Проект «Земля»

– Ты прав, – кивнул Венетус. – Придумать что-либо новое, что приведёт к положительным изменениям на проекте очень сложно. Но для того мы и готовим вас! Свежий подход, новый взгляд, креативное мышление! Для этого и был создан этот курс! Кстати, как тебя зовут, молодой дисперсианин?

– Баклажан!

– Очень интересно, – ухмыльнулся синий.

– Что именно? – занервничал фиолетовый.

– Когда на проекте появляется что-то новое, то часто дисперсиане дают этому явлению или предмету свои имена, – пояснил синий. – Интересно, каким будет твоё изобретение.

– Добро пожаловать! – прервал диалог громкий возглас, и, обернувшись, Ниа догадалась, что это был Флавус. Жёлтый, но прозрачный, как и Венетус, с длинными волосами, ниспадающими почти до колен, он с распахнутыми руками подошёл к студентам, будто пытаясь обнять всех одновременно, и радостно обвёл всех взглядом.

– Пройдёмте! Я так раз всех вас видеть! Вы такие умнички! Я вас со всеми сейчас познакомлю. Вот здесь, – он указал рукой на стоящую поодаль группу дисперсиан, студенты старших курсов наблюдают за своими изобретениями. Сейчас нас очень волнует повышенный интерес землян к недрам проекта. Когда-то один из наших студентов немного схитрил и тайком от нас добавил нефть в структуру планеты. Он спрятал её глубоко в Землю. Мы долгое время даже не подозревали об этом, но недавно люди обнаружили её и нашли ей применение.

– Какой молодец! – не удержалась от восклицания Ниа. Венетус и Флавус переглянулись, и жёлтый едва заметно кивнул. Видимо, он всё же был немного прозрачнее Венетуса.

– Сперва и мы так подумали, – ответил Венетус. – И, несмотря на то, что он сделал это без разрешения руководства курса, хотели наградить его. Нефть принесла огромную пользу человечеству, прорыв в технологиях, улучшение качества жизни. Но… – он неуверенно оглянулся на Флавуса, и жёлтый за него продолжил:

– Это повлекло за собой и череду проблем, поэтому сейчас решается вопрос о его аннигиляции.

Услышав страшный приговор, студенты стали взволнованно перешёптываться.

– Кстати, а вот и он! – вдруг весело указал на суетившегося у компьютера оранжевого дисперсианина Флавус. Он подошёл к нему и заглянул в монитор.

– Ну как, есть сдвиги? – спросил он студента. Тот оторвался от компьютера и нервно сухо кивнул.

– Ну вот, – обернулся Флавус к группе, – есть сдвиги. У него осталось триста двенадцать Опасных Дней, чтобы всё исправить.

Он указал рукой на плечо оранжевого, и все увидели под переливающейся татуировкой института, три цифры – 312. Ниа поежилась.

– Видите, как важно тщательно тестировать свои идеи! Пройдёмте дальше. Вот здесь группа наших ребят работает над эталонами красоты.

– Как это? – спросило одновременно несколько студентов.

– На Земле красота имеет особое значение. Все хотят быть красивыми.

– А что такое «красивыми»? – осторожно спросила Ди.

– Это… – улыбнулся Венетус, – когда на тебя приятно смотреть.

– А разве бывает так, что смотреть на что-то неприятно?

– Бывает! Например… – задумался он, подбирая слова, -… когда наступает красный Опасный День, ты выглядываешь в окно и чувствуешь себя…

– Очень печально, – подсказала Ди.

– Отлично! – обрадовался Венетус. – А вот, если сегодня оранжевый день?

– Тоже печально!

– Да? Странно. А почему? – удивился он.

– Потому что это значит, что Ниа не придёт в колледж, – ответила Ди, а Ниа с благодарностью взглянула на неё.

– Ага, теперь понятно. Ну, вот на проекте «Земля» происходит очень похожая оценка красоты. Твои эмоции в красный Опасный День – это, как, если бы ты ощущала себя некрасивой, а в оранжевый – когда некрасивый кто-то другой. Только на Земле люди оценивают, таким образом, всё подряд – других людей, вещи, дни, погоду и, самое главное, себя.

– И что вы с этим делаете? – спросила Ниа.

– Регулярно меняем отношение человечества к красоте, чтобы каждый имел возможность почувствовать себя счастливым! – пояснил Венетус, а Флавус добавил:

– Интегрируем в людское сознание восприятие красоты не только тела, но и черт характера, обычаев, поведения и способностей.

– Меняем отношение людей к худым и полным…– подхватил синий.

– Полным чего? – спросил фиолетовый, а оба преподавателя расхохотались. – Вам ещё предстоит многое узнать! А теперь, давайте, мы продемонстрируем вам, как происходит тестирование идей.

Студенты проследовали вслед за ними, и подошли поближе к группе дисперсиан, спорящих о чём-то у большого экрана. Увидев группу ребят, работники института притихли.

– Ну, кто из вас готов что-нибудь предложить? – обратился к студентам Флавус.

– Чтобы все одновременно стали красивыми! – неожиданно для себя выпалила Ниа и, тут же, испугавшись собственной смелости, сделала шаг назад.

– Внимание! – серьезно скомандовал Флавус группе учёных. – Покажите возможные последствия всеобщей массовой красоты.

Работники института бросились к своим компьютерам, и, вытянув по пять пальцев на каждой руке, принялись быстро печатать. Экран загорелся, и на нём стали появляться и исчезать какие-то цифры, графики, диаграммы. Наконец, от группы выступил вперёд один из учёных, и, указывая на экран, который появился на стене, отображая таблицы и диаграммы, монотонно зачитал полученные результаты.

– Эффект мгновенный – уровень счастья на Земле достиг сорока процентов.

– Почему не ста? – удивились студенты.

– Далеко не все хотят быть красивыми или способны обращать на это внимание. На проекте есть слепые жители, – пояснил работник, – а также старые, больные, сумасшедшие. Отмечена группа людей, у которых общий уровень счастья снизился до критических пятнадцати процентов. Это те, кто уже считал себя красивыми раньше. Мы лишили их уникальности, ощущения особенности. Эффект через пять земных лет – общий уровень счастья снижается до тридцати процентов. Многие люди растеряны. Они не знают, к чему стремиться. Большинство бизнесов, ориентирующихся на красоту, закрывается. Все, кто раньше получал доход, предоставляя услуги – спортивные секции, дизайн одежды, салоны красоты, потеряют доход.

– А что-нибудь положительное у вас получилось? – скептически хмыкнул Баклажан. Учёный подбежал к клавиатуре, нажал на пару клавиш и довольно кивнул:

– Здоровье. Удовлетворение своим внешним видом принесёт улучшение самочувствия. Но уже через десять земных лет и эта кривая начнёт снижаться, так как люди перестанут следить за собой. Общее количество населения уменьшается, – бормотал он. – Вот тут я вижу повышенный процент самоаннигиляции, вот тут…

– Ой, – испугалась Ниа, – давайте, сделаем всех лучше некрасивыми!

– Интересно, – подскочил к экрану другой работник, – я только что проанализировал и такай вариант, и выяснил, что и от этого будет очень похожий эффект!

– Ну как, здорово? – улыбнулся Флавус, повернувшись к студентам. Все закивали. – Не волнуйтесь, конечно же, мы не вводили это на самом деле, это всего лишь расчёты, – обвёл он взглядом ребят и остановился на Ниа. – Поэтому ничего не делайте тайком, без тестирования. Даже, если вам кажется, что это самая лучшая идея на свете.

Ниа оглянулась и увидела, как студент, который придумал нефть, горько вздохнул.

– Ну, что ж, всем спасибо, я думаю, что на сегодня достаточно. В следующий раз мы посетим Парк.

Глава 4. Первый визит в Парк

А следующим днём был красный. Ниа вбежала в крыло Ы, прошла по коридору, следуя за семенящей канцелярией и, войдя в аудиторию, остановилась. Место Ди пустовало. Среди студентов она заметила новые лица – это зелёные наконец-то смогли присоединиться к остальным. Ниа прошла в первый ряд, и тут же рядом с ней плюхнулся фиолетовый.

– Привет, – кивнула Ниа, вспоминая его имя.

– Баклажан! – считав её мысли, ответил он. – Здорово ты вчера свой вопрос про красоту задала.

– А, – удивилась Ниа, не ожидая, что могло произвести на кого-то впечатление такой ерундой.

– Я тоже хотел про это спросить, – буркнул фиолетовый. – Когда у нас будут практические занятия, я могу работать с тобой в паре, – неожиданно и самоуверенно добавил он.

– Ниа уже работает в паре со мной! – вдруг раздался голос Юрика откуда-то из-за спины. – Стоило оставить тебя без присмотра на два дня, и ты уже променяла своего коллегу по лабораторным работам? Ох, не советую с ней связываться, – Юрик навис над Баклажаном, ожидая, пока тот догадается освободить место, – видишь, какая она коварная.

Ниа с благодарностью посмотрела на него. Юрик, как обычно, считал её самые тихие мысли и догадался, что Ниа нужно спасать.

– Может, Баклажан некрасивый, – подумала Ниа, взглянув на фиолетового. Он вызывал у неё такие же ощущения, как и красный Опасный День. Баклажан вернулся на своё место, а Юрик сел рядом с ней, пошарил рукой под столом и, нащупав канцелярию, поставил её на парту. Канцелярия пискнула, бросилась со всех ног к Ниа, и спрыгнула к ней на колени в поисках укрытия.

– Я не собирался красть твои знания, – расхохотался Юрик. – Просто много слышал об этих штуках, но зелёным их ещё не выдали, – пояснил он и снял квадратные очки. Одна линза в них была зелёной, а другая оранжевой.

– Не сомневаюсь, – Ниа нахмурилась, вспомнив, как он выдал её Гё за своего.

Юрик, считав её мысли, вытянул один палец и приложил его к губам.

– Я не знал, что ты до сих пор сердишься. Извини, ладно? – его мысли прошелестели так тихо, что Ниа едва считала их.

– Здравствуйте! – раздался голос жёлтого. – Зелёные, я так рад вас видеть. Меня зовут Флавус, а это Венетус. Мы являемся руководителями курса 'проект «Земля»’. Пройдёмте на торжественную церемонию. Сегодня для вас – большой день. Вам выдадут канцелярии, а затем вы познакомитесь со своими лабораторными комнатами.

– Наконец-то! – Юрик подмигнул Ниа, ловко дёрнул за ногу её канцелярию, отчего та снова пронзительно взвизгнула, расхохотался и помчался к выходу.

– Что-то не похоже, что вы приятели, – прошептал сзади Баклажан.

– Мы – соседи! – ответила Ниа и отвернулась, давая понять, что разговор окончен.

– А вам сегодняшний день тоже должен понравиться! – обратился Венетус к остальным студентам, как только зелёные, следуя за Флавусом, покинули аудиторию. – Сейчас мы с вами отправимся в Парк! Мы намеренно не рассказывали вам о жителях проекта Земля заранее. Потому что, как говорят сами люди, «лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать».

Ниа на секунду задумалась над этой фразой, и тут же с ней согласилась. Слушать сто раз одно и то же было бы скучно.

– Не совсем так, – улыбнулся Венетус, считав её мысли. – Имеется в виду, что, порой, искаженное описание не соответствует действительности. Это очень важно понять до того, как вы начнете общаться с жителями Парка. К каждому из них нужен свой подход. Не все относятся к нам, дисперсианам, благожелательно. Но, главное, каждый из них воспринимает действительность не так, как остальные.

– А почему они живут в Парке, а не у себя на проекте? – спросил кто-то из студентов.

– Хороший вопрос. Человек – очень сложное создание. Вы встретитесь с теми, кто захотел по каким-то своим причинам переехать к нам. Наши учёные предложили им наш Парк для проживания, чтобы помочь нам в дальнейшем изучении проекта «Земля». Все они изъявили желание покинуть Землю, но не каждый стремится идти на контакт, поэтому будьте осторожны.

Заметив, что все студенты притихли и настороженно смотрят на него, он улыбнулся и добавил:

– Они безопасны, я вас уверяю!

– То есть, они решили переехать сюда, но мы должны ещё и опасаться их? – возмутился Баклажан. – Разве они не должны испытывать благодарность за то, что мы их приютили?

– Человек – это смесь эмоций, гормонов, привычек, и, самое главное, врожденного эгоизма. Это значит, что в первую очередь ему важно, чтобы вы понимали и чувствовали его, а не наоборот. И в этом их несчастье. Каждый хочет, чтобы его чувства считывали, но не каждый стремиться считывать чувства и мысли других. Это приводит к одиночеству и, порой, к желанию самоаннигилироваться. Но не пугайтесь, – улыбнулся Венетус, заметив, что студенты совсем сникли, – в основном, это очень доброжелательные и добрые люди. Когда вы получше их узнаете, вам нужно будет выбрать одного-двух, которые помогут вам в учёбе и, возможно, подскажут идею для тестирования. И ещё. Организм человека так устроен, что ни один из жителей парка не сможет выжить в условиях Дисперсии. Поэтому пространство парка – замкнутое. В воздухе содержатся кислород и азот. Купол Парка выкачивает углекислый газ, снижает температуру солнца и может расширяться и сужаться в зависимости от разжижения воздуха. Поэтому будьте осторожны и не повредите его. Тут вам снова пригодится ваш невидимый защитный костюм, иначе вы замёрзнете. Температура в Парке очень низкая – всего 22 градуса по Цельсию.

Студенты зашептались, пытаясь представить, что это за странное такое ощущение – «замёрзнуть». На Дисперсии из-за спутников в форме многогранных призм, не смотря на их меняющиеся траектории и угол преломления солнца, всегда было одинаково комфортно. Ниа вспомнила, как Ди рассказывала ей о пустыне, где наоборот всегда было жарко.

– Ну, что ж, вперёд! – скомандовал Венетус и, взмахнув длинными синими волосами, покинул аудиторию. После уже знакомой процедуры обработки и облачения в невидимый защитный костюм, студенты прошли по коридорам. Одну из дверей Ниа узнала – за ней находился институт с альфа-версией Земли, в котором они вчера находились, но синий прошёл мимо, не замедляя шага. Наконец, они дошли до огромных стеклянных дверей.

– В первые пятьдесят Опасных Дней вы сможете попасть в Парк только, если вы являетесь студентом нашего курса, не имеете нарушений или в сопровождении преподавателя. Таковы правила! – сказал Венетус и приложил руку к панели на стене. Дверь бесшумно поднялась, и студенты замерли на пороге.

– Скорее, скорее, вы же не хотите выпустить драгоценный азот с кислородом, – поторопил их синий, и ребята почти бегом бросились вовнутрь. Ниа оглянулась назад, и увидела, что за закрывшейся дверью остались ждать своих хозяев канцелярии.

Все встали, глядя перед собой, не решаясь сделать следующий шаг. Гладкая, прозрачная и такая привычная поверхность Дисперсии заканчивалась, а дальше… Дальше начиналось нечто зелёное, ворсистое, торчащее во все стороны, напоминающее реснички, которыми было покрыто тело Гё.

– Это трава, – улыбнулся Венетус. – Она очень даже приятная на ощупь. Вот так! – добавил он и сделал шаг вперёд. Ниа осторожно прикоснулась кончиком босой ноги к странной поверхности. Было немного щекотно и одновременно приятно, как от прикосновения Гё.

– Молодцы, – улыбнулся синий и указал на высокую траву. – Это – деревья. Вы, кстати, можете снять очки.

Студенты повиновались, и Ниа с восторгом посмотрела вверх. Это был самый настоящий белый день. За дверью, буквально в нескольких метрах остался красный Опасный День, а тут он был белым! Кажется, ей здесь нравилось. Стоило Ниа об этом подумать, как с ней произошло что-то странное. Из головы внезапно пропали все мысли, где-то между глаз стало щекотно. Все её тело свело какой-то судорогой. Давление увеличивалось, и вдруг через нос эти все ощущения внезапно вылетели наружу с громким звуком.

– Апчхи! – почти выкрикнула она и с удивлением посмотрела по сторонам. Баклажан расхохотался, но тут же лицо его перекосилось, и он тоже почти прокричал:

– Апчхи!

Вслед за ними все студенты чихнули по одному разу и в недоумении уставились на Венетуса.

– Это пыль, – с улыбкой пояснил он. – Не пугайтесь, вы скоро к этому привыкните.

– Добро пожаловать на Землю! – вдруг раздался чей-то голос, и из-за дерева вышел странного вида дисперсианин. Он был похож и одновременно не похож на дисперсианина. Во-первых, волосы росли у него спереди, вокруг рта, а не сзади. Во-вторых, его лицо и руки по локоть были странного бледно розового цвета. Цвет остального его тела был другим. Верх был ярко красным, с татуировкой на груди, а низ – коричневым. Ниа взглянула на его руки, и увидела на каждой из них по пять пальцев.

– Как у Юрика! – подумала она. – Наверное, тоже изобретатель.

Ноги его заканчивались очень странно. Цвет был незнакомым, кажется, он назывался черным. И на каждой ноге были веревочки.

– Это шнурки, – рассмеялся он, заметив удивленный взгляд девочки, и вдруг, наклонившись, потянул за веревочку и стянул одну из ног. Под ней оказалась розоватая ступня тоже с пальцами, как на руках. – А это – майка.

Он схватил себя за красную кожу и оттянул её.

– О-деж-да! – по слогам проговорил он. – Мы, люди, носим её. Так принято.

– Познакомьтесь, это – Петрович! – улыбнулся Венетус. Старожил Парка. Безопасен и невероятно добр.

Человек картинно поклонился.

– Если не выпьет.

– Обижаешь, начальник, – надулся человек. – Сколько можно вспоминать! Тем более тут – дети.

– Однажды Петрович уничтожил все запасы сахара и зерна, предназначенного для посева, и нам пришлось снаряжать новую экспедицию на Землю! – безжалостно глядя на Петровича, пояснил студентам синий.

– Лучше бы что-нибудь хорошее рассказал! – пробурчал Петрович сквозь волосы на лице.

– Итак, хорошее! Петрович – единственный человек на проекте «Земля», умеющий предсказывать будущее. И уверяет, что делает это невероятно точно. Очень изобретательный!

– Как Юрик, – подумала Ниа.

– …но Петрович также уверяет, что видит и прошлое. Он ввёл многих, таким образом, в заблуждение, пока жил на проекте. Теперь он скрывается от людского гнева у нас, на Дисперсии в Парке.

– Я не скрываюсь, я здесь работаю. Вам, между прочим, помогаю дурачков ваших обучать! – сдвинул брови землянин.

– Работает, – поправился Венетус. – Много работает и много хамит. Я вас оставлю за ним присматривать. Мне нужно сменить Флавуса и познакомить зелёных с лабораторными комнатами.

Синий развернулся и направился к дверям.

– А ещё он много врёт, – выкрикнул он и стеклянная дверь за ним опустилась.

– Что такое «врёт»? – спросила голубая девочка.

– Да не вру я, – нахмурился Петрович. – Да и как вам врать, вы же мысли считываете?

Студенты согласно закивали.

– Ну вот. А «врать» – это думать одно, а говорить совсем другое.

– А в мыслях ты можешь врать? – спросил Баклажан.

– Ну как же, нет, конечно! – губами проговорил он, а уже немного потише Ниа считала, что да, может, и нахмурилась. Петрович, заметив это, рассмеялся.

– Видите, вы считали мою мысль. Значит, не могу!

Ниа совсем запуталась, но решила, что лучше спросит потом об этом у лабораторной комнаты.

– Ну, что замерли, едрит-мадрид, пойдёмте, – расхохотался человек и вдруг странно и протяжно завыл:

– А снится нам травааа, травааа у доомааа, зелёоооная, зелёоооная трава.

Он замолчал и оглянулся:

– Ну, что уставились, это была песня! Урок первый – нам песня строить и жить помогает!

Студенты, переглядываясь, двинулись вслед за ним, осторожно ступая босыми ногами по траве.

– Это – цветы, – Петрович указал рукой на разноцветные пятна в поле, – они пахнут. Если поднести цветок к лицу и носом втянуть воздух, то вы поймёте, о чём я говорю. Попробуйте! – он сорвал один из них с белыми колокольчиками и протянул ребятам. Дисперсиане по очереди нюхали его и передавали дальше. Когда очередь дошла до Ниа, она осторожно взяла хрупкий стебелёк, вытянув для этого два пальчика, и с опаской втянула в себя воздух носом. Лицо её расплылось в улыбке.

– Ну как? – тоже заулыбался Петрович, глядя на неё.

– Восхитительно! – ответила Ниа, закрыв глаза. Так новый запах ощущался сильнее.

– Это ландыш, – пояснил человек. – Вон за теми деревьями у нас озеро, – он махнул рукой куда-то вдаль. – Вы ведь и воды-то никогда не видели, сиротки.

Он решительно двинулся вперёд, перечисляя по пути всё, что видел.

– Вон там у нас картофель растет, это – муравейник, – он указал на холмик с бегающими черными точками, – осторожно, они кусаются! – предупредил Петрович жёлтую девочку, которая нагнулась рассмотреть муравейник поближе. – А здесь, специально для тебя, Рыженькая, – он обратился к Ниа, – апельсиновая роща.

Петрович потянулся к одному из деревьев и сорвал оранжевый шар.

– Понюхай, – усмехнулся он, когда Ниа осторожно взяла в оранжевые ладошки диковинный фрукт. Ниа осторожно поднесла его к носу, втянула носом воздух и снова закрыла глаза.

– Гё…– с наслаждением выдохнула она. Теперь она знала, чем пах её Дружочек – апельсинами.

– Пойдём, пойдём, рыженькая, не отставай! – легонько подтолкнул её в спину Петрович, брезгливо вытер руку о край майки и снова затянул:

– Оранжевое солнце, оранжевое нееебо… А теперь стоп. Остановились! Смотрим!

Студенты, которые ещё не успели и шага ступить, замерли и посмотрели в указанном направлении. За деревьями блестела и переливалась гладкая поверхность синего цвета. По ней скользили разных цветов…

– Птицы! – вспомнила Ниа.

– Правильно! Вон там гуси, вот те поменьше – утки.

Ниа подошла поближе к гладкой блестящей поверхности и увидела, что по ней бежит рябь.

– Это Атлынтический океан! – воскликнула она, и Петрович расхохотался. От неожиданности апельсин выпал из её рук и покатился в воду. Утки закрякали и взмыли в воздух, отчего прозрачная поверхность помутилась и задрожала.

– А вот мусорить здесь не надо! – строго сказал Петрович, достал апельсин из воды, обтёр его красной майкой и засунул в карман. – У нас тут строгий баланс! Хрупкая экосистема. Сорвал цветок – посади новый, съел курицу – положи яйцо в инкубатор…

– Ты сорвал ландыш, а новый не посадил, – перебил его Баклажан.

Петрович замолчал и с укором посмотрел на него.

– Я всё тут посадил, вот этими руками! – ответил он и обиженно отвернулся. – Вот там дома, в которых мы и живем. Пойдёмте, пообщаемся. И запел:

– Моооре, моооре, мир бездонный…

Ниа очень хотела потрогать воду, но, вдруг вспомнив, что она опасна для Дисперсиан, прошла мимо, вытянув шею, чтобы как можно лучше рассмотреть её, но на безопасном расстоянии. Пока они шли к домам, навстречу им стали попадаться другие люди. Они приветливо кивали студентам, с любопытством рассматривая их, и здоровались с Петровичем.

– Студентов мне дали! – кричал прохожим он. – Изучают нашу планету!

Все люди были одетыми в дополнительные вещи. Ниа даже почувствовала себя немного неуютно, так как уж очень они выделялись на фоне местного населения.

– Эй, рыженькая, – обратился вдруг к ней Петрович, – вон Маришка, гляди, стоит. Вы с ней, как две капли воды. Близнецы однояйцевые!

Ниа посмотрела в том направлении, куда он махнул, и увидела девочку. У неё были яркие оранжевые волосы и брови, а розовые руки и ноги обсыпаны оранжевыми точками. Она даже головы не подняла, когда студенты поравнялись с ней. В руках у неё была палочка, и она увлеченно водила ею по какой-то белой поверхности. Ниа напряглась и попробовала считать её мысли, но вместо слов услышала странные переливы.

– Глухонемая, – сказал Петрович, – дурочка! – он покрутил зачем-то пальцем у виска, затем вытащил из кармана апельсин и бросил им в девочку. Шарик немного пролетел, затем упал в зелёную траву и уже дальше покатился в сторону Маришки. Ниа залюбовалась сочетанием оранжевого и зелёного цветов. Шар остановился прямо у босых ног, тоже густо усыпанных оранжевыми точками. Девочка подняла глаза, но, заметив студентов, поспешно схватила апельсин и спряталась за деревом.

– Дохлый номер! – прокомментировал Петрович. – На контакт не идёт, к окружающему миру относится враждебно. Он посмотрел на дисперсиан и добавил:

– Уровень тревожности – девяносто процентов, а радости – нуль! – так понятнее?

Студенты кивнули и последовали дальше. Ниа оглянулась назад и заметила, что оранжевая девочка с любопытством следит за ними из-за дерева. Она сделала шаг в её сторону, и тут из-под ног с криками и шумом вылетело что-то белое и помчалось прочь. Ниа упала в траву, а остальные дисперсиане бросились врассыпную. И только Петрович, издавая какие-то хлюпающие и булькающие звуки, остался стоять на месте, хлопая себя по бокам.

– Ой, не могу, ой, шельма, – приговаривал он, сквозь бульканье. Шумное белое существо уже давно скрылось за деревьями, но студенты продолжали боязливо озираться по сторонам.

– Это – курица! – наконец, нахохотавшись вдоволь, пояснил Петрович. – Не знаю, откель она тут взялась, но шоу удалось. Они вон там живут, в сарае, – он махнул рукой в сторону домов. Ниа, услышав знакомое слово, уточнила.

– Это те, которые несут радость и шарики?

– Ага, – кивнул Петрович, утирая слезы. – Истинная радость и шарики! Давно так не веселился.

– Разве это смешно? – хмуро спросил Баклажан.

– А всем одновременно и не бывает смешно, – парировал Петрович. – Ты-то, хмурый, поди, смеялся последний раз ещё в люльке?