось в груди. Я практически не дышала.

Усиливавшийся ветер обжигал щеки могильным холодом.

Стелясь вдоль стен домов, короткими перебежками минуя опасные участки, не могла поручиться, что Юргас не растворился в ночи. Я быстро потеряла его из виду. Отец шагнул в темноту… и пропал. Умом понимала, он где-то рядом, просто хорошо маскируется, но разгулявшееся воображение рисовало порталы, другие измерения. Окликнуть, позвать боялась, равно как и вернуться, сбежать. Хотеть хотела, даже остановилась, с надеждой оглянулась на окна одной знакомой… и не смогла, шагнула вперед. Юргас обладал магнетической властью, полностью подчинил себе.

Возле околотка, старого двухэтажного деревянного здания с пристройкой, дежурил часовой. Чтобы не замерзнуть, он нарезал круги возле фонаря и прикладывался к чему-то горячительному во фляге. Наблюдала за ним и гадала, пустуют ли камеры. Если да, внутри только дежурный…

Благоразумно предварительно зажав мне рот ладонью, чтобы не закричала от неожиданности, отец кивнул на окно той самой пристройки. Сначала не поняла, чего он хочет, а затем от души вонзила зубы ему в руку.

Так-то Юргас не планировал вовлекать меня в свои темные делишки!

Отец стойко вытерпел боль, промокнул кровь и отвесил мне оплеуху. Не за отказ – за порчу рабочего инструмента некроманта, то есть рук.

– Сама напросилась! – едва слышно прошипел он. – Будешь ассистировать.

Хотя бы не удушающие свечки расставлять! Смешно, но перспектива общения с мертвецом пугала меньше причинения вреда здоровью живых людей.

Дождавшись, пока часовой в очередной раз отвернется, приложится к фляге, зажмурившись, припустила к пристройке, ухнула на колени в сугроб. После, продышавшись, осторожно подняла голову и, убедившись, что осталась незамеченной, просунула руку в разбитое стекло и потянула за шпингалет. Расчет Юргаса был прост: девичья рука тоньше мужской, пролезет, не поранившись. Так и вышло.

Однако горазд отец видеть в темноте! С двадцати шагов!..

Дождавшись очередного порыва ветра, открыла окно, залезла внутрь. Теперь чего уж, поздно притворяться случайной прохожей. Следом в пристройку забрался Юргас, предусмотрительно запер окно.

Мы очутились в чулане, где складывали всякий хлам, от списанных дел до метел и ведер. Задев одно такое, сжалась – сейчас как переполошу весь Колзий! Обошлось.

– Да, грацией ты ни в мать, ни в отца, – едко прокомментировал Юргас. – Я пойду первым, а то опять что-нибудь уронишь.

Я не возражала, совсем наоборот, за чужой спиной надежнее. Первый удар опять-таки не мне, убежать успею. Да, я подлая, но так и тут не совсем добровольно.

Насчет отцовского зрения оказалась недалека от истины – не зажигая огня, Юргас уверенно пробирался к намеченной цели, ловко обходил разного рода ловушки. То ли хорошо успел изучить здешний околоток, то ли сказывалась демоническая кровь.

Вот и стол дежурного. Впереди, по ту сторону небольшого вестибюля с лестницей, мерцала масляная лампа. Городовой, грузный, плечистый малый, сидел лицом к нам, склонившись над бумагами на столе. Чтобы не заснуть, он пил крепкий кофе – аромат витал в воздухе.

В растерянности глянула на отца: и как же мы пройдем? Тот лишь приподнял брови, посмотрел как на несмышленыша… и исчез. Только что был, и нет. «Отведи-глаз!» – одними губами восхищенно прошептала я. Никогда прежде мне не доводилось видеть подобного заклинания в действии. И ладно бы это проделали с предметом – с человеком!

Пламя лампы на столе опасно затрепетало от сквозняка и погасло.

– Тьфу ты, рога и копыта!

Городовой безуспешно попытался высечь колесиком искру.

– Масло закончилось, что ли? – досадливо бормотал он. – Почему именно в мое дежурство?

Не теряя времени даром, опрометью кинулась к лестнице. Подвал внизу, значит…

– Это кто это там? – полетело грозное вслед.

Ну да, топала я как семейство кабанов по весне. Сейчас как схватит за шиворот… Но городовой зевнул, смачно, громко, и захрапел. Рискнув обернуться, увидела на его столе оранжевый глазок свечи. Уж не из свертка ли Юргаса?

– Худей! – вместо отповеди дал непрошенный совет отец. – В следующий раз меня может рядом не оказаться.

– Так и следующего раза тоже не будет.

Судя по особому, саркастическому молчанию, Юргас полагал, помогать ему отныне я стану всю жизнь.

Белбог, и во что я опять вляпалась?! Впрочем, поздно стенать. Сказала «а», говори «б», то есть лезь в подвал.

С замком отец управился быстро, засунул в него отмычку и вытащил душку.

– Прошу!

Посторонившись, он галантным жестом предложил войти первой. Только вот входить совсем не хотелось.

Из подвала несло затхлостью и сыростью. А еще – чем-то тухлым. Опустив взгляд, чудом не завизжала, до крови прокусила губу.

– Подумаешь: труп!

Юргас равнодушно перешагнул через окоченевшего Томаса и поторопил:

– Приводи свои чувства в порядок, у нас от силы два часа.

Сглотнув, кивнула и заставила себя войти. Главное, не смотреть, не смотреть… Только вот пустые остекленевшие глаза Томаса преследовали меня повсюду, куда не встану, везде они!

– Не смогу! – преодолев рвотный спазм, честно призналась я.

– Сможешь, – категорично возразил Юргас и попенял прошлым: – Не стоило меня кусать, раз мертвецов боишься! Куда мне теперь с царапиной?

– Не, не такая она и большая…

– Для заражения крови хватит.

Пока я боролась со страхами, он успел расставить по углам и зажечь свечи, самые обычные, без трав.

Едва не подавившись вязкой слюной, прижалась спиной к прохладной стене. Меня мутило. Голова кружилась, в нос упорно лез чуть сладковатый, гнилостный запах.

Как же я согласилась, зачем, почему?

– Аля, он тебя за ногу не схватит. Бревно бревном. Вот, смотри!

Юргас без всякого уважения несильно пнул покойного. Я смутно видела его лицо – к счастью, а то бы… Хватало неестественно бледных пальцев, покоившихся на животе. Смотрела на них и понимала: еще немного – и сползу вниз по стеночке.

– Ты еще не аристократка, нечего в обмороки падать!

Ай! Отец привел в чувство очередной пощечиной. Тяжелая у него рука – щека горела.

– Помоги мне его оттащить.

Благоразумно воздержавшись от вопроса «Зачем?», ухватила Томаса за ноги и, старательно избегая взгляда покойника, вместе с отцом перенесла его в центр подвала.

– Чернобогово семя! – вполголоса выругался отец.

Судя по тому, что он пристально изучал прокушенную мной ладонь, дело в ней.

– Давай заговорю?

Нерешительно приблизилась к Юргасу. Очень уж не хотелось творить под его началом разные некромантские штучки!

– На! – Он протянул ладонь и с нескрываемым удовольствием добавил: – Помогать все равно придется.

Руки мои дрожали. Не с первой попытки сумела сосредоточиться. Аккуратно коснувшись подушечкой пальца небольшой рваной раны, – вот уж не думала, что способна так укусить! – потянулась к силе земли. Ее тут довольно, пол как раз земляной. Хорошо бы еще кашицу из подорожника и крапивы… Или позвать Гражину, заговоры – ее стихия.

Вздохнула и принялась за дело. Правой рукой держала расслабленную ладонь отца, левой водила над раной и быстрым шепотом повторяла:

– Перетеки, река, из меня в Юргаса. Воды в ней – глазом не окинуть. Силы – всем миром не одолеть. Течет река, разливается, рану заживляет, рану зашивает. Кожа, срастись, невидимой ниткой скрепитесь края. Кровь, вернись откуда пришла. Хворь да гниль – брысь Чернобогу под крыло! Слово мое крепко, слово мое сильно, как скажу, так и сделается.

В голове зашумело, виски заломило – подействовал заговор. И верно, кровь действительно ушла, впиталась, от раны осталась небольшая царапина, и та сжалась до едва заметной темно-розовой линии.

– Неплохо! – сдержанно похвалил отец. Вытянув руку, он изучал плоды моих трудов. – Могла бы лучше, но для ведьмы сойдет. А теперь слушай и запоминай!

Юргас вмиг стал выше на целую голову, будто даже шире в плечах, заполнил собой все окружающее пространство.

– Мои указания исполнять быстро, беспрекословно и молча. Молча, Аля, это важно. Ни в коем случае не прикасаться ко мне или к трупу до завершения ритуала. Понятно?

Он пристально посмотрел мне в глаза.

Кивнула.

– Понятно? – упрямо повторил Юргас, вплотную шагнув ко мне.

– Да!

Словесный ответ его устроил, и отец принялся за дело. Перво-наперво он поменял положение тела Томаса, придав ему сходство со звездой. Затем выложил веревочный круг вокруг покойного и начерчивать пентаграмму, так, чтобы ее углы совпадали с крайними точками головы, рук и ног мертвеца.

– Достань у меня из левого кармана, – не оборачиваясь, по-прежнему стоя на коленях, приказал Юргас. – После зажги.

Смесь барвинка, бузинных ягод, мирры и смертоцвета. Все измельчено в порошок, доведено до самой мелкой фракции – ювелирная работа.

– Как зажечь-то?

Растерянно огляделась по сторонам. Я помнила приказ не задавать лишних вопросов, но формально ритуал еще не начался.

– В огонь кинь.

Ладно, но он ведь погаснет…

Свечи действительно сначала задымили, наполнив подвал запахом гари, а потом взбесились. Едва успела отскочить, когда ревущее пламя взметнулась до потолка, грозя обрушить на нас деревянный пол первого этажа. Завороженная, смотрела на него, а оно… Оно вело себя как живое! Тянулось к покойнику, «переговаривалось со своими», сплетаясь в спирали с огнями соседних свечей. Яркое по краям, пламя зияло черным глазком-каплей посредине. Сдается, в порошке не только травы, не мог огонь так сам по себе гореть!

– Руны знаешь?

– Немного.

– Тогда черти у него в ногах турисаз и тройной эйваз. Только аккуратно, исключительно справа налево! Каждую. Если ошибешься, хоть одну черточку сначала прорисуешь слева, откроешь Врата мертвых в другую сторону, затянешь живое к мертвому.

Лучше бы не пояснял! У меня и так от страха зуб на зуб не попадает. Еще этот запах… Специфический, тяжелый, удушающий.

Пока я воевала с рунами, отец успел начертить ножом десятки различных символов. Часть он вывел внутри пентаграммы, часть снаружи.

– Ну, готова? – Юргас поднялся на ноги, тыльной стороной ладони убрал потные волосы с лица. – Вилкас на такое не способен. Без лишнего хвастовства, не знаю, умеет ли кто-нибудь еще в Маконде оживлять мертвых.