скачать книгу бесплатно
– Если коротко, то это ферма по разведению лохов! Но сегодня в жизни под «ветер перемен» разводят всех. Лохов в «ТКК», а умных, богатых и всезнающих – на антиквариате, – и Григорий, пристально посмотрев на Оскара, продолжил, – а расшифровывается как «Три Ку-Ку», а остальные «секретные данные» найдёшь в статье…
– Сегодня же 1 апреля и он, я думаю, «не случайно» совпадает с профессиональным праздником этой конторы, – добавил Митяй, – кстати, её организаторы «весёлые» ребята! Этот день дураков и смеха, они наверняка специально выбрали, заранее зная, что в их аферах будет участвовать и те и другие.
– Уяснил, – и Иванов-Бендер углубился в чтение статьи…
Глава 2. Среди океана аферистов
Статья Кривошеина «Охотники за краплёными головами» начиналась с вопроса к Кузе Маврушкину: «Говорят, что вы раздели более 35 миллионов пешеходов».
– Что это действительно правда?
– Ну вот, все вспоминают, что я кого-то там раздел, но никто невспомнил, что я их всех еще и «обул»! Поймите же вы наконец, – я не халявщик, а партнёр-акционщик не слыханной щедрости. Всем пора осознать в какое фантастическое время мы живём, когда из воздуха можно делать миллионы зелёных на понтах, играя краплёными карами. Это в конце концов новые «жанры» в нашей реальнойжизни!
– Ну, например, нельзя же было упускать такой двойной супер-курьёзик, – продолжил вещать Маврушкин, – Кашпо загипнотизировал целую страну, а Аллан Чума окропил всех чудо-водой… Сами понимаете, – это редчайшее одновременное явление таких курьёзных жанров народу!
– Но они-то ведь все в «Законе», – подметил автор статьи.
– В том-то и дело, – согласился Кузя, – нормальная логика перестала работать, и я на этом фоне, со своим «Три Ку-Ку» не упустил этот счастливый случай, и предложил лохам, вполне реальный доход. Естественно только тем, у кого ещё сохранилось хоть немного серого вещество при умеренной жадности. Скажу по секрету, – себя «родного» не обижаю, зарабатывая на понтах, только в столице, более 50 миллионов зелени в день, – неожиданно выдал Кузя как на исповеди, – я никого не обманываю, играя на понтах и краплёными картами.
Маврушкин неожиданно замолчал. но при этом зачем-то закинул на затылок правую руку, но, спустя несколько секунд передумав, вернул её на прежнее место: «Я же честно говорю – дорогие, вы можете проиграть всё!»..
– Безусловно это яркий пример шизофрении и обмана населения в России, – отмечает автор, – но как могло случится так, что ферма «Три Ку-Ку», «крёстным отцом» которой является Кузя Маврышкин, расцвела как на дрожжах и в нашей стране так неприятно «запахла»?
– Я сам не понимаю, – пишет автор статьи, – но попробую всё же ответить: «Начало 90-х расцвет дикого капитализма в России. Наглазах миллионов людей рушатся привычные ценности социализма. Государство, во главе с Пьяньцинем и двухпроцентным Михеем умыло руки, оставив людей один на один с капиталистическими отношениями и аферистами, которые как тараканы, с их новыми лохотронами, полезли из-за всех щелей. То, что вчера, называлось спекуляцией, за что могли посадить в тюрьму, сегодня назвали иностранным словом – бизнес. Появление такого явления дело конечно не плохое, когда бизнес честный и открытый. Под сквозняк же перемен в нём слишком много расплодилось аферистов и взяточников».
– Теперь обозначим путь Кузи – этого «чуда в перьях», таксказать явления новоиспечённого афериста народу: «С начала, через «Три Ку-Ку» Кузя торговал аппаратурой, оргтехникой, комплектующими и импортными компьютерами. Для поддержания на плаву своего детища он придумал фантики, похожие на советский червонец, только вместо портрета Ильича их стала украшать физиономия самого афериста. Одновременно, Маврушкин, обозвал эти фантики акциями и организовал их выпуск с последующей продажей.
– Он умудрялся оплачивать полосы во всех газетах, где каждую неделю публиковал «котировки» акций «ТКК», причём лично устанавливая их стоимость.
– По его заявлению, когда на первых парах своей деятельности его ферме не хватало средств, он дал честное объявление:«Продам недорого международную базу лохов».
– Потом, с появлением почти не ограниченных средств, тот же Кузя, организовал рекламу по телевидению, после чего его фирму «ТриКу-Ку» уже рекламировали: ставший легендарным персонаж, Леня Хитров и сама Мистерия Буфф – звезда какого-то сериала. При этом, как заявляет Кузя, для невероятной выгоды им не нужно было иметь талант и прилагать усилия, поскольку «голубой глаз» экрана телевизора действовал на вкладчиков магически. Как говорят в народе – клиент был готов расставаться с купюрами безвозмездно и без сожаления!..
– Кстати, на этом фоне считаем необходимым проинформировать наших подписчиков и читателей, покупающих наш журнал «Деньги», что Кузю рассердил тот факт, что мы его назвали старым аферистом.
«Не такой уж я и старый! – возмутился он, прислав в наш адрес письмо, в котором выразил несогласие с нашей формулировкой.
Далее автор статьи сообщал: «Хотя его уже давно официально признали мошенником, но это не мешало ему находить общий язык с людьми».
«Говорят, что я обаятельный?! – комментировал с усмешкой Кузя, – согласен. А мошенникам и положено быть обаятельными, – значит, я соответствую новой реальности. Присвоение же этого титула подтверждает мою гениальность, не мешая идти в ногу со временем и внедрять в жизнь современные схемы! Кстати, моя фирма «ТКК», вечно живое воплощение мечты идиота о золотых горах, получила поддержку не только пешеходов, но и руководства страны! А поскольку эта мечта замаячила на горизонте сразу вслед за коммунизмом, то руководство постеснялось выдать товарищам и господам пешеходам, реальные гарантии воплощения этой мечты, при их жизни».
– «Признаём его жульнический талант, – отмечает редакция журнала «Деньги», – он вовремя уловил расцвет этого «жанра» в нашей стране. Кроме этого, у криминального гения множество талантов. Кузя не плохо развит физически, обожал математику, но не секрет, что, учась в родном институте электронного машиностроения, он часто пропускал лекции лишь потому, что ему было скучно.
– Поначалу, он, как и многие, продавал пиратские аудио и видеокассеты. Ради этого заработка он даже бросил институт, а для прикрытия устроился ночным сторожем, чтоб иметь время для своих деяний и афер…Маврушкин был не плохим математиком, но одновременно человеком, который не оглядывался на совесть, поэтому ему легко было обещать эти несметные богатства».
«Мы не халявщики, мы партнеры, – самозабвенно вещал с голубых экранов простой мужик Леня Хитров. – Ты кладешь рубль – получаешь 20, кладешь 50 – получаешь 1000», – пешеход не задумывался, откуда эти сотни и тысячи процентов должны взяться, он просто доверял. Происходило это в силу доверия телевизору в прошлом и надежды, которую подогревала недобросовестная реклама.
– И вот уже через некоторое время по телевизору сообщают, о первых достижениях его фермы: будто-бы вложив всего 1 рубль в акции «ТКК» Леня Хитров уже купил своей жене сапоги, шубу и много других полезных и нужных вещей. При этом Лёня, показывая на графике рост своего благосостояния, сообщает: «А завтра куплю жене другие сапожки!.. Маврушкин и правда не обещал яхты и дворцы, он обещал абсолютно реальные сапоги.Эти магические сапоги и сапожки окончательно «добили» обнищавший пешеход, который Кузя перестал уважать. А напрасно – именно он был реальным вкладчиком и основой богатства Маврушкина».
– «Но, несмотря на это, сегодня, - продолжает автор, даже после очередного освобождения Кузи из-под стражи, за махинации с акциями, часть из «надутых» им пешеходов, вновь начала интересоваться, нельзя ли как-то еще заработать на его пирамиде. Видимо в них жадность, заложенная ещё в утробе матери, многократно превосходит их разум. Даже собственные ошибки их ни чему не учат и не создают в их пустых головах, хотя бы одну нужную, извилину. Мечта, снова заработать много и сразу, толкает эту часть живых существ на пирамиду «Три Ку-Ку»».
– «Но, – констатировал автор, – несмотря на это, большая часть пешеходов всё равно пока доверяет Маврушкину больше, потому что, в отличие от государства, он обманул ихлишь однажды… Да, тяга к быстрому обогащению в людях, гораздо сильнее, чем осторожность! Новые клиенты появляются регулярно. И кого здесь винить больше – непонятно?! – рассуждает автор статьи, – то ли доверчивых пешеходов, то ли лжекомбинаторов? Но, справедливости ради отметим, что первый комбинатор был велик тем, что был честнее к простому пешеходу в своём стремлении к алмазным сокровищам мадам Петуховой.
– Например, когда работник нашего журнала брал интервью у нашего Премьера, двухпроцентного Михея Клестирова, то тот так прокомментировал действия вкладчиков в «Три Ку-Ку»: «Многие хотят получить доходы «на халяву», но для этого нужно вступать не в «Три Ку-Ку», а в нашу партию «Золотого рубля».
– А ведь действительно, кто его знает? – рассуждает автор статьи, – возможно, в «Золотом рубле», все происходит куда успешнее и мечты о быстрых деньгах, обретают свою реальность ещё при жизни, как у нынешнего двухпроцентного Премьера Михея» …
– «Но смотря правде в глаза, скажу прямо, – продолжает автор статьи, – для вступления в ферму Маврушкина больших средств, для испытания своей удачи, не требуется. А двадцать долларов, не такие уж большие деньги. Возможно, секрет именно в этом? А вот для получения хорошей должности в Правительстве потребуется гораздо больше!..»
– «Все же журнал «Деньги» считает, что не стоит преследовать Маврушкина, – констатирует автор статьи, – его роль и роль его апологетов имеет неоценимое значение для эволюции прямоходящих приматов».
– «Одновременно Минфин России выступил с резкой критикой идеи нового «Три Ку-Ку», подчеркивая, чтоциничный обман населения является исключительной прерогативойМинистерства финансов. – Я считаю, что это очень важное заявление, – отмечает автор статьи».
– «В тоже время думаю, что Правительство зря выступает против создания нового «Три Ку-Ку», потому что, поддержав это направление, мы смогли бы заодно осуществить бесплатную перепись дебилов.
– В итоге можно констатировать – успех этой и многих подобных ферм доказывает, что главная наша беда, всё-таки не дороги…
– Кстати, мы не одиноки в этом вопросе, – развивает свою мысль автор, – усиленное разжижение «мозгов» по всем направлениям наблюдается как в Америке и Африке, так и в Западных странах. Видимо что-то разладилось в «благородном семействе»!»..
PS. – «Признаёмся читателям, что финансовая пирамида, которую создал Маврушкин в нашей стране, не является его изобретением.
Одна из первых пирамид появилась в Голландии ещё в XVIIвеке и основывалась она на цветах, точнее, редких тюльпанах, которые якобы вывели в Турции».
– «Дело в том, что тюльпаны зимой не распускаются, и на фоне тюльпанной лихорадки появились люди, которые продавали не луковицы цветов, а бумаги с обязательствами о выдаче луковиц. Ошалевшие от легкого шанса разбогатеть люди закладывали свои дома, чтобы купить бумажки с обещаниями. Стоимость одной луковицы доходила до 1000 гульденов – это стоимость небольшой фермы. Когда афера лопнула, выяснилось, что экономика Голландии понесла ущерб, сопоставимый с ущербом от Второй мировой войны».
– «Я, как автор статьи, констатирую и тот факт, что самые первые финансовые пирамиды – это, конечно, Западная Европа, католицизм и торговля щепками креста и гвоздями, которыми якобы прибивали Христа к этому кресту и прочими поддельными реликвиями. Их продали в таком количестве, что Папа Римский был вынужден прекратить продажу, так как гвозди и щепки продавались тоннами. У аферистов был психоз и желание быстро разбогатеть на этом новом «жанре»».
– «Аналогичную аферу в давние времена поделала католическая церковь использовав веру во Христа для получения баснословных барышей. По всей Европе на каждом углу продавали реликвии: кусок тела святого Себастьяна, молоко Богородицы и даже кости осла, на котором Христос въехал в Иерусалим. Позднее подсчитали, что у святого Себастьяна оказалось более 20 рук, а гвоздей, которыми был прибит Христос, набралось несколько бочек. Недаром Папа Бонифаций VIII сказал, что ни одна басня не приносила столько дохода, как басня о Христе и добавил: «Раз чернь хочет быть обманутой – помогите ей!»».
-«Увы, это продолжается и сегодня, – подытоживает автор, – самую первую классическую финансовую пирамиду создал в США итальянский эмигрант Чарльз Понци. Он обнаружил, что из-за разницы валютных курсов в Европе и в США стоимость марок для почтового сообщения разнится почти в шесть раз.
– Вначале он предложил американцам заработать невиданные проценты на этих почтовых отправлениях, а позднее понял, что незачем заниматься даже марками, когда можно просто покрывать расходы первых вкладчиков за счет последующих. Желающие стояли в очередях часами перед офисами Понци, чтобы вложить свои, кровно заработанные деньги, видя перед носом постоянно весящую «морковку».
– Наличных денег было столько, что Чарльз выкупил контрольный пакет одного из бостонских банков. Он быстро стал миллионером, приобрел себе особняк, яхту. И все бы ничего, если бы журналисты не вскрыли аферу…
При аресте у него обнаружили… один единственный почтовый купон стоимостью в шесть пенсов, с которого и началась пирамида.»
– Да… Весьма забавная, но весьма поучительная статейка! – констатировал Бендер и взглянул на парней, которые, не обращая на него внимание, продолжали о чём-то азартно спорить, настаивая каждый на своём!..
– А «супружеский» долг соседям? – допытывался веселый голос Григория.
– Свой долг я всем прощаю! А кстати, сам-то он кем сейчас работает?
– Добровольным любовником, выполняя чужие обязанности! – выступавший, вынул из кармана уж очень «взрослый» коржик и стал его грызть. Бурная дискуссия нарастала…
Сквозь хруст коржика прорезался голос с соседнего столика: «Насть, а я у тебя первый?
– Ой, ну ты надоеда! По сто раз одно и тоже спрашиваешь.
– Вообще-то, я в первый раз спросил.
– Прости, Саш…
– Я, Андрей!
– Ну, хорошо, будем считать, что я не права, но ты же можешь, по крайней мере, попросить у меня прощения?..
– Ладно, Оль, не дуйся… Давай прямо из бара пойдем в кино?
– Пойдем.
– А твой парень не будет против?
– У меня нет парня, его муж «пришил» …
– Так вот почему женщины, всё-таки живут дольше мужчин, значит мы равенства ещё не добились! – констатировал Андрей. – Но всё же наверое, не только от этого?
– Это не в моей компетенции, милый. А правда, что зайцы самые глупые животные? – услышал он новый вопрос, не успев проанализировать первый.
– Да, мой зайчик…
Магнитофон неожиданно заурчал и сменил мелодию: «Жизнь невозможно повернуть назад и время не на миг не остановишь…»
– Пожалуй, это не оспоримый факт, который невозможно ни опротестовать или опровергнуть, – отметил про себя Оскар, – но это уже из репертуара другого исполнителя. Видимо что-то случилось с плёнкой или кто-то решил разбавить репертуар. А это значит, что пора и мне на выход. Да,… жизнь вокруг бьёт ключом, господа присяжные заседатели и не всегда по голове! Следует поблагодарить магнитофон, что он для меня очень своевременно сменил «пластинку».
Допив пиво, Иванов-Бендер положил журнал «Деньги» в свой кейс, в бытность подаренный Бян Лян Пуком, и откланявшись по-английски, направился к дверному проёму, при этом отметив, что «отряд не заметил потери «бойца».
После «светской болтовни» и общения под кружку с пивом на душе стало немного теплее, отметив: «А всё-таки земля вертится в нужную сторону!»
Глава 3. Да здравствует то, благодаря чему мы, несмотря ни на что
Пройдя под наскоро замазанной синькой старой вывеской «Жигули», со слезами от дождя, и мимо трёх цветных вывесок братьев япономать: «Сукин-Сан», «Саке-Сан», «Баня-Сан», гражданин в фуражке и в положительном настроении появился у пешеходно-автомобильной «тропы» Нового Арбата. Всосав в себя очередную порцию газового допинга, Бендер остановился рядом с дверью в кафе и стал наблюдать за многочисленным и разношерстым пешеходом, мелькавшим перед его взором.
– Это видимо хозяйка, с тремя пирамидальными бумажными пакетиками с молоком в нейлоновой растягивающейся авоське, оставляющая трассирующий белый след на сухом асфальте. Она наверняка спешит к двери продуктового магазина, чтобы занять своё место в длинной очереди. Вот, наконец, дождавшись очередного покупателя и получив свой заветный номер, стала тщательно выводить его чернильным карандашом на ладони. Благополучно завершив «регистрацию», побежала обратно к булочной, где видимо, уже приобрела очередной порядковый номер…
Иванов-Бендер медленно перевёл взгляд: «Интересно кто вон тот пожилой мужичок в белых роговых очках на банановом носу, в модном пиджачке с короткими и давно не стиранными боцманскими штанами, завершающих своё продолжение волосатыми конечностями в сандалиях на босу ногу? Куда это он так торопится? Похоже, что это один из последних могикан науки, которому удалось сберечь знания, силы и уверенность в себе. Это он, расталкивая пешеход, явно торопится, успеть донести до молодёжи свои познания, о достижениях человечества, не расплескав их по дороге за последние надцать лет»…
– А это что за господин с портфелем, рядом со мной и дверью кафе «Вся сила в зёрнах»? Он, в помятой кепке и блестящем, в некоторых местах пиджаке, но приличных, правда не по моде, брюках. Причём – одна штанина заправлена в носок, а другая настолько коротка, что обнажала завязки от кальсон. Под усами, типа «а-ля Чаплин», рядом с тёмным пространством от бывшего зуба отдавала блеском фикса из нержавеющей стали. Вероятно «рассеянный – с улицы Басееной» – явно безработный, но не потерявший надежду на приближение горизонта лучшей жизни. «Кепка» нагнулась, старалась пристроить свой заслуженный портфель у витрины кафе, который не «слушался» и сваливался набок.
Наконец, пристроив портфель, господин достал из него бутылку кефира с сайкой. Затем, не теряя времени, притулившись к стеклу витрины, приступил к трапезе закрыв глаза, видимо, чтоб заодно и подремать, считая, что время – деньги, которых, судя по его виду, у него уже не осталось.
Через некоторое время к нему подошёл человек тоже с заслуженным саквояжем.
– Вы товарищ Оболдуев?
– Ну я, – не открывая глаз и не беря перерыв на пережёвывание пищи, сознался Оболдуев.
– Тогда я к вам по программе – одновременной игры с Магом и целителями, – произнёс пароль подошедший.
– Пристраивайся с права от меня, но не загораживая дверь, – не поднимая век, изрёк Оболдуев.
Оболдуев Давид Утопич по натуре был анархистом. Он ненавидел власть Советов точно также как ненавидел и власть капитала, но любил власть денег. Вообще он презирал любую власть, но стремился к ней всеми фибрами своей анархической души. Давид Утопич часто с умилением вспоминал приятные эпизоды из своей жизни, когда трудился в колбасном секторе «Елисеевского», где позади него, как буревестник, гордо реял вымпел «Победителю соцсоревнования». Правда сладкие воспоминанья омрачала тень таксопарка, где когда-то трудился, но в силу своей внутренней убеждённости нарушал закон, регулярно завышая стоимость проезда. Приработком он ни с кем не делился, кладя разницу в карман, и в конце концов созрел для посещения тюрьмы, где на воротах значилось: «Не грусти входящий».
Оболдуев всё же считал себя честным человеком, так как честно «от звонка до звонка» отсидел положенный срок. Но руководство таксопарков, куда он после честной отсидки обращался, его мнения не разделяли. «Проверять» же карманы пешеходов скрытно он не умел, а другой профессией бог не наградил. Встал вопрос: «Куда пойти? Куды податься?» …
При нём оставалась, наглость анархиста, тяга к обсчёту и обвесу, а также дар детства – заводить нужные знакомства, но судьба долго испытывала его на прочность. Наконец, когда он уже было потерял надежду устроиться на работу, ему крупно повезло. Как говорят в народе – «нет худа без добра». И добро пришло в пивную, где Оболдуев неожиданно повстречал сокамерника из заведения «Не грусти входящий», – бывшего директора столичного мясокомбината, члена тайного обществ «Ты мне, я – тебе».
В конце концов, члены этого общества, устроили его в колбасный сектор «Елисеевского» продавцом. Слово «сектор» он не переваривал, но согласился, так как любил колбасу…
В стране был серьёзный дефицит всего, а посему ему, с начальным образованием, через некоторое время под «ветер перемен» удалось, за «докторскую колбасу», сначала купить «Аттестат зрелости» и «Диплом» о высшем, а затем, за «Краковскую», прикупить «Кандидатскую». С ветром «перемен» такие липовые корочки можно купить в любом переходе. Да и зачем обладать какими-то способностями, напрягаться, время терять да заморачиваться, если каждый второй руководитель с такими «глубокими знаниями» уже в академиках ходит, – рассудил Оболдуев.
Высокопоставленные клиенты, прознав о его корочках стали наперебой ему предлагать перейти на работу на высокие должности в другие сферы деятельности, но Оболдуев от этих предложений отказывался. Однажды, когда ему один значимый клиент предложил перейти в Академию Наук на более приличную должность, Давид Утопич отказался, громко заявив: «Я не подкупный продавец из народа и надеюсь, что в «Елисеевском» мою «честность» оценят, а Родина не забудет!»…
История главного московского гастронома началась в 1898 году, когда на Тверской улице, купец Григорий Елисеев купил дом, «наполненной своими загадками и тайнами», положив начало одной из историй братьев Елисеевых, связанной с угрозой закрытия «храма Бахуса»… Дело в том, что по тогдашним законам торговля спиртными напитками не разрешалась ближе 42 сажен от входа в церковь, а посему расположение храмов на Тверской для Елисеева было плохим соседством…
Несмотря на это обстоятельство, а точнее наперекор ему, три года спустя, на первом этаже открылся шикарно оформленный магазин, который в столице быстро прозвали «Елисеевским» …
В день открытия магазина, на Тверской было не протолкнуться. На открытии присутствовало множество гостей из верхов, и представшее их взору зрелище поразило даже самых взыскательных, а посему каждый старался заглянуть через плечо соседа и рассмотреть диковинные деликатесы и напитки, расставленные за стеклами витрин…
Дом на Тверской превратился в настоящий храм искусств. В его залах, украшенных знаменитыми картинами и фресками, регулярно собирался весь цвет московской творческой интеллигенции. Свои произведения здесь читали Пушкин, Жуковский, Вяземский, Тютчев, Одоевский, Тургенев и многие другие русские классики…
Особняк на Тверской принадлежал Елисееву до 1917 года… – Это конечно не плохо, но только почему мои предки не удосужились что-нибудь похожее сотворить для меня? – надрывалась анархическая душа Давида Утопича. – Ну да ладно. Молчи грусть – молчи…
– Вот, уже в мою бытность, – рассуждал вслух Давид Утопич закрыв глаза, – как сейчас вижу… стол в честь юбиляра Ю. Трезвилова, моего легендарного директора «Елисеевского», которого моя душа так не переваривала… Наискось широкого стола розовели и янтарились белорыбьи и осетровые балыки. Чернелась в серебряных ведрах, в кольце прозрачного льда, стерляжья мелкая икра. Высилась над краями горкой темная осетровая и крупная, зернышко к зернышку, белужья…
– Да…, Трезвилов умудрялся снабжать деликатесами элиту Советов и умел налаживать с ними контакты, не забывая себя, одновременно общаясь с гениальными аферистами, – Давид Утопич с грустью вздохнул. – Эти гении торговли умудрялись делать миллионные состояния под носом у советской власти, несмотря на грозящую за это смертную казнь.
– Самый крутой дефицит на прилавки почти не выставлялся, или попадал туда чисто символически. По себе знаю. Я лично проводил в эти закрома с чёрного хода, многих цикашников, руководителей всех мастей и их жён, продавая допущенным к «кормушке», все по блату через общества: «Ты мне, я – тебе», «Ты меня уважаешь», «Я – тебя уважаю», «Мы – уважаемые люди». Да, наш директор понимал в этом толк и был членом всех этих тайных обществ, а посему ему прощались любые вольности, но … Как сейчас помню, – я уже перед пенсией планировал за «Краковскую» приобрести ещё и «Докторскую диссертацию», когда судьба распорядилась по-другому…
Нагрянул ОБХСС – и Родина не забыла мои высказывания о «честности в Елисеевском». Меня уволили без права работы и проживания в городе N, «наградив» условным сроком, со словами: «Вам сильно повезло» … А вот директора – закапали…
Некоторое время спустя, Оболдуев Давид Утопич, удачно используя связи, приобретённые ещё в колбасной секции, с отвращением исхлопотал себе досрочную пенсию, поселившись за городом N – в доме «Забытые грёзы».
Престарелые артисты, пожизненно живущие в этом доме, пытаясь выяснить его заслуги, донимали его распросами, но он их посылал уклончиво: «Да, я своеобразный артист, но я заслужённый артист «Елисеевской школы!»» – в итоге общество и время отказывалось его лечить, не давая успокоения его анархической душе.
Душа его дрожала от негодования и завести даже тогда, когда огорчённый Оболдуев одиноко прогуливаясь мимо открытых окон «Забытых грёз» иногда улавливал обрывки фраз артистов о фильмах, гонорарах, сцене, и их влиянии на общество. Эти все разговоры, где он не мог влиять на процесс изымания денег, его опустошали…
Иногда анархист-одиночка целыми днями смотрел через окно на ручей без названия, где текла родниковая вода, но мысли Давида Утопича всё равно перескакивали на советское, ему подсознательно неприятное. Вспоминались возмутительные ему эпизоды – октябрьские и первомайские демонстрации, на которые его, на добровольно-принудительной основе, регулярно «пригашали»…
В весёлой колонне под флагами и транспарантами, призывающими граждан выполнить пятилетку в четыре года, Давида Утопича ещё больше раздражали разговоры о достижениях и росте благосостояния.
Оболдуева просто опустошали разговоры о достижениях, о жаловании, которые окружающие называли зарплатой, о кассе взаимопомощи, о месячнике помощи детям, о социальной значимости соц. Соревнований, вручение грамот и вымпелов победителям.
Давид Утопич вздрагивал от песни о паровозе, который… «летит вперёд», потому что не понимал почему именно в коммуне должна быть остановка… и вообще он просто не знал в какой стороне коммуна, но боялся спросить. Зато твёрдо усвоил, – «коммунизм на горизонте», где «каждому по–потребности, а от каждого по способности»! Первая же часть лозунга ему нравилась значительно больше…
В мире же киноискусства ему ближе был фильм «Процесс о трёх миллионах» и «Блеф», а не «Бронепоезд» с «Клопом» и пьесой «На дне», где, как ему казалось, он находится после выхода на пенсию. От этого «Дна», Оболдуев не мог прийти в себя – помогали только минуты молчания, опущенные веки и воспоминания о его работе в Елисеевском. Там его почерневшая душа искренне радовалась процессам обвеса и моментам реализации просроченной продукции оптом, по завышенным ценам, клиентам с «чёрного входа» …
Вот и сейчас, закрыв глаза, перед ним возникло дорогое убранство Елисеевского и шикарный ассортимент продуктов: «А какие были колбасы в моём секторе!» – неожиданно для самого себя снова вслух произнёс Оболдуев.
